Paternal (Отцовство)

Симона мягко улыбнулась, потягивая молочный коктейль, её новенькие колготки ровно облегали ноги, без единой дырочки или петельки, когда она покачивала ступнями. Она пожала плечами, почувствовав тяжесть своей новой блузки, чёрной с белыми бабочками, в тон чёрно-белой клетчатой юбке, которую она выбрала. — Этот день - мечта, — сказала она, и в её глазах зажегся огонёк, которого не было вчера. Уилл улыбнулся ей, опечаленный тем, как легко было осчастливить её материальными благами из-за их отсутствия. Она опустила взгляд на свой молочный коктейль и размешала его, на её юном лице отразилось созерцание, глаза стали печальными, а челюсть твердеющей. — Я запомню это навсегда, мистер Лектер, — сказала она. — Пожалуйста, зови меня Уилл. — Хорошо. Это не имеет значения. Как только они поймут, что мой отец этого не делал, я вернусь к нему. Её голос становился мягче с каждым произнесённым словом, пока конец предложения не прозвучал почти шёпотом. Уилл медленно вдохнул, чтобы заставить себя подумать, прежде чем ответить, а затем медленно выдохнул, чтобы придать голосу твёрдость. — Почему ты так уверена, что он этого не делал? — подтолкнул он. Он знал, что ещё не пришло время. Конечно, не пришло. И когда придёт время, скорее всего, именно Ганнибал сломает лёд в этом вопросе с ней. Но он мог посеять семена. Она пожала плечами. — Он просто не такой умный, — сказала она. Улыбка тронула уголок рта Уилла. — Умный человек убил бездомного, не так ли? Она кивнула с осторожным выражением лица, думая, что у неё есть секрет, который нужно скрыть. — Да. А мой папа, он... он не умный. Совсем. Уилл подумал, что, возможно, он мог бы заставить её открыться ему по другому вопросу. — Тебе не нравится твой отец, не так ли? Она без колебаний отрицательно покачала головой. — Он злой. Уилл потянулся через стол, накрывая её руку своей, прежде чем даже подумал о том, что ему не следовало этого делать. Он ничего не мог с собой поделать. Он чувствовал яростную потребность защитить её, и быть терпеливым было трудно. — Какой он злой, Симона? Он причиняет тебе боль? Она убрала руку и сложила их на коленях. Вся радость исчезла с её лица, и Уилл увидел её. Увидел ту её часть, которая была похожа на них. Роль, которую она прятала за детской невинностью. — Он бьёт меня, — сказала она, пожимая плечами. — В основном только когда он пьян, но он всегда пьян. Уилл крепко сжал челюсти и попытался сдержать ярость, вспыхнувшую в его глазах. — Симона, ты кому-нибудь это рассказывала? Она пожала плечами. — Люди знают. Миссис Латте знает. Я много раз была в приёмной семье. Они заставляют его ходить на занятия, а потом я снова живу с ним, пока снова не попаду в больницу, а потом я снова нахожусь в приёмной семье, и тогда они заставляют его ходить на занятия... Рука Уилла переместилась к её плечу, и он нежно сжал его. Она подняла к нему лицо. — Мы заберём тебя от него, — сказал он. Её глаза кричали, чтобы она поверила ему, прежде чем она отпрянула от его прикосновения, и он отдёрнул руку. — Ты не хочешь меня. Я сломлена. Я заслуживаю его, — сказала она. — Нет, — сказал Уилл, снова заговорив, прежде чем подумать. Она просто уставилась в стол, не подозревая, что он знал её секрет и уже принял её и, более того, любил её за это. Он попробовал другой подход. — Ты знаешь, что Ганнибал - психиатр. Она кивнула. — Возможно, мы могли бы организовать для тебя встречи с ним, даже когда ты живёшь со своим отцом. Он может написать письма судье, в которых заявит, что твой отец плохой родитель. Вытащить тебя из его дома навсегда. Её нижняя губа задрожала, и она прикусила её, хотя из глаз всё ещё текли слезы. — Почему вы оба так добры ко мне? Уилл сделал паузу. Он знал, что не может сказать ей этого раньше, он любил её. Он и сам не был уверен, насколько искренним было это чувство, возможно, это просто его сердце пыталось заполнить пустоту, которую оставила Эбигейл. Вместо этого он прибегнул к старому трюку, которым он редко пользовался теперь, когда они с Ганнибалом были честны друг с другом — перенаправлению. — Люди часто не добры к тебе? Она покачала головой. — Я урод, и они это знают. Как эта тема продолжала проникать в каждое предложение, которое они произносили? — Мы так не думаем, — сказал он, зная, что ничего не выйдет. Она пожала плечами. — Ты меня не знаешь. — Хорошо, — сказал он, не в силах ответить правдой на её неуверенность. — Мы хотим узнать тебя получше, — вместо этого сказал он, но это было пусто, и она не подняла глаз от стола. После этого она ничего не сказала, вместо этого заняв рот молочным коктейлем.

****

Симона очень хорошо знала свою ситуацию. Когда они с Уиллом вернулись домой, миссис Латте ждала их с улыбкой на лице. — Отличные новости, Симона! С твоего отца сняли подозрения. Я здесь, чтобы забрать тебя домой. Симона повернулась к Уиллу, руки которого были заняты её пакетами, с выражением лица, которое просто говорило: «Я же тебе говорила». Его мозг лихорадочно соображал. Ганнибала не было дома, иначе он бы уже разобрался с этой ситуацией. Но Уилл был так же способен манипулировать ситуацией в соответствии со своими желаниями. — Почему бы вам не зайти на минутку, миссис Латте? — сказал он. Она взглянула на часы, и он подошёл к ней ближе и заговорил тем голосом, который используют взрослые, когда не хотят, чтобы дети слушали. — Мне нужно поговорить с вами, всего на минутку. Она тяжело вздохнула, кивнула и позволила Уиллу открыть дверь. Он сбросил все пакеты на пол, затем любезно попросил Мари начать относить их в "комнату мисс Халперт". — Симона, почему бы тебе пока не пойти с Мари, — сказал он. — Я поднимусь через минуту. Она послушно пошла, хотя её плечи были опущены, а всё веселье, которое было на её лице ранее в кафе-мороженом, теперь исчезло. Уилл провёл миссис Латте в кабинет. — У меня очень плотный график, мистер Лектер... — Я в курсе, но вы также несёте ответственность за благополучие детей, находящихся на вашем попечении, — сказал он. Она крепко сжала губы, чтобы не издать тяжёлый вздох. — Симона рассказала мне несколько тревожащих вещей, пока мы ходили сегодня по магазинам, — сказал он, изобразив на лице как можно больше своей настоящей заботы о ней. — Да, я знаю о её отце, — ответила миссис Латте, её измученное лицо делало её старше, чем она была на самом деле. — Я несколько раз забирала Симону из его дома. Но суды правят так, как они правят, и у меня нет власти в этом вопросе. Уилл кивнул, делая вид, что размышляет над этим, его мозг лихорадочно соображал. — Что ж, возможно, в интересах Симоны было бы иметь другого защитника, помимо вас, — сказал он. — Как вам известно, мой муж - психиатр. Я уверен, что он был бы готов лечить Симону бесплатно, если бы вы были готовы отстаивать то, что она нуждалась в таких услугах. Её рот распахнулся, чтобы автоматически отклонить просьбу по привычке, но затем закрылся, прежде чем она заговорила, и она действительно обдумала это. — Многие из наших детей получают поддержку в области психического здоровья от правительства, — сказала она. — Если бы доктор Лектер действительно был готов предоставить свои услуги государству, я уверена, что смогла бы это устроить. На самом деле для меня было бы облегчением, если бы кто-то ещё присматривал за ней. Уилл попытался скрыть ухмылку на губах фальшивым выражением облегчения. — Замечательно, — сказал он. — Я просто не хотел отсылать Симону с чувством, что её бросили. Миссис Латте понимающе улыбнулась на это. — Я думаю, она хорошо воспримет эту новость. Однако мне всё ещё нужно получить одобрение на это, так что давай не будем упоминать об этом при ней прямо сейчас. Я уверена, вы хотите попрощаться? Уилл кивнул и впустил миссис Латте наверх, в комнату Симоны, которая теперь была полна нераспечатанных пакетов со всем, что она просила: одеждой, игрушками, книгами, более подходящими для её возраста, и даже портативным плеером для видеоигр (Уилл каким-то образом уговорит Ганнибала позволить ей оставить это у себя). Она стояла посреди всего этого, по её лицу катились слёзы. Уилл опустился на колени, и она подбежала к нему, крепко обвив руками его шею. На мгновение он застыл, поражённый внезапным проявлением нежности, но затем осторожно обнял её одной рукой за спину, а другой запустил ладонь в её волосы. — Это был лучший сон, который у меня когда-либо был, — рыдала она, уткнувшись ему в шею. — Это был не сон, Симона, — тихо сказал он. — Это было наяву, — затем он понизил голос до самого мягкого шёпота, чтобы миссис Латте не услышала. — Мы не собираемся так легко тебя отпускать. В его тоне прозвучал малейший намёк на хищный гнев. Она напряглась, отстранилась и недоверчиво посмотрела на него. Когда миссис Латте уводила её, положив руку на спину маленькой девочки, её взгляд оставался прикованным к лицу Уилла, её глаза изучали его, любопытные, удивлённые. Затем она завернула за угол и пропала из виду. Уилл поднялся и застыл от гнева. Он позволил ему течь через себя, хотя ничего из этого не отразилось на его лице. Его лицо обмякло и стало твёрдым, как мрамор, пальцы сжались в кулаки, в то время как всё остальное тело оставалось абсолютно неподвижным. Мари ворвалась в комнату, намереваясь убрать вещи, но когда она увидела выражение лица мистера Лектера, она поняла, что нужно повернуться и уйти. Он слышал, как она прошептала остальным слугам, чтобы они не беспокоили хозяина в комнате маленькой девочки. Хотя их слуги не знали, кто они такие, они всё равно поняли, когда пришло время оставить их в покое. Никто не беспокоил Уилла, когда он, застыв, простоял на этом месте больше часа. Когда Ганнибал, наконец, вернулся домой, персонал сказал ему, что Уилл был в комнате Симоны и был очень расстроен. Он появился в дверях с озабоченным лицом. Уилл поднял взгляд, и всё поведение Ганнибала изменилось, когда он увидел мрачное выражение в его глазах. — Я отправлю прислугу домой пораньше, — сказал Ганнибал, сворачивая в коридор, не в силах полностью скрыть весёлое выражение своего лица.

****

Они знали самые опасные улицы Парижа почти так же хорошо, как людей, которые на них жили. Или, технически, не Париж, поскольку прямо сейчас они гуляли за чертой города. Что ж, Ганнибал гулял. Уилл практически топал. Он только и делал, что шагал квартал за кварталом, минуя обветшалые квартиры, тёмные переулки и пустующие магазины, где они обычно охотились. Он упустил по крайней мере три возможности для хорошего, чистого, бесшумного убийства, но Ганнибал был терпелив и знал, что должен разобраться со всем, что происходило у него в голове. Он заговорит, когда будет готов. И было неразумно убивать с нечистой головой. Наконец, Ганнибалу надоело, он остановился и прижал Уилла спиной к кирпичной стене. Он поднял пальцы и грубо сжал его подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Достаточно. Ты не найдёшь здесь ничего, что удовлетворит твоё желание убить мистера Халперта, — сказал он. Уилл оскалил зубы в ужасающей гримасе, лицо, к которому Ганнибал не мог не испытывать неприкрытого влечения. — Мы не убьём его. Она убьёт. Мы не отнимем этого у неё, — зарычал Уилл. — Конечно, нет. Но мы поможем ей и будем рядом, и это обеспечит другой уровень удовлетворения. Но это не сегодня. Уилл боролся с хваткой Ганнибала, и тот отталкивал его всё сильнее, прижимая к стене. Он смягчился, закрыл глаза и немного расслабился. — Тогда тебе следует сделать выбор сегодня вечером, — мягко сказал Уилл. — Если ничто не удовлетворит меня, позволь этому удовлетворить тебя. Глаза Ганнибала на мгновение метнулись в сторону, он одобрительно кивнул и отпустил Уилла. Три минуты спустя он увидел прачечную, которая указывало на то, что закрыта, но все огни в задней части были включены. Звуки криков доносились с заднего двора, и они пошли по переулку, остановившись перед открытой боковой дверью, которая вела в очень грязный офис. — Я работала двенадцать часов! Уже больше часа ночи. Мне нужно домой, — сказала молодая женщина, и её голос действительно звучал так, словно она была измучена. — Если ты уйдёшь сейчас, прежде чем закончишь складывать вещи, ты будешь уволена, — у пожилой женщины, был тон резкий и неумолимый. — Но сегодня два человека сказали, что заболели! Я не могу выполнять работу за троих! — Маргарет, я устала от твоих оправданий. Ты либо работаешь, либо не работаешь. Если ты не работаешь, ты не возвращаешься. Теперь сворачивайся. Раздражённо вздохнув и хлопнув дверью, Маргарет вышла из кабинета. Ганнибал вошёл прямо в комнату, лицо мускулистой женщины средних лет резко повернулось к нему. — Прачечная закрыта, — отрезала она. — Такой грубый способ приветствовать человека. Ты даже не знаешь, кто я, — сказал Ганнибал. Она вздохнула и закатила глаза, положив руку на бедро. — Кто ты? — спросила она невозмутимым голосом. Ганнибал наклонился вперёд, широкая улыбка раздвинула его лицо, обнажив зубы. Её внимание было настолько полностью сосредоточено на нём, что она даже не заметила, как Уилл прокрался к ней сзади, пока не стало слишком поздно. — Последний человек, с которым ты когда-либо поговоришь. Как жаль, что наш разговор не был более приятным. Уилл открыл шприц и вонзил ей в шею, прежде чем она смогла ответить. Она была крупной, и поэтому на действие ушло на несколько секунд больше, чем обычно, её тело отшатнулось назад, когда она пыталась бороться со своим невидимым противником. Она споткнулась о ножку стула и упала на пол, большая стопка бумаг упала поверх её бессознательного тела. К тому времени, когда Маргарет прибежала посмотреть, из-за чего шум, там никого уже не было.

****

Они владели несколькими заброшенными фермерскими домами и старой мельницей, разумеется, всё под вымышленными именами. Ганнибал подъехал к одному из домов, который выглядел как обычное место для загородного отдыха, стены, обшитые кедровой дранкой, покоились на старом каменном фундаменте, немного просевшем, но всё ещё достаточно прочном. Вход в подвал, где они хранили свои инструменты, был не спрятан, а заперт, чтобы не впускать бродячих или заблудившихся любопытных наблюдателей, если они когда-нибудь появятся. Ганнибал закончил закреплять верёвку вокруг лодыжек менеджера, пока они усаживали её в кресло и ждали, когда она придёт в себя. Её руки не были связаны, в этом не было необходимости, и на самом деле, по словам Ганнибала, это сделало бы мясо слишком жёстким. Она медленно приходила в себя, её глаза затрепетали, открылись, а затем снова закрылись несколько раз, прежде чем широко распахнуться от шока. Перед ней стоял обезумевший, злой и очень обнажённый Уилл, у которого в руках не было ничего, кроме ножа. Она попыталась встать, споткнулась о верёвку, упала обратно на стул и снова встала. — Тебе следовало быть повежливее со своими подчинёнными, — сказал он и протянул руку, чтобы чисто и глубоко перерезать ей горло своим лезвием. Её кровь хлынула наружу, и Уилл закрыл глаза в экстазе, почувствовав, как горячие ручейки разбрызгиваются по его телу и реками стекают по коже. Она издала быстрый булькающий звук, который длился несколько секунд, а затем смолкла, тело упало обратно на стул. С рычанием ярости Уилл двинулся вперёд, вонзая клинок ей в грудь, а затем в живот, вспарывая её, позволяя крови заливать его руки, пропитывать ноги и забрызгивать ступни. Тёплая жизнь вытекала из неё в него, глубокий золотистый свет, который горел ярким янтарём, когда он убивал, сиял внутри него. Уилл почувствовал, как его захлестнул гул удовольствия, и понял, что это был разум Ганнибала, единственный разум, которому он позволил жить в своей голове, кроме него самого, единственный человек, с которым он был рад поделиться своим сочувствием. Уилл запустил руку в её торс, выуживая печень. Ганнибал хорошо обучил его удалению органов, и теперь он точно знал, как это сделать, не испортив мясо. Он отрезал её от неё и вытащил, кровь стекала по его рукам до локтей, он поднёс её к лицу, вдыхая насыщенный запах красного железа. Он повернулся, всё его тело было залито кровью, и обнаружил, что глаза Ганнибала медленно скользят по залитому кровью телу Уилла, упиваясь его видом. Глаза Уилла горели жарким огнём, когда Ганнибал подошёл к нему, всё ещё полностью одетый, его руки были в перчатках, когда он протянул их, чтобы осторожно взять печень из рук Уилла. Он подошёл к столешнице, где готовил сырое мясо, и разложил свежий чистый пластик для чистки этой новой добычи. Он, насвистывая, включил раковину, смывая излишки крови, срезая жир и запечатывая его в пластик. Он открыл крышку морозилки и положил печень внутрь как раз вовремя, чтобы повернуться и с превосходной точностью получить почку, извлечённую Уиллом. В течение следующего часа они работали, пока все органы, которые хотел Ганнибал, не были удалены. Затем он дёрнул за систему блоков, подвешивая тушу за верёвку, обмотанную вокруг лодыжек, чтобы она просохла за ночь, остальное нужно приготовить утром. Уилл стоял, обнажённый и залитый кровью, в центре подвала, внутренний огонь внутри него был слишком горяч, чтобы позволить ему дрожать даже в холоде подвала. Когда Ганнибал закончил, он снял перчатки, выбросил их в мусорное ведро и повернулся лицом к Уиллу, его глаза горели огнём. Он расстегнул воротник, уже сняв пиджак, чтобы можно было работать, и медленно начал расстёгивать рубашку. Уилл молча наблюдал за ним, время от времени закрывая глаза, чтобы почувствовать, как кровь потрескивает, засыхая на его коже, вероятно, это было его самое любимое ощущение, не считая прикосновения кожи Ганнибала к его коже. Когда Ганнибал, наконец, тоже был обнажён, он подошёл к Уиллу с тёмными, горящими глазами и протянул обе руки, чтобы прижать ладони к окровавленным щекам Уилла, его губы были всего в двух дюймах от его губ. — Тебе лучше, мой злобный зверь? Уилл посмотрел на изуродованный труп, затем на кровь на прилавке, откуда были извлечены её органы. — Я чувствую себя... удовлетворённым. Временно. — Тогда хватит, — сказал Ганнибал, наклоняя голову, чтобы запечатлеть яростный поцелуй на губах Уилла, его зубы скользнули по его языку. Уилл застонал и открылся ему, притягивая его тело ближе, руки Ганнибала блуждали по засохшей крови, покрывавшей его, его ногти полосами соскребали её с кожи Уилла. Язык Ганнибала скользнул по щеке Уилла, затем вниз по шее, лакая кровь, втягивая её в рот, когда Уилл откинул голову назад от удовольствия. Наконец, отдавшись моменту, Ганнибал упал на колени, засасывая член Уилла глубоко в рот, жадно глотая покрывавшую его кровь, массируя его языком, пока у него не задрожали колени. Пальцы Уилла яростно вцепились Ганнибалу в волосы, дёргая за них, чтобы заставить его лечь, в то время как руки Ганнибала сжимали бёдра Уилла, чтобы притянуть его ближе. Он провёл зубами по всей длине Уилла, когда сосал, заставляя Уилла содрогаться, его стон удовольствия эхом разносился по подвалу. Он начал двигать бёдрами вперёд, вгоняя свой член в голодный рот Ганнибала, золотой свет от его убийства сменился огнём страсти. — Ганнибал, я хочу, чтобы ты был во мне, — удалось пробормотать ему, но это нисколько не замедлило движения рта Ганнибала, его губы и язык всё ещё пожирали член Уилла, втягивая его глубоко в своё горло, заглатывая вокруг головки, в то время как горло сжималось вокруг его плоти. — Ганнибал! — закричал Уилл, с силой отдёргивая голову за волосы. Глаза Ганнибала потемнели, когда он посмотрел на своего любовника, и Уилл зарычал, падая на колени, чтобы засунуть язык Ганнибалу в рот. Он грубо толкнулся вперёд, опрокидывая Ганнибала на спину, правильный, нетронутый, организованный Ганнибал Лектер лежит голый на земляном полу, весь в крови. Уилл подошёл к рабочему столу и, выдвинув ящик, достал бутылочку со смазкой. Он вернулся и опустился на Ганнибала, оседлав его бёдра, медленно поднимаясь и опускаясь, чтобы скользнуть членом Ганнибала за свою спину, между ягодиц, смазывая его смазкой на ладони. Голова Ганнибала откинулась назад, и он тихо застонал, наконец, потеряв остатки самообладания. Уилл мягко замурлыкал и поднялся, вводя Ганнибала в себя большим пальцем и сразу же полностью погружаясь. — Мой нетерпеливый, прекрасный монстр, — замурлыкал Ганнибал, поднимая руку, чтобы погладить Уилла по волосам. Уилл улыбнулся ему сверху вниз, обнажив злобные зубы, когда он поднялся и снова опустился, застонав, когда член Ганнибала вжался в него. Он покачивал бёдрами, ничего не сдерживая, бесстыдно ища удовольствия, которое доставлял ему Ганнибал. Он прижал ладони к торсу Ганнибала, каждый мускул в его теле напрягся, когда он несколько раз вонзил Ганнибала в свою задницу, вытягивая почти до упора, прежде чем с силой погрузиться. Ганнибал наблюдал за ним, наблюдал, как закрываются его веки, как раздуваются ноздри, как напрягаются и расслабляются щеки. Его руки лежали на бёдрах Уилла, ощущая жар его кожи, когда он доставлял удовольствие им обоим. Когда Ганнибал был готов, он обвёл рукой член Уилла, его ладонь была тёплой и крепкой. Он начал качать, и бёдра Уилла двигались быстрее в такт, его тихие стоны становились громче и менее сдержанными. Ганнибал позволил своему голосу присоединиться к его собственному в удовольствии, его глаза были прикованы к лицу Уилла, их взгляды встречались всякий раз, когда Уиллу удавалось открыть глаза. — В тебе всё идеально, — удалось прошептать Ганнибалу, его тело теперь пело, когда Уилл двигал задницей вверх-вниз по члену. Удовольствие пронзило его, вибрация нарастала по нервам, пока давление не поднялось выше предела. Рука Ганнибала замерла на Уилле, когда он быстро приподнял бёдра, входя в Уилла, вдавливаясь в него так глубоко, как только мог. Оргазм накатывал на него волнами, этот осторожный голос терял всякий контроль, когда его крик эхом разносился по подвалу. Прежде чем его экстаз закончился, он быстро дёрнул рукой к члену Уилла, крепко сжимая его, окружая жаром и силой. Подбородок Уилла опустился на грудь, он не мог открыть глаза, полностью отдавшись ощущениям от совместного убийства и секса. С тихим вскриком и глубокой дрожью Уилл кончил, его белая горячая сперма пролилась на руку Ганнибала, тёплая и желанная. Ганнибал быстро поднёс руку ко рту, всасывая каждую унцию, не упуская шанса поглотить часть Уилла. Даже после того, как всё закончилось, он продолжал сосать, по нескольку раз засовывая каждый палец в рот, пока изнеможение не настигло Уилла, и он рухнул на него, прижавшись, грудью друг к другу. — Уилл, я слишком стар, чтобы спать на полу, — сказал Ганнибал, и Уилл, крякнув, заставил себя подняться. Он встал с Ганнибала, поморщившись, затем наклонился, чтобы помочь Ганнибалу подняться на ноги. Затем Ганнибал притянул его к себе для глубокого поцелуя, его язык сильно вошёл в рот, вкус крови и спермы был громким и агрессивным. Им, наконец, удалось подняться на второй этаж, где они приняли душ и рухнули в кровать, где Уилл заснул через несколько секунд, а Ганнибал вскоре после него.