Paternal (Отцовство)

— Я ценю, что вы пришли, несмотря на то, что это не совсем обычная вещь, по которой консультируются, — сказал Артур, ведя Уилла сквозь толпу репортёров и зевак, затем через шеренгу полицейских и под оцеплением места преступления, затем, наконец, за угол и в переулок. — Мы рады предложить наши услуги везде, где вы чувствуете, что это может вам помочь, — сказал Ганнибал, его голос был мягким и безупречным, как мёд, яд под ним был надёжно замаскирован для всех, кроме Уилла. Они зашли за мусорный контейнер и нашли бездомного мужчину с ножевыми ранениями в оба глаза, грязные одеяла и пустые контейнеры из-под еды из его жилища всё ещё были разбросаны вокруг него. — Похоже, его убили во сне, — сказал Ганнибал. Артур кивнул. — Да, мы тоже так думали, — он сделал паузу, его лицо исказилось от замешательства. — Как обычно, я поделюсь с вами всей информацией, которую мы обнаружили позже, хорошо? Уилл кивнул, и Артур ушёл, оставив их наедине с телом. Уилл уставился на него, склонив голову набок, оценивая ситуацию. — Зачем Артуру обращаться к нам за консультацией по поводу того, что кажется обычным ограблением? Что в тебе необычного? — спросил он труп, обходя его широким кругом. Ганнибал остался в стороне, с удовольствием наблюдая, как Уилл работает без перерыва. Уилл добрался до головы и присел, изучая лицо бездомного с выколотыми глазами. — Почему глаза? — спросил он, когда его собственные закрылись, и он позволил маятнику качнуться. Он качнулся всего один раз - так мало изменилось в переулке с тех пор, как мужчина был жив, до того, как он умер. Все, что изменилось, это то, что сейчас была ночь, и он дышал. «Я выхожу из-за угла с ножом в руке, — сказал он. — Я целеустремлённый. У меня на уме только одна цель. Хотя я стараюсь поддерживать ровный темп, от волнения я иду быстрее. Предвкушение». Он сделал паузу, стоя рядом со спящим мужчиной. «Я наблюдаю за своей добычей, пока она спит, некоторое время, очень долгое время. Он не двигается и не шевелится, его дыхание мягкое, нежное, методичное, совсем как у моего отца, когда я смотрю, как он спит». При этих словах глаза Ганнибала открылись немного шире, и он склонил голову набок, внимательно прислушиваясь. «Дома я колеблюсь, потому что мне негде спрятаться после этого. Здесь некому меня остановить. Некому меня поймать. Никто не знает, что я когда-либо был здесь. Это свобода». Глаза Ганнибала сосредоточились на лице Уилла. Он услышал тихое шарканье за спиной и, быстро обернувшись, увидел техника-криминалиста, выходящего из-за угла. Он остановился, когда увидел свирепый взгляд Ганнибала. Мудро поступив, он повернул обратно тем же путём, каким пришёл. Ганнибал резко повернул голову к Уиллу, глаза которого всё ещё были закрыты, двигаясь под веками, пока он мысленно наблюдал за происходящим. «Я знаю, что у меня нет сил вонзить нож в грудь, в сердце, туда, куда я хочу, — сказал Уилл. — Я проклинаю свою молодость, которая сдерживает меня. Я рассматриваю наиболее уязвимые части тела передо мной. Вспоминаю ошибки, которые я совершил. Другая жертва, которая ускользнула. Учись, запоминай. Затем я вспоминаю свою ярость. Моя ненависть к тем, кто заставил меня чувствовать себя слабым из-за моей молодости. Они дураки. В моих руках такая власть, что они никогда не узнают. Этот человек познает мою силу, хотя бы на мгновение». Челюсти Ганнибала крепко сжались, сердце забилось быстрее, когда он слушал слова, слетающие с губ Уилла. «Я без колебаний со всей силы вонзаю нож ему в левый глаз. Он кричит. Я выдёргиваю его, кровь брызжет на меня, даруя мне его жизнь. Я быстро погружаюсь в другой глаз, погружая лезвие в мягкость, надавливая на него, поворачивая, пока не узнаю угол глазницы и полностью не вонзаю лезвие в его мозг. Он быстро умирает. Меня захлёстывает порыв, и я знаю, что я другой. Я особенный, важный и однажды стану могущественным». «Но пока я ребёнок. Пока мне приходится прятаться. Я срываю с себя залитое кровью пальто, которое было на мне, украденное, и выбрасываю его в мусорный контейнер. Я достаточно умён, чтобы держать нож при себе, чтобы выбросить его в другом месте. Я бегу обратно по улице, как раз в тот момент, когда люди сбегаются на звук криков, никто не обращает внимания на ребёнка. Я должен вернуться домой, пока меня не хватились. Никто никогда не заподозрит меня, потому что меня вообще никто не заметит. Это мой дизайн». Глаза Уилла распахнулись, чтобы встретиться с взглядом Ганнибала. — Она похожа на тебя, — сказал он, поднимаясь на ноги. Его взгляд метнулся к мусорному баку, и Ганнибал повернулся и в тот же момент открыл крышку, протягивая руку, чтобы вытащить окровавленное пальто. — Умный, но всё ещё учится, — сказал Ганнибал, держа пальто перед собой. Это было неопровержимое доказательство, без сомнения, на нём была ДНК владельца. Он был удивлён, что его ещё не нашли. Вероятно, потому, что Артур хотел, чтобы сцена оставалась нетронутой до тех пор, пока Уилл её не увидит. — Хорошо для нас, что Артур так нам доверяет. Уилл обошёл труп и подошёл к Ганнибалу, его лицо выражало серьёзные эмоции. Его глаза метались по переулку в поисках лучшего места, чтобы спрятать пальто, такого, где его не найдут, пока они не вернутся и не заберут его. — Вот, — сказал он, указывая на пустой сломанный цветочный ящик, свисающий с подоконника на втором этаже. Уилл прошёл под ним и наклонился, сцепив пальцы в виде ступеньки, чтобы придать Ганнибалу ускорение. Хотя Ганнибал поморщился, положив свой ботинок на руки Уилла, он знал, что это было по очень важной причине, и приподнялся, чтобы запихнуть пальто в коробку с цветами, слишком высоко, чтобы кто-то мог дотянуться в одиночку. Он спустился вниз и отряхивал пальто как раз вовремя, чтобы они выглядели, как ни в чем не бывало, когда из-за угла появился Артур. — Мне ужасно жаль, — сказал Уилл. — Просто так мало улик, с которыми можно работать. Я не смог ничего нащупать, кроме того, что я не думаю, что убийца знал жертву. Артур кивнул. — Да, мы чувствовали то же самое, — сказал он. — Это не было личным, мотивом не была месть или что-то эмоциональное. Хотя, что вы думаете о том, что он выколол глаза? Ганнибал склонил голову набок. — Возможно, у преступника проблемы с самооценкой. Он не хочет, чтобы его видели, или чувствует себя недостойным того, чтобы его видели. Артур быстро записал это, лёгкая улыбка тронула уголок рта Уилла, когда Ганнибал ловко ввёл Артура в заблуждение, заставив его думать, что убийца был мужчиной. — Что ж, я благодарю вас, джентльмены, за уделённое время, — сказал он. — Я надеюсь, что после этого у вас всё ещё будет приятный день. Ганнибал вежливо улыбнулся ему, Уилл крепко пожал руку, и они ушли, с трудом удерживая разговор при себе, пока не оказались в своей машине. — Она молода, Ганнибал. Десять, максимум двенадцать. — Как ты можешь быть уверен? — Исходя из её роста, — он слегка покачал головой, тупо уставившись в окно. — Не спрашивай меня, откуда я знаю, какого она роста. Я просто... вижу это. — Я никогда не сомневаюсь в тебе в этих вопросах, — сказал Ганнибал. — Но она тебя очень тронула. — Я хочу защитить её. Они замолчали. Невысказанная боль от потери Эбигейл всё ещё звенела в воздухе, даже спустя все эти годы. — Тогда я буду помогать тебе, — сказал Ганнибал, незначительные трещины в его голосе, позволяли узнать, что он до сих пор чувствовал вину за Эбигейл, даже сейчас. — Ты не должен мне никакого покаяния, — сплюнул Уилл. — Я не это имел в виду, — ответил он, его лицо было полностью сосредоточено на дороге, он не мог смотреть Уиллу в глаза. — Ничто не может заменить того, что мы потеряли. У меня никогда не было намерения пробовать. — Тогда зачем ты это делаешь? — спросил он. Ганнибал помолчал, тщательно обдумывая свои слова. — Мы не можем заменить Эбигейл, — сказал он. — Но это не значит, что мы не можем найти ценность в помощи другому ребёнку. Уилл одиноко смотрел на многоквартирные дома, мимо которых они проезжали, едва замечая их. Им следовало бы уйти. Ввязываться в это было опасно, это могло выдать их, плохо кончиться, причинить им глубокую боль. Больше, чем они могли бы вынести. Если бы он чувствовал, что с ней всё будет в порядке самостоятельно, он бы так и сделал. Он бы ушёл. Он снова увидел её, стоящей над своим спящим отцом. Пытающейся заставить себя убить его. Не из удовольствия, а по необходимости. Ей нужна была помощь. — Я уже вижу, что ты глубоко и эмоционально вовлечён, — сказал Ганнибал. Уилл вздохнул. — Так и есть. Ганнибал кивнул. — Тогда мы найдём её и поможем ей, как бы она в этом ни нуждалась. Затем Уилл повернул лицо к Ганнибалу, выражение его лица дрогнуло. Он протянул руку и положил ладонь на тыльную сторону руки Ганнибала, лежащей на руле. — Я люблю тебя, — сказал он. — Даже до самой моей смерти. — Так ты сказал мне в день нашей свадьбы, — сказал Ганнибал, поднимая руку, чтобы переплести их пальцы. Уилл сжал пальцы, когда они решили пойти по этому пути, куда бы он их ни привёл, даже если бы это действительно было к их смерти.

****

После этого Уилл проявил особый интерес к делу в переулке бездомных, прикрываясь чувством вины из-за того, что не оказал большей помощи на месте происшествия. Артур был более чем рад позволить ему взглянуть на любые файлы, которые он просил, поэтому он запросил все нераскрытые убийства за весь прошлый год в Париже. Он сел за стол в задней комнате участка без окон, и некоторое время смотрел на стопку бумаг. У него не было возможности сузить круг поисков заранее, потому что, кроме её умения обращаться с клинком и безрассудства с пальто, у него было мало улик такого типа, которые были бы занесены в полицейские досье. Большинство из них было легко отбросить одним быстрым взглядом, любые, которые, казалось, требовали силы, любые множественные убийства, всё, что было совершено с применением огнестрельного оружия. Стопки быстро разделились на две: определённо нет и те, которые требовали более пристального изучения. Перед обедом он попросил клерка убрать стопку "определённо нет". Он встал, чтобы размять спину, и вышел в вестибюль, чтобы выпить кофе для полицейских - он никогда бы не осмелился сказать Ганнибалу, что на самом деле наслаждался и даже иногда скучал по сладкому - когда увидел, что пропустил сообщение. — Я вернул нашу потерянную посылку. Наш подопечный в безопасности. Уилл почувствовал трепет облегчения и что-то ещё в груди. Наш подопечный. Он с абсолютной ясностью вспомнил, как быстро они с Ганнибалом стали отцами с Эбигейл, они полюбили её ещё до того, как полюбили друг друга, и Уилл знал, что это был не только он. У Ганнибала была глубокая потребность заботиться о таком же человеке, как он сам, настолько сильная, что он превратил Эбигейл в убийцу. Не то чтобы создание убийц не было его хобби. Уилл сделал ещё один глоток кофе, задумчиво уставившись на свой телефон. — Есть зацепки, или у тебя перед глазами просто плывут буквы? — спросил Артур, наливая себе чашку. — Я вижу несколько случаев, которые могут быть связаны, — сказал он. — С таким небольшим количеством доказательств, трудно сказать. Артур кивнул и положил руку ему на плечо. — Что ж, я ценю, что ты взглянул ещё раз. Но не слишком напрягайся из-за этого, пожалуйста. Так отличается от Джека. Улыбка Уилла была искренней. Он вернулся к работе, его глаза пробегали по папкам, читая по-французски так же легко, как сейчас по-английски, хотя его внимание всегда было больше сосредоточено на фотографиях. Тело протащили десять футов, нет; женщина была убита на крыше, нет; ограбление явно пошло не так, пропал кошелёк, нет; горничная упала с лестницы, это почти было классифицировано как несчастный случай, если бы не… Уилл прищурился, наклоняясь ближе, прежде чем пошарить в кармане, чтобы надеть очки. Он уставился на фотографию; синяки на пояснице от ручки тележки для уборки, которую ей всунули, когда она стояла наверху лестницы. Расследование в отношении её друзей и семьи не выявило непосредственных врагов или мотивов. На самом деле один из двух детективов, привлечённых к делу, написал заявление о том, что он всё ещё считает это несчастным случаем, возможно, кто-то упал в её тележку и в страхе покинул место происшествия. Уилл пролистал фотографии тележки для уборки, прищурившись, вглядываясь, выискивая улики в местах, которые, как он знал, никто другой не стал бы делать, на уровне, на котором никто другой не стал бы — и он увидел их. Грязные пятна на боку телеги, на уровне пояса... если тебе было двенадцать. Он был уверен. Взглянув на дверь, убедившись, что никто не приближается, он встал и подошёл к ксероксу в комнате. Он сделал копию всего файла, затем аккуратно положил его в стопку "определённо нет", ничем не примечательный среди остальных. Он сунул копию в свой портфель и вернулся к работе. К концу дня он проводил почти восемь часов, сгорбившись за столом, но оно того стоило. У него были ещё два дела, которые, он был уверен, принадлежали ей, и три, из-за которых он был на грани срыва. Он положил копии всех из них в свой портфель и, возможно, украл важную информацию из того или иного файла, чтобы значительно усложнить раскрытие дела, если это вообще возможно. Он вышел из комнаты, усталое протирание глаз вовсе не было притворством, треск в спине, безусловно, был настоящим, когда он выпрямлялся. — Что-нибудь, месье Лектер? Он покачал головой, выглядя измученным. — Похоже, это единичный случай, — заметил он, и Артур кивнул, безоговорочно веря ему. — Что ж, мы благодарим вас за уделённое время, — сказал он. — Теперь, пожалуйста, идите домой, отдохните. Уилл улыбнулся, услышав прощальные слова.

****

Он разложил все папки на столе в домашнем офисе Ганнибала. Он больше не принимал пациентов, предпочитая только высказывать своё профессиональное мнение в качестве консультанта или время от времени выступать в качестве приглашённого лектора в университетах. В то время как другие его потребности никогда не были удовлетворены, его потребность создать как можно больше убийц в мире была удовлетворена становлением Уилла. Никто другой никогда не стал бы таким совершенным, и поэтому не стоило тратить на это время. Они вдвоём просматривали папки при свете камина с бокалами вина в руках. Уилл прикрепил карту Парижа к стене, чем вызвал гнев Ганнибала, пока тот не пообещал заделать дыры. Он отметил места в обратном хронологическом порядке, прослеживая её убийства. — Она плодовитая, — сказал Ганнибал с ноткой гордости в голосе. — Она в отчаянии, — поправил Уилл. — Она учится, практикуется для достижения своей цели. — Её отец. — Он причиняет ей боль, — сказал Уилл. Он просмотрел карту, рисуя маршруты метро и автобусов, которые соединяли места убийств, изучая точки соприкосновения между ними. Его ручка с такой силой прижалась к бумаге, что прорвала карту, и только тогда он заметил, что его рука дрожит. Он почувствовал, как твёрдая ладонь Ганнибала легла ему на плечо и сжала его. — Отвернись на минутку, — сказал Ганнибал, и Уилл сделал это. Ганнибал знал, что лучше не говорить, ему остановиться или даже идти спать и продолжить утром. Вместо этого он притянул его в свои объятия, и Уилл прижался щекой к плечу Ганнибала, позволив ему погладить пальцами свои кудри. — Она прожила так долго. Она протянет ещё несколько дней или недель, пока мы её не найдём. — Она одна, — сказал Уилл. — Ни братьев, ни сестёр, ни матери. Только... он. Ганнибал ещё сильнее погладил Уилла по волосам, позволив своим мышцам напрячься под кожей ровно настолько, чтобы Уилл понял, что он понимает. — Она просто выжившая, ищущая наилучший выход? — спросил Ганнибал, и Уилл услышал за этим настоящий вопрос. Она такая же, как мы? Она такая же, как я? — Нет, — сказал Уилл. — Она выбрала этот выход из положения из-за того, кто она есть. Убийство имеет для неё смысл. Он почувствовал лёгкий кивок Ганнибала, и за этим, глубоко в тайниках его самых тёмных комнат, он услышал, как что-то рухнуло. Или вернулось к жизни. Он не был уверен. Уилл поднял голову, быстро поцеловал Ганнибала в губы и вернулся к работе. Ганнибал оставил его в покое, хотя и не отходил от него ни на шаг, в конце концов удалившись в удобное кресло в углу и задремав, склонив голову набок. В темноте, в тенях, отбрасываемых огнём, Уиллу показалось, что он мельком увидел Эбигейл, тёмные пряди её волос побуждали его работать, думать, видеть.

****

Они сидели в машине возле жилых домов, потягивая домашний кофе Ганнибала из его дорогого термоса, но всё равно это была засада. Была середина дня, час, в который дети обычно возвращаются домой из школы - время, когда они были единственным источником движения на дорогах, в отличие от утра, когда все были на месте. Уилл сузил их поиск до этого района, исходя из местоположения, схемы метро и других тонких подсказок, которые навели его на мысль, что она не была обеспеченной в финансовом отношении. Группа девочек школьного возраста завернула за угол и направилась дальше по кварталу, все хихикая друг с другом. Уилл оживился, наблюдая за ними, его глаза изучали их лица. Она идеально вписалась бы в общество, даже в её возрасте опытная актриса, потому что, если бы она не была такой, её бы уже поместили в психиатрическую больницу. — Adieu, Marie, adieu Alicia! ( Прощай, Мари, прощай, Алисия!) — Adieu, Charlotte! (Прощай, Шарлотта!) Все они весело помахали руками и разошлись по своим домам. Уилл повернулся к Ганнибалу, который никак не показал, что что-то понял. Либо они заржавели, настолько хорошо она умела прятаться, либо она не была одной из них. Несколько минут спустя из-за угла вышла другая группа детей, на этих не было подходящей одежды. Ученики государственной школы. Эта группа была более вероятной. Там было два мальчика и три девочки, и их разговор был намного громче и неистовее. Они дразнили друг друга, мальчик дёргал одну из девочек за волосы. Она развернулась и толкнула его в ряд живой изгороди, где он запутался в ветвях и изо всех сил пытался выбраться, смеясь, когда поцарапал колено о кирпич. Он хмуро посмотрел на неё, глубже зарываясь в изгородь, и она хихикнула. — Почему ты такая дура, Алисия? — закричал он. — Почему ты такой неуклюжий, Клод? — выпалила она в ответ. Все остальные дети рассмеялись и разошлись, каждый направился к своему зданию. Именно тогда из-за угла вышла одинокая девочка, опустив голову, уставившись на свои туфли и сцепив руки перед собой. Её тёмно-каштановые прямые волосы, заплетённые в единственную косу, спадали на спину поверх выцветшей футболки, которая была слишком мала и едва доставала до верха юбки, которая была слишком короткой, чтобы прикрыть дырку на коленях её чулок. Она остановилась перед Клодом и протянула руку, чтобы помочь ему. Он взял её, хотя и не смотрел ей в глаза, и она помогла ему подняться на ноги. — О, смотрите, Уродка Симона помогает Неуклюжему Клоду, — закричала Алисия. Другие дети захихикали. Симона повернула голову и метнула в Алисию яростный взгляд. Это была не пустая угроза. В выражении её лица было истинное желание причинить вред. — Это она, — сказал Уилл вслух, просто чтобы получить кивок Ганнибала в знак согласия. Они смотрели, как она помогает Клоду вытащить сумку с книгами из-за живой изгороди, и услышали его быстрое “спасибо”, когда он спешил к своему многоквартирному дому. Затем она повернулась и перешла улицу, быстро осматривая мир, хотя и держала голову опущенной и смотрела прямо перед собой. Она увидела их и вскинула голову, чтобы посмотреть им в лицо. Она смотрела прямо в лицо Уиллу, не останавливаясь и не ускоряя шаг, не вздрагивая, не моргая. Он уставился прямо на неё. Она притворилась, что не обращает на них внимания, когда доставала ключ и исчезала в своём здании, но она заметила их сразу, чувства обострились, как у существа, оказавшегося между хищником и добычей, постоянно осознавая своё окружение. — Симона, и теперь у нас есть её адрес, — сказал Ганнибал. Он включил передачу, и Уилл почти запротестовал. Он почти распахнул дверь движущейся машины, чтобы выпрыгнуть из неё вслед за ней, и он не был до конца уверен, что остановило его от этого. — Мы должны подойти к этому с осторожностью, — сказал Ганнибал. — Если мы всё спланируем правильно, мы выведем её из опасности. Уилл потёр лоб, пытаясь отодвинуть эмоции в сторону, чтобы он мог думать. — Что ты имеешь в виду? — Ну, эта девушка показалась мне не очень приспособленной. Совсем нет, — сказал он. — На самом деле, я полагаю, что она, возможно, нуждается в услугах психиатра. Уилл почувствовал, как дёрнулись уголки его губ, когда он услышал змею, скрывающуюся за тонко подобранными словами Ганнибала. — Кому она доверится. — Кто будет защищать её. Уилл откинулся на спинку стула и расслабился. — Как ты сделаешь так, чтобы она стала твоей пациенткой? — Я бы предположил, что, как только её отец проведёт ночь в тюрьме, социальным службам придётся кому-нибудь позвонить, и я буду легкодоступен. У меня есть связи в этом офисе. Я просто буду присутствовать, когда поступит звонок. Уилл нахмурился. — Зачем ему... — Некий полицейский профайлер может ошибочно принять его за подозреваемого в убийстве некоего бездомного, — сказал Ганнибал. Тик, появившийся в уголке рта Уилла, растянулся в широко раскрытой улыбке. — О, я и забыл, какой ты хитрый, — сказал Уилл. — Ошибка, которая обычно приводит к смерти, — сказал Ганнибал, поднося руку Уилла к своим губам, чтобы прикусить костяшки пальцев. Уилл содрогнулся от удовольствия, его тело напомнило ему о монстре, который жил под кожей Ганнибала, звере, который дал ему разрешение жить, точно так же, как он предложил это разрешение взамен.