Mavericks

Амен

— Твоя дочь уже продала тебя за браслет, Эва, но я всё ещё жду ответа. Ты станешь моей женой? Я уткнулся носом в ладони Эвы, желая разрядить обстановку. Видок у неё был даже хуже, чем после взаимодействия с трупом. Только сейчас виной тому были радость, смятение, удивление в конце концов. Она так и не связала мои намёки с тем, что я хотел на ней жениться, но навсегда связала наши судьбы.  Они переплелись тогда, когда Эвтида на спор танцевала для меня. Дикая, загадочная, уверенная в себе девушка, которая точно знала: она поставит меня на колени. И поставила. Даже дважды. Теперь я был готов стоять так до скончания времён, лишь бы Дэвис чувствовала во мне опору; лишь бы наша дочь так же безмятежно перебирала своими крохотными пальчиками безделушки на браслете, который я выбирал три часа, хотя понимал, что подкупить Эми проще простого.  Эвтида отняла руки от лица и посмотрела на меня, а затем на коробку с кольцом, в котором я уже начал сомневаться. Тизиан предлагал попросить Дию, чтобы та помогла с выбором, но она разболтала бы всё, ещё до того момента, как мы добрались в ювелирный. Эвтида редко носила кольца или я просто не придавал этому значения, но поначалу выбирал самые большие камни, чтобы сразу бросались в глаза.  «Желательно гравировку ещё» — подумал я, сосредоточив внимание на том самом, и тут же ответил самому себе: «да, табличку на грудь, колокольчик на шею.»  Было бы неплохо, но с Эвой так нельзя. Она была своевольная, как ветер. Всегда несло туда, куда вздумается, а мне лишь оставалось держать в руке анемометр, чтобы иметь представление, чем потом её отлавливать и в какую сторону стрелять, чтобы рассчитать погрешность и устранить обидчиков. Справедливости ради стоит отметить, что спустя два года Эвтида поменялась, стала менее импульсивной и более осознанной. Наверное, поэтому она всё ещё роняла слёзы вместо того, чтобы ответить мне «да».  — Дэвис, тебя уже продали. Я не приму отрицательного ответа. Мы с нашей дочерью не примем. Ясно?  Эмилия стукнула Эву по руке браслетом, привлекая внимание.  — Да! — она несколько раз кивнула, смеясь, и протянула мне руку, — конечно да!  Я выдохнул, вскинув брови от внезапного ответа. Конечно, другого и не ждал, но что-то подсказывало, что «ERROR» на её лице может затянуться. Когда кольцо заняло своё законное место, Эва снова хихикнула, обнимая меня с Эмилией крепче, но вскоре отпрянула, сказав:  — А как ты угадал с размером?  — Эва, я служитель закона, но мне ничего не стоило прихватить с собой одно из твоих колец, когда поехал в ювелирку. — Ну конечно… Конечно. — Эва прикрыла глаза, уткнулась в мою щёку мокрым носом.  Она всё ещё была в смятении, но я видел, как была счастлива. Малахитовые осколки никогда не врали.  Мы сели в беседку, чтобы перекусить. Эмилия не понимала, что происходит, но была удовлетворена подарком, теребя его в одной руке, а другой запихивая в рот виноград и сырные шарики. Маленькие ножки телепались, свисая со скамьи, Эва то и дело старалась придерживать их, чтобы Эми не упала, но наша дочь слишком настырная, чтобы ей противостоять.  Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, океанический бриз стал кусать щёки, руки, и мы пошли в обратную сторону. Уложив Эмилию, Эва вернулась ко мне и предложила посмотреть какую-то мелодраму, настойчиво надувая губы. В конечном итоге я отмахнулся, передавая ей ноутбук, а сам встал, чтобы настроить проектор.  Эвтида разлеглась на диване, обложившись подушками. У неё был такой сосредоточенный вид, что даже я стал невольно следить за сюжетом, в котором какая-то мелочь лишилась девственности с главным трахарем школы. Он умудрился потерять в ней презерватив, и она забеременела. На этом моменте Эва поменяла положение, подобравшись ко мне поближе, и прижалась щекой к груди.  Её нога лежала поверх моих, и я гладил её, продолжая смотреть фильм с сомнительным сюжетом. Иногда вовлекался и бубнил себе под нос, как не логичны метания главной героини от её друга, в которого она по уши втрескалась и скрывала свои чувства, но потом замолк, когда перед глазами стали мелькать эпизоды из жизни этой самой Рози на разных месяцах беременности. Я сглотнул, глядя на живот и то, как она ставит чашку с попкорном на него.  Смотреть на беременную женщину было сродни удару под дых. Я стал представлять, как выглядела Эва с животом, как смешно она ходила бы и как аккуратно пристёгивалась, сидя за рулём. Ремни безопасности Эвтида всегда игнорировала, но почему-то мне показалось, что в её беременность они стали неотъемлемой частью любой поездки.  Второй удар прилетел в голову и размозжил черепушку, когда главная героиня родила. Она страдала от бессонных ночей, зарывалась в детской одежде и скрывалась от какой-то стервы на улице, понимая, что та захочет выведать имя отца ребёнка. В тот момент я почувствовал, как грудная клетка Эвтиды стала содрогаться от бесшумного плача. Футболка намокла, прилипая к телу. Я прижал Эву к себе теснее, поглаживая по плечу, но не решился обсудить такой сложный период её жизни. Она не говорила о том, что ей пришлось пережить в первые месяцы после рождения Эми, но самому стало паршиво от одной мысли, что не был рядом.  — Мне жаль, что не разделил то время с тобой.  — сказал я, поддев подбородок Эвы, чтобы обратить её взгляд на себя.  — Это я виновата перед тобой… Её нижняя губа слегка подрагивала, но остатки слёз упорно держались в уголках глаз, не желая подводить хозяйку. Чтобы не нагонять ещё больше тоски, я решил отвлечь Эву, сгребая её в охапку.  — И теперь я буду мстить!  Я начал целовать её мокрые глаза, щёки, лоб, нос, даже уши, вертел в своих руках и с нажимом касался рёбер, вызывая щекотку, а Эва брыкалась, глотая смешки, чтобы не разбудить дочь, спящую в соседней комнате. Я утопал в её бешеной энергетике, она срывала башню, заставляла отбросить печаль прошлого и страх перед будущим. Всё, что мне нужно было, сосредоточилось в одном коротком слове — «семья».   Я уложил Эвтиду на лопатки, упёрся руками по обе стороны от неё, отрезая возможность высвободиться из капкана. Признав поражение, она откинулась назад и разомкнула пересохшие губы, провела по ним языком. Я с маниакальной жадностью разглядывал идеальные черты лица, выточенные генетикой, и понял одну вещь:  Каким бы головокружительным не был минет от любимой женщины, лучше её улыбки нет ничего.

Эва

Мы кое-как досмотрели фильм, отвлекаясь на юношеские дурачества, Амен в перерывах бухтел на главных героев, которым потребовалась целая жизнь, чтобы признаться друг другу в чувствах. Хорошо, что у нас есть друзья и родители, которые так или иначе подтолкнули друг к другу и не дали наломать ещё больше дров. Нам бы эти раскидать…  Я села, скрестив под собой ноги и рассуждая о том, как преподнести новость о замужестве близким, как познакомить Эмилию с родителями Амена. Долорес мечтала о втором ребёнке, а о внуках, наверняка, ещё больше. В том, что она и Джеймс примут Эми как свою, у меня не было сомнений. Но что насчёт меня?  Какими бы хорошими отношения у нас ни были, легко примерять роль невестки на ту, которая тебе импонирует, пока она не стала реальной женой твоего сына. Мысли об этом вызывали тревогу.  Амен заметил, что я прокручиваю кольцо на безымянном пальце, лёг на бок, опираясь на локоть, и взял мою руку в свою.  — Уже начался предсвадебный мандраж? — он хмыкнул, поглаживая большим пальцем мои костяшки, — или всё думаешь, как сообщить моим родителям о внучке?  — Как понял? Я вымученно улыбнулась и закрыла глаза, откидываясь на подушки. Он слишком хорошо меня знает. — Много ума не нужно, Эва. Твои мысли на лбу субтитрами написаны.  Субтитры-субтитрами, но проблему нужно как-то решать. Мы стали перебирать варианты, как бы всё провернуть.  У Долорес не стоит. Мы попросту не объясним, для чего привели в её дом пятидесятилетнего стендапера, беременную болтушку и её бородатого жениха, который, почему-то, ещё не муж. И хотя мать Амена знала Тизиана много лет, всё равно относилась к нему с настороженностью из-за совместных проказ по юности.  — Фрэнсис достаточно гостеприимная и знает всех близких, предлагаю подговорить её.  — Армстронг, всё ещё точишь на мою бабушку зуб?  — Она сама кого хочешь загрызёт, — Амен пропустил мой локон сквозь пальцы и пощекотал им нос, — зато нам не придётся никого выпроваживать, сами ретируемся, когда захотим.  Я цокнула и закатила глаза, глядя на его хитрую ухмылку. Но, признаться, идея была хороша. Мы могли бы пригласить всех на ужин к бабушке, она развлечёт родителей Амена, а папа наверняка разрядит обстановку, если запахнет жареным. Главное, чтобы он снова не прикинулся больным и не напугал своими остроумными шутками остальных. Хотя… даже в этом случае будет плюс — не нужно переживать о том, что кто-то засиделся. Сами смоются.  Семейка Адамс в нашей интерпретации мне нравилась куда больше оригинальных персонажей, осталось убедить в этом не только себя, но и родителей Армстронга.

***

Мы решили провести на побережье ещё один день, чтобы вдоволь насладиться обществом друг друга. Амен строил замки для Эми, а та их рушила с таким восторгом, будто не песок топчет — а чьё-то сердце.  Глядя на играющих отца с дочкой, я поняла, что важнее семьи для меня уже ничего не будет — это клеймо любой счастливой женщины, выжженное на сердце теплом родных душ, без которых жизнь потеряет всякий смысл.  Несмотря на отгулы, Амену названивал Ник и отчитывался на всех этапах расследования, боясь, что его действительно уволят. Молодые следователи всегда полны энтузиазма, они могут работать ночами, копошиться в мусорках или угодить в логово к серийному убийце, чтобы добыть чуть-чуть биоматериала у его пса.  Но Ник, почему-то, не стал торопиться, когда я его предостерегла, и теперь расхлёбывает свою же кашу, ожидая наказания от Армстронга. Я всё равно рассуждала о том, кто же мог так возненавидеть девушку, чтобы с таким упоением резать плоть, а потом оставить её умирать вот так, как истерзанную собаку…  Армстронг уже не занимался расследованиями, он лишь курировал молодых специалистов и мотивировал, оставаясь в стороне. Но я ведь могу? Он снова отвлёкся на разговор, поднёс телефон к уху и нахмурился. Взгляд Амена становился всё мрачнее, зрачки блуждали по линии горизонта, но в глазах отражалась далеко не водная гладь. Гнев и раздражение плескались в голубых радужках. Стало ясно: Нику не поздоровится, если он не справится с задачей.  И мне тоже, если влезу. В морг без допуска никак не попасть, а вот изучить фото с места преступления — вполне возможно. Осталось убедить Армстронга в том, что я — их единственная надежда на быстрый результат.  Когда Амен закончил разговор, он встал и, взяв Эми на руки, сказал:  — Мне нужно в отдел, — он сделал пару шагов ко мне, наклонился и поцеловал в лоб, — а вы к Фрэнсис. Я говорил с матерью, сегодня они с отцом приедут.  — Сегодня?! — Амен вдруг улыбнулся, глядя на мою удивлённую физиономию, — сегодня мы во всём сознаемся, а завтра и свадьбу сыграем? Почему так быстро?  — Можно и завтра. Если подключишь свою подружку, к вечеру она уже всё организует. — он издевательски поиграл бровями, закидывая руку мне на плечо.  Я даже забыла о том, что хотела сделать. Тут же достала телефон и позвонила Дие, чтобы договориться о встрече. Последнее время мы редко виделись и безумно скучали, но я не хотела давать слабину на работе, особенно после того, как коллеги стали примечать обеды с Армстронгом и его непривычный интерес к отделу подготовки кадров.  Конечно, все догадались, что нас что-то связывает, но детали отношений никто не знал, кроме Тизиана, а он не проболтается даже под страхом смерти. Злобный начальник куда страшнее.  Когда мы доехали к дому бабушки, на посту охраны я приметила красный Mini Cooper кудряшки и даже не удивилась. Дия не упустила бы возможность увидеть Эми. На подходе к дому из-за входной двери показался сначала живот, а потом и сама будущая мама, растянувшая улыбку от уха до уха. Она быстро спустилась по каменным ступенькам, села и развела руки, закричав:  — Бу-у-синка! Иди скорее сюда!  Эмилия зателепала ножками, требуя Амена опустить её на землю, и побежала навстречу.  — Ди-ди, Ди-ди! — звонкий голосок разносился по территории.  Я с неприкрытым недовольством зыркнула на Дию, когда она подняла Эмилию, но она проигнорировала взгляд и закружилась, наступая на клумбу с моими цветами. Ладно, про боль в спине потом слушать придётся Тизиану, но цветы-то за что? Эмилия хихикала, пока Дия кружилась на месте, и моих губ коснулась невесомая улыбка, чего не сказать об Армстронге. Он выгнул бровь, наблюдая за соперницей, претендующей на сердце его дочери, но правда была в том, что Эмилия сама давно поработила всех нас, а ведь она ещё так мала.  Что будет, когда начнёт разговаривать? Каждый возраст по-особенному прекрасен: сначала она лежала, такая маленькая, как гусеничка, разглядывала меня и улыбалась. Я могла часами наблюдать за тем, как она спит. Затем перевороты, первый смех, попытки ползать и ходить… была такая маленькая, а сейчас уже мать родную замуж продала за браслет с акулой.  Я не заметила, как бабушка вышла из дома вместе с Габриэлем и Тизианом в поварских рукавицах. Бедолага. И здесь заставили готовить. Они выглядели так буднично, будто каждый день проводили вместе и даже нашли друг к другу подход, хотя у Тизиана, например, просто не было выбора. Между готовкой и игрой в «Угадай мелодию» с Габриэлем ответ очевиден — если папа начнёт петь, бабушка решит, что в дом залетела умирающая чайка, и прибежит на звук, а потом всё равно заставит помогать на кухне.  Амен попрощался со всеми и уехал, пообещав вернуться к ужину, а все остальные вошли в дом. Габриэль забрал Эми, переживая за живот Дии, и та, переключившись на меня, сразу приметила кольцо на пальце. Густые брови Дии взметнулись вверх, она схватила мою руку и потянула на себя так, что я едва удержала равновесие. Её взгляд ненадолго задержался на внушительных размеров камне, переливающемся на свету, и мгновением позже ультразвуковая волна врезалась в мои перепонки.  — А-а-а-а! Да ладно? Ну Амен, ну молодец, он сразу мне понравился! Помнишь, тогда в «Black fox»?  Я выпучила глаза и перевела взгляд на недоумевающих бабушку с папой. Надеялась, что её писк кроме нас с Тизианом никто не разберёт. А вот дебош в пьяном угаре следует опустить… Не теряя времени, я выставила руку перед своим лицом, показывая остальным кольцо, но вместо восторженных возгласов получила приземлённое: «наконец-то», и поджала губы, неудовлетворённая реакцией.  — Вы что, совсем не рады?  — Дочка, очень рады! Мне пришлось два дня слушать твою баб… — папа осёкся и схватил бабушкину руку, уступчиво целуя тыльную сторону кисти, — моя любимая тёща без устали щебетала о том, какое платье следует сшить на твою свадьбу.  — А я не думал о платье, просто до последнего был уверен, что ты спасуешь. — Тизиан вклинился в разговор с неудачной шуткой и тут же пожалел, глядя на беременную Дию.  — Так ты всё знал и не сказал мне?!  Кудряшка была похожа на маленький злобный бочонок, перекатывающийся с бока на бок при ходьбе, но всё равно внушала страх Тизиану. Он поднял руки вверх, признавая поражение, но Дию уже было не остановить. Она схватила Тиза за футболку и потянула вниз, заставляя опуститься к её лицу, но Фрэнсис вовремя вмешалась, привлекая внимание стуком металлического предмета по стакану.  — Дия, дорогая, поварёнка позже накажешь. Сегодня не до разборок, — сказала она и перевела уверенный взгляд на меня, — Эва, ты же не думала, что Амен сделает тебе предложение не спросив моего мнения?  — Перед отъездом на побережье зятёк был убедителен. — папа вклинился в разговор, продолжая с невинным лицом играть с Эмилией. — Будто его и правда интересует твоё мнение… Я напрягла губы, изо всех сил сдерживая улыбку. Папа никогда не перестанет провоцировать бабушку. Сколько себя помню, всегда так было, но после реабилитации и двух лет жизни в одном доме, шутки стали ещё более изысканными. Фрэнсис старалась пропускать всё мимо ушей, зная, что так её зять демонстрирует свою любовь, но иногда срывалась и швыряла в него что-нибудь, что не жалко. К счастью, в доме бабушки было мало вещей, которые не представляли ценности.

Амен

Я нехотя уехал из дома Фрэнсис и даже признал это, хотя сама мысль казалась бредовой. Хотелось бы увидеть лицо Эвы, когда она поймёт, что бабка с отцом, в отличие от нашей дочери, отдали её без каких-либо подкупов. Я понимал Фрэнсис, она переживала за внучку, как за дочь, и принимала непосредственное участие в её жизни тогда, когда я не мог. За это я буду вечность ей благодарен.  Когда она завела разговор о браке, стало очевидно, что проблем с пресловутым благословением не возникнет. Габ же здорово меня напугал, когда пошутил про брак и ещё каких-то детей помимо Эми, я реально поверил и был готов сорваться с места в ту же секунду, но он вовремя отшутился. Чёртов стендапер был хорош в этом деле.  Я зашёл в отдел, с досадой подмечая, что таких отменных юмористов на работе не хватает, даже несмотря на то, что некоторые сотрудники были конкретными клоунами.  Один из них встрепенулся, увидев меня, схватил папку со стола и застыл, как сурикат. Направившись в сторону кабинета, я мотнул головой, приглашая Ника к себе. Он с самого утра одолевал меня звонками, разве что о походах в сортир не уведомлял. Лучше бы с таким энтузиазмом действовал с самого начала.  — Я опросил родителей, подруг и бывшего Алисенты, — начал он, второпях шагая за мной в кабинет, — она общалась с неким Андрэ Леви, он был её работодателем, креативным директором модного дома и тем ещё бабником. Коллеги усопшей сказали, что он был с ней в особых отношениях. — И? — я отстукивал пальцами по столешнице, поторапливая Софта с умозаключениями.  — И у него есть алиби.  Выхватив у него дело Алисенты Батлер, я резким движением открыл папку, ознакамливаясь с копией заключения патологоанатома, записями допросов и прочей хернёй, которую даже негде было подковырнуть. Ни-чер-та.  Судя по сведениям, полученным Софтом, Андрэ Леви покинул город за несколько дней до смерти Алисенты, и он не может быть подозреваемым, а её бывший был в свадебном рэйве по Южной Калифорнии всю предшествующую неделю. Нужно было копать там, где обнаружили Батлер, но для получения записей видеонаблюдения внутри офиса я должен отправить официальный запрос, а это время. Впрочем, мы имеем право воспользоваться уличными записями через внутренние серверы без дозволения администрации предприятия. У модного дома было отдельно стоящее здание, и одни носки этого бренда стоили, как мои ботинки. Наверняка видеонаблюдение работало круглосуточно, не могло не работать. Я отправил сообщение Тизиану с адресом штаб-квартиры ERD и просьбой просмотреть, кто входил, выходил из здания, и сделать пометки о тех, кто не состоит в штате сотрудников. Он ответил быстрее, чем я думал, отправив фото возле плиты с зомби-эмодзи и предложением поменяться местами.  Снова хнычет. Любит же готовить, какая разница, у какой плиты стоять? Да и Габриэль там. Явно поинтереснее компания, чем у меня сейчас. 

***

Я изучал оцифрованные дела, надеясь найти что-то похожее на то, с чем сейчас приходится иметь дело, а он просматривал записи с уличных камер. Это занятие отшвырнуло меня на пять лет назад, когда я, охваченный желанием найти одного психопата, перерыл весь архив. Рыскал, точно натасканный пёс, охваченный энтузиазмом перед поимкой дичи. Тогда было много зацепок, которые легко сплетались в мотив убийцы, я понимал его и точно знал, как выйти на след. А здесь — пусто. Нашли бы Алисенту где-то в посадке или водоёме, закопанной, сгоревшей, в бочке с кислотой — было бы куда проще. В большинстве случаев насильники расправляются с телами как придётся, особо не задумываясь о том, как это сделать. Им лишь бы скрыть тело. Здесь же убитая не подвергалась насилию, её не избивали и не прятали. — Босс, — Ник подал голос, высовывая свою физиономию из-за монитора ноутбука, — получается, её просто оставили умирать, точно зная, что найдут? Он выглядел удивлённым, будто впервые имел дело с чем-то подобным. — Может, даже хотели, чтобы это случилось как можно скорее. — сказал я, снова рассматривая фотографии изуродованного тела. Сейчас бы мою девочку сюда. Она бы точно навела на нужную мысль.

***

Мы просидели с Ником около трёх часов, а потом я оставил его и поехал в дом родителей, чтобы забрать их на ужин к Фрэнсис. Мысли о деле вытесняли не менее важные, которые заставляли ладони потеть. Даже не знаю, от чего предки охренеют больше: от наличия Эмилии или известия о том, что я собрался жениться на её матери. Подъехав к дому, я посигналил и достал электронку, делая большую затяжку. Пар проник в лёгкие, наполнил их до отказа, но не принёс желаемого успокоения. — Сынок! — мама вышла из дома под руку с отцом, улыбаясь, — я вижу тебя чаще, чем за последние два года. Если тому виной повышение, то я желаю тебе стать директором департамента! — Ты подкармливаешь мои амбиции, мама. — Это не так работает, любовь моя. — отец помог Долорес сесть в машину, закрывая за ней дверь и, обойдя бампер Volvo, разместился рядом с ней. Отец всегда был заботливым и внимательным по отношению к матери, он старался сделать всё, чтобы она чувствовала себя любимой и желанной. Помню, как он дарил ей цветы без повода, готовил завтраки в постель и устраивал всякие ужины при свечах. По юности я считал это розовыми соплями, но сейчас, когда без пяти минут сам являлся мужем, смотрел на это под другим углом. Джеймс находил время, чтобы выслушать её, поддержать и помочь любыми способами, хотя мама частенько вредничала и манипулировала им, для него было в радость увидеть даже маленькую тень улыбки на её красивом лице. Он заботился о том, чтобы у нас всегда была уверенность в завтрашнем дне, чтобы мы чувствовали себя защищёнными. Настоящий мужчина, который мог звать себя главой семьи, потому что брал на себя ответственность за всё, что происходило в доме. Его пример показывает мне, как важно быть внимательным и заботливым по отношению к близким, и я буду. Буду, даже если крошка Дэвис снова залезет в неприятности, даже если потеряет рассудок и станет шутить так же, как её отец. Думая об Эвтиде и её семье, я ехал и изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не вывалить родителям всю правду по дороге к Фрэнсис. Для отца с матерью действительно могло стать потрясением то, что они — дедушка и бабушка. Долорес мечтала родить во второй раз, у них с отцом было множество попыток, каждая из которых заканчивалась горькими слезами и отчаянием. Она говорила, что мамы любят своих детей, а бабушки — обожают внуков, и теперь пришло время убедиться во втором не на словах, а на деле.

***

Я заглушил двигатель у дома Фрэнсис и сделал глубокий вдох, сглатывая вязкую слюну. Всю дорогу Долорес лепетала о том, как рада, что я нашёл общий язык со старшей Дэвис и надеялась, что мне приглянулась её внучка.  Знала бы ты, насколько приглянулась, мама.  Фрэнсис открыла дверь, встречая нас, и тепло поприветствовала, чмокнув в обе щёки каждого по очереди. В этой семейке пропадает не один актёрский талант, оказывается, а целых два.  Заходя внутрь, я нервно улыбнулся, глядя на невозмутимое лицо Фрэнсис. Она обещала разрядить обстановку, если что-то пойдёт не так, ведь отчасти и она была виновата в том, что родители всё ещё оставались в неведении. Мы прошли в гостиную, украшенную цветами и двумя парочками, вставшими в шеренгу. Им оставалось только рассчитаться.  Эва нервно сминала юбку милого костюмчика, который ей весьма шёл; Дия приобняла себя за живот, как бы намекая, что если сморозит глупость — будет спихивать всё на гормоны; Габриэль подошёл к моему отцу, представился и пожал ему руку, всучив одну из своих книг, написанных, судя по обложке, около ста лет назад, а Тизиан просто вымученно улыбался, переминаясь с ноги на ногу.  Либо он хотел в туалет, либо Фрэнсис эксплуатировала его больше остальных.  Если так, то жертва Тиза не напрасна. Стол ломился от огромного количества блюд и заставлял желудок аккомпанировать их изобилию. Я сглотнул и подошёл к Эве, невесомо коснувшись её кисти, пока остальные рассаживались по местам.  — Меня тошнит. — сказала она, неосознанно переплетая наши пальцы.  Я хмыкнул и заигрывающе повёл бровью, склоняясь к ней.  — Уже?  — Да нет же! — шикнула она, — от волнения.  Конечно, я понимал, что так быстро о беременности мы бы не узнали, но в глубине души надеялся, что заливал полный бак в те нужные дни, и хотя бы один живчик прорвётся через оборону.  Эва действительно нервничала. Ладонь потела, пальцами она щипала кожу на моих костяшках и даже не думала о том, что выглядит слегка странно. А вот Фрэнсис, заметив её волнение, решила привлечь внимание и сказать первый тост.  — Дорогие гости! Родные, близкие! Я рада, что в этот вечер вы почтили меня своим присутствием, украсили мой дом своими улыбками, — Фрэнсис улыбнулась, окинув всех взглядом, и подняла бокал вверх.  Мы присоединились к тосту и чокнулись со всеми, затем сели рядом друг с другом. Я гладил бедро Эвы, успокаивая, а сам чувствовал, как ткань рубашки стала липнуть к спине. Дия с Тизианом под шумок поспешили смыться из гостиной и направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, а Эва провожала их взглядом, понимая, что они идут к Эмилии.  Меня распирало от ожидания, в то время как Эва специально ела правой рукой, чтобы не было видно кольца. Я чувствовал себя курицей-гриль, которая крутится на вертеле и ждёт, когда её вытащат из душного ящика. Слегка задев её локтем, я поджал губы и бросил взгляд в сторону родителей. Бабушка расспрашивала отца о политической деятельности, а Габриэль подсел на уши моей маме, которая, кажется, с удовольствием ловила каждое его слово о написанных когда-то произведениях.  Не выдержав, я встал и потянул Эву, заставляя подняться следом.  — Отец, мама… Фрэнсис, Габриэль. Надеюсь, вы подкрепились и голодные обмороки мы исключили, потому что нам есть, чем ещё вас шокировать.  Я обнял Эву за талию, повернул голову в её сторону и встретился с взглядом, полным внутренних переживаний. Малахитовые осколки метались по моему лицу, ища спасения, и я поцеловал их обладательницу в лоб, переводя взгляд на гостей.  — С-сынок?  Мама приоткрыла рот, забывая об этикете, а отец стал комкать салфетку в руке.  — Я сделал предложение Эвтиде.  Долорес взвизгнула, произнося что-то нечленораздельное, и накинулась на отца с объятиями, затем и на всех остальных, пока не добралась до Эвы. Рука Дэвис сжала мою сильнее, когда мама набросилась на неё, сжимая в тисках из радости, любви и прочей лабуды, которой была охвачена сама. Выглядело это странно, потому что Эвтида продолжала в этот момент держать и мою руку, будто защемило мышцы.  Отец подошёл ко мне, пожал руку и лукаво улыбнулся, одобряя выбор, а потом обнял Эву так же тепло, как и Долорес.  — Надеюсь, вы не заставите нас ждать внуков до самой старости? — сказал он, подмигнув.  — Уж не знаю, как насчёт внуков, а внучку хоть сейчас, старина. — Габриэль засмеялся и, забывшись, похлопал рядом сидящую Фрэнсис по плечу.  Долорес тут же отпрянула от Эвы. Её глаза расширились, ровно как и у отца, когда они увидели вошедших в гостиную Дию и Тизиана, держащего на руках Эмилию. Ещё сонная, она жмурилась и улыбалась, убирая волосы с лица. У мамы подкосились ноги, Джеймс придержал её за локоть, помогая удержать равновесие, чтобы не упасть. В комнате воцарилась тишина, с каждой секундой нагнетающая ещё больше. Эва почти плакала. Она всё ещё не простила себя за то, что скрылась два года назад, и ей было бы проще сейчас, не знай она моих родителей и то, как они мечтали о внуках.  Ну же… скажите хоть что-нибудь.  — Па-а-па! — Эмилия стала выкручиваться в руках Тизиана, требуя, чтобы он отпустил её ко мне.  Маленькая акула хотела к папе.  Я подошёл к ним, забрал Эми на руки и подошёл к родителям, позволяя им разглядеть внучку поближе.  — Господи, это… это наша? Внучка? — мама говорила шёпотом, потому что только так словам удавалось пробраться сквозь тугой ком из слёз.  — Конечно наша, Долорес. Что за вопросы? Ты посмотри, она же вылитая я в детстве! — сказал Джеймс, аккуратно подходя ближе ко мне, чтобы не напугать Эми.  Габриэль подошёл к нам и похлопал по плечу новоиспеченного деда, подшучивая:  — Оу, Джеймс… ты был очень красивой принцессой!  Мы засмеялись, оценив шутку главного комика четы Дэвис, и гул тут же разбавил звонкий, тонкий голосок Эмилии, которая не понимала, в чём дело, но ей и не нужно было. По правде говоря, даже я не всегда понимал, о чём говорил Габриэль, но звучало это действительно смешно. Он как всегда разрядил обстановку, позволяя нам расслабиться, а шоку Долорес и Джеймса отступить на второй план.  Родители просто были счастливы, решив оставить расспросы на потом. А мы с Эвтидой мысленно уже составляли график встреч, понимая, что за внимание маленькой девочки начнётся настоящая охота.