Mavericks

🎶 Olive B — playmate

Эва

После самого сложного испытания для нашей семьи я почувствовала, как с плеч упал тот непосильный груз, который тяготил моё существование. Не знаю, почему бабушка не рассказала родителям Амена о внучке, но уверена, злых умыслов у неё не было.  Несмотря на то, что по характеру Фрэнсис властная женщина, привыкшая всё держать под контролем, она поняла, что себя зажать в тиски я не позволю. Наверное, именно из-за этого не стала вмешиваться. И я ей за это благодарна.  Нет ничего неприятнее, чем ощущение, преследующее тебя многие месяцы: когда у тебя есть тайна, которую всё равно придётся раскрыть. Оно щекочет нервные окончания. Сидит внутри, пугает и заставляет мысли путаться, но когда всё решается — взрывается, как ампула с эндорфином, и ярким, спасительным теплом расползается по венам.  Я обхватила себя за плечи, чувствуя, как мурашки разбредаются по рукам и ногам. Всё тело стало ватным, но взгляд оставался цепким и внимательным. Я наблюдала за Эмилией.  Она упёрлась руками в грудь Долорес, когда та подняла её в воздух и разместила на своём предплечье. Эми разглядывала бабушку, зарывалась маленькими пальцами в аккуратно собранные волосы, закрепленные антикварной заколкой. Долорес всё позволяла — первая ошибка бабушки.  Через пару минут заколка матери Амена уже переливалась в руках её внучки, привлекая к себе внимание нескольких пар глаз. Всегда ухоженная женщина вдруг стала похожа на домовёнка: с растрёпанной копной и чумазыми щеками. Завершая композицию, Эмилия решила вытереть о неё пальцы, испачканные куском вишнёвого пирога, которым её угостил Габриэль.  Он точно знал, что вид Долорес всех повеселит.  — Так значит, скоро свадьба? Я настаиваю на том, чтобы сыграть её как можно скорее. Мне хочется успеть поплясать, пока не родила! — сказала Дия, поглаживая живот.  Услышав желание беременной Дии, Тизиан подавился лимонадом, выплёскивая содержимое рта на костюм от кутюр, который Фрэнсис надела впервые. Она шумно вздохнула, так и не закрыв рот, а испуганный Тизиан схватил салфетку со стола и стал промакивать пиджак в районе солнечного сплетения.  — Простите, Фрэнсис!  Он старался сделать всё быстрее, боясь выхватить от бабушки, но стушевался ещё больше, когда Габриэль подшутил и тут же рассмеялся, театрально схватившись за живот.  — Ну Фрэ-э-э-энсис, старая сердцеедка! Ты смотри, что творит этот бородатый касатик!  — Ой, ой, бляха-муха… я просто… мне просто жаль Ваш костюм! — Тизиан быстро отнял руку с салфеткой от пиджака бабушки, понимая, где именно промакивал остатки лимонада.  Все разом покраснели. Долорес не поддержала неловкую ситуацию, оставив её без внимания — у новоиспечённой бабушки на руках всё ещё оставалось сидеть куда более интересное явление. Амен старался сдерживать смешки, только слегка подрагивающие плечи выдавали то, насколько его позабавила ситуация, в то время как Джеймс подхватил заразительный смех моего отца и, не сдерживаясь, захохотал в голос.  — Тихо! — Фрэнсис пригладила ткань испорченного костюма и встала из-за стола, сжав губы в тонкую линию. — Молчать! Серый кардинал негодует! — отозвался Габриэль, — Вы видели что-то там! Схватив салфетку со стола, он стал размахивать ей, дирижируя перед лицами раскрасневшихся Джеймса и Амена, провоцируя их на новую волну смешков. Амен сдался, обхватил челюсть рукой, сжимая до красных пятен.  — Что такое, любимый? Скулы от смеха свело? — подшутила я, обвивая локоть Армстронга.  — Совсем нет, любимая.  Смех стих лишь тогда, когда Фрэнсис вышла из гостиной, чтобы переодеться. Я стащила виноградину со стола, закинула в рот и поочерёдно указала пальцем на мужчин:  — Вы же понимаете, что бабушка это просто так не оставит?  — Да, поэтому в следующий раз придём на сытый желудок, вдруг старшая Дэвис решит нас всех отравить. — сказал Тизиан, угрожая гостям вилкой.  — Ну ты-то придёшь… — отец хитро прищурился, улыбаясь, — вот и приготовишь что-нибудь.  Всё внимание переключилось на нахмурившегося Тиза, который всем своим видом показал, что ему бы не хотелось больше готовить на такую ораву. Сам виноват. Нечего хвастаться.

***

Когда бабушка вернулась к нам в новом, не менее великолепном образе, Джеймс уже отвоевал Эмилию у Долорес и вышел на улицу, чтобы завлечь внучку чем-то поинтереснее блестящей заколки. — Я тоже пойду. Здесь душновато. — Амен встал, бросив на Тизиана взгляд, который был понятен лишь им двоим.  — Да что ты, зятёк? — папа покосился на Фрэнсис, положив подбородок на согнутую в локте руку, — Здесь всегда так, если ты ещё не заметил. — Габриэль, ты доиграешься, и я отправлю тебя к своей дочери. Совсем распоясался!  Я тут же посмотрела на папу. Уголки на губах медленно поползли вниз, когда он услышал о маме. Это был удар ниже пояса, который стоило ожидать от бабушки за постоянные насмешки. Она терпеливая, но если решается уколоть — делает это незамедлительно и очень болезненно.  Для Габриэля Патриция была и остаётся любовью всей его жизни. Он множество раз жертвовал своей карьерой, принципами и желаниями ради того, чтобы мама была довольна. Они поженились и ни разу не говорили о разводе лишь потому, что отец из кожи вон лез, лишь бы угодить не только своей возлюбленной, но и её родителям.  Так что он имеет полное право подшучивать над бабушкой. Крови она и моя мать выпили у него на тысячу выступлений в стендапе и я боюсь себе представить, какими станут шутки, если Патриция вновь постучится в его дверь. Какой бы была их встреча? Смог бы папа простить маму за то, что опустила руки в самый важный момент? Я уже плохо помню, какими были их отношения, когда Василий обрёк всю нашу семью на жизнь без Габриэля, но никогда не забуду дрожащий голос Патриции и слёзы, которые она лила от отчаяния.  Несмотря на образовавшееся напряжение, Габриэль покачал головой и вернул себе улыбку, успешно парируя:  — Ц-ц-ц! Не отправишь, Фрэнсис… или заплатишь мне потом втройне, чтобы я вернулся и продолжил скрашивать твою одинокую жизнь. Дочка-то моя всё, замужняя поди.  Бабушка приосанилась, складывая приборы на тарелке, промокнула губы салфеткой и уставилась на отца, но тот не стал дожидаться её ответа — ретировался из гостиной вслед за Аменом и Джеймсом, оставляя после себя тонкий шлейф из сарказма и обиды.  — Э-э-э, я тоже пойду, пожалуй, подышу. — нагоняя отца, Тизиан обернулся, обращаясь к Дие, — ты уж разберись тут, кудряшка, пусть скорее решают вопросы со свадьбой. Я не хочу, чтобы ты родила прямо там.  Отсутствие мужчин в доме не помогло. Из-за обсуждения свадьбы голова шла кругом: Дия не замолкала ни на минуту, бабушка косилась на Долорес, а вторая всячески намекала на то, что организацией стоит заняться именно ей, из-за того, что она близкий родственник, в отличие от Дии и Фрэнсис.  Аргумент хороший, но не достаточно убедительный для моих девочек.  — Ну хватит! Ещё скажите, что станете выбирать между пудровым и цветом слоновой кости?! Конечно же пудровый!  Дия не желала сдавать позиции даже в выборе оттенка салфеток для сервировки столов. Моя самая близкая, а по-правде, единственная подруга, за долгие годы ни разу не позволившая усомниться в нашей дружбе. Она стойко держала оборону, прибегая к самым разным доводам:  — И вообще, это я повела Эву в тот бар, я заставила станцевать и сохранить купюру с номером, я свела их с Армстронгом. Так что и мне заниматься организацией, — Дия приняла положение лёжа на диване, задрав ноги на подлокотник, и встретилась с недоумевающими взглядами, — что? У меня ноги отекают!  Фрэнсис с Долорес переглянулись. Брови моей бабушки и будущей свекрови одновременно подпрыгнули высоко вверх, формируя глубокие морщины на лбах. Я шикнула на подругу и криво улыбнулась, вспоминая, что утаила момент про бар и все вытекающие последствия, рассказав только о знакомстве в отделе на следующее утро.  Ну почему болтает Дия, а объясняться снова мне?  Пришлось выложить всё под чистую: и похождения по клубам, и танцы в пьяном угаре для Армстронга, и заломанную руку Тизиана, пытавшегося снять меня с барной стойки. Чем больше деталей я упоминала, тем круглее становились глаза бабушки и Долорес. Если я расскажу о том, что пошла в клинику Исмана и за малым не окочурилась — обеих хватит инфаркт.  Не расскажу, конечно. Главное, чтобы об этом умолчала Дия.   Закончив монолог, я выдохнула и нервно облизнула пересохшие от болтовни губы, ожидая реакции двух леди из высшего общества, никак не подготовленных к деталям из моего прошлого.  — Один вопрос: Ливий тоже во всём этом участвовал? — бабушка свела брови в переносице и слегка подалась вперёд, сидя в кресле. — О, конечно. Но весьма посредственно, он был занят какой-то красоткой в… — Дия оживилась, отвечая за меня. Положив руку на грудь, Фрэнсис ахнула и откинулась на спинку, прикрывая глаза. Единственный запасной вариант, который годился на роль моего мужа оказался некудышным. Мои губы тряслись от напряжения. Я из последних сил сдерживала улыбку, глядя на двух ошарашенных леди. Да, так бывает, мои дорогие. Если бы вы только знали, в каких ситуациях нам ещё довелось побывать. — Нет-нет, — Долорес возразила, держа указательный палец перед собой, — достаточно рассказов о прошлом. Давайте думать, как распределить обязанности в настоящем.  — Дорогая, на правах бабушки я хочу заняться самой ответственной частью... — бабушка посмотрела на меня таким умоляющим взглядом, каким в жизни не одаривала.  Для неё это так важно?  — Решено, тогда на Вас гости: приглашения, номера в отелях и рассадка. Только прошу, посадите Габриэля подальше от Тизиана, иначе я его потом до машины не дотащу… — Кто ещё кого тащить будет! Ваш Тизиан точно споит моего зятя.  Бабушка принялась защищать отца, и тогда в разговор вклинилась Долорес, рассказывая, как в юности Амен с Тизианом напивались до беспамятства в баре, заваливались в отчий дом и спали на ковриках, как бродяги. Дия, естественно, возражала, считая своего будущего мужа идеальным мужчиной, чья репутация никак не может запачкаться в наших глазах. Но я знала правду: просто в их паре Дия была настоящим ураганом, а не наоборот, поэтому Тизиан всегда оставался аленьким цветочком на фоне её проделок. Споры о свадьбе закончились компромиссом, который устроил, на удивление, всех. Мы с Аменом выберем место и концепцию свадьбы, бабушка займётся приглашением гостей, Дия позаботится о декорировании, а Долорес уладит вопрос с блюдами и напитками. Кто же возьмёт на себя самую ответственную задачу и присмотрит за Эми? Возникший вопрос решился сам собой, когда мужчины вернулись в дом. Тизиан держал на плечах Эмилию и вымученно улыбался, подверженный нападению на его пучок. Бедняжка, пусть тренируется. — Тизиан, можешь не переживать. Свадьба через два месяца, — Дия вернулась в положение сидя, наглаживая живот. — Прямо под Новый год?! — он удивлённо вскинул брови, — кейтеринговые компании с нас три шкуры содрать смогут. — Мы об этом позаботимся. — голоса родителей Амена и бабушки прозвучали одновременно. — О том, чтобы с нас содрали шкуры? — Армстронг отшутился, получив одобрительное рукопожатие от моего отца. И когда Гарбриэль успел заразить моего будущего мужа чувством юмора?

Амен

🎶Vin Bogart — only way out

К вечеру мы вернулись домой, и я впервые задумался о том, что Фрэнсис действительно очень даже неплохая женщина, а всё потому, что она — единственная, кто говорил по делу. Голова гудела от болтовни Дии и лепета моей матери, но и им я старался дать оправдание. У Дии лучшая подруга выходит замуж, а у Долорес — единственный сын женится. Хорошо, что мы рассказали о дочери именно сейчас, когда наладили отношения с Эвой. Не возьми я себя в руки — мог бы натворить дерьма и навсегда отвернуть от себя не только свою единственную любовь, но и всех членов наших семей.  Я наблюдал за тем, как Эвтида готовит ко сну Эмилию: купает, расчёсывает волосы, кормит. Каждое движение умещало в себе столько любви и нежности, сколько я в жизни не видел, а ведь это элементарные вещи. Простая забота о ребёнке, которую проявляет мать. Тем не менее, это вызывало внутри какой-то трепет, с которым я не мог справиться.  Эва уложила Эми и вышла из комнаты, закрывая руками лицо. Медленно перебирая ногами на кухню, она тёрла глаза, проводила ладонями от лба к щекам и подбородку.  — Устала?  Эвтида села на соседний стул и уткнулась лбом в моё плечо, выдохнув.  — Ужасно.  — Я заварил чай.  Выпрямившись, бросила взгляд на дверь, ведущую на террасу, затем на меня, и снова боднула головой в плечо.  — Предлагаю посидеть на террасе, — пробубнила она, — Только я туда не дойду.  Я хмыкнул, улыбаясь, и молча подвинул её стул к себе поближе. Расставив ноги пошире, положил ноги Эвы на свои, обхватил запястья, закидывая к себе на плечи. Она оживилась, запрокинула голову, с недоумением глядя на меня.  — Идём, панда, отнесу тебя. — произнёс шёпотом, скользя ладонями по выточенным изгибам.  Обхватив Эву под бёдра, я поднялся вместе с ней и выпрямился. Она прижалась телом к моему, ухватилась за плечи. Сердце Дэвис билось в мою грудную клетку, в уставших глазах снова промелькнула привычная задорная искорка. Я слегка сжал её бёдра и приподнял, размещая на себе поудобнее, развернулся к выходу.  — Стой! А чай?  Эвтида наклонилась к столу, чтобы взять чайник и чашки, я прихватил с собой плед, вынес свою панду на террасу и аккуратно усадил в подвесное кресло-кокон.  Прохладный воздух сразу наполнил лёгкие, стоило сделать глубокий вдох. Ближе к зиме погода всегда становилась обманчивее: днём люди могли ходить в футболках, но выходя из дома брали с собой кофты, чтобы не продрогнуть вечером. Казалось, Эву не заботило похолодание, она и в Сан-Франциско-то не всегда одевалась по погоде, не говоря уже о Лос-Анджелесе, где из зимней одежды требовалось лишь пальто или куртка с небольшим наполнителем. Она согнула ноги в коленях, обхватив их руками, и откинулась назад, утопая в подушках, как эмбрион. Я накинул на Эву плед, разлил чай с бергамотом по чашкам и протянул ей в руки, а сам сел в кресло напротив. — Когда я прибыл в Россию — думал сдохну. Холод был такой, что в ушах стреляло, — я сделал глоток и посмотрел на Эву, — тогда был простым атташе, шарахался везде за русским послом, он показал мне и бани их, и площадь главную, — она продолжала смотреть на меня с недоумением в глазах, но не перебивала, внимательно слушая, — на той площади много туристов было и обычных столичных зевак, в основном парочки. Они бродили за ручку на морозе, такие влюблённые, а я думал лишь о том, как бы смотаться поскорее и разорвать свой брак. Эвтида подалась вперёд, нахмурившись. Она всё ещё не понимала, ведь я ей так и не рассказал о том, что был женат. Не потому что хотел скрыть или не доверял. Мы пробыли достаточно времени для того, чтобы мне снесло крышу, но ничтожно мало для того, чтобы тратить драгоценное время на разговоры о моём прошлом. И сейчас, глядя на помолвочное кольцо на безымянном пальце Эвы, я понимал: она имеет право знать о Джейн. — Ты был женат, Армстронг? — она выгнула бровь, быстро хлопая ресницами. Густые ряды на глазах выглядели, как опахала, которыми разгоняли горячий воздух над привередливым султаном. А я плавился от их вида, хотя понимал, что не к добру эти движения. — Был. — Почему развёлся? — вместо того, чтобы надуть губы или замолчать в знак протеста, Эва стала закидывать меня вопросами: — Что случилось? Она не хотела детей? Пошла налево? Играла на деньги?… Слушать вопросы, в которых не было и намёка на мои косяки оказалось забавным, но среди догадок не нашлось верной. — Ничего из перечисленного. — Как это? Только не говори, что у тебя есть какие-то пристрастия, которые мне придутся не по нраву… — Хах, ну не знаю, — я приподнялся, забрал чашку из рук Эвы и разместил свои возле её бёдер, затем подался вперёд, — кажется, это я должен задать подобный вопрос после минета в авто. М? Наши глаза оказались на одном уровне. Эвтида слегка прищурилась, и уголки её губ медленно растянулись в лёгкой улыбке. Затем она опустила руку и уверенно взялась за мой ремень. — Отвечай, Армстронг. — я сглотнул, когда пальцы Дэвис сжали мои яйца через джинсы. Мог бы сказать, что готов выложить всё под чистую, но не стал. Вместо этого сам скользнул рукой под плед, погладил с обратной стороны бёдра Эвтиды и коснулся её через тонкую ткань любимых клетчатых штанов. Теперь и моих. От тела Эвы исходил жар, он будоражил ум, а грязные мысли о моей будущей жене вытесняли все воспоминания о прошлом, в котором ещё не было её. Я заговорил и дал себе волю даже несмотря на свет в домах напротив, желая поделиться своими ощущениями: — Ничего особенного, малыш, — отодвинув резинку её штанов, я провёл сквозь кружева по нижним губам, — по юности казалось, что одной страсти достаточно, — коснулся клитора, — но она быстро прошла, и остались лишь скука и приторно-сладкая обёртка, от которых меня тошнило. Причина ясна? Сглотнув, Эва закусила уголок рта и медленно кивнула несколько раз, расставляя ноги пошире. — Значит… — её дыхание сбилось от предвкушения, — значит, бухтел ты из приличия, когда я вытворяла всякое? Я смотрел в малахитовые осколки, застланные страстью, но на дне плескалось удовлетворение, которое было похлеще любого оргазма. Эвтида знала, что я принимал её всю, невзирая на побег и прочую херню, которую она вытворяла. Знала, но я не хотел упускать возможность напомнить о том, как она преобразила мою жизнь. — Если бы не твоё «всякое», я б так и не понял, что такое действительно переживать за человека, — я обводил пальцами вокруг скопления нервов, не отрывая пристального взгляда от лица Эвтиды, — не понял бы, что такое любовь, и как прекрасен секс с любимой женщиной… не сведи ты меня с ума, я бы не забыл о контрацепции, и на свет не появилась бы Эми. Я люблю тебя, Эвтида Дэвис. И ни одна женщина. Никогда. Не сравнится с тобой. Эва прерывисто вздохнула и, протянув руки, обвила ими шею, привлекая к себе. Пришлось забраться в её кокон, нависнуть сверху под предостерегающий скрип металлической петли, на которой держалось кресло. Мысли о безопасности вытесняли короткие, жадные поцелуи, которыми Эвтида покрывала моё лицо. — Не дуешься, что не сказал раньше? Она оторвалась от моего лица, свела брови в переносице и надула щёки. — Эва… — Помнишь, что сказал мне на пике Дэвидсон?… всё равно, что происходило «до». Я прислонился ко лбу Эвтиды своим, вдохнул её запах, вспоминая ту ночь: напуганная бывшим-ублюдком, уставшая после празднования дня рождения Дии, в неудобной одежде с «неудобным» человеком, которого едва знала. Она карабкалась со мной в гору, держась за руку. Воспоминания проносились в голове ясными картинками, будто это происходило вчера. Тогда Эва впервые открылась мне, а я понял, что уже подписал себе приговор, обязуясь любить её до последнего грёбаного вздоха. Ещё один скрип резанул по ушам, и в следующее мгновение мы с оглушающим грохотом повалились на пол вместе с креслом, прижимаясь друг к другу. Соседка выбежала на крыльцо, держа включенный фонарь в руке, направила яркий луч света прямо на нас. Испуг на лице сменился раздражением. Она шагнула вперёд, продолжая слепить в глаза, и сказала: — Пристыдились бы! Молодым уж совсем разницы нет, где шуму наводить! — Чёрт… чёрт-чёрт-чёрт, — Дэвис чертыхалась себе под нос, — Амен, поднимайся! — Да расслабься, она просто завидует, — сказал я, крепче сжимая её в своих объятиях, — Пусть спасибо скажет, что я не трахнул тебя прямо здесь. Эвтида поджала губы, кивая на вход в дом. Она хотела поскорее смыться с глаз сварливой соседки, а я хотел позабавиться и отвадить старую выходить на улицу на ночь глядя. Отпустив Эву и дождавшись, когда та встанет на ноги, я демонстративно шлёпнул её по заднице и поднялся следом, с ухмылкой наблюдая за движением морщин на лбу соседки. Когда Дэвис скрылась за дверью, сгорая от стыда, я скрестил руки на груди и сказал: — Если не выключите фонарь, в следующий раз мы опробуем гамак на заднем дворе. Свет тут же погас, и послышался глухой хлопок закрывшейся двери. Не выдержала, старая, так и знал. А жаль, с гамаком неплохая идея…

Эва

Сон покинул меня ещё до того, как противный звук будильника зазвенел у уха. Повернувшись на бок и сообразив, что закинуть ногу не на кого, я открыла один глаз, щурясь. Комната утопала в утренних сумерках — слишком рано даже для Армстронга. Я лениво перекатилась на его сторону и зарылась носом в подушку, вдыхая самый лучший запах, который доводилось впускать в свои лёгкие. Прислушалась. Привычных утренних песнопений Эмилии не было слышно, зато треск масла на сковороде дал понять, что Амен уже стоит у плиты.  Я накинула халат на голое тело и поплелась в душ, еле передвигая ногами. Каждая частичка гудела из-за разрядки, которую устроил мне Армстронг минувшей ночью. Я и не замечала, что у нас в соседках такая ушлая и бесстрашная старуха. Когда подвесное кресло рухнуло вместе с нами на пол, прошло не больше минуты, как соседка выскочила на улицу и одарила нас презрительным взглядом. Мне стало не по себе, будто действительно успели сделать что-то из того, чем занимались ночью.  Я приняла душ, оделась и пошла на запах приготовленного завтрака. Амен стоял ко мне спиной, объятый первыми солнечными лучами. Выточенные мышцы изящно перекатывались под бледной кожей, когда он двигал руками и переступал с ноги на ногу, чтобы дотянуться до чего-то. Идеальное сочетание сексуальности и силы, от которых невозможно оторвать взгляд.  Ткань серого трико так соблазнительно облепила ягодицы Армстронга, что сил стоять в стороне просто не осталось — захотелось вцепиться зубами, но их обладатель не позволит мне этого сделать, если выдам себя прямо сейчас. На сколько баллов можно оценить нормальность моего желания укусить будущего мужа? Думать времени не было.  Передвигаясь на носочках, я тихонько подкралась к Армстронгу и застыла, выбирая, за какую будет удобнее ухватиться. — Даже не думай, Эва, — серьёзный голос врезался в барабанные перепонки, стоило мне наклониться к его заднице и открыть рот.  Я тут же отпрянула, как маленькая девочка, которую поймали с поличным за шкодливой проделкой. Прижавшись всем телом к спине Амена, я обвила его торс, провела пальцами по каменному прессу и, признав поражение, сделала глубокий вдох. — Как? — произнесла на выдохе, вырисовывая на коже невидимую линию кончиком носа.  — Увидел твою довольную крадущуюся моську в отражении чайника.  Голос стал мягче. Я улыбнулась, продолжая тереться носом о спину Амена. Он повернулся ко мне лицом, поцеловал в лоб и с насмешкой  провёл по плечу ладонью, будто успокаивал. В этот раз его желание приготовить завтрак не сыграло мне на руку, но позже я обязательно возьму реванш. 

***

Мы позавтракали и отвезли Эмилию в сад, а сами поехали в офис. Амен не случайно встал раньше, его одолевали мысли. По дороге на работу он поделился тем, что недоволен ходом расследования Ника и намерен его отстранить, если не управится до конца недели. Начав издалека, я намекнула, что могла бы посмотреть фотографии с места происшествия и помочь, но Амен не ответил утвердительно, лишь поджал губы, взвешивая все «за» и «против». Он не хотел меня в это впутывать, опасаясь, что стану рыть своим носом вне полномочий, и я его понимаю. Опираясь на моё поведение в прошлом, Амену трудно было поверить в то, что стану держать себя в руках в настоящем. Я не стала настаивать, но почувствовала, что чаша весов склонилась в мою сторону. Закончив тестирование новой группы, я вышла из кабинета за кофе и встретила Тизиана, у которого ночка явно не задалась, в отличие от моей.  — Привет, что случилось?  Он зевнул, закрывая рот ладонью, и перевёл уставший взгляд на меня.  — Я всю ночь просматривал записи с камер видеонаблюдения, а в пять утра проснулась Дия и потребовала какую-то розовую сумочку, о которой я знать не знаю. А она ей нужна! Эва, что за сумка?! — Тизиан обхватил мои плечи, выпучив глаза, — я должен вернуться с работы с этой долбаной сумкой, иначе Дия меня сожрёт, но и записи не до конца просмотрел, из-за этого меня сожрёт твой будущий муж. Помоги, а?  — Дия предпочитает есть стейки с соусом из красного вина, а Амен с пряным сливочным маслом.  — Издеваешься, да? Я ведь и на тебя их натравить смогу. Амен вышел из кабинета, оставляя Ника в одиночестве. Окинул помещение офиса оценивающим взглядом и, увидев меня, уверенной походкой направился в нашу сторону. Тизиан отпустил мои плечи, сам обессилено скрючился, будто на его шею повесили цепь со свинцовыми гирями. Он стоял спиной к Амену, не слыша звуки быстрых шагов за собственным жалобным мычанием.  — В чём дело?  Тизиан подпрыгнул от неожиданности, когда на его плечо с глухим хлопком упала ладонь Армстронга. Он не в духе.  — Пришёл по мою душу? — сказал он, оборачиваясь.  Я хихикнула, глядя на растерянного Тизиана, и перевела взгляд на Амена. Светлая бровь выгнулась дугой, хмурый вид заставил сглотнуть и стереть ухмылку с лица. Я сделала вдох перед тем, как начать оправдывать Тиза, так и замерла, когда Армстронг обратился ко мне:  — Эвтида, скажи Хлоэ, что на сегодня твоя работа окончена.  — Но она должна мне помочь! — возразил Тизиан, запустив пальцы в собранные волосы.  — Тиз, если ты не перестанешь скулить и не возьмёшь себя в руки — тебе никто не поможет. Бери ноутбук и тащи свою задницу в мой кабинет.  Амен нервничал. Это было заметно по резким движениям и быстрому, размашистому шагу, которым он направился в кабинет. Тизиан схватил ноутбук со стола, я забрала его чашку с кофе в качестве компенсации, и мы поплелись следом.  В кабинете ждал Ник. Мы сели на свободные кресла напротив Амена и уставились на него в ожидании того, ради чего пришли. — Софт расскажет о том, что узнал. Тизиан, затем ты. Эва, — он перевёл взгляд на меня и отчеканил каждое слово, — ты слушаешь. Внимательно слушаешь. Затем говоришь.  Я сглотнула… Армстронг так похож на самого себя, когда мы на работе. Не говорит, а приказывает. А я слепо повинуюсь, потому что его авторитет для меня неоспорим. Коротко кивнув, я посмотрела на Ника, чтобы выслушать. Выглядел он неважно: потерянный вид, впалые щёки и следы усталости под глазами стали его постоянными спутниками за прошедшую неделю. Он был готов сдаться.  — Я выяснил, что место, где была найдена Алисента, было отведено для её личного пользования. Все костюмы и обувь её размера, но сотрудники уверили, что ничего не пропало. Мотив мне не ясен, изучив характер нанесённых увечий, — Ник открыл папку и, положив на стол фотографии с места обнаружения тела, ткнул пальцем в ту, что была отснята крупным планом, — можно сказать, что убийца смаковал процесс, резал не спеша и не глубоко. Он мучал её, но не собирался прикончить. У бывшего парня и креативного директора модного дома алиби, хотя сотрудники и уверяли, что тот спал с ней.  Глянцевые фотографии отсвечивали из-за попадающих на них солнечных лучей, я видела лишь фрагменты, но и они вызывали ужас и толпище мурашек, скачущих по позвоночнику.  Он не просто наносил увечья, он наблюдал, слушал и получал от этого удовольствие.  — Кому молодая неопытная девушка могла перейти дорогу? — сказал Тизиан, вклинивались в разговор, — он же кромсал её по всем фронтам. Как можно было не услышать криков? Я просмотрел большую часть записей с внешнего видеонаблюдения, даже залез на сервак и взломал систему офиса. Никаких левых типов, все штатные и с алиби. Психопат-невидимка.  Я нахмурилась. Мне не нужно было смотреть на фотографии, чтобы понять, что ход их мыслей не верный. Мужчины. Они даже не подозревают, на что способна завистливая женщина, безответно влюблённая в своего босса.  — Психопат? — медленно обвела взглядом присутствующих, — или психопатка? Ник, ты сказал, что гендиректор Андрэ Леви был бабником, неужели не нашлась ни одна особа, которая могла приревновать?  Софт приосанился, встревоженный взгляд метался от меня к Армстронгу. — У тебя двадцать четыре часа, Софт. Отпечатки пальцев сверить по базе, протоколы допроса каждой женщины из штата, алиби с точностью до минуты. Опроси мужчин, кто с кем водился. Мне нужен результат! Или твой рапорт окажется в департаменте быстрее, чем ты успеешь вылететь из здания. — П-понял.  Амен сжал пальцами переносицу и надавил до красноты, закрыл глаза, пытаясь обуздать гнев. Ник вскочил на ноги, взял дело и помчался прочь, но возле двери обернулся, дрожащим голосом сказал:  — Н-н-но… босс, отпечатков не было обнаружено в той комнате…  — Пусть в туалете снимут, в гримёрке, везде! — рявкнул Армстронг, — Идиот!  Когда Софт скрылся из виду, Тизиан скрючился и повалил голову на стол.  — И как ты его не пришиб до сих пор?

Эва

🎶Dean Lewis — waves

Два месяца спустя. День свадьбы 

Я расхаживала по комнате, готовая к торжеству. Съёмный дом и атмосфера в нём мне понравились сразу, но мысли о том, что я стану женой уже через полчаса не давали покоя. Дия залетела в комнату уже со слезами на глазах, держа в руке свои туфли и розовую сумочку, которую ей подарил Тизиан. Она уложила кудрявые волосы так, чтобы скрыть линию скул, чего не сказать о наряде. Пудровое платье идеально село по фигуре, подчёркивая пышную грудь и животик, заметно округлившийся за пару месяцев. Заметив, что руки совсем голые из-за тонких бретелей, я взялась за подол своего платья и подошла ближе, чтобы продемонстрировать недовольство.  — Дия, надеюсь, ты наденешь что-то сверху? Вечером будет прохладно.  — Тихо, мамочка, дай взгляну на тебя, — она прикрыла рот ладонью, изумлённая моим свадебным платьем, которое я тщательно ото всех скрывала, — ты самая прекрасная невестушка, знаешь?  Благодарность тут же отразилась на моём лице широкой улыбкой, но я всё ещё хотела услышать ответ на свой вопрос.  — Дия?  — Да что? Я взяла кардиган, но надену только после фотосессии. Ты не дала отметить твой день рождения как следует! Я хочу побыть красивой хотя бы на твоей свадьбе!  Я шумно выдохнула и обняла её. С самого утра мелкая дрожь одолевала всё тело из-за переживаний. Мы с Аменом долго искали место, которое устроило бы бабушку с Долорес. Они упорно совали свои благородные носы в организационные моменты, считая, что у них действительно получится что-то изменить, если я приму решение. Тем не менее, место проведения свадьбы оставалось чуть ли не самым главным аспектом после наличия жениха, и из-за этого мне пришлось учесть мнение остальных.  Мы с Аменом решили провести церемонию на побережье и там же сняли большой дом, чтобы можно было разместить гостей. С моей стороны их было не так много, а вот со стороны Амена набралось на несколько футбольных команд. Об их комфорте я не так заботилась. Вообще не заботилась, честно говоря. Меня интересовал лишь один, который так и не дал ответ на приглашение.  — Ливий не приедет, да? — сказала я, глядя на свою понурую физиономию в отражении зеркала.  — А, ой! Я же совсем забыла, Эва! Ливий уже внизу с гостями.  — Дия!   — Ну простииииии, малыш Áдам все мои мозги забрал себе, наверное… — Дия шлёпнула себя по лбу, натягивая глупую улыбку, — ты же всё равно не выйдешь к гостям до церемонии.  Извиняясь, кудряшка стиснула меня в объятиях, заставляя слегка отодвинуть таз назад, чтобы не давить на живот. К счастью, она быстро вернулась в прежнее положение и повернула меня к зеркалу. Принялась крутиться вокруг, поправлять платье и нахваливать так, что и без того колотящее по рёбрам сердце ускорило свой темп.  Я посмотрела на себя, затем на кольцо, которое подарил Амен. Выхожу замуж за самого надёжного, заботливого, красивого мужчину, от чего же так тревожно? Вернув взгляд к своему отражению, я расправила плечи, повернулась сначала одним боком, затем другим, оценивая внешний вид. Мне нравилось, что спина была открыта. От талии к середине юбки раскинулись кружева в виде розовых бутонов и лепестков, в сочетании с пышной юбкой из множества слоёв это выглядело воздушно.  Вот бы и голова сделалась такой же лёгкой, не тянула тревожными мыслями к полу.  Стук в дверь отвлёк. Я обернулась и застыла, даже не моргая, тело прошибло электрическим разрядом, он мигрировал тысячами иголок от пят до таза, разрывал грудную клетку и зарывался где-то в головном мозге, где всё ещё тлела обида. Мама стояла на пороге, не решаясь войти внутрь. — Можно войти?  Мы не виделись три года. Всегда резкая, бойкая, не согласная на компромисс Патриция сцепила руки в замок перед собой, растирая пальцы. Кто её позвал? Дия подошла к маме, поприветствовала её так же тепло, как и меня, а затем обернулась ко мне, поджала губы и взглядом указала на кресло. Хочет, чтобы я пригласила маму войти?  Делать нечего. Конечно, я понимала, кто ей отправил приглашение, возможно, подсознательно даже хотела этого, раз доверила бабушке заняться пригласительными на свадьбу. Но кто знал, что Патриция действительно явится? У нас всегда были натянутые отношения, а после того, как она сдалась из-за болезни отца, я вообще её знать не хотела. Будто считав мысли с выражения лица, мама сказала:  — Ты такая красивая, доченька. Я очень рада, что ты оставила обиды позади и пригласила меня на такое важное событие.  Ага, как же. Фрэнсис спасибо скажи — не мне.  — С моей стороны нет обиды, мам. Но как ты отцу в глаза смотреть будешь?  — Мы уже виделись. Поговорили.  Я вскинула брови, удивлённая, что Габриэль вообще согласился разговаривать с ней о чём-либо.  — И?  — Твой папа злится на меня, и я понимаю его. Знаю, нужно было раньше дать о себе знать, сделать хоть что-то, но гордость не позволяла. И тем не менее, вы имеете право на меня злиться, сама виновата.  Кожа на лбу натянулась от осознания того, что Патриция признала ошибку. Что же случилось? Правда считает себя виноватой или играет? Ответа не было, я не хотела его знать, как и думать об их взаимоотношениях в день своей свадьбы. Сами разберутся, не маленькие.  — Ну, мисс Дэвис, ты готова взять фамилию Армстронг? — сказала Дия, желая разрядить обстановку.  Я отрицательно мотнула головой, глядя на неоднозначное выражение лиц мамы и Дии, и тут же кивнула несколько раз, натягивая сомнительную улыбку.   — Тогда идём, пора начинать.

***

🎶Odesza — line of sight

Волны тихим шелестом накатывали на песчаный берег. Амен всматривался в линию горизонта, держа на руках Эмилию и заветную коробочку с кольцами. После развода он считал, что простым росчерком не соединить судьбы людей, не связать навсегда сердца, но с появлением Эвы всё изменилось. Амен сделал ей предложение, потому что не желал умалчивать о своей любви и готовности взять ответственность за свою женщину. Он хотел заявить об этом всем. Эмилия потянула ручки к коробке, обтянутой тёмно-синим бархатом, покрутила её в руках и с недоумением взглянула на Амена. Она не понимала, почему её папа так бережно держал в руке шкатулку, которая даже не блестит. — Я куплю тебе сто таких коробочек, Акулёнок. Только не взрослей так быстро. Эмилия склонила голову вбок и, потеряв интерес к бесполезной вещице, принялась перебирать ногами, требуя опустить её вниз. Вокруг были куда более интересные вещи. Дия постаралась, организуя тему свадебной церемонии: деревянную арку украсили цветами и пальмовыми листьями, от неё тянулась дорожка из мелкой крошки белого камня, уставленная свечами и цветочными композициями. Эмилия уже приметила их, когда её привезли на берег, и собралась изучить детальнее. Цветы она любила. Как и её мама. Амен увидел приближающегося Габриэля в компании Тизиана и пошёл к ним навстречу. Тизиан не мог выразить словами весь спектр эмоций, которые ощущал в этот день, поэтому лишь пожал руку другу в знак поддержки, а вот будущий тесть не сдержался. Он прижал к своей груди Амена вместе с Эмилией, стал хлопать того по плечам и спине, приговаривая, как он счастлив. Габриэль всегда был восприимчив к обстоятельствам, в особенности таким приятным, как свадьба единственной дочери. Он держался весь день, стараясь занять себя чем-то полезным: продумывал речь, помогал Фрэнсис с подарками, дегустировал заказанную Долорес еду, таскал стулья и развлекал вместе с Джеймсом прибывающих гостей, которых знать не знал. У него получалось отвлечься, пока не появилась одна гостья, облик которой заставил сердце сжаться. Приезд Патриции окончательно выбил из колеи. — Давай сюда принцессу, зятёк. Скоро церемония начнётся, нужно отнести её Фрэнсис и привести твою жёнушку под венец. Амен растянул губы в улыбке, отдавая Эмилию деду. — А где же твоя дама сердца, Габ? Видел её уже? — А как же, видел. Лучше бы не приезжала. — Почему это? Красивая женщина. — Тизиан пожал плечами, высматривая бывшую жену Габриэля. — Потому что Патриция — это вредность Фрэнсис, умноженная на два… и красота всей четы Дэвис, умноженная на… ай, не важно, я такого числа даже не знаю. — Короче, ты в полной жопе, Габ. Габриэль встал вполоборота, покосившись на Патрицию, воркующую со своей матерью. — А вот слова ты нужные подбираешь, зятёк. Да, я в полнейшей заднице. Он пожелал удачи и пошёл навстречу к любви всей своей жизни, которую ему ещё предстоит принять. Снова. Душу грела лишь одна мысль: Патриция ещё не знакома с Эмилией, а это значит, что Габриэль сможет получить компенсацию за своё разбитое сердце в виде недоумевающей физиономии бывшей жены и её попыток подобрать ключик к сердцу Эми.

Амен

Мы с Тизианом подошли к арке, ожидая начала церемонии. Меня кидало туда-сюда от одной мысли о том, что скоро стану её мужем, и с каждым гостем, занявшим своё место передо мной, всё больше хотелось самому пойти в долбаный дом и надеть обручальное кольцо на безымянный палец своей жены.  — Волнуешься? — Тизиан взял меня за плечо, повернул к себе и поправил галстук.  — Волнуюсь? Да я головой в песок готов зарыться.  — Не сикай, дружище. Ты уже влюбился в Эву и познакомился с её родственниками, что может быть страшнее?  — Только твоя рубаха, которую ты снял с карибского сутенёра.  — Эй!…  Тизиан снова хотел оправдать свою идиотскую рубашку, но не успел. Гости затихли, заиграла музыка, и я увидел её.  Сцепив руки перед собой, я переминался с ноги на ногу, заворожённый взглядом любимой женщины. Сердце тарабанило по стенкам грудной клетки, рвалось наружу, навстречу к той единственной, о которой никогда не смог бы ни слов сложить в стих, ни книгу написать. Мои познания о любви и словарный запас были ничтожно малы, чтобы выразить все те чувства, которые испытывал к ней.  Эвтида не шла — плыла по каменной дорожке ко мне, держа под руку своего отца. Она приковала к себе десятки взглядов, поработила всех нас лишь одним своим видом. А когда скажет «да» — я окончательно и бесповоротно сойду с ума, но я согласен на это. Эва подходила всё ближе, с каждым шагом сердце колотилось сильнее, а на подбородке кожа стягивалась от улыбки. Самая красивая. Моя.  Габриэль проводил Эвтиду к арке, поцеловал её по-отцовски в лоб и прослезился, отходя в сторону. Я опустил взгляд на её слегка подрагивающие руки, затем осмотрел снизу вверх. Не зря не стала платье показывать… если бы я увидел его раньше — порвал бы прямо на ней не задумываясь и устроил первую брачную ночь заочно.  Священник начал церемонию, говоря о важности брака и сохранении любви в нём, но я не слушал его. Всё внимание, все чувства, все мои мысли были только о ней и для неё. Эвтида еле сдерживала слёзы, я неотрывно смотрел в её глаза, застланные любовью.  — Этот день знаменует собой начало нового этапа в вашей жизни, и мы собрались здесь, чтобы засвидетельствовать вашу любовь и преданность друг другу. Согласен ли ты, Амен Армстронг, взять в законные жёны Эвтиду Дэвис? Я крепче сжал ладонь Эвы, глубоко вздохнул, унимая волнение.  — Клянусь любить тебя, пока моё сердце бьётся. Быть щитом, оберегающим от неприятелей; быть опорой в трудную минуту; оставаться другом, любящим отцом и внимательным мужем… Слёзы крупными каплями ринулись вниз, к подбородку Эвы, когда священник обратился к ней.  — Согласна ли ты, Эвтида Дэвис, любить Амена Армстронга, быть с ним и в горе, и в радости?  Она опустила голову, ладони потели от волнения. Я прекрасно её понимал и, желая поддержать, подцепил пальцем свободной руки дрожащий подбородок, обращая внимание на себя, вытер с щёк мокроту. Мне хотелось поймать поцелуем каждую слезинку, скатившуюся вниз, был готов обратиться к Господу Богу, Вселенной, кому угодно, лишь бы слёзы Дэвис впредь лились лишь от счастья.  — Я клянусь… — начала Эва, пытаясь совладать с эмоциями, — клянусь любить тебя до тех пор, пока последний вздох не покинет моё тело; быть тёплым пледом в холодные времена; быть глотком воды в засуху; оставаться преданным другом, хорошей матерью твоим детям и любящей женой…  — Отныне и навеки, — подытожил священник, — Скрепите свои клятвы поцелуем, мистер и миссис Армстронг.  Я обхватил лицо Эвтиды обеими руками и посмотрел на гостей, они стали хлопать, поддерживать нас гулом радостных голосов, выкрикивая:  «Целуй! Целуй! Целуй»  И я поцеловал, аккуратно и нежно, вкладывая всю любовь и заботу, о которой не мог красиво сказать. Вкус губ смешивался с солоноватостью пролитых слёз, Эва подцепила фату, смущаясь, и скрыла наши лица от посторонних глаз. Я целовал её, благодаря судьбу за лучший день, лучшую женщину и лучшую жизнь, которую готов был прожить рука об руку с ней. 

***

🎶The Afters — live on forever

Просидев весь вечер с гостями, мы изрядно истосковались друг по другу, по близости, которой не хватало во время подготовки к свадьбе и суеты на работе. Оставив Эмилию в надёжных руках Фрэнсис, мы смылись с побережья и вихрем залетели в номер отеля, срывая одежду друг с друга. Красивое платье трещало по швам, пуговицы с рубашки разлетелись в разные стороны, туфли, штаны, бюстгальтер — всё лишнее отправлялось на пол рваными движениями рук.  Я стянул с Эвтиды платье, подтолкнул её к кровати и забрался следом, расставляя согнутые в коленях ноги по обе стороны от бёдер. Попалась. Белые кружева и чулки сводили с ума, красиво контрастируя на смуглой коже, я коснулся внутренней стороны бедра и медленно повёл наверх. Пальцы скользили по изгибам разгорячённого тела; рёбра под кожей ходили ходуном из-за учащённого сердцебиения; каждая клеточка  изнывала от предвкушения секса не с девушкой — с женой. И Эвтида чувствовала то же самое.  Она потянулась к галстуку, ухватилась за него и рывком привлекла меня к себе, хитро улыбаясь.  — Это мы оставим.  Я наклонился к её губам, наше дыхание смешалось, и Эва подалась вперёд, не выдерживая, но я отпрянул и ухмыльнулся.  — Ц-ц-ц, не так быстро…  Я стал целовать ухо, скулу, подбородок, оставляя влажные следы на коже. Провёл дорожку от шеи к ключицам и груди, поочередно уделяя внимание затвердевшим соскам. Я кружил языком вокруг, вылизывая нежную кожу, стал опускаться ниже, целуя живот, пока не добрался до белья. Подцепив его указательными пальцами обеих рук, начал медленно стягивать вниз, неотрывно целуя зону бикини.  Эвтида извивалась от моих ласк, как змея в языках пламени. Пластичная и отзывчивая, будто под властью особой мелодии, которую я давно знал наизусть. Всегда знал, как сделать ей хорошо и ещё лучше.  Сжав её ноги в коленях, я поднял их повыше, сам опустился и провёл языком снизу вверх, зарываясь во влажные, налитые кровью складки. Коснулся скопища нервных окончаний, обвёл его языком и посмотрел на Эву.  Она зажмурилась, кусая, облизывая губы, и я последовал её примеру, отражая те же действия, но в своей зоне ответственности. Кружа кончиком языка вокруг клитора, я без труда ввёл сразу два пальца в сочащееся секретом влагалище, стал двигать двигать ими внутри и продолжал ублажать снаружи, пока дыхание Эвтиды не стало сбитым и прерывистым. Через несколько секунд она содрогнулась, спеша свести колени вместе, а я отпрянул и дал ей передохнуть, высвобождая член из боксеров.  Стянув бельё с ног Эвы, я навис над ней и вошёл до конца под мелодичный стон, сорвавшийся с губ. Сначала двигался медленно, смакуя момент. Целуя, сразу проник языком в рот, напоминая, какая она на вкус. Смазка быстро смешалась со слюной и остатками помады, я задвигался быстрее, вгоняя член до основания, и Эвтида промычала мне в рот, хватаясь руками за задницу.  — Тише, дикарка. — ухмыльнулся, отрываясь от её губ.  Я вышел, рывком перевернул её на живот.  — Скрести ноги.  Эвтида послушалась, сделала, как я сказал, оттопыривая задницу, на которой не хватало моей пятерни. Я тут же приложился рукой по правой ягодице и сжал пальцы. Наклонился, пригладил и поцеловал краснеющий след, затем направил себя и резко вошёл. Я придерживал Эву за бёдра, помогал ей двигаться навстречу и наблюдал, как колышется её соблазнительная задница.  Никогда и никто не вызывал у меня таких эмоций, как Эвтида.  Сдвинув её колени вниз, я почти лёг сверху, вжимая нижнюю часть тела Эвы в матрас одной рукой, а другой обхватил челюсть и повернул голову к себе, жадно целуя припухшие, любимые губы.  — Люблю тебя. — сказал я, на мгновение отрываясь от неё.  Эвтида снова простонала, сжимая меня эластичными стенками.  — И я… — толчок, ещё один, — тебя.  Я трахал свою жену в разных позах, заставлял её кончать, а сам сдерживался из последних сил, желая подольше помучать её и себя. Ведь первая брачная ночь у нас всего одна. Я перевернул её на бок и лёг напротив, закидывая одну ногу к себе на бедро, вошёл, двигался медленно и стимулировал пальцами клитор, глядя прямо в глаза.  Наблюдал за тем, как жадно Эвтида глотает воздух, как облизывает пересохшие губы. В затуманенном взгляде проносилось время. Долгие годы, которые мы проживём вместе с нашими детьми, которыми, я надеялся, ещё обзаведёмся. Не желая терять ни секунды, я ускорился, ловя губами стоны Эвы, вскоре она зажмурилась, уткнулась в мою грудь и промычала что-то невнятное, кончая, а я последовал за ней, изливаясь внутрь.  Мы пролежали в обнимку несколько минут. Эвтида встала, прикрыла вход рукой и быстро побежала в душ, чтобы не накапать на пол. Заправил я её нормально. Поднявшись следом, пошёл за Эвой, встал под душ позади неё и обнял. Одной рукой опустил вниз, касаясь кожи лишь кончиками пальцев, двигаясь прямиком к лобку.  — Что ты… Амен?  — Ночь длинная, миссис Армстронг. Я ещё не закончил.

Эва

Я открыла глаза с ужасом, клокочущим внутри. Опоздала? Села в кровати и, обнаружив, что совершенно голая, плюхнулась обратно. Никаких опозданий, Эва, у тебя медовый двухнедельный отпуск. По закону он должен быть гораздо позже, но мой начальник разрешил взять отгулы за его счёт. Хихикнув про себя, я повернулась на бок, глядя на часы. Одиннадцать утра. Всю жизнь так проспала бы. Удивительно, что Амен не стал будить. Наверное, решил дать отоспаться и компенсировать полночи без сна. Кости ломило, будто мне не двадцать семь, а как минимум семьдесят, и то, бабушка моя ещё о-го-го будет. А вот мы с Армстронгом конкретные стариканы. Отработав половину брачной ночи, нам захотелось в свою постель, и мы быстро надели заранее подготовленную одежду. Хорошо, что додумались. Я снова вытянулась в постели, закинув руки за голову, и услышала лепет Эмилии. Как? Она же должна быть у бабушки. Вскочив на ноги, я наспех оделась и выскочила из комнаты в поисках дочки. Увиденная картина умилила меня, заставила расплыться в улыбке, как медуза на раскалённом камне. Амен с сосредоточенным лицом сидел на корточках, держа Эмилию на руках, и пытался надеть на неё колготки задом наперёд. Мой старательный. Спасибо, что кофточка не шиворот-навыворот. — Бабушка решила вернуть правнучку? Заплатила хоть, чтобы забрал обратно? — Доброе утро, миссис Армстронг, — Амен поиграл бровями и поставил Эми на ноги, чтобы натянуть колготки повыше, — я соскучился, сам решил забрать Акулёнка домой, пока ты спала. Скоро начну ревновать своего мужа к дочери и наоборот. Это нормально? Удостоверившись, что Амен правильно одел Эмилию, я скрылась за дверью ванной, чтобы привести себя в порядок. За чисткой зубов я всегда рассматриваю себя в отражении, но в этот раз на меня смотрела счастливая жена и мать, по-настоящему довольная такими подарками судьбы. Мой гештальт был закрыт, недомолвок не осталось, мы женаты, а наше «долго и счастливо» только начинается. Даже не верилось, что когда-то я выставила Армстронга за дверь после первого раза. Глупенькая. Уже тогда было ясно, что мы созданы друг для друга. Думая об этом, я почувствовала что-то неладное. Меня бросило в жар, в глазах заплясали тёмные точки, подкатила тошнота. Не успев прополоскать рот, я скрючилась над унитазом и закашляла. Блевать было нечем и, казалось, что протест желудка закончится вывернутыми наружу кишками. Было плохо. Из-за выделяющейся желчи накатывали новые позывы, из-за них я буквально повисла на унитазе, опираясь на локти. Меня так полоскало только… только когда? Едва стало легче, я вскочила на ноги и принялась рыться в аптечке в поисках теста. — Ну-ну-ну, где же ты? Пальцы механически перебирали фарму, пока я не наткнулась на плоскую коробку. Вот оно! Точно знала, что есть. Дия пихнула мне тест сразу же после того, как узнала о воссоединении с Армстронгом. Я сделала тест и положила его на раковину, а сама отошла и прислонилась к двери, чтобы не видеть результат. Сделала, чтобы не видеть… логично, умно, по-женски, как реагировать? Не важно, всё равно стоя у двери ничего не разглядеть! Шаг вперёд. Я прищурилась, стараясь понять, одна полоска или две. Одна? Две? Ещё один. Одна, точно видела одну полоску. Выдохнув, я взяла тест в руки и уже хотела отправить в урну, но заметила лазутчика, проявившегося рядом с контрольной полоской. Твою мать. Беременна… я беременна! Сжав тест крепче, я выскочила из ванной с криком: — Армстронг, мать твою! Следом стукнула себя по губам, понимая, что Эмилия могла услышать. Сама прислушалась. Слишком тихо. Я прошлась дальше по дому, поняла, что никого нет и выглянула в окно. Амен играл с Эмилией на площадке, построенной на его участке. От волнения закусила палец и стала расхаживать по гостиной, поглядывая на Армстронга. Дура. Чего ещё было ожидать здоровой женщине, которая не предохраняется и регулярно занимается сексом? Испугавшись, я на цыпочках забежала в ванную и повернула защёлку. Что делать? Амен же только недавно узнал, что у него есть дочь, а Эмилия ещё слишком маленькая… Вроде, он хотел ещё детей? Или я сама себе придумала? Нет, он точно говорил о втором ребёнке… Нет? Нет! Он этого не говорил. Я положила тест на раковину, прислонилась к стене и сползла вниз, обхватывая голову руками. — Хотел или нет? Перекинув волосы на одну сторону, я перебирала пальцами кончики и думала, как бы сказать Амену о беременности. В первый раз я помчалась со всех ног, даже не думая о том, чтобы сообщить красиво. В инстаграмм выкладывают классные видео, где будущие мамы покупают пинетки, чепчики и игрушки, кладут в коробку и таким образом дают понять, что ждут пополнения. Что мешает сделать так же? Да, так и сделаю. Поднимаясь на ноги, я услышала, как закрывается дверь, и мне сорвало крышу. Я схватила тест и выбежала к Армстронгу, тыкая им почти в нос. Он посмотрел на две полоски, медленно опустил Эмилию на ноги и бросил короткий взгляд, затем снова на тест. — Это… что? — Амен нахмурился, уже пугая такой реакцией, — малыш, если это глупая шутка, то не смешно. Я не собирался давить на тебя… — Армстронг, похоже, что я шучу? Он вскинул брови и сделал шаг вперёд, обхватил моё лицо руками. — Мы беременны? Я вижу две полоски. — Я. Я беременна. — Эва! Ты умница! — Амен сгрёб меня в охапку, стал зацеловывать щеки, лоб, нос. Целовал туда, куда придётся, а я уже еле сдерживалась, чтобы не зарыдать, — Ты такая умница у меня! Мы беременны-ы-ы! Амен кричал, смеялся, кружил меня в воздухе и целовал, целовал, целовал, пока Эмилия не подбежала к нам, требуя и её взять на руки. Тогда он сел вместе со мной на пол, обнял и усадил к себе на ногу Эми, приговаривая: — Мои девочки. Я вас очень люблю, — свободную руку положил на мой живот, — и тебя люблю, кем бы ты ни был. Я снова заплакала, тихо и от радости. Представляла себе, как растёт наш второй малыш. Второй по старшинству, а не по важности, точно не для нас с Аменом. Однажды мы влетели в жизни друг друга, как в тех самых крутых Американских фильмах, где криминалисты выбивают дверь с ноги, исследуют трупы и курят, сбрасывая пепел на пол. Учитывая нашу историю, закурить не помешало бы, ведь мы столько всего прошли… Но сейчас я знаю наверняка, что в новом фильме не будет ни трупов, ни вредных привычек — наша любовь давно стёрла всё плохое, оставляя лишь уверенность в светлом будущем и ключик от новой двери, который сегодня дал о себе знать.