Mavericks

🎶Teflon sega — Hotel

Эва 

Проснувшись, я ещё какое-то время смотрела на Амена. Как тут оторваться от таких идеальных черт лица?  Уснув, он сгрёб меня в охапку и прижал к своей широкой груди, всю ночь оберегая. Я часто просыпалась, проверяя, не ушёл ли, но стоило ощутить тепло его тела — тут же проваливалась в беспокойный сон. Никак не верилось, что когда-либо мы сможем снова оказаться в одной постели.  Белые ресницы слегка подрагивали, зрачки блуждали под закрытыми веками. Скоро проснётся… Нехотя выбравшись из капкана рук Армстронга, я приняла душ, сформировала на голове небрежную гульку и побрела на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак. Язык прилипал к нёбу из-за выпитой бутылки вина, тело слегка мандражировало после головокружительного секса, и каждая клеточка головного мозга ликовала от осознания того, что мы смогли поговорить и признаться друг другу во всём, что не давало покоя внутри.  Я накрывала на стол, когда Амен подкрался сзади и, подхватив меня на руки, закружился на месте. Я вздрогнула и завизжала, оказавшись в воздухе, но быстро сориентировалась и обхватила его шею, запрокинув голову назад.  Если вчерашнему ужину и суждено вырваться наружу, то только так. Заметив на столе завтрак, Амен усадил меня на кухонный островок и приблизился, вклиниваясь между бёдер.   — Доброе… утро? — сказала я, пытаясь сфокусироваться на лице Амена после головокружительного наступления.  — Лучшее в моей жизни.  Он поцеловал меня в висок, но не остановился на этом. Стал покрывать лёгкими поцелуями щёку, медленно и аккуратно опускаясь ниже. «Моя, моя, моя, везде моя» — каждый поцелуй отпечатывался на коже полыхающей, собственнической меткой. Амен сжал мои бёдра и придвинул к себе поближе, заставляя искать опору, и я ухватилась за его руки. Такие большие, крепкие, со множеством каменных мышц, переплетённых друг с другом под бархатной кожей. Теперь, когда между нами не осталось секретов, мне будет сложно держать себя в руках рядом с ним, да и не хочется.    — Голоден? — сказала я, очерчивая его линию челюсти.  — Определённо, — Амен обхватил одну из моих рук и положил поверх натянутой ткани в паху, — но я не против позавтракать тобой.  Он провёл кончиком носа по моей щеке, двигаясь от скулы к подбородку. Опустился ниже, придерживая спину, и наклонил меня назад, прижимая лопатками к столу. — Тогда… приятного аппетита.  Амен тёрся о мою промежность своим нестерпимым желанием, и я поддавалась, двигая бёдрами навстречу. Завтрак остывал на столе, но это ничуть не тревожило нас, разгорячённых и по-новому влюблённых друг в друга. Амен торопливо поднял ткань топа, оголяя грудь, очертил большими пальцами полушария и коснулся затвердевших от возбуждения сосков. Моё дыхание стало глубже, чаще, грудная клетка ходила ходуном при виде моего мужчины, заворожённо разглядывающего хорошо знакомые изгибы.  Амен припал к груди, поочерёдно лаская то одну, то другую. Он целовал нежную кожу, оставляя влажные следы. Кончиком языка обводил вокруг сосков и слегка оттягивал их губами. Я выгнулась, охваченная приятными ощущениями, теряясь в головокружительной истоме. Амен вернулся к моим губам, впился в них своими, рукой проник сквозь короткие шорты к кружевам. Я стала ёрзать, тяжело дыша. Всем своим естеством тянулась навстречу, хотела окутать, поглотить всего, слиться и стать чем-то единым.  Амен хотел того же, погружаясь в ласки разумом и телом. Он ничего не говорил, но дал понять: каждое прикосновение, каждый взгляд, каждый вздох — уже мои. А я — всецело принадлежу ему.  Тррр-тррр, тррр-тррр   Звук рингтона резанул по ушам. Амен посмотрел на меня, с досадой вздохнул, отрываясь от оголённой, разгорячённой грудной клетки. По пустякам его не стали бы тревожить, а это значит, что дело важное. Я осталась лежать на столе, позволяя своему сердцебиению прийти в норму, но вскоре поднялась на локтях, снедаемая любопытством.  И по какому неотложному делу станут тревожить Армстронга в такую рань?  Я неотрывно следила за его движениями, медленно сползая со стола. Амен хмурился, внимательно слушая человека на другой линии, но сам отмалчивался. Расхаживая по гостиной, он то задевал пальцами предметы, то запускал их в волосы на затылке, поглядывая на меня. Я напряглась. Если это бабушка и что-то случилось с Эмилией? Мой телефон как всегда где-то валялся на беззвучном режиме. Всё в этом мире меняется, кроме дурной привычки, с которой я никак не могла расстаться.  Быстро добравшись до телефона, я проверила бесчисленное количество уведомлений, среди которых не было ни пропущенных от Фрэнсис, ни сообщений от папы. Фу-ф. Наверняка Эми уже в саду и всё хорошо. А если нет? Если она плохо спала без меня, плакала и звала всю ночь? От одной мысли ладони вспотели. Трясущимися пальцами я пролистала ленту звонков и, добравшись до номера бабушки, нажала на кнопку вызова.  — Алло? — сказала я, когда услышала непонятные звуки на привычное «привет», — Алло! Бабушка? Как вы там?… Ба?  Посмотрев на экран, я убедилась в том, что Фрэнсис ответила на звонок. — Бабушка?  — Доброе утро, милая. Я немного… немного занята. Что стряслось?  Услышав её голос, я выдохнула.  — Как вы? Ты не звонила с самого утра, как ночь прошла? Эми в порядке?  — Эвтида, — Фрэнсис шумно выдохнула в динамик, создавая шумные помехи, — Эмилия в садике, а я отрываюсь от прямой трансляции показа в Париже. Что-то срочное?  — Нет, — я скосилась на Армстронга, всё ещё разгуливающего по гостиной, — всё хорошо. До встречи.  Амен прервал звонок одновременно со мной и опустился на диван, массируя переносицу двумя пальцами. Момент близости был упущен, мы погрузились в тишину, каждый размышляя о своём. Я и не думала выпытывать подробности, хотя жгучий интерес уже зудел под кожей. Армстронг терпеть не мог, когда другие влезают в его дела, в особенности, когда этот другой — я. Мне оставалось выжидать, чтобы он сам захотел поделиться подробностями разговора.  Амен вспомнил о завтраке спустя несколько минут, поднимаясь с дивана. Он заварил нам чай и разлил сок по стаканам, приглашая к столу. Я украдкой поглядывала на то, как он заедает свой другой, несостоявшийся «завтрак», хмурый и вдумчивый, но от этого не менее привлекательный. Несмотря на молчание, в груди оставалась та теплота, которую я испытывала при разговоре. В этот раз она была тихая, спокойная, комфортная для нас двоих.  Когда мы закончили с едой, я начала убирать со стола, собирая тарелки и нетронутые закуски. Амен наблюдал за мной, слегка улыбаясь. Пока я суетилась, взгляд его: нежный, тёплый, заворожённый моим видом, был устремлён только на меня. Поднявшись со стула, он забрал оставшуюся посуду, решив помочь. Вот она, любовь? Засыпать и просыпаться вместе, завтракать, разделять обязанности по дому, наслаждаться тишиной в обществе друг друга…  — Спасибо за завтрак, малыш. Амен расположил руки на моих бёдрах, притягивая к себе поближе. Он всё ещё был напряжён после телефонного разговора, но старательно скрывал это. Я обхватила его шею, приподнимаясь на носочки, поцеловала в щёку, как в тот самый день, когда мы ездили на пик Дэвидсон. Армстронг внимательно смотрел на меня, будто взвешивал, стоит ли начать тему, которая тревожит его. Я показательно набрала полные лёгкие воздуха, медленно выдохнула, призывая его сделать то же самое. Нам не нужно было вести диалог, чтобы уловить настроение друг друга или о чём-то сказать. Амен опустил голову на моё плечо, пробежался пальцами вдоль позвоночника, затем повторил за мной, глубоко вздыхая.  — Её нашли, — сказал он.  Голос с хрипотцой вызвал мурашки. Амен не отрывался от моего плеча, так же прижимая к себе, но я хотела видеть его лицо.  — Кого? — повернув голову, я слегка пихнула Амена лбом, побуждая посмотреть на меня, — кого нашли?  Когда мы наладили зрительный контакт, я выгнула бровь, блуждая по смурному лицу. Амен не сразу объяснил, в чём заключается проблема, но когда начал — я ужаснулась и села на стул. Ногам и координации доверия не было. Алисента Батлер родилась в ноябре 2003 года, была единственным ребёнком Розы и Мэйсона Батлер. Она не дожила месяц до своего дня рождения. Алисенту нашли в здании головного офиса ERD в Лос-Анджелесе. Грязную, изуродованную, полуживую, её доставили в центральную больницу, но спасти так и не удалось. Лицо, грудь, живот и промежность Алисенты были покрыты неглубокими порезами, убийца издевался над ней, наверняка не собираясь убивать. Прибывшие специалисты не нашли ничего, кроме окровавленного ножа без отпечатков пальцев, и теперь Нику предстояло разобраться в том, кому потребовалось убивать молодую девушку таким зверским способом.  Амен присел на корточки, взял мои руки в свои, виновато поджав губы, будто не хотел говорить об этом. Но он сказал. Значит ли это, что рассчитывает на помощь? Я ведь могу помочь… После рождения Эми я несколько раз обращалась к специалистам, чтобы попытаться разобраться с природой возникновения странных видений, но ни один не смог назвать конкретную причину, по которой я вижу то, что скрыто от других глаз.  Тогда я зареклась заниматься чем-то подобным, ведь у Эмилии должна быть здоровая, уравновешенная мама. Даже когда я стала ковыряться в деле Алисенты в первый раз, её фотографии не вызвали у меня ужаса, оцепенения или неприятных ощущений, как прежде. Странный навык будто впал в кому или уснул крепким сном, но чем больше я смотрела на фотографию пропавшей, тем сильнее ощущала её страх, её боль, её отчаянные крики о помощи. — Я знаю, как ты отреагируешь, но всё равно скажу… — Ты не будешь участвовать в расследовании, Эвтида. И не думай об этом.  Амен встрепенулся, выпрямляясь, и всей своей мощью навис надо мной. Было ожидаемо.  — Тебе не положено этим заниматься, мне тоже, но… дедукцию ведь никто не отменял? Я не стану копаться в этой грязи, просто посмотрю фото с места обнаружения. И всё.  Я старалась сделать голос как можно мягче, игривее, будто говорила о чём-то менее противном, чем изувеченное фото молодой девушки, но Амен не поддавался. Раздражённый, он принялся мерить кухню шагами, растирая большой ладонью кожу на лице.  — Потом соскребай тебя с пола. Знаю я твою дедукцию.  Тогда я решила пойти на хитрость, делая вид, что мне совершенно не интересны ход расследования и убийца, портрет которого уже вырисовывался в голове.  — Как скажешь, любимый, — я встала со стула, приковывая к Амену многозначительный взгляд.  Он не отступал. Смотрел в ответ изучающе, вздёрнув широкую бровь. Выискивал в моих глазах то, за что можно было бы зацепиться, чтобы посеять зерно сомнений насчёт моих слов. И кого обманывает? Ему не нужно искать причину, он знает наверняка, что никогда не будет уверен на сто процентов. И хотя в отделе я вела себя смирно, спросила у Амена разрешения перед тем, как ознакомиться с делом… это не отменяет того факта, что мой нос  был и будет, как тело кота. Везде пролезет.

Амен

Прошлые сутки навсегда зарылись в моём подсознании, они были полны потрясениями и стали новой точкой отсчёта в нашей жизни. Её, моей и Эмилии. Но были и неизменные вещи — работа.  Головой я понимал, что Эва действительно могла бы помочь, и глядя на её безучастное выражение лица можно было подумать, что ей действительно нет дела до расследования. В этом случае я мог пойти навстречу, дать ознакомиться с делом, с фотографиями, чтобы зацепиться хоть за что-то и при этом быть спокойным за то, что она не станет бежать сломя голову на задержание. Но психическое состояние Эвы важнее.  Я смотрел на хитрую улыбку и не понимал: она считает меня за идиота или я действительно им являюсь? Потому что был готов поверить её словам. Уже верил. Я увидел, как она изменилась, и дело не только в отсутствии сумасбродных поступков, угрожающих её жизни. Сейчас Эвтида думала не только о себе и своих амбициях. Это отражалось в словах, действиях, её желании уделять время чему-то, кому-то, кроме работы.  Эвтида и материнство, в котором она преуспела; Эвтида и выращенные ей цветы; Эвтида и её кулинарные шедевры; Эвтида и проявление заботы, как чего-то изначального, всегда существующего в моей жизни.  Я мог перечислить в уме бесчисленное количество моментов и слов, ассоциирующихся с ней, но «работа» теперь находилось в самом конце списка. Закончив буравить Эвтиду взглядом, я дал ей полчаса на сборы, а сам пошёл к себе, чтобы пробежаться глазами по тем материалам, которые мне отправил Ник. По телефону он в красках описал то, с чем ему пришлось столкнуться, был сбит с толку и нервничал так, что напряжение передалось и мне. Открывая файл за файлом, я изучал каждый отснятый элемент, сдерживая тошнотворный ком в глотке.  Когда Алисенту нашли, на конечностях не было ни верёвок, ни каких-либо других предметов, которыми можно обездвижить её. Она была настолько напугана, что позволяла измываться над собой и даже не сопротивлялась.  Это удивляло и заставляло скривиться в одном моменте.  Убийца — конкретный психопат, и по характеру нанесения ножевых отчётливо было видно то, как он упивался моментом. На теле Алисенты не нашли отпечатков, следов сексуализированного насилия, биоматериала или побоев, но оно было исполосовано так, что живого места просто не найти. Где-то увечья были схожи с царапинами, а где-то остались глубокие порезы, несовместимые с жизнью. Я оторвался от монитора, надавил двумя пальцами на глаза, слегка массируя. Мне нужно принять душ, чтобы смыть с себя поганые подробности тупикового дела. 

***

Эвтида села в машину сразу после меня. Удивительный навык для женщины — быстро собираться. Узкая юбка задралась чуть выше середины бедра, оголяя соблазнительный просвет между ног, кофта облепила грудь и плоский живот, подчёркивая стройные изгибы. Оценив внешний вид Эвы, я пожалел, что ответил на звонок Ника, спугнувшего момент уединения.  — Что? — Эва вопросительно посмотрела на меня, оттягивая ткань юбки пониже.  Я положил руку на бедро, останавливая её, провёл пальцами по внутренней части выше, цепляя кружевное бельё как бы невзначай. Знакомый огонёк снова блеснул в малахитовых осколках, заигрывающе прыгая с грани на грань. Я не мог оторваться от неё. Эти губы, брови, глаза, её манера речи, голос, жестикуляция — всё вызывало во мне ворох чувств, начиная от тихого трепета и заканчивая жгучей страстью, из-за которой я с трудом подавлял желание послать всё к чертям, затащить её в свою берлогу и трахнуть, не снимая юбку.  Идеальная женщина, но почему-то всё ещё не окольцована мной. Не порядок, Амен. Хоть раз стоит прислушаться к трёпу родственников о женитьбе. Начав издалека, я бросил, заводя двигатель:  — Как насчёт выходных на побережье?  Одной рукой я по-прежнему поглаживал бедро Эвы, слегка сжимая.  — Что задумал?  — Ничего. Просто хочу провести время со своей семьёй.  Я повёл бровью, скосившись на расплывшуюся в улыбке Эвтиду. Она ёрзала на сиденье, но руку не сбрасывала. Смесь нежности и вожделения отразилась румянцем на её красивом лице. Разумеется, предложение я сделаю наедине, только с ней и Эми, ведь я должен попросить разрешения жениться на её маме? Так будет честно.  Я изводил Эву по пути на работу, восполняя недостаток близости. Она стала сбрасывать мою руку, сводя бёдра вместе, но я был настойчив, возвращая ладонь на законное место. В городе движение было плотнее, мысленно улыбнулся своему решению купить кроссовер. Клиренс на Volvo значительно выше того, что был на BMW, как и высота сидений, этот факт подтолкнул меня на небольшую шалость.  Удостоверившись, что в потоке машин нет таких же высоких, как наша, я поддел ткань юбки, задрал её ещё выше и коснулся входа Эвы через бельё. Она выпучила глаза, озираясь по сторонам, в ответ я лишь хмыкнул, медленно отодвигая бельё в сторону. Пальцы стали влажными от её смазки. Погрузив один наполовину, я вынул его и снова вошёл, затем провёл между горячими складками, играя на натянутых струнах самообладания Эвтиды. Она нервно схватилась за ручку, но быстро сообразила и с хитрой ухмылкой положила свободную руку на член, сжимая его через ткань брюк. Я добавил ещё один палец, двигая внутри настойчивее, Дэвис извивалась, закусив нижнюю губу, и тихо постанывала. Не желая отставать, она расстегнула ремень, выудила пуговицу из петли и юркнула рукой внутрь, сразу обхватывая затвердевший член ладонью.  — Опасно, Эва.  — И как же ты меня остановишь?  И не собирался. Сменив маршрут, я съехал с главной в проулок, чтобы оттянуть момент и скрыться от глаз любопытных водил. Петлял по маленьким улочкам, активно двигая пальцами внутри Эвы. В какой-то момент она буквально спрыгнула с моей руки. Упираясь локтями в подлокотник, опустила мои трусы пониже и достала член, сразу обхватывая губами.  — Эвтида, что ты…кхм-м-м…  Я сдавленно простонал, когда вся головка оказалась во рту Эвтиды. Она стала двигать головой, погружая изнывающую плоть всё глубже. Языком вытворяла невероятные вещи, касаясь кончиком уздечки. Лаская то нежно, то с нажимом, она помогала себе рукой, двигая вверх-вниз, опускалась ниже, слегка сжимая яички. Извлекая член изо рта, она загнала его за щеку, снова двигаясь быстро, игралась языком, поглядывая на меня снизу вверх. Это доводило меня до исступления.  Чёрт подери, я и забыл, как это, когда минет делает любимая женщина.  Я просунул руку между сиденьем и животом Эвы, снова проник пальцами в неё, даря ответные ласки. Мне было недостаточно всего, что она вытворяет, я хотел оказаться внутри, почувствовать, как пульсируют её стенки после оргазма, увидеть её млеющее в от удовольствия лицо и прикрытые веки.  До офиса оставалась одна миля, больше не было сил петлять вокруг да около. Выехав на главную улицу, я заставил Эвтиду прерваться хотя бы на мгновение, чтобы не смущать водителей. Она облизнула губы, нехотя принимая привычное положение сидя. Я быстро объехал бюро с другой стороны, где находились автоматические ворота, въехал на территорию и резко свернул влево, скрываясь на подземном паркинге. Припарковавшись в самом конце у стены, я выдохнул и посмотрел на Дэвис.  — Ты сумасшедшая. Иди сюда.  Моя фраза нажала на спусковой крючок. Я отодвинул сиденье и обхватил талию Эвтиды, одним движением перебрасывая её к себе на колени. Она даже не поправила трусики после того, как я прекратил её изводить пальцами. Оседлав меня, она нетерпеливо схватилась за член, самостоятельно усаживаясь на него. Сначала двигалась плавно, привыкая. Я буквально скользил внутри неё, а она специально сжимала стенки, возвращая должок за мою шалость.  Приноровившись двигаться в замкнутом пространстве авто, Эва начала скакать на мне, я помогал ей руками, обхватив под ягодицами, поднимал её выше, почти выходя, и опускал до самого основания. До влажных хлюпов, до сладострастных стонов, до непроизвольных укусов, которыми она меня награждала всякий раз, когда яйца бились о её промежность.  Я ловил её мокрые от поцелуев губы и короткие, резкие вздохи, сминал нежную кожу своими грубыми пальцами, желал всю и брал без остатка.  В этот момент я понял, что до одури влюблён. До мурашек, до хруста костей. До потеющих окон, на которые мне было фиолетово. Как и на то, что у нас нет защиты. Я готов стать отцом хоть десять раз, лишь бы Эва оставалась здоровой ментально и физически. И об этом я позабочусь. Эвтида прогнулась в спине, готовая к подступающему оргазму — я ускорился. Впиваясь ногтями в мои плечи, подалась вперёд и снова поцеловала, простонав в рот моё имя. Из уст Эвы мог бы слушать его вечность. Я поднял ткань юбки повыше, перехватил Эвтиду за талию и, содрогнувшись, поднял её с себя, чтобы кончить.  Эва откинулась на руль, прикрыв глаза. Такая блаженная. Когда её дыхание выровнялось, она раскрыла глаза и хихикнула, глядя на впитывающуюся в рубашку сперму.  — Это я сумасшедшая?  Странный вопрос после того, как она сделала мне минет, пока я был за рулём. Я опустил детали, решив прощупать, как Эвтида относится к замужеству. Она всё ещё оставалась загадкой для меня, тем самым сложным ребусом, который я готов разгадывать всю жизнь.  — Муж и жена — одна сатана.  Она вскинула брови, слезая с меня и усаживаясь на пассажирское, затем возразила, цитируя мои же слова, которые я хорошо запомнил:  — Когда-то ты говорил, что мне следует искать будущего мужа в храме, потому что терпеть меня получится лишь с божьей по…  — Бог всегда со мной, Эва, — глаза Дэвис округлились от недвусмысленной фразы, и я решил сбавить обороты, указывая на дверь с её стороны, — Подай салфетки, пожалуйста.  Эвтида передала мне упаковку, а сама погрузилась в размышления. Когда она молчала раньше, я знал — жди беды. Сейчас же её невидящий взгляд и закусанный уголок рта говорили о том, что Эва действительно задумалась о браке со мной. Разве может быть иначе?  Я принялся вытирать жидкую, мутную массу с рубашки, пока она окончательно не впиталась, и думал о том, что в кабинете должна висеть ещё одна. Осталось уболтать Эву принести её и обойти возможные издёвки с её стороны. Хотя… сейчас она вряд ли в состоянии думать о пакостях.

***

В отделе все затихли, когда увидели нас вдвоём. Сгорая от стыда, Эва скрылась за дверью своего кабинета, а я прошёл в свой. Даже мужики провожали взглядом меня, и одним из них был жадный до новостей Тизиан. Он встал из-за стола, пробежавшись глазами по поверхности схватил какую-то папку и двинулся с места. Хотел создать видимость очень важного предлога, по которому просто вынужден заявиться ко мне. Чёртов конспиратор.  Никто не решится спросить напрямую, зачем Эвтида сломя голову бежала в мой кабинет, а затем пулей вылетела из него, но уже с рубашкой. Видимо, выведать это решил Тиз на правах единственного друга. Хотя у меня самого задницу рвало от очень важного вопроса, на который он уже знал ответ.  Тизиан сломя голову залетел в кабинет, будто за ним гнались все демоны преисподней. Плюхнулся в кресло, с умным видом положил схваченную им папку на стол и покосился в сторону коллег, в несколько пар глаз наблюдающих за его действиями. Опережая все возможные вопросы от него, я заговорил первым:  — Как ты сделал предложение Дие?  Он посмотрел на меня, лихорадочно сглатывая. Мой серьёзный вид не позволил ему отшутиться и, оттянув воротник водолазки, он ответил:  — А тебе, друг, для чего?  Я закатил глаза.  — Не строй из себя идиота, Тиз. Я хочу жениться на Эве.  — Блять!? — он удивлённо вскинул брови, — а как же Серый кардинал? Она же отдаст свою внучку за тебя?  Об этом я не подумал. Но у меня уже был надёжный союзник в лице отца Эвы, и если придётся — отвоюю её с помощью Габриэля.  — На мой вопрос ответишь или продолжишь задавать свои?  — Ну как-как, Амен. Повёл Дию в её любимый ресторан в день влюблённых и всё, дело в шляпе.  — Но вы всё ещё не женаты…  — Дия конечно же согласилась! Разве устоишь перед таким красавчиком? — я усмехнулся, подперев подбородок рукой, — ты помнишь, она начала подготовку к свадьбе и всё такое, а потом бум, и мы узнали о беременности. Знаешь, как ждали этого… с животом она не захотела выходить замуж, поэтому мы и не поженились ещё.  Сделать предложение в один из праздников — слишком банально для Эвы. Это привязало бы нашу дату к чему-то привычному, посредственному, а она не такая. Я хотел удивить её, обезоружить, но не раздувать из этого представление с фанфарами и прочей лабудой. Или она хотела бы этого?   В любом случае, руки Эвтиды теперь нужно просить не только у нашей дочери, но и у сварливой Фрэнсис, которая обязательно настоит на сватовстве, захочет принять участие в организации свадьбы и оккупирует дом моих родителей. А если говорить о Долорес и Джеймсе, для начала надо бы сообщить о том, что у них есть внучка.  Даже не знаю, что лучше: реакция предков на сокрытие Эмилии или поселившийся у них Серый кардинал.  А нет, знаю. Самым лучшим будет выражение лица Долорес в тот момент, когда она осознает, что Фрэнсис молчала обо всём. — Амен? Дружище, ты начинаешь меня пугать. — сказал Тизиан, отрывая меня от размышлений.  — Расслабься, Тиз.  Я понял, что сижу с ухмылкой на лице, и она наверняка не показалась другу дружелюбной. На самом деле я просто нахожу забавной нашу конфронтацию со старшей Дэвис, не испытывая при этом негативных эмоций. Я уважаю её, и для меня Фрэнсис не менее удивительная, чем Эвтида. Женщине с таким умом, хитростью и выдержкой можно лишь позавидовать. — Да я вроде как и не напрягался, — он почесал нос, снова обращая внимание на зевак за стеклом, — так значит, скоро будем гулять на свадьбе?  Я не ответил, приметив Ника, быстрым шагом направляющегося к моему кабинету. Его волосы были взъерошены, буто он с самого утра не оставлял их в покое. Я выглядел так же, когда только начинал свой путь. Ник зашёл в кабинет с делом, постучав по дверному косяку для вида. — Амен, могу войти? Я коротко кивнул, и он прошёл внутрь, усаживаясь на свободное кресло. Уставший вид, синева под глазами и лёгкий тремор в руках говорили о том, что чувствует он себя неважно. И понятно почему — он опоздал. Эвтида, ознакомившись с материалами дела, велела ему поторопиться и даже дала наводку, но он всё равно не справился. Похоже, он был на взводе и шёл ко мне, как на казнь, но других вариантов у него не оставалось. Я пробежался глазами по отчёту и ещё раз посмотрел на фотографии. В жизни это выглядело ещё тошнотворнее, чем оцифрованные фото, отправленные мне Ником с утра. В копии заключения патологоанатома было указано, что Алисента действительно не подвергалась сексуализированному насилию и умерла от резкого уменьшения количества жидкости в сосудах. Личные вещи остались при ней, были изъяты и изучены после смерти, единственная переписка вызвала подозрение — переписка с гендиректором департамента, но у него, судя по отчёту, было алиби. Я обхватил переносицу двумя пальцами и начал массировать. Раздражение поднималось к груди и вызывало неприятное ощущение зуда. В этот момент мне хотелось схватить Ника за шкирку и вышвырнуть из кабинета до тех пор, пока не будет найден убийца. Вместо этого, делая глубокий вдох, я процедил сквозь зубы: — К вечеру жду подробный отчёт, Софт. Шныряй по офису этой элитной конторы, используй своё обаяние или аналитические способности, наконец — мне без разницы. Дело должно быть раскрыто до конца отчётного периода, иначе о повышении можешь забыть. — Понял. Ник сглотнул, встал со стула и направился к выходу, я окликнул его, останавливая в дверном проёме. — Если втихую покажешь Эвтиде новые фотографии из материалов дела — лишишься работы. Он кивнул и вышел прочь. Тизиан хранил молчание на протяжении всего разговора. Лишь после ухода Ника он произнёс: — Жестковато ты с ним, Амен. Я не ответил. Встал из-за стола, обходя кабинет по периметру. Если бы Ник не тянул кота за хвост два дня, наверняка успел бы спасти убитую. Если бы я раньше обратил внимание на застывшее дело, вероятно, Алисента осталась бы жива.

Эва

Неделю спустя  

Мы приехали к бабушке на обед, чтобы вместе провести время перед отъездом на побережье. Амен позаботился о том, чтобы Эмилия не топтала мои цветы, которые я вечно обороняла от маленькой травоядной акулы, построив детскую площадку перед домом.  Пока я помогала накрывать на стол, из открытого окна доносились весёлые крики Амена и смех Эми. Эти звуки были словно музыка для моих ушей, и я наслаждалась ими даже больше, чем пением птиц по утрам. И подумать не могла, что Амен не просто вживётся в роль отца, а станет им, самым настоящим отцом для нашей дочери. Нашей, теперь не только моей.  — Па-а-па!  Я затихла, услышав то самое долгожданное слово, донёсшееся из окна. Я ждала его с того самого момента, как раскрыла свою тайну. Амена не было слышно. Чтобы удостовериться, что он не задохнулся от счастья, я выглянула в окно и застыла в изумлении, увидев их на траве. Амен лежал на спине, держа Эмилию над собой. Она размахивала руками и ногами, хватала его за щёки, весело хохоча. Амен всё позволял. Он сгибал руки в локтях и опускал Эми к своему лицу, издавая забавное «Бу-у», смеясь в ответ. Мегалодон и его уменьшенная версия, но не менее устрашающая. Особенно, если она голодна.  — Эва, давайте садиться. — голос бабушки раздался позади.  Смахнув слезинки с лица, я обернулась и кивнула, а затем перекинулась через окно, зазывая Амена в дом. Он сам захотел покормить Эми несмотря на то, что она уже ела самостоятельно. Я заняла своё место за столом и покосилась на Френсис, увлечённо наблюдающей за отцом с дочкой. Она изредка переводила на меня оценивающий взгляд, затем смотрела в тарелку, передвигая содержимое с места на место, и так по кругу.  Амен — я — нетронутая еда.  И что с ней такое? Бабушка не обладала большим терпением и не была склонна проявлять любезность к тем, кто ей не нравился, особенно когда речь шла о мужчинах. Это уже свидетельствовало о том, что Амен ей нравился. Выходит, её многозначительные взгляды в первую очередь были адресованы мне?  Когда Амен покормил Эми и сел с ней на свой стул, Френсис приосанилась, отложила приборы и начала разговор:  — Скажите, дети, я похожа на идиотку? — бабушка обратилась к нам двоим, а после перевела взгляд на Амена, — не поймите меня неправильно, но я не хотела бы, чтобы моя внучка не имела никакого статуса, находясь с Вами в отношениях.  Ну конечно, чёрт возьми. Мне стоило догадаться.  Амен скосился на меня, ожидая, видимо, какого-то ответа. «Предатель» — подумала я, схватив стакан воды, чтобы смочить горло перед оправданием, а заодно и придумать его, но Армстронг взял всё в свои руки, отвечая на вопрос:  — У Эвтиды уже есть статус любимой женщины и лучшей мамы, Вам этого недостаточно? — он улыбнулся одним уголком губ, не прерывая зрительного контакта с бабушкой.  — А как насчёт статуса жены?  Фрэнсис не унималась, отвечая той же притворной улыбкой, что и Амен ей. Флирт у них элитный, ясно.  Я понимала бабушку, и вполне в её манере пускать пулю в лоб, задавая интересующие вопросы прямо, но это уже слишком. Тема замужества интересовала меня, естественно, как и любую другую девушку, но я не собиралась разжёвывать всё, класть Амену в рот, и не позволю другим людям побуждать его на действия, к которым он не готов. Всему своё время.  — Мы не будем это обсуждать с тобой, бабушка. Я встала из-за стола, принимаясь убирать тарелки, чтобы чем-то занять руки, когда в кухню зашёл папа. Он поприветствовал всех и забрал Эмилию из рук Амена, чтобы потискать перед нашим отъездом, но быстро уловил заряженные напряжением частицы, витавшие в воздухе.  — Габриэль, может тебе удастся вразумить своего собрата и объяснить, как важен брак для любящих сердец?  Папа удивлённо вскинул густые брови, сморщив лоб.  — А они что, не женаты? Даже после стольких родов? На его лице отразилось искреннее непонимание происходящего. Мой взгляд метался от не менее удивлённой бабушки к ошарашенному Амену. Он оторвал спину от стула, убрал руки с подлокотников и уже был готов забрать Эми из рук деда в любой момент.  — Да шучу я, дурни, шучу. Ха-ха, а вы всё ведётесь.  Я издала нервный смешок, бабушка отмахнулась от слов Габриэля, а Амен снова принял расслабленную позу, откидываясь на спинку стула.  — Отстань от них, Фрэнсис. Дети взрослые, пусть сами решают, как жить.  Спасибо, папа.  Я закончила с уборкой и собрала игрушки Эмилии, собираясь выезжать, но Амен попросил меня выйти первой, чтобы поговорить с бабушкой и отцом наедине. Уверена, ему удастся убедить Фрэнсис не наседать на меня, и Габриэль в этом поможет. Вскоре Армстронг вышел с непроницаемым лицом, на котором не читалась ни одна эмоция. Он удостоверился в том, что Эми надёжно пристёгнута и сел за руль, заводя двигатель. Я ехала смирно, почти не дыша, уже изучив его поведение в те моменты, когда начинать разговор не стоит. Амен сам расскажет подробности, когда выдохнет.

***

Мы приехали на побережье к семи вечера и сразу расположились в заранее арендованном доме. Амен позаботился о том, чтобы внутри было всё необходимое. Светлый, просторный, уютный, с множеством подушек и других элементов декора в этническом стиле, характеризующем народ, населяющий южную Калифорнию. Эмилия сразу принялась изучать помещение, сбрасывая всё на пол. Амен и здесь был предусмотрителен, и заранее попросил арендодателя убрать все опасные предметы. Я и сама пожирала всё вокруг жадным, всеобъемлющим взглядом, не упуская ни одной детали. Никак не могла понять, чем заслужила такого внимательного мужчину. Может, и ничем, но Эми уж точно достойна такого отца. Мы переоделись в более практичные вещи и вышли на улицу, чтобы прогуляться по берегу, подышать воздухом и насладиться закатом. У воды Эмилия чувствовала себя комфортно, и я даже задумалась о том, чтобы поставить её на доску, когда станет чуть старше.  Она быстро семенила, почти переходя на бег, её крошечные ножки едва касались песка. Ветер играл с платиновыми волосиками, выбившимися из забавного хвостика на макушке. Амен взял меня за руку и уверенно повёл в определённом направлении, явно собираясь что-то показать. Создавалось впечатление, что маршрут отца и дочери был схож от начала и до конца.  — Я бы всю жизнь так провёл, просто шарахаясь с вами по берегу, — начал Амен, растянув губы в улыбке, — для меня нет ничего важнее, чем вы.  — Ты же знаешь, что я отвечу тебе так же?  Сейчас в нём был сосредоточен весь мой мир, а мы с Эмилией крутились вокруг, как два спутника, нашедшие свою идеальную планету. Может, когда-нибудь я решусь на ещё одного малыша? Мамский воспалённый мозг уже вырисовывал портрет нашего будущего сына… Или дочки. Не важно ведь, кто? Эми добежала до безлюдной пристани и остановилась, оборачиваясь на нас, будто ей действительно нужно было разрешение. Амен подошёл к ней, взял на руки, и мы вместе взошли на деревянную обитель влюблённых, приходящих сюда для долгожданных встреч. На пристани располагалась небольшая беседка, похожая на открытое бунгало с крышей из пальмовых листьев. На столе оставили корзинку с фруктами, фонари и спички, на лавках лежала пара больших клетчатых пледов. Эмилия сразу потянулась к одному из бумажных фонарей. Амен усадил её на лавку, позволяя утолить любопытство и повертеть в руках незнакомый предмет. Столько радости у неё вызывали только часы Армстронга.  — Давай-ка посмотрим, как это работает. Он зажёг один, проговаривая Эми каждое своё действие, она оживлённо бормотала что-то на своём. Звуки были похожи на индюшачий лепет, но это не мешало Амену поддерживать с ней диалог, кивая и объясняя, как работает механизм нагревания воздуха. От вида этих двоих в сердце бушевал огонь, не то, что маленький фонарик.  Мы запустили один в небо. Сначала он держался в воздухе нестабильно, покачиваясь на ветру, но с каждой секундой набирался сил, пока не завис на фоне бескрайнего полотна, окрашенного в ало-синеватый цвет. Стал сам себе хозяином.  Вид фонаря в последних закатных лучах завораживал, и отчего-то волнение  подкатывало к самому горлу, затем поднималось выше, оседая на глазах солёной плёнкой. Это действительно моя жизнь? Полная, насыщенная, такая, о какой я всегда мечтала. Эмилия затихла, наблюдая за фонарём, постепенно теряющимся в текстурах неба. Я посмотрела по сторонам и, не увидев Амена, обернулась, лишаясь дара речи.  — Эвтида Дэвис…  Он опустился на одно колено, держа в руках коробочку, от вида которой у меня уже подкатывали слёзы.  — Я собираюсь попросить твоей руки у нашей дочери, опусти её, пожалуйста, на землю, — я моргнула несколько раз, сжимая веки сильнее обычного, и поставила Эми на ноги, — скажи да, малышка, не подводи папу…  Амен с улыбкой обратился к Эмилии, его руки слегка дрожали от волнения. Меня же била крупная дрожь, которая, казалось, распространялась по всему телу. Я присела рядом с Эми, она уже была заворожена коробочкой в руках отца. В этот момент он достал из другого кармана ещё одну. — Кажется, это твоё, да?  — Да! — Эмилия звонко засмеялась, отвечая на вопрос, и потянула руки к раскрытой коробке с браслетом. Красивый обруч с нанизанными на него сердечками и одной маленькой акулой. Он точно знал, как её подкупить. — Я подумал, что кольцо она может съесть, а вот с браслетом точно не справится…  Я не смогла сдержать слёз и, закрыв лицо руками, разрыдалась. Амен подхватил Эмилию на руки, сгрёб меня в охапку и, словно игривый щенок, уткнулся носом в мои ладони. — Твоя дочь уже продала тебя за браслет, Эва, но я всё ещё жду ответа. Ты станешь моей женой?