Mavericks

Амен

Я взял отпуск на неделю, чтобы разобраться с семейными делами и попытаться наладить контакт с дочкой. У Амена Армстронга появилась семья. Когда родственнички узнают, придётся составить график встреч не только для меня, но и всех остальных. Но я пока не готов делиться этой новостью.  Мы гуляли с Эмилией в парке, она быстро перебирала своими маленькими ножками, неуклюже бегая от одной качели к другой. Сначала Эва занервничала, когда я предложил ей выбраться на прогулку втроём, и я даже не понял, почему. Но сейчас, наблюдая за тем, как мама носится за своим ребёнком согнутая в три погибели, я понял. Это выглядело забавно, но тревожность Дэвис меня пугала и вызывала когнитивный диссонанс. Из-за кого ещё она стала бы так переживать?  Я засмотрелся на Эмилию. Такая самостоятельная девочка. Она отмахивалась от Эвы, стараясь взобраться на горку без посторонней помощи. Я подошёл к ним поближе и обратился к Эве:  — Спасибо тебе.  Она изумлённо посмотрела на меня, не понимая, за что я её благодарю. Убрала часть волос за ухо и закусила уголок губ, ожидая, когда я продолжу мысль. — За то, что не стала бодаться со мной.  После разговора с семьёй Эвтиды я смягчился. Она не стала препираться со мной и вошла в положение. Неужели действительно жалеет о том, что скрыла дочь? Я всё ещё не до конца понимал её мотивацию, но был уверен, что теперь Эва в состоянии идти на компромиссы и уступать в некоторых вопросах. Материнство пошло ей на пользу.  Судьёй было принято решение, по которому я вправе навещать Эмилию в свободном порядке при условии, что её мать не будет против, но приезжать к Фрэнсис в дом постоянно не горел желанием. Пристальный надзор серого кардинала вызывал зуд в ладонях и лёгкое раздражение, поэтому я решил поговорить с Эвой о смене места жительства. Хотел, чтобы она перебралась поближе ко мне, чтобы я мог видеть Эмилию ещё чаще.  — Хотел с тобой обсудить ещё один вопрос…  Я не успел обговорить его. Мы с Эвтидой отвлеклись друг на друга. Эмилия пошла к качелям-вертушке, ухватилась за них и закинула ногу, чтобы залезть. Какой-то мелкий сопляк лет трёх подошёл следом, стал медленно вращать качели, и Эми упала на колени, не удержавшись на ногах, когда те стали крутиться по часовой стрелке.  Я услышал плач и дёрнулся к ней, Эвтида побежала следом, но не стала меня останавливать, когда я взял дочку на руки. Она обхватила маленькими ручками мою шею и прижалась мокрой щекой. Какое-то необъяснимое чувство нахлынуло на меня: страх, злоба, смятение, тревожность, всё смешалось в кашу и застряло в глотке.  — Где родители этого мелкого говнюка, — я стал озираться по сторонам, — сейчас я сам покручу и его, и его родителей-недотёп на этих всратых качелях.  — Амен… — Эвтида осмотрела Эмилию на предмет ссадин и вытянула губы бантиком, сдерживая улыбку, — если ты так будешь настроен, я побоюсь вас отпускать вдвоём.  — Если мы будем гулять вдвоём с Эмилией, мне не на что будет отвлекаться и она не будет падать.  Я ответил механически, даже не думая, но малахитовые осколки напротив уже блеснули с какой-то надеждой.  — Значит, я отвлекаю тебя, Армстронг? — теперь её губы медленно растягивались в улыбке.  Я выдохнул и провёл ладонью по макушке дочки, чтобы реально отвлечься от заискивающего взгляда Эвы. Что я мог сказать? Что у меня начинается тахикардия, когда смотрю на неё и Эми? Я всего неделю в статусе отца, а меня уже размазало. Эвтида не стала меня допытывать, она всегда была умной девушкой несмотря на странные и порой глупые поступки, но всё это было от импульсивности, которая была неотъемлемой особенностью её темперамента.   — Идём. Эми скоро захочет есть.  Мы пошли к машине. Было трудно расставаться с дочкой каждый раз, когда нужно было возвращать её домой, и единственным вариантом я видел поселить Эву и Эми где-то поблизости, чтобы я мог в любой момент прийти, не теряя времени на дорогу. Посмотрев в зеркало заднего вида, я начал издалека:  — Хорошо, что вы живёте с Фрэнсис. Она наверняка помогает с Эмилией.  — Да, но… так не удобно отвозить её сад. Мы тратим много времени, чтобы добраться до него. Есть и плюсы: рядом с ним есть пруд, детская площадка, торговый центр, мы всегда гуляем где-то после сада. Когда будет больше свободного времени, я займусь вопросом переезда.  Я с пониманием кивнул, словив взгляд Эвы в зеркале заднего вида. Смолчал, но в моей голове уже сработала система, конвертирующая простые мысли в цель.  Пруд, площадка, ТЦ. Подходит. Когда мы доехали до дома, Эми не хотела вылезать из машины. Она сбросила обувь и держалась за ремни безопасности, бунтуя, лишь бы её не доставали из кресла.  — Ну, акулёнок, иди ко мне, — сказал я, сев на корточки перед открытой дверью, — папа в следующий раз покатает тебя.  — Акулёнок? Считаешь себя акулой?  Эвтида улыбнулась и скосилась на меня, стоя над нами, как надзиратель. Наверняка моя дочь просто не хотела расставаться с папой и возвращаться к строгой маме.  — Считаю себя отцом акулёнка. А вообще… понимаю Эмилию, возвращаться в дом, набитый антикварным барахлом — так себе удовольствие. И не разбить ничего. Иначе серый кардинал-Фрэнсис наругает.   Она сперва рассмеялась, но быстро приняла суровый вид, привлекая внимание к моей неудачной шутке.  — Вот ты и займись этим вопросом, раз такой умный. Чем быстрее найдёшь нам жильё — тем быстрее твой акулёнок сможет и в нём что-нибудь разбить.  Первой мыслью было самостоятельно найти дом поближе к себе, а потом показать его Эве, но вспоминая прошлый опыт и недомолвки между нами, решил обернуть всё иначе и хитростью подтолкнуть её к этому решению. Я и не ожидал, что это окажется так просто.  Теперь, когда я знаю, как обхитрить Дэвис, главное не пристраститься к этому.  Эмилия упрямилась. Она била пятками по своему креслу, по-прежнему не желая вылезать из машины. Тогда я закрыл дверь с её стороны, сел на пассажирское сиденье и сбросил ремни с плеч. Почувствовав свободу, Эмилия стала ёрзать, настойчиво размахивая ногами, я протянул к ней руки, и она ухватилась за них, позволяя себя высвободить. Хитрая, как мама. Я не смог просто так оставить Эми. Когда мы вышли из машины, она тут же попросилась на землю. Я опустил её, дал указательный палец, чтобы она ухватилась за него, и позволил вести себя, куда душе угодно. Конечно, это были клумбы Эвтиды. Она запищала, когда Эмилия пронеслась по части цветов, растаптывая какие-то маленькие фиолетовые цветы, но её было уже не остановить. Беззаботный вид моего ребёнка никак не мог оставить равнодушным, и я подумал: как Эва за год жизни Эмилии не обзавелась парой-тройкой мимических морщин?

***

Следующим днём по пути на работу я проезжал мимо автосалона. Бампер BMW по-прежнему нуждался в ремонте, местами металл можно было вытянуть и покрасить, но после покупки детского кресла стало ясно — пора прощаться. Салон в пятой серии маловат, да и после аварии я задумался: а если со мной будет Эми? Планируя расстаться с машиной задолго до появления дочки, я никак не решался, да и повода не было. А теперь — есть. Для семьи нужно что-то габаритное и безопасное.  Недолго думая, я свернул и заехал на парковку, оставляя подбитую ласточку у автосалона, а сам пошёл внутрь. Накрахмаленный и весьма надоедливый воротничок по имени Сэм болтал больше, чем когда-то Эва. Он повёл меня по ряду с флагманами, глаза разбегались и душа требовала полноприводного чёрного бумера, но BMW выпускают отнюдь не самые безопасные машины. Они идеальны для трассовых пробегов, когда едешь в такой машине на бешеной скорости — за окном всё смешивается в жижу, и остаётся только то, что перед твоими глазами. Ездить по-другому — кощунство.  Но когда дело доходит до безопасности, некоторые компании стоят на голову выше остальных, и мало кто в этом вопросе сможет сравниться с Volvo. Я остановился у нового внедорожника и посмотрел на Сэма, чтобы тот поведал о характеристиках. Он снова принялся забалтывать меня, в то время как я неспешным шагом уже обходил авто, присматриваясь. Кто бы мог подумать, что я буду выбирать машину по таким критериям, как безопасность и возможность для дочки вытянуть ноги и не биться о сиденье? Сейчас она и носочками не смогла бы дотянуться до спинки, но у нас всё впереди.  Я посмотрел краш-тест, пока оформляли документы о продаже моей старой машины и покупке новой. Когда-то мне казалось, что после BMW никогда не смогу сменить вектор, как и не встречу никого, кто будет вызывать эмоции наравне с Эвтидой.  Ошибался в обоих случаях — и в одном, и в другом мои убеждения сломала маленькая девочка. И эта девочка — моя дочь.

***

На работу я приехал к обеду, сразу прошёл в кабинет, открыл ноутбук и зарылся в делах, отложенных во время недельного отпуска. Эвтида должна была принести мне документы по сотрудникам, прошедшим тестирование, но вместо неё зашла Хлоэ. Она сжала папку для вида, и с ехидной улыбкой прошла внутрь кабинета, присаживаясь на стул. Рыжая бестия была на редкость проницательна и наверняка уже поняла, что нас с Эвой что-то связывало, но я не думал, что её совесть позволит устроить  допрос.  — Нну-с, как тебе Эва? — Я должен дать оценку её труда? — сказал я, клацая по клавиатуре.  — Ты можешь юлить сколько угодно, но я с места не сдвинусь. Откуда она? Как познакомились? За неимением личной жизни Хлоэ всегда подмечала, как обстоят дела у других, именно поэтому некоторые сотрудники из отдела проф.пригодности увеличивали процент текучки. Оливейра положила бумаги на стол и свои локти поверх, опираясь подбородком на переплетённые пальцы рук. Она ждала моего ответа, но я уже отвлёкся на Эвтиду и не мог оторвать взгляда от агента рядом с ней.  Эва улыбалась и крутила кружку в руках, мило беседуя с Ником. Я стал перебирать в голове дела, которые он не закончил, чтобы накинуть работы и не оставить времени на болтовню, но Хлоэ так надоедливо жужжала над ухом, что я не мог сосредоточиться.  — Амен, ау? Твой взгляд на неё говорит сам за себя.  — Тогда мой взгляд и сейчас тебе ответит. Если ответ не устроит — покажу пальцем.  Оливейра цокнула, встав со стула, и вышла за дверь. Единственная возможность прознать что-то о моей личной жизни, и та канула в лету. Раньше я бы не стал скрывать свои отношения, тем более дочку, о которой хочется трубить каждому на ухо. Несмотря на то, что отношения с Эвой улучшились, я чувствовал напряжение между нами, каждое слово она обдумывала и была осторожна в высказываниях, не делая самостоятельных шагов навстречу.  Расхаживая вокруг да около, мы всё ещё не доверяли друг другу, и я не был уверен в том, что стоит переходить черту. Но лукавить не стану — мне хотелось. Каждый раз, когда я засматривался на Эвтиду, её формы будоражили мой мозг, напоминая, с каким усердием получилась наша маленькая девочка. Мне нужен был зелёный свет, чтобы расставить все точки над i и начать всё заново.  Я смотрел на то, как Ник катит яйца к матери моего ребёнка, и медленно закипал. Я стал копошиться в делах, которые он курировал, и зацепился за одно — интересное. Три недели назад бесследно исчезла дочь крупного местного предпринимателя, ни тела, ни требования о выкупе. Тишина. И Ник ни слова не говорил о том, как продвигалось это дело.  Я захлопнул ноутбук и встал из-за стола, направляясь к воркующим голубкам. Эва поглядывала на меня, и по мере моего приближения к ней лицо принимало всё более ликующий вид. Ник же перестал жестикулировать, увидев меня, просунул руки в карманы и приосанился.  — Софт, отчёт по делу два четыре шесть ко мне на стол через пятнадцать минут, — я бросил Нику, смерив его оценивающим взглядом, и обратился к Эве, — Дэвис, ко мне в кабинет.   — У меня ещё несколько тестирований, мис…  Я взял её под локоть и мягко повернул в сторону кабинета, намекая, что болтовня окончена. Уже в кабинете я спешно закрыл жалюзи, возвращаясь к Эвтиде. — Ты разлагаешь дисциплину. Эва стояла напротив, скрестив руки под грудью. Медленно приподняла брови и склонила голову вбок, улыбаясь.  — Дело в дисциплине? — Эва сделала шаг вперёд, сокращая расстояние между нами.  Я положил руки на её бёдра. Предупредительно сжал, слегка отстраняя от себя, но попытка провалилась. Поддавшись первобытному инстинкту, я рывком притянул Эву к себе.  — Я ведь не железный, Эвтида, и не идиот. Я вижу, что ты пытаешься сделать.  Наши тела касались друг друга, моя грудная клетка резонировала от быстрого сердцебиения Эвы, разгоняющего вибрацию до самых конечностей. Она дрожала, будто эта близость — единственное, что было с ней в этой жизни. Но Дэвис прекрасно знала, что делает. У неё была цель, и мой орган, зарывшийся в тканях за костяной клеткой, предательски откликался на её зов, вторил порывам её сердца.  — Я не делаю ничего дурного, — она смотрела на меня исподлобья с нахальной ухмылкой, — но если мы продолжим так стоять, меня заподозрят в колдовстве и сожгут на костре.  Я перевёл взгляд на колышущиеся жалюзи. Закрыть — закрыл, а положение створок не поменял. Теперь на нас смотрел весь отдел с ошарашенными физиономиями, включая Хлоэ. Застыв так, я не сразу сообразил, что делать, и тогда почувствовал, как Эвтида положила свои ладони поверх моих, всё ещё сжимающих её бёдра, и добавила:  — Я пойду.  — Куда?  — На костёр. Оливейра не слезет с меня, пока не допросит.  Я бы и сам залез на Эвтиду после такого. Ослабив хватку, я убрал руки и выставил одну вперёд, освобождая путь к двери. Лучше пусть уходит, пока мне окончательно не снесло башню.  Эва вышла, я открыл жалюзи и увидел, как она остановилась возле Ника, почти дошедшего до моего кабинета. Подумал, снова решила раздраконить меня, но вместо этого она протянула руку к документам, которые держал Ник, и взяла их в руки.  Эвтида, мать её. Всё в этой жизни меняется, но не её отношение к работе, везде свой нос сунет.  — Софт, Дэвис, в кабинет. — бросил я, выглянув из-за двери.  Оба вздрогнули, Ник забрал папку из её рук и первым вошёл. Следом в кабинет влетела Эва. От еле подавляемой страсти не осталось и следа, она пёрла, как локомотив, желая выведать подробности дела.  — Ник сказал, вы не можете найти девушку? — начала она, еле справляясь с внутренним нетерпением.  — Да, — отозвался Софт, — ни живая, ни мертвая. И никаких зацепок. Я так понял, папаша и сам не знал свою дочь. Девушка работала, окончила Баркли. Эвтида вопросительно посмотрела на меня, а сама уже аккуратно поддевала ногтем папку с материалами дела, чтобы перехватить из рук агента. Когда папка оказалась у Эвы, она быстро пробежалась по строчкам основной информации, а затем замешкалась, неуверенная в том, что делает.  — Можно?  Она спрашивает разрешения? Уверен, лишь для вида. Я медлил с ответом, уже воображая, как Дэвис вцепится в руку или осядет на пол, будет плакать или словит припадок. Мне бы не хотелось снова сталкиваться с непривычном подходом Эвы к делам, особенно после того, как я знал, что её отец был болен. Но сдался под гнётом её умоляющего взгляда.  Глубокий вдох. Хрен с тобой. Это может помочь.  Я сел за стол и сжал переносицу двумя пальцами, стал массировать, подготавливая себя к тому, чего не видел уже давно. Выдохнув, я кивнул Эвтиде в знак согласия и перевёл взгляд на Ника, сидевшего рядом с ней и даже не подозревающего о том, что сейчас произойдёт. Уголок моего рта дрогнул в полуулыбке.  Такая девушка тебе не по зубам, Софт, и сейчас ты в этом убедишься.  Эва добралась до вкладышей на обороте с фотографиями девушки, которые Ник позаимствовал во время допроса её отца. Взяла одну из них в руки. Время будто замедлилось для неё, я смотрел на вздымающуюся через раз грудь и был готов сорваться с места в любой момент, но ничего не происходило.  Через минуту Дэвис оторвала взгляд от фото и с силой запихнула его обратно, закрывая папку.  — Она работала на ERD? — Вероятнее всего, но это не точно. Мне не удалось отследить её налоговые отчисления. — сказал Ник, выпучив глаза.  Эвтида стала мрачнее тучи. С каждой секундой её взгляд тяжелел.  — Проверь их. И костюмерную головного офиса. И поживее, если хочешь с этим работать.  Она поднялась и направилась к выходу. Я не стал её останавливать, не знаю, что она видела, но тяжкий груз, давящий на солнечное сплетение, куда-то испарился. Я ожидал, что Эвтида снова загорится, станет копать, напросится поехать с Ником или вычудит ещё что-то, от чего я буду в ярости, но этого не произошло. Проследив за тем, как Эва скрывается за дверью своего отдела, я перевёл взгляд на смятенного Ника и кивнул ему, давая распоряжение проверить информацию, на которую навела Дэвис. Что-то мне подсказывало, что она снова права. 

***

К концу рабочего дня я созвонился с риэлтором, он нашёл дом совсем рядом с моим, в нём по обыкновению не было мебели, но купить всё необходимое не составляло труда. Главное знать, что именно. И в этом мне должна помочь Дия.  — Да ладно? Серьёзно? Я сейчас же составлю список и закажу кое-что из того, что может прийти сегодня… к вечеру всё необходимое будет, кроватка у Эми складная, можем забрать у Фрэнсис… или нет, новый дом — всё новое… да, а стол со стульями точно сегодня доставят… а, да, напиши мне номер своей кредитки! Или ладно, отправлю тебе потом чек… Когда я позвонил ей и сообщил, что подыскал дом Эве, она пищала в трубку минуту или две, я предусмотрительно убрал телефон от уха, чтобы оно не свернулось в трубочку от мощного ультразвукового потока. Она была так рада, что ей не придётся делить Эми с Долорес и Габриэлем, что сама вызвалась мне помочь и приблизить час переезда.  — А кстати, какой адрес?  — К шести приезжайте к моему дому, разберёмся. — сказал я и отключился, пока Дия не накидала ещё вопросов.  Вообще-то, я хотел, чтобы она помогла мне с комнатой Эмилии, но так даже лучше. Дия точно знает, что понравится Эве. 

Эва

Два дня спустя 

Я сидела на коленях, ковыряясь в клумбах у дома. Никогда бы не подумала, что это занятие будет так успокаивать. Эмилия в садике, и мне нужно было как-то отвлечься от навязчивых мыслей о её отце. Меня кидало в разные стороны после инцидента в кабинете. Амен так смотрел на меня, так сжимал бёдра, что табуны мурашек в перманентном режиме топтали сердце, заставляя его сокращаться быстрее.  «Я не железный»   И я прекрасно это видела, но хотела ещё. Каждый его взгляд отпечатывался клеймом посреди груди, и оно горело, зудело, не давало покоя каждую ночь. Мы так и не поговорили нормально о том, что произошло, не обсудили чувства друг друга, но казалось, что этот разговор был жизненно необходим, чтобы двигаться дальше.  Даже если он скажет, что будет рядом из-за Эмилии, я приму. Желание — одно, но искренние, тёплые чувства — другое, и их отсутствие не умаляет того факта, что он уже прекрасный отец несмотря на то, что получил это звание всего полторы недели назад.  Амен старался проводить время с Эмилией так часто, насколько это возможно, он был как заводная железная машинка из семидесятых, которую и в огонь, и в воду, и с ребёнком на площадку — всё нипочём. У моей бабушки была такая, пока я не отгрызла ей колёса. Всю жизнь буду вспоминать эту историю. Амену тоже могла бы, особенно хотелось это сделать в те моменты, когда он пытался меня научить, как нужно договариваться с моей дочерью. Могла бы, но не стану, Эми и так из него верёвки вьёт.  Тем не менее, я не спорила с ним, когда на сто процентов была убеждена в своей правоте, намного приятнее было наблюдать за его кривоватой улыбкой и тем, как медленно осознание провала проникает в его разум, отражаясь в голубых глазах. Нашему папе нужен был сторонник, и он нашёлся в лице моего отца.  — Э-э-эва-а, — отец вырвал меня из размышлений, спускаясь по лестнице, — а где мой зятёк? Серый кардинал отбыл по делам, я думал, Амен заедет и мы перекинемся с ним в картишки.  Спелись. Не удивительно, что Армстронг так импонирует моему отцу, ведь он так же не прочь подшутить над бабушкой. Я закатила глаза, с нескрываемым раздражением стягивая с себя садовые перчатки.    — Он не твой зять, папа, мы не женаты.  — Почему? — оказавшись в два шага возле меня, он взял секатор и стал крутить на указательном пальце, — мы с твоей матерью были как собака с кошкой, но прожили много лет, и я ни капли не жалею о потраченном на неё времени и ресурсах.  — У нас другая ситуация, дело не только во мне. — возразила я, поднимаясь с колен.  — Ты ждёшь от него действий, но дочка, теперь твой черёд! Поддайся первобытным инстинктам… схвати его за яйца покрепче, и… в пещеру! А если попытается удрать…  — Хватит! И убери эту штуку наконец, пока в глаз никому не заехал! — я забрала у него секатор, действующий мне на нервы.  Несмотря на щекочущую нервы тему, я заулыбалась. Сразу представила, как я, в пару раз меньше Амена, хватаю его. За яйца. И тащу в пещеру. Такого утащишь…  Вытерев испарину с лица, я прогнулась в спине, разминая её, и краем глаза увидела подъезжающую Volvo. Кто это? Приложив ладонь ко лбу, стала всматриваться в лобовое, но солнечные блики распластались но нему, создавая ощущение, будто на стекло вылили пару литров масла.  Когда машина остановилась, из неё вышел Амен.

Амен

— Откуда ты взялся? Это твоя машина? — Для начала привет.  Я хмыкнул, положив руку ей на плечо. По росту Эва идеально подходила под мой, и не только для того, чтобы оказаться в качестве подставки. Отогнав мысли, которые навевали воспоминания о наших бурных актах любви, я показал ей новую машину.  — Почему Volvo?  Эва бросила на меня недоумённый взгляд, садясь за руль. Ей нравилась BMW, даже восхищалась ей, когда мы катались, но даже те дни не заставили бы меня задуматься о том, чтобы оставить машину себе.  — Эта марка собирает девяноста семь процентов на краш-тестах. Самые безопасные в мире.  — Ты стал беспокоиться о безопасности спустя тридцать два года жизни? — Нет, только тогда, когда узнал о том, что у меня есть дочь.  Эва замялась, сразу отвлекаясь на руль. Она провела пальцами по кожаной оплётке. Вот она, мягкая улыбка и доброе, тихое счастье в глазах, ради этого стоит пустить её в салон даже в грязной одежде. Кстати, чем она была занята? Я не заметил, как нахмурился, как Эва уже вылезла из машины и уставилась на меня, выгнув бровь.  — А зачем ты приехал, кстати? Эми в саду.  — Хотел посмотреть, как ты ползаешь кверху задницей, но припозднился.  Не заметив за спиной Эвы её отца, я тут же осёкся, протягивая ему руку для приветствия. Габриэль был не похож на стандартного отца, который блюдит за женихами дочери и отгоняет их метлой, либо я ему настолько понравился, что он решил отложить средство массового поражения до особого случая. Ему нужен был союзник, чтобы давать отпор серому кардиналу в юбке и её внучке, в этом наш альянс был прочнее и матёрее, чем у противников.  — Можно украду Вашу дочь, Габ? Буквально на день.  — Конечно можно, сынок. Главное не возвращай, иначе тебе придётся доплатить, чтобы мы её забрали.  Я впервые засмеялся за последнее время. Габриэля нужно скорее познакомить с моим отцом и дядями, чтобы расширить наши ряды и упрочнить положение, пока женщины не скооперировались против нас.  — Собирайся и возьми что-нибудь переодеться, — я поднёс руку к лицу Эвы и вытер грязь с щеки, — мы едем смотреть ваш новый дом. 

***

Одним из достоинств Эвы я считал её умение быстро собираться, не прошло и получаса, как она уже сидела в машине, заискивающе поглядывая на меня. Вообще-то, я не думал, что Эвтида сегодня вернётся домой, для комнаты Эмилии ещё не всё готово, а дому не хватало женского присутствия. Дел много, и лучше, если дочка приедет в подготовленную для сна комнату. С играми всё решил ещё вчера, установив небольшую детскую площадку перед своим домом, осталось подровнять газон.  Я отвёз Эвтиду в ТЦ и сразу пожалел, когда она стала выбирать кухонную утварь, долго и нудно расхаживая по магазинам. С чем-то мне помогла Дия, но Эва точно знала, что ей может понадобиться на первое время, поэтому я покорно таскал пакеты, впервые не подгоняя. Спешить было некуда. Фрэнсис любезно согласилась оставить Эми у себя, но настоятельно рекомендовала умолчать об этом до тех пор, пока не станет поздно для возвращения домой, иначе Эвтида может сорваться и поехать к ней.  Я не против, отвёз бы, но эгоизм и желание провести время с Эвой подольше взяли верх над здравым смыслом.  Закончив с покупками, я загрузил все пакеты в багажник и в очередной раз убедился в том, что сделал правильный выбор, когда купил эту машину. Засуну сюда Дэвис, если будет плохо себя вести.  На пути к дому она сбросила обувь и сложила ноги перед собой, прижимая колени к груди, натирала обивку сиденья под собой и изредка поглядывала на меня. Нервничала. Мы молчали, но тишина не казалась чем-то неправильным. Эва редко разговаривала, когда я был за рулём, чтобы не отвлекать меня, но в этот раз решила нарушить своё же правило.  — Хорошо, что ты сменил BMW. В ней было почти триста кобыл, на такой машине ты не смог бы ездить медленно, и это действительно опасно.  Я бы исправил её, сказав, что кобыл было триста и ещё одна, бонусная, которую я любил больше всего, но не стал. Она с лёгкостью дотянется до меня копытом и лягнёт, если не поймёт шутку.  — Переживаешь?  — Всегда.  Однозначный ответ заставил меня скоситься в сторону Эвтиды, но было не время и не место тыкать пальцем в старые шишки. Время набивать новые. Я остановился у дома и отдал ключи Эве, а сам взял столько пакетов, сколько поместилось в руки. Её новое место жительства подходило ей, и я был на девяноста девять процентов уверен, что дом понравится. И пусть фасад был похож на мой, внутренняя отделка полностью соответствовала ей самой: современный, без вычурности, со стенами в пастельных тонах и кучей закрытых шкафов, с помощью которых можно было избежать визуального шума. По квартире в Сан-Франциско помню, как Эва не любила, когда что-то валялось на виду. — Вау, — сказала она, забежав в дом, — Амен, это же… просто охренительный дом. Такой просторный, без порожков и всякой дребедени, которую придётся убирать от Эмилии.  Эвтида успела полазить по шкафам, пока я распределял пакеты с кухонной фигнёй и нёс пакеты с продуктами на кухонный островок. Её реакция превзошла все мои ожидания. Неподдельный восторг не удалось бы скрыть, даже если бы Эва задалась такой целью, потому что уже минут пять она шарахалась по дому, разглядывала и щупала всё, что я так старательно натирал антисептиком после сборки.  — Кто тебе помогал? — Эвтида обернулась ко мне, хитро улыбаясь, — Дия? Тизиан? Или все вместе?  Я вспомнил, как они приехали к дому и охерели, когда поняли, что дом Эвы и Эмилии отделён от моего небольшой белой изгородью.  — У них не было выбора.  Как и у тебя.  К восьми часам мы, наконец, закончили. Все кухонные приблуды были на местах, я принял доставку со стеллажом для игрушек Эмилии, собрал его и собрался домой, потому что сил терпеть присутствие Дэвис больше не было. Она будто намеренно цепляла меня бёдрами, когда проходила мимо, скользила своими пальцами по моим, а к вечеру вообще осмелела, навалившись на меня, пока я собирал стеллаж. Её запах и биение встревоженного сердца о мою спину стали последней каплей.  Фрэнсис позвонила, сообщила о том, что Эмилия уже спит, и волноваться не о чем как раз в тот момент, когда мы выходили из дома. По Эве было видно, что она устала и хочет отдохнуть, поэтому сдалась без боя, убирая телефон в задний карман джинс.  — Что будешь делать? — спросил я, облокачиваясь о косяк входной двери.  — Не знаю. Приготовлю что-нибудь и лягу спать.  Я кивнул.  — Тогда до завтра.  Развернувшись, я прошёлся вдоль дома к деревянной калитке изгороди, разделяющей наши участки. Открыл её, перешёл на свою сторону, и повернулся к Эве, натянув ехидную ухмылку. Она стояла в дверях с открытым ртом и не могла сообразить, как вообще реагировать на столь тесное соседство, но я реакции и не ждал. Быстро скрылся в доме, пока шестерёнки в мозгу Эвы не встали в пазы. 

***

10:23pm 

Я сидел в гостиной, потягивая виски. Уже дважды выпиваю после внезапного возвращения Эвы в мою жизнь. Сейчас не из-за отчаяния и не для того, чтобы усмирить ярость. Рёбра сдавливало ощущением неполноценности. Я не мог завтракать с дочкой и наблюдать, как она разбрасывает хлопья; я не мог касаться Эвтиды тогда, когда захочу, потому что сам не мог интерпретировать те чувства, которые испытывал сейчас. Как жизнь обернулась, если бы я не подстроил аварию? Смог бы спокойно жить и воспитывать чужого ребёнка? А если бы Эва не смогла больше забеременеть?  Рассуждая долгое время, я прилично налакался и перебазировался в столовую, чтобы посмотреть, чем занимается Эва. У неё горел свет. Она суетилась на кухне с тюрбаном на голове, чтобы волосы быстрее просушились. Я прижал руку к шее и сглотнул, когда опустил взгляд ниже. Какого хрена Дэвис щеголяет в топе по дому? Она же мать! Надо пойти и сказать ей, чтобы надела хотя бы халат…  Я встал, прихватив бутылку виски со стола, и направился к выходу. У двери замешкался. Может, она тоже захочет выпить?  Вернулся. Открыл шкаф. В потёмках схватил бутылку вина и сделал несколько шагов в обратном направлении, свет из окна упал на этикетку. Красное, мать его. Эвтида любит белое.  Снова вернулся, поставил бутылки на стол, включил свет для надёжности. Белое, нужно белое.  Нашёл. Выключив свет, я снова посмотрел в окно Эвы. Ещё не спит. Оказавшись в два шага у двери, я быстро вышел, не дав себе времени на то, чтобы изменить решение, и направился к её дому. Я не стал стучать, сразу расчищая себе путь к наступлению, но чуть не врезался в растерянную Дэвис с металлическим противнем в руках.   — Амен? А я… я-я-я подумала, может, есть хочешь? Лазанья ещё не остыла, — она посмотрела на две бутылки с пойлом, прижатые к торсу, — а ты… со своим, как я погляжу.  — Пустишь?  Без колебаний, без раздумий, она молча отошла, пропуская меня внутрь.  Мы сели, Эва стала суетиться, накрывая на стол, пока я наполнял стакан для себя и бокал для неё. Никогда не видел её такой заботливой, даже не по себе стало. Вдруг обиделась, что поселил её рядом с собой, и решила отравить? Сомнения развеялись, когда первый кусок ужина отправился в рот. Смесь теста, фарша и соуса смешалась в такую бомбу, и я за малым не проглотил непрожёванный кусок, сразу получив гастрономический оргазм. Это было самое вкусное, что я ел в своей жизни. Эвтида засмущалась, глядя на то, как я поглощаю её стряпню, хотя стряпнёй называть это блюдо было бы кощунством.  Насытившись, мы замедлились, начав разговор. Разговаривали долго, у обоих развязался язык, обнажая душевные переживания. Эвтида рассказала, как металась по дороге сюда, когда бежала из Сан-Франциско; как расстроилась, когда Ливий приехал в первый раз, ожидая увидеть меня; как боялась делать тест ДНК и навсегда потерять надежду на воссоединение со мной; как плакала, снедаемая душевными терзаниями, когда я оставил её первое смс без ответа.  Мне стало стыдно.  Её исповедь заставила сердце биться чаще. Эва могла рассказать о чём угодно, надавить на жалость, сказав, как вынашивала Эмилию, рожала и не спала ночами. Но не стала. Все её слова были лишь обо мне.  Мы выпили залпом оставшиеся напитки, я долил ещё и начал первым:  — Я думал о том, из-за чего ты уехала. Даже сегодня задавался вопросом, как отреагировал бы, если б отцом ребёнка оказался Аш, — Эва внимательно меня слушала, почти не дыша, — сказать честно? Я поддержал бы тебя по-человечески, любил бы, но глядя на его ребёнка, я бы не смог не думать о том, что мне нужен свой. Моя плоть и кровь. И я благодарен тебе за то, что ты оставила её несмотря на риски. Выносила и родила. Моё уважение к тебе будет безгранично даже в том случае, если ты решишь, что между нами ничего и никогда больше не будет. Потому что ты — мать моего ребёнка.  Глаза Эвы заблестели от стремительно обволакивающей их солёной плёнки. Она молчала несколько минут, решаясь на очередное откровение. Затем в несколько глотков выпила вино и аккуратно опустила бокал на стол, прокручивая в руке.  — В моей жизни судьба трижды была ко мне благосклонна: когда я встретила тебя, потому что тогда я поняла, что значит настоящий мужчина; когда Аш попал в аварию и погиб вместе со своим отцом, потому что их смерть позволила мне исцелиться; и когда я родила Эмилию, потому что тогда осознала, что по-настоящему полюбила лишь тебя.  Я сглотнул. В словах Эвтиды сосредоточилась вся скрытая сила, которой она была наделена. В уголках глаз уже скопилась влага, но она держалась, стараясь не моргать, но я не мог не сказать ей правду, с которой жил два года.  — Это я подстроил. Я был зачинщиком аварии. — Эва сделала резкий вздох и прикрыла ладонью рот, — я не изменял тебе, малыш, и не игнорировал. Меня тогда помотало, телефон разбился, просто не мог ответить, понимаешь? Я был в больнице, а в отеле была Агния с Беном.  Слёзы из глаз посыпались градом на стол, Эвтида старательно смахивала их, растирая до красноты щёки, губы дрожали. Наши недомолвки привели нас к тому, что имеем, мы во всём виноваты сами. Не в силах наблюдать за тем, как её разрывает, я перевалился через стол и обхватил её лицо руками, стал вытирать большими пальцами мокроту с щёк.  Эва потянулась в ответ, содрогаясь, почти задыхаясь от переизбытка чувств. Мы вместе обошли стол и стали медленно опускаться на пол, я всё ещё придерживал её, позволяя опереться о себя. Эва посмотрела в мои глаза всего пару секунд, решаясь ступить на дорожку, с которой уже не свернуть.  В следующую секунду я притянул её к себе, стал целовать жадно и мокро, на губах чувствовались солёные слёзы, они смешивались с нашей слюной во время переплетения языков. Мы так соскучились друг по другу. Эва больше не мешкала, сама наступала, решительно вонзаясь в мои губы, проводила по ним языком, оттягивая нижнюю, с жадностью глотая минимальное количество воздуха, чтобы не задохнуться от любви, скопившейся в ней. Лихорадочно целовала, шепча в губы:  — Я люблю тебя… Амен, так сильно люблю… — Я тоже тебя… люблю, всегда любил.  Я стал раздевать Эву. Топ, шорты, нижнее бельё — всё летело в разные стороны. Я неглядя швырял их, лишь бы увидеть её всю. Эва замялась, когда я оголил её тело и стал рассматривать, как в первый раз.  — После родов на бёдрах немного растяжек… — Глупая, — сказал я, сбрасывая её руки, прикрывающие мнимый изъян, —  ничего не вижу.  Она расслабилась, развела ноги пошире и притянула меня к себе. Мы распластались на прохладном полу, кувыркались из угла в угол, зацеловывая любимые участки кожи. Разгорячённые тела покрылись испаринами, мы скользили друг о друга, еще больше распаляясь. Эвтида опустила руку вниз и добралась до моих джинс, расстёгивая их, я помог, сбросив с себя всю ненужную одежду, и застыл над ней, такой горячей и открытой, что башню сносило от одного томного взгляда, не говоря уже о совершенном теле. Приставил затвердевший член ко входу, затем провёл им выше, размазывая тягучий секрет по складкам, задевая набухший от возбуждения клитор.  Ввёл сначала головку, понимая, что могу вызвать неприятные ощущения спустя столько времени воздержания, но оказавшись на четверть в ней — лишился рассудка. Эва была такая мокрая, что член без особого сопротивления вошёл почти до основания. Я наклонился к ней, стал двигаться, и её голосовые связки вторили влажным фрикциям, срываясь на крик. Она обхватила мой торс ногами, сильно сжимая, опустила руки на бёдра и стала сама двигаться навстречу, почувствовав надёжную опору.  — Кхм… я… Амен… я сейчас…  — Терпи, малыш, — сказал я, отрываясь от её губ и намеренно замедляя движения, — я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной.  Она стонала подо мной, как в первый раз, но сейчас мы делали это осознанно, по любви. Немое решение само завязалось в голове в узел, который больше не развязать. Не потому что у нас дочь, а потому что хотели этого сами.  Я перевернулся на спину, не выходя из неё, обхватил её за ягодицы и помогал двигаться, наращивая темп, Эва то глухо стонала, то мурлыкала, как котёнок. Отняв одну руку от ягодицы, я смочил большой палец и коснулся клитора, стал массировать круговыми движениями, желая доставить больше удовольствия. Эвтида откинулась назад, оперевшись на руки, тесно прижалась ко мне бёдрами и задвигалась вперёд-назад. Развратные, грязные хлюпанья заполнили столовую, Эва была на пике, дыхание стало рваным, хаотичным и жадным, и я почти её догнал… Содрогнувшись на мне, она подалась вперёд и поцеловала, я снова обхватил её бёдра и приподнял, двигаясь самостоятельно. Эва снова застонала, откидываясь назад, она хотела слезть с меня, сбрасывала мои руки с себя, не зная, куда себя деть от подступающего оргазма. Несколько быстрых движений, и я дёрнулся, наполняя её до отказа. Белая мутная жидкость вытекала из входа, оставляя на полу доказательства того, что мы смогли преодолеть.  Эва упала на меня, переводя дыхание. Я пропускал меж пальцев её волосы, целуя в висок, и благодарил господа бога за то, что тот повернулся ко мне лицом, а не задницей.