Душа дракона

      Поздно ночью лорд-десница приказал собрать Малый совет. Король Визерис, утомленный и раздавленный недавней потерей, нехотя направился в зал заседания. Гулкий стук его шагов по каменному полу отражался от высоких стен Красного Замка. Языки огня в факелах едва освещали длинный дубовый стол, за которым уже собрались лорды, поэтому зал был погружён в полмрак. Когда Визерис вошёл, все вскочили на ноги, но он махнул рукой, позволяя им сесть. Король опустился в своё кресло во главе стола. Его движения были усталыми, а плечи словно бы прогнулись под невидимой тяжестью. Присутствующие, бросая друг на друга взгляды, заметили, как он исхудал за последние дни. Тот живой, пылающий взгляд, которым некогда обладал король, теперь угас.       Лорд Корлис Веларион, сидящий ближе всего к кувшину с вином, не упустил момента наполнить свою чашу. Тонкий звон переливающегося напитка эхом разнёсся по залу, заставив короля поднять голову.       — Где Рейнира и Вэйнис? – пробормотал Визерис, оглядывая собравшихся. Его голос прозвучал как-то неуверенно, и на мгновение зал наполнила тишина, прерываемая лишь треском огня в камине. — Разве виночерпии не должны тоже быть здесь?       Лорд-десница Отто Хайтауэр, чьё лицо выражало смесь сочувствия и осторожности, склонил голову в притворной извиняющейся манере.       — Ваша милость, в столь скорбное время вашим дочерям нужно дать возможность пережить потерю, – сказал он, растягивая слова так, будто каждое из них весило тонну. — Мы сочли, что их присутствие сейчас неуместно. Мы понимаем ваше горе, государь, и готовы дать вам время, но есть вопросы, которые не терпят отлагательств.       Король чуть нахмурился, и его взгляд, ранее рассеянный, стал чуть более сосредоточенным.       — Какой вопрос, лорд-десница? – произнёс он, хотя, казалось, уже знал ответ.       — Вопрос о престолонаследии, – осторожно напомнил Отто, говоря с таким тоном, будто бы ходил по тонкому льду. — Недавняя трагедия оставила вас без наследника.       Эти слова, хотя и сказанные мягко, ударили Визериса словно меч. Он прикрыл глаза, пытаясь заглушить эту мысль. Но боль была слишком глубока. Как бы он ни хотел забыть всё, как страшный сон, но, увы, это невозможно.       — У короля есть наследник, лорд-десница, – вмешался Корлис Веларион, делая небольшой глоток вина. Его голос прозвучал твёрдо, с лёгким вызовом.       Лорды за столом переглянулись, одни с удивлением, другие с недоумением.       — Несмотря на трудности, которые переживает Ваше Величество, я уверен, что мы должны действовать согласно закону и традициям, – продолжил Отто, чуть прищурившись. — Стабильность королевства требует ясности.       — Наследование уже установлено, – подал голос Лайонел Стронг, мастер над , Его тон был таким, будто он старался не разжечь ещё больше напряжения. — По закону и прецеденту.       — И кто это, интересно? – поинтересовался Визерис, его взгляд обжёг советников.       — Деймон Таргариен, – ответил Корлис, подаваясь вперёд. На его лице мелькнула легкая усмешка, заметная только самым наблюдательным.       Реакция не заставила себя ждать. Шёпот пробежал по залу. Отто Хайтауэр нахмурился, его глаза сузились.       — Если Деймон станет наследником, это может дестабилизировать всё королевство, – твёрдо сказал он, голос его стал более жёстким.       — Королевство? Или этот совет? – с сарказмом уточнил Визерис, поднимая бровь.       — Никто не знает, что сделает Деймон, если окажется на троне, но все знают его амбиции. Посмотрите, что он сделал с Золотыми Плащами. Городская Стража безоговорочно предана ему. Это сильная армия.       — Армия, которую ты ему дал, Отто! – вскрикнул Визерис, в его голосе слышались гнев и разочарование. — Я назначил Деймона мастером над законами, но ты сказал, что он тиран. Когда он был мастером над монетами, ты сказал, что он расточитель, который разорит королевство, – парировал король, его голос дрожал от гнева. — Назначить Деймона командующим Городской Стражей было твоим решением! А теперь говоришь, что он угроза?       — Полумера, Ваша милость, – спокойно ответил Отто. — Правда в том... что принцу Деймону лучше держаться подальше от этого двора.       Визерис поднялся, опираясь ладонями о стол.       — Деймон – мой брат. Моя кровь. Его место – при моем дворе, – сказал он, его голос звучал твёрдо, даже несмотря на усталость. И это решение не подлежало изменению.       Советники сидели, выжидая, пока король снова опустится в кресло.       — Позвольте ему сохранить свое место при дворе, Ваша светлость, но если Боги пошлют вам ещё какую-нибудь трагедию, намеренно или случайно... – начал Меллос, его голос звучал с оттенком зловещего предчувствия.       — О чем ты говоришь? Мой брат изменит мне и заберет мою корону? – король усмехнулся. — У Деймона есть амбиции, да, но не ради трона. Ему не хватит на это терпения, – не согласился с ним Визерис.       — Богам ещё предстоит создать человека, которому хватит терпения для обретения абсолютной власти, Ваша светлость, – сказал Хайтауэр, его глаза блеснули в полутемноте.       — Возможно, король не ошибётся, если укажет преемника... заранее, – произнёс мейстер.       — У кого ещё могут быть претензии? – спросил Визерис, глядя на совет.       — Ваши первенцы, – ответил Меллос.       — Девушки? – с явным удивлением произнёс Лайонел Стронг. — Ни одна женщина никогда не сидела на Железном Троне!       Тут воздух словно бы зазвенел от напряжения. Кто-то из советников обменялся взглядами, но никто не решился продолжить.       — Это только по традиции и прецеденту, лорд Стронг, – сказал Меллос.       — Вы забыли о Висенье Таргариен, старшей сестре Завоевателя, – раздался холодный голос Корлиса Велариона. — В те времена никому не хватило бы смелости усомниться в её праве на трон.       Все замолчали, вспомнив рассказы о Висенье. Она была одновременно прекрасной и пугающей фигурой – тёмной, непреклонной, но такой, что внушала восхищение. В те далёкие времена Завоевания она была любима народом, как и любима до сих пор. Никто бы не стал идти против неё. Старшая сестра Завоевателя была суровой и чувственной, более пылкой и сладострастной, чем младшая, но в то же время тёмной и неумолимой. Она была таким же воином, как сам Эйгон, и в кольчуге ей было так же удобно, как и в шелках. Висенья носила полутораручный меч из валирийской стали под названием Тёмная Сестра, выкованный специально для женской руки, и владела им искусно, не уступая Эйгону, считавшемуся великим воином, с которым с детства упражнялась в фехтовании. Миру она являла лик воительницы, непреклонной и ничего не прощающей. Даже те, кто любил её больше жизни, соглашались с тем, что Висенья жестка, серьёзна и беспощадна. Никто не смел перечить ей, зная, что она защитит свою честь и власть так же яростно, как Эйгон. Такую женщину могли бы допустить занять Железный Трон.       — Королевство уже знало женщин, достойных трона, – добавил Корлис. — Может, стоит дать этому прецеденту повториться?       Тишина наполнила зал. Король Визерис, раздираемый сомнениями, смотрел в пустоту, словно искал ответа в огне свечей.       — Если порядок и стабильность так волнуют этот совет, то, возможно, нам не стоит ломать многолетнюю традицию, называя наследницей девочку, – заявил Стронг, его голос был твердым и убежденным.       — Деймон мог бы стать вторым Мейгором, или хуже. Он импульсивен и жесток. Долг этого совета защищать короля и королевство от него, – продолжил Отто, его слова звучали с оттенком беспокойства.— Извините, Ваша светлость, но это правда, как я её вижу, и я знаю, что другие здесь согласны.       — Я не буду выбирать между моим братом и дочерьми, – решительно заявил Визерис.       — Вам и не пришлось бы, Ваша светлость. Есть и другие, у кого были бы претензии, – неожиданно произнес лорд Корлис, его взгляд встретился со взглядом короля.       — Например, ваша жена, лорд Корлис? "Почти королева"? – уточнил Визерис.       — Рейнис была единственным ребенком старшего сына Джейхейриса, – спокойно ответил Корлис. — У нее были серьезные претензии к Великому Совету, и у нее уже есть наследник мужского пола. Мой сын Лейнор.       — Всего несколько минут назад вы объявили о своей поддержке Деймона, – напомнил ему Отто, его глаза сузились. — Если мы не можем договориться о наследнике, то чего же нам ожидать?..       Состояние Визериса и так было подавленным, раскалывалась голова ото всех этих разговоров и споров, которые он не хотел выслушивать прямо сейчас. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя. Если он, конечно, сможет когда-нибудь оправиться после такой потери.        — Мои жена и сын мертвы! Я не буду сидеть здесь и терпеть ворон, которые слетаются полакомиться их трупами! –  с горечью воскликнул Визерис, его голос звучал сломленно.       С этими словами Визерис поднялся и, не оглядываясь, вышел из зала, оставив Совет сидеть в тишине и мрачности. Отто Хайтауэр тоже поспешил покинуть зал, чтобы догнать короля и поговорить с ним наедине. Его шаги гулко отдавались в коридоре, освещённом факелами на стенах.       — Ваше Величество, я счёл своим долгом сообщить вам об одном доносе, – начал он. Его глаза блеснули при свете пламени, и он продолжил: — Прошлой ночью принц Деймон выкупил один из борделей на Шелковой улице, чтобы развлекать капитанов Городской Стражи и своих разгульных друзей.       Отто заметил, как Визерис сжал кулаки до побеления и как напряглись его челюсти.       — Он выпил за принца Бейлона, назвав его...       Он снова замолчал, а тишина для Визериса стала невыносимой. Тихое, вкрадчивое окончание сорвалось с губ десницы:       — Наследником на день...       Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Визерис стиснул зубы и закрыл глаза, борясь со своей яростью.

***

      Визерис ждал своего брата Деймона в Большом зале, сидя на троне и обхватив одной рукой меч Чёрное пламя – клинок Эйгона Завоевателя, которым со времен Завоевания владел каждый король из рода Таргариенов. Валлирийский меч Тёмная Сестра, которым владел его брат Деймон, был известен не так широко. Его взгляд был мрачным и суровым, а лицо выражало ярость и обиду. Он знал, что Деймон был человеком вспыльчивым и дерзким, но никогда не думал, что тот посмеет сказать такое о его сыне, о Бейлоне, его наследнике.       Наконец, Деймон явился в зал, одетый во всё чёрное, со своим мечом на поясе и вызывающей ухмылкой на лице. Он медленно поклонился перед троном, но его глаза были полны безразличия. Деймон без удивления обвёл глазами зал, приметив королевскую гвардию у стен.       — Ну что, братец, – сказал он, — ты звал меня?       Визерис с трудом сдержался, чтобы не вскочить с трона и не броситься на Деймона.       — Да, – произнёс он с нажимом, — звал. Чтобы ты ответил за свои слова.       Деймон пожал плечами.       — За какие слова? – спросил он. – Я ничего не говорил такого, чего нельзя было бы сказать.       Кровь в Визерисе кипела, гнев охватил от этих слов. Глаза его сузились ещё больше. Да как он смеет!       — Ты будешь обращаться ко мне "Ваша светлость", или я прикажу отрезать тебе язык!       Деймон и бровью не повёл, лишь поджал губы. Ничего в нём не выдало его страха перед этой угрозой.       — Наследник на один день, ты это сказал?       Визерис старался подметить каждую эмоцию и жест его младшего брата, который бы показал, что тот хотя бы испытывает раскаяние и сожаление. Но не нашёл ничего из этого. Деймон стоял статуей перед ним, лишь глаза его сверкали при свете пламени, которое кидали на него факелы на стенах.       — Ты это сказал?! – снова повторил Визерис, вставая. Королевская стража была готова исполнить любой приказ. — Ты сказал, что Бейлон – наследник на день, – прорычал Визерис. — Ты посмел оскорбить моего сына, мою кровь!       Деймон, глядя на Визериса снизу верх, ответил ровным тоном:       — Да, я сказал это.       Даже хорошо, что его брат этого не отрицал. Визерис не знал, что бы сделал с ним в противном случае.       — Моя семья испытала огромную потерю. Но вместо того, чтобы быть рядом со мной, Рейнирой и Вэйнис, ты решил отпраздновать своё возвышение со своими шлюхами и прихвостнями! У тебя нет союзников при дворе, кроме меня! Я всегда только защищал тебя! И всё же всё, что я дал тебе, ты швырнул мне в лицо!       Деймон сделал шаг вперёд, прорычав:       — Ты вечно пытаешься отослать меня. В Долину, в Городскую Стражу, куда угодно, подальше от себя. Десять лет ты уже на троне, и ни разу не предложил мне пост десницы!       — Зачем мне это делать? – усмехнулся Визерис с недоумением. Он и не задумывался никогда об этом, потому что не мог представить Деймона на этой должности.       — Затем, что я твой брат. А кровь дракона густа, – напомнил ему Деймон холодным и твёрдым голосом.       — Тогда почему ты так ранишь меня? – спросил Визерис почти с мольбой. — Отто Хайтауэр верный и умелый десница. Не вижу повода заменить его тобой.       — Я всегда говорил только правду. Я вижу Отто Хайтауэра насквозь, – говорил Деймон с каменным лицом.       — Что он верный десница?       — Мерзавец, – выплюнул Деймон с презрением. На его устах крутились слова и по хуже, но он сдержался. — Второй сын, который не унаследует ничего, если не урвёт сам.       — Как ты? – изогнул светлую бровь Визерис. — Отто Хайтауэр более благородный человек, чем ты когда-либо мог быть.       — Он не защищает тебя! Я бы защитил!       — От чего?       — От самого себя! Ты слаб, Визерис. И пиявки в твоем совете это знают, вот и присосались к тебе.       — Возможно, они были правы и пришло время мне выбрать нового наследника. Я назову его.       Визерис снова присел на трон, положив одну руку на подлокотник, и почти не заметил, как лезвия вонзились в его плоть. "Небольшая рана, которая не смертельна", – так подумал он мимолётно, ведь все его думы сейчас были о другом.       — Наследник я, – произнёс Деймон уверенно.       Визерис покачал головой, не поражаясь его самонадеянности.       — Ты немедленно вернёшься на Рунный Камень, к жене. Без каких-либо возражений! По приказу твоего короля.       Деймон шагнул вперёд, намереваясь подойти, но стражники, стоящие перед Железным Троном, преградили ему дорогу. Оба брата замерли, глядя друг на друга с ненавистью и яростью. Казалось, что они вот-вот сцепятся и начнут сражение, которое могло бы стоить им обоим жизни, но в этот момент двери зала распахнулись и вошла Вэйнис.

***

      Меня разбудила служанка Айрис, её лицо было бледным, а голос – дрожащим. Она торопливо склонилась ко мне, словно боясь сказать лишнее.       — Принцесса, король вызвал принца Деймона в Большой зал. Я слышала, что разговор предстоит тяжёлый. Ваш отец в ярости!       Я села на постели, прогоняя остатки сна. Айрис редко позволяла себе тревожиться так явно, а потому её слова насторожили меня.       — Из-за чего? – спросила я, вглядываясь в её лицо.       Айрис сглотнула, её взгляд упал на мраморный пол моей комнаты.       — Все говорят, что принц Деймон назвал умершего принца Бейлона… Наследником на день.       Я почувствовала, как кровь отливает от моего лица. В комнате стало холодно, хотя воздух в спальне ещё был тяжёл от ночной духоты. Бейлон… Маленький Бейлон, чья жизнь была короткой, как дыхание, но чья смерть разрывала сердце на части. Отец был так уверен, что Бейлон станет его наследником, будущим королём, и потеря ребёнка оставила в нём рану, которая не заживёт никогда. Если Деймон действительно позволил себе такое сказать, он, безусловно, перешёл черту. Я знала, каким вспыльчивым и дерзким может быть мой дядя, но не верила, что он способен ранить отца настолько глубоко.       — Помоги мне одеться, Айрис, – быстро сказала я, вставая с постели.       Айрис кинулась к гардеробу, доставая тёмное платье, которое не будет слишком броским, но достаточно изысканным для встречи в Большом зале. Пока она шнуровала корсет, я пыталась обуздать вихрь мыслей.       Деймон. Его вспыльчивость, сарказм и дерзкие выходки всегда заставляли окружающих держаться на расстоянии, но я знала его с другой стороны. Он был моим дядей, иногда суровым, иногда слишком прямолинейным, но он любил свою семью.       "— Визерис, и не только он, кличит меня чуть ли не вторым Мейгором Жестоким. Но между нами есть одна большая разница.       — Какая же?        — Я люблю свою семью. И ради неё я могу быть мягким. Милосердным.        — Тогда, если бы вы были королём, я бы сидела у вас на коленях и останавливала дурные приказы". Я хотела пойти в Большой зал и попытаться уладить ситуацию, если это было ещё возможно. Деймон в глубине души тоже скорбел о смерти племянника. Просто так он выражал свою скорбь – напиваясь в борделе. Я всё ещё помнила, как он утешал меня и Рейниру в день похорон Бейлона. В его голосе звучала искренняя скорбь.       И вот теперь я чувствовала, что должна исполнить обещание. Если потребуется, я встану на колени перед отцом, чтобы спасти Деймона.       Мы с Айрис поспешили в Большой зал. Я чувствовала, как моё сердце бешено колотится в груди. Проходя через коридоры Красного Замка, я невольно отмечала, как пусто и тихо вокруг. Слуги, казалось, старались избегать меня, впрочем, как и любой связи с событиями, происходящими в замке.       Айрис остановилась перед дверями в зал, слегка коснувшись моей руки.       — Удачи, принцесса, – прошептала она и отступила в тень.       Я собралась с духом и толкнула двери.       Слева и справа вдоль стен тянулись факелы, но их свет казался недостаточным, чтобы развеять мрак, сгустившийся под высоким потолком. У Железного Трона, холодного и угрожающего, стоял Деймон. Его лицо было мрачным, губы сжаты в тонкую линию, но взгляд – вызывающим, как будто он вовсе не чувствовал своей вины. Отец сидел на троне, его фигура казалась угловатой и напряжённой. В руке он сжимал меч – не для угрозы, но как якорь для своей ярости. Его глаза вспыхнули гневом, когда он заметил меня.       — Вэйнис, что ты здесь делаешь? – его голос был холодным, как лезвие меча. Визерис подался вперёд, намекая, что хочет слышать объяснения моему неожиданному визиту.       Не для молчания я пришла, и не для того, чтобы испугаться в такой момент.       — Я пришла поговорить, отец, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.       — Здесь нечего обсуждать, – отрезал он, его пальцы крепче сжали рукоять меча.       — Прошу, выслушай меня, – я шагнула ближе, чувствуя, как взгляды обоих мужчин сверлят меня.       Деймон впервые заговорил, его голос был таким же резким, как и его черты лица.       — Вэйнис, не вмешивайся. Это между мной и твоим отцом.       — Между вами? – я повернулась к нему, встречая его взгляд. — Ты назвал моего брата "наследником на день". Как ты мог?       В его глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление, но оно тут же исчезло, сменившись привычной маской равнодушия.       — Это были лишь слова, – бросил он, отворачиваясь.       — Ты понимаешь, что эти "лишь слова" ранили отца? Мы все потеряли Бейлона. Ты думаешь, тебе одному больно?       Визерис резко поднялся, его меч скрежетнул о камень.       — Достаточно! – крикнул он, и звук эхом отразился от стен.       Я замерла, а Деймон лишь слегка повернул голову в сторону брата.       — Отец, пожалуйста, не делай ничего опрометчивого.       Визерис перевёл взгляд с меня на брата и скривился.       — В этот раз он зашёл слишком далеко. Он оскорбил моего сына, твоего брата.       Его голос был пропитан гневом, но под этим гневом я чувствовала боль – тихую, затягивающую трясину скорби.       — Отец, – продолжила я мягче, — дядя Деймон… он тоже скорбит, только по-своему.       Я видела, как его взгляд вспыхнул, как будто мои слова только разожгли ярость ещё сильнее.       — Скорбит? – переспросил он, и голос его наполнился яростным презрением. — Он скорбит, напиваясь в борделе и оскорбляя моего сына?! Что это за скорбь, по-твоему?!       Я знала, что это будет нелегко. Визерис всегда был вспыльчив, особенно когда дело касалось семьи, но сейчас, когда его горе было таким свежим, я чувствовала, что слова его ранят сильнее, чем удары меча.       Я выпрямилась, несмотря на дрожь в руках.       — Он не знает, как выразить свою скорбь, – ответила я твёрдо, глядя ему прямо в глаза, — но будь уверен, отец, что дядя страдает не меньше, чем мы!       Тишина, наступившая после моих слов, была тяжёлой, как свинец. Визерис откинулся на троне, и его дыхание стало резким и неровным. Я чувствовала, что он борется с собой, разрываемый между гневом и желанием понять.       Внутри меня тоже бушевала буря. Мне было больно видеть, как отец не хочет видеть правды, как он упорно отказывается понять человека, который всегда был ему ближе всех. Мне было противно от того, что он так плохо знает своего собственного брата. Неужели за столько лет он так и не смог разглядеть в нём того, кто на самом деле так нуждается в любви, но не умеет её попросить?       — Вэйнис, – услышала я шёпот Деймона. Его голос прозвучал почти умоляюще, наверняка хотел, чтобы я ушла прямо сейчас, не навлекая гнев отца на себя, и он даже сделал шаг ко мне, но вдруг остановился.       Я опустила взгляд на холодный каменный пол, стараясь собраться с духом, прежде чем решиться. Мгновение спустя я сделала то, что никогда раньше не делала: я опустилась на колени перед отцом. Колени столкнулись с холодной поверхностью каменного пола, однако я не вздрогнула и никак не показала, какой дискомфорт испытываю. Боль была ничем по сравнению с тем, что я чувствовала, глядя, как семья разрывается на части. Я подняла взгляд на отца, ища в его лице хоть намёк на понимание.       — Отец, прошу тебя, смилуйся, – произнесла я свою единственную просьбу.       В зале стояла мёртвая тишина. Даже пламя факелов, казалось, перестало потрескивать. Я не видела выражения лица Деймона, но его молчание ощущалось почти физически. Его взгляд жёг меня. Я не могла сказать, что он чувствовал в этот момент – растерянность, гнев или удивление, но одно я знала точно: он не ожидал этого от меня, что я буду так защищать его.       Визерис смотрел на меня долго. Его глаза были полны сомнений, гнева и, возможно, усталости. Молчание растягивалось, но я не двигалась.       Наконец, он вздохнул и медленно заговорил:       — Хорошо, Вэйнис. Ради тебя я не буду наказывать его. Но… – он прищурился, и его голос стал твёрже, — он должен вернуться на Рунный Камень. В ближайшее время я не хочу его видеть при дворе.       Я с трудом сдержала облегчённый вздох. Это было не идеальное решение, но всё же лучшее, на что можно было надеяться. Пока ближайшее время... а там отец, возможно, смягчится.       — Благодарю, отец, – сказала я, и моя благодарность была искренней.       Я попыталась подняться, но голова закружилась, и на мгновение пол подо мной показался зыбким. Прежде чем я успела пошатнуться, сильные руки подхватили меня. Я почувствовала, как тепло Деймона согревает меня, пока он помогал мне встать на ноги.       — Уходи сейчас, – прошептала я, воспользовавшись этим моментом, глядя ему в глаза.       Он ничего не ответил, но в его взгляде было столько благодарности и эмоций, что слов не потребовалось. Деймон был благодарен мне за то, что я заступилась за него перед отцом. Визерис нахмурился, наблюдая за нами. Убедившись, что со мной всё в порядке, дядя отпустил меня.       — Ваша милость, – сказал он, повернувшись к Визерису с холодным, но сдержанным тоном.       Затем он развернулся и быстрым шагом направился к выходу. Когда дядя покинул зал, отец устало откинулся на спинку трона и поднес руку ко лбу, тяжело вздохнув.       — Пекло, – пробормотал он, его голос звучал так, словно с него только что сняли тяжёлую броню. Затем он посмотрел на меня с явным неодобрением. — Зачем ты вмешалась?       Я подняла взгляд, в котором читалась вся моя решимость.       — Я не могла позволить, чтобы ты наказал его, – сказала я. — Он твой брат.       — Он оскорбил моего сына, – холодно ответил Визерис. — Это заслуживает наказания.       — Он был зол, – я знала, что это правда. — Он сказал то, о чём потом пожалел.       — Деймон должен научиться держать язык за зубами, – прогремел Визерис.       — Он научится, – твёрдо ответила я.       Отец хмурился, его взгляд был тяжелым, но затем он опустил плечи, словно весь его гнев выгорел в этом споре.       — Ты слишком добра к нему, – сказал он тихо. — Он не заслуживает твоей доброты.       — Заслуживает, – ответила я, чувствуя, как что-то сжимается в груди. — Он мой дядя. И я… люблю его.       Эти слова дались мне непросто. Не потому, что я сомневалась в своей любви к семье, а потому, что боялась, как он их воспримет. Конечно я имела ввиду только любовь, как к члену семьи. Но почему же сердце сжалось от страха, стоило мне лишь представить, как отец мог поступить с Деймоном, если бы я не вмешалась?       Визерис медленно подошёл ко мне. Он смотрел на меня так, как будто видел впервые.       — Я знаю, что ты злишься на него, – мягко говорила я. — Но, пожалуйста, не позволяй своему гневу взять верх над тобой. Он твой брат. И он нуждается в тебе.       Визерис закрыл глаза и потёр переносицу.       — Ты очень похожа на свою мать. Она тоже была добра и милосердна. Всегда что-то хорошее видела в моём брате. Вот только Боги этого не оценили. Я рад, что у меня есть ты и Рейнира. Я люблю вас обеих. Прости меня за то, что раньше так мало это говорил. Должно быть, забрав у меня Эймму, Боги взамен даровали тебе исцеление. Ты изменилась, стала другой.       Он наклонился и неожиданно обнял меня. Я растерялась, но быстро обняла его в ответ. Этот жест был простым, но в нём чувствовалась вся тяжесть нашего горя.       — Да, – согласилась я. — Я изменилась.       — В лучшую сторону, – довольно сказал он. — Ты стала сильнее и мудрее. Пойдём, – Визерис отстранился и взял меня под руку, — я хочу показать тебе кое-что.       Мы шли по коридорам Красного Замка, и я заметила, что отец молчалив и слишком задумчив. Наконец, мы пришли в крипту, где стоял всего один постамент – с огромным черепом дракона. Это было большое и мрачное помещение, освещённое лишь несколькими факелами. Череп смотрел на нас, свет факелов отражался от темной драконьей кости цвета чугуна. Я смотрю в пасть черепа, наблюдая, как пламя факелов танцует на зубах, длинных как мечи.       — Балерион, – произнёс Визерис с оттенком печали в голосе. — Самый большой и самый могущественный дракон, который когда-либо жил.       В памяти возникают знания об этом драконе, которыми владела Вэйнис. Балерион был также известен под прозвищем Чёрный Ужас. Зубы Балериона были длинными как мечи, а пасть достаточно широкой, чтобы проглотить целого тура, а может, и мамонта. Балерион изрыгал пламя чёрное, как его чешуя, и говорили, что крылья его были так огромны, что тень их накрывала целые города, когда он пролетал над ними. Он единственный из драконов старой Валирии, кто дожил до Завоевания Вестероса. Своё имя Балерион получил в честь одного из богов Валирии. Самым первым его всадником был Эйгон I Таргариен. Его сёстры, Висенья и Рейнис, боялись даже подходить к Балериону. Эйгон был единственным человеком, которого дракон подпускал к себе. Во времена Завоевания Балерион был самым грозным оружием короля Эйгона. Верхом на Балерионе он сжёг Харренхолл с его хозяином, королём Железных островов Харреном Чёрным. Также вместе с Эйгоном его дракон участвовал в битве на Пламенном поле и присутствовал при капитуляции Торрхена Старка. Мечи, составляющие Железный трон, в процессе его ковки были раскалены добела дыханием Балериона. Во время Первой Дорнийской войны, Эйгон использовал Балериона, чтобы нести в Дорн пламя и кровь. Дорн к концу войны превратился в дымящуюся пустыню, терзаемую голодом и чумой. Дракон умер от старости во времена Джейхейриса I, когда ему было около двухсот лет. Последним всадником Чёрного Ужаса стал Визерис, мой отец.       Моя кожа покрылась мурашками. По сравнению с ним, я слишком маленькая и ничтожная. Даже не верилось, что дракон такого размера действительно существовал.       — Он был огромен, – прошептала я.       — Да, – уголки губ Визериса приподнялись. — Он был длиной более двухсот футов, а его крылья были ещё больше. Мог летать с такой мощью, что создавал сильнейшие порывы ветра.       Я представила себе, как Балерион летит по небу, и почувствовала, как во мне зарождается страх и одновременно восхищение. С таким драконом невозможно было проиграть ни одной битвы.        — Он был последним из великих драконов. Как ты знаешь, Вхагар и Мераксес не сравнить с ним, но, тем не менее, они также опасны и свирепы. Есть ещё один дракон, который родился в то же время,  что и они, на Драконьем Камне, он крупнее своих сестёр. Что же на счёт него, то многие пытались его оседлать и ничего не выходило. У него так и нет наездника, и имени. Слуги иногда приносят ему куски мяса и приводят живых овец, хотя тот способен найти себе пропитание и сам. Он живёт на Драконьей горе.       Драконья Гора возвышалась над замком Драконьего Камня, построенным перед её подножием, у которого также расположено множество малых деревень и гавань. Там находится до сих пор активный вулкан, из его горячего жерла поднимается бледно-серый дым. На Драконьей Горе есть каменистые дорожки, а внутри неё шахты, дымные пещеры и тайные тропы. И где-то там, во мраке пещер, жил этот дракон...       Мы стояли и смотрели на скелет Балериона в молчании, пока Визерис снова не заговорил:       — Балерион последнее живое существо, что видело Древнюю Валирию в её расцвете, до Рока. Всё её величие и пороки, – он повернулся и внимательно посмотрел на меня, спросив: — Что ты видишь, глядя на драконов?       Я увидела в его глазах терпеливое ожидание.       — Я вижу силу, – ответила я, вернув взгляд на череп дракона, который вызывал ужас и трепет даже после смерти, — мощь и величие.       Отец кивнул.       — Да, – сказал он. — Драконы – это воплощение силы и величия. Но они также воплощение разрушения и смерти. Каждый Таргариен должен научиться контролировать эту силу и использовать её во благо, а не во зло.       — Ещё... я вижу нас, – продолжила я, сложив руки за спиной. — Все говорят, что Таргариены ближе к Богам, чем к людям, но они говорят так из-за наших драконов. Без них мы такие же, как все.       Я говорила только то, что действительно было у меня в мыслях. Глупо считать, что мы бы что-то представляли из себя, не имея драконов. Мы отличались от других лишь внешностью и традициями. Без драконов мой предок не смог бы завоевать Вестерос и объединить его. Такая сила, дарованная Богами, и вправду должна использоваться с умом, иначе её легко можно лишиться.       Визерис удовлетворенно кивнул, соглашаясь со мной, и проговорил:       — Мнение, что мы управляем драконами всего лишь иллюзия. Они – сила, с которой людям не стоит шутить, и именно она погубила Валирию. И если не думать об истории, она погубит и нас. Любой Таргариен должен понять это, чтобы стать королем... или королевой.       Я вскинула брови в лёгком удивлении.       — Что ты говоришь, отец?..       — Вы обе унаследовали всё лучшее от меня и матери, – он взял мою ладонь в свою, погладив её, — и я верю, что можно поменять устаревший порядок наследования власти. Как ты думаешь, Рейнира хорошая кандидатура, чтобы править Семью Королевствами?       Отец удивлял. Раньше он никогда не проявлял столько чувств к Вэйнис. Не обнимал, не брал за руку, не разговаривал вот так наедине, спрашивая совета. Но тогда и в теле его дочери не было меня. Он боялся смотреть на неё, я это знаю, потому что видел больного ребёнка. Легче всего не замечать и забыть об этом, сделав вид, что всё хорошо.       — В таких вопросах я тебе не советчик, отец, – ответила я после паузы, стараясь подобрать правильные слова. — Ты должен сам решить, как будет лучше для всех. Она женщина, а в Вестеросе никогда не было королевы на троне.       — Недовольные всегда будут, какой бы выбор я не сделал, – по его лицу пробежала тень.       Я поколебалась, прежде чем спросить:       — Могу я высказать только лишь своё мнение?       — Конечно, Вэйнис, – произнёс Визерис, заложив руки за спину и взглянув на меня с любопытством.       — Отец, то, что ты пытаешься что-то изменить – это похвально. Но может вызвать волнения. Есть люди, которые не готовы к столь резким переменам. Я не говорю, что из Рейниры вышла бы плохая королева. Не стоит ли в таком случае подумать о том, чтобы обезопасить её права? Например, издать указ, что в течение определённого времени после назначения наследницей, она должна выйти замуж и родить ребёнка, который бы наследовал трон после неё.       — Разумно, – отец задумчиво потрогал подбородок, словно бы уже представлял, как это может быть реализовано.       — Помимо Рейниры, у тебя есть ещё одна кандидатура, – стараюсь осторожно подбирать слова, чтобы не спровоцировать его гнев. — Дядя Деймон.       Как я и ожидала, Визерис сразу же нахмурился.       — Он мужчина, он опытный воин.       — Он также вспыльчив, жесток и амбициозен. Мой брат не годится для роли короля. Управление Семи Королевствами – это не одна лишь война. Нужно уметь разбираться в политике.       — Дядя изменился. Он стал более зрелым и ответственным, – упрямо проговорила я на основе того, что успела узнать о его прошлом.       — Он не изменился, – не согласился со мной Визерис. — Он такой же, каким был всегда.       — Ты ошибаешься, отец. Он любит тебя, он любит Рейниру, он любит меня. Он не желает тебе зла. И никому из нас. На твоём месте я бы выбрала брата, того, кому могу доверять безоговорочно. Просто подумай об этом, отец.        — Хорошо, – сдался он. — Я подумаю над твоими словами.       Я молча опустила голову, скрывая улыбку. Слова были сказаны, и теперь оставалось ждать, что решит король.