Душа дракона

      — Это была невиданная облава на преступников всех мастей, и ваш брат устроил из неё представление, самолично вынося приговоры. Им понадобилась телега с двумя лошадьми, чтобы вывести все отрубленные части тел! – произнёс Отто Хайтауэр, входя в зал собраний вместе с королём. Его хмурое лицо и резкие движения выдавали раздражение, что не осталось незамеченным.       Зал собраний был полутёмным и прохладным, запахи древесины и капель воска, стекающего с высоких свечей, смешивались, создавая атмосферу тяжести. Малый Совет собрался в полном составе: лорды переговаривались, одергивали манжеты одежд и обменивались взглядами. Все ждали, когда король займет своё место. На этот раз на обсуждении стояли младший брат короля и его жестокие методы наведения порядка в Королевской Гавани. Малый Совет являлся коллегиальным органом власти в Вестеросе. По андальскому обычаю состоит из семи лордов-сановников, назначаемых королём. Члены Малого Совета участвуют в обсуждении государственных дел и проводят в жизнь королевские решения. Совет возглавляет король и в знак особой милости и признания заслуг может ввести в совет любого лорда, не предоставив ему конкретной должности.       Визерис устало провёл рукой по лицу. Для него не было секретом, что десница откровенно не любил Деймона и был недоволен его действиями. Как же их вражда, пока ограничивающаяся холодными взглядами и колкими фразами, ему порядком надоела. Король, как никто другой, знал, что Деймон и Отто не могли находиться в одном помещении, не устроив перепалки.       — Благие Боги… – вздохнул он, стараясь не выдать нарастающее раздражение.       — Нельзя допускать, чтобы принц действовал с подобной вседозволенностью! – продолжал десница, сурово глядя на короля. — Его методы не имеют ничего общего с правосудием. Это скорее резня, а не порядок!       Взгляд Визериса обратился к младшему брату, который сидел на другом конце стола. Деймон появился в столице лишь недавно, но уже успел наделать шума. Его броня, помятая и покрытая грязью, выглядела так, словно он только что вернулся из битвы, а не с улиц Королевской Гавани. Черты лица принца отражали дерзость и полное отсутствие раскаяния. Он сидел, скрепив руки в замок и положив на них подбородок.       — Брат мой, – лениво протянул он, заметив взгляд короля, и его губы изогнулись в знакомой насмешливой улыбке.       Дерзкий, как и всегда!       — Деймон, – Визерис покачал головой.       Принц перевел взгляд на Отто. Его глаза, словно грозовые облака, темнели с каждой секундой.       — Продолжайте, лорд-десница. Вы говорили о моей вседозволенности? – голос Деймона был мягким, но опасным, как яд. Он небрежно откинулся на спинку стула, показывая, что вряд ли собирается воспринимать ситуацию всерьёз.       В воздухе повисла тишина, напряжение становилось почти осязаемым. В этот момент казалось, что любой неосторожный звук может спровоцировать бурю.       — Вы должны объяснить свои действия Городской Стражи, – потребовал Отто, поджав губы.       — Твои Золотые Плащи вчера показали себя, – вмешался Визерис, стараясь смягчить атмосферу. Его голос прозвучал неуверенно, но с намёком на похвалу.       — Вот как! – воскликнул Деймон с наигранным удивлением, его глаза искрились весельем.       Однако Отто, который всегда был прямолинейным и непреклонным, не собирался отступать.       — Городская Стража – это не ваш личный инструмент, чтобы сводить счёты. Это инструмент короны, и использовать его следует с мудростью, а не ради личного удовольствия, – его голос звучал жёстко, как удары молота по наковальне. Отто никогда не был мягким с его братом, не боялся сказать прямо то, что думает и считает нужным. Словно он ждал подобных случаев, чтобы отчитать его перед всеми, как провинившегося ребёнка.       Найдя, что стражники плохо вооружены и одеты в отрепья, Деймон снабдил каждого кинжалом, коротким мечом и дубинкой, одел в чёрную кольчугу (офицеры носили панцирь) и дал им длинные плащи, которые надлежало носить с гордостью. После этого стражники стали называться не иначе как Золотыми Плащами. Деймон часто выходил в дозоры со своими людьми. Никто не отрицал, что принц навел в столице порядок, но действовал он при этом весьма сурово: карманникам рубил руки, грабителям резал носы, насильников кастрировал. Его хорошо знали во всех столичных притонах. В винных погребах он угощался бесплатно, из игорных ям выходил богаче, чем входил в них. Шлюх он перебрал без счёта, предпочитая тех, что были ещё невинны.       — Стража действовала согласно законам короны, – спокойно парировал Деймон. Он повернул голову к лорду Стронгу, мастеру над законами, и, прищурившись, добавил: — Разве не так, лорд Стронг?       Лорд Стронг, который до сих пор предпочитал оставаться в тени, вздрогнул, услышав своё имя. Его лицо побледнело, как будто он уже знал, что любой его ответ вызовет недовольство одной из сторон.       — Мой принц, я… не думаю… – начал он неуверенно, но был тут же перебит Отто.       — Выставлять напоказ бессмысленную жестокость идёт вразрез с нашими законами! – его слова прозвучали как удар, и по залу пронёсся ропот.       Деймон с усмешкой обвёл взглядом присутствующих.       — Знать со всех концов Королевства съезжается в Королевскую Гавань на турнир. А тут грабёж, насилие, убийства. Без меня столица давно превратилась бы в логово воров и разбойников. Или, может, вы предпочитаете, чтобы гости короля боялись выйти за порог своих комнат? – его голос звучал твёрдо, и даже Визерис, привыкший к тирадам брата, почувствовал, что в словах Деймона есть правда.       Король слегка кивнул, соглашаясь. Сам он никак не мог разобраться с беспорядками, поэтому даже хорошо, что Деймон сделал это за него. Но как он это сделал...       — Ты прав, наш город должен быть безопасным, но твои методы… слишком жестоки, – осторожно сказал он.       — Иногда жестокость – это единственный язык, который понимают преступники, – сказал Деймон, пристально глядя на Визериса.       Малый Совет замер. Даже те, кто раньше переговаривались, теперь сосредоточились на разговоре.       — Надеюсь, ты не искалечишь ради этого полгорода? – с надеждой спросил Визерис, пытаясь найти компромисс.       Деймон на мгновение задумался, затем усмехнулся и бросил:       — Время покажет.       Его слова прозвучали так тихо, что их едва можно было расслышать. Но в этой тишине они прозвучали громче любых выкриков. Каждый из них старался сохранить хладнокровие, но взгляд принца Деймона, словно хищника, заставлял их неуютно ёрзать в своих креслах.       — Мы обязали принца Деймона поддерживать закон и порядок. Преступники должны бояться Городской Стражи, – лорд Корлис Веларион говорил с твёрдой уверенностью, и в его тоне звучала одобрительная интонация, как будто он подталкивал остальных присоединиться к его мнению.       — Благодарю, лорд Корлис, – Деймон кивнул, позволив уголкам своих губ подняться в довольной улыбке.       Напряжение в комнате, однако, только усилилось. Отто Хайтауэр, десница короля, прищурил глаза. Его взгляд, обращённый на принца, выдавал желание нанести удар, но не прямой, а завуалированный, куда более болезненный.       — Вот бы принц выказывал ту же преданность своей жене, что и службе. Вас довольно давно не видели в Долине и в Рунном Камне, – сказал Хайтауэр, с холодной усмешкой откидываясь в кресле. Хайтауэр прекрасно знал, на что делать упор. Не только он, но и другие, были осведомлены, как младший Таргариен ненавидит свою жену, брак с которой ему навязали, поэтому лорды не решались упоминать её в разговорах. Хотя невеста была богата и брак казался политически выгодным, он не был удачен.       Деймон напрягся. Его челюсти сжались, а глаза вспыхнули опасным огнем. На мгновение в зале повисла зловещая тишина, каждый из присутствующих затаил дыхание.       — Бронзовой Суке лучше живётся без меня, – прорычал он, сцепив зубы.       Некоторые из лордов, сидевших за столом, нервно переглянулись. Даже те, кто привык к дерзким выходкам младшего Таргариена, не могли скрыть своего страха.       — Леди Рея – ваша жена. Достопочтенная леди Долины, – не отступал Хайтауэр, его голос был полон холодной непреклонности.       Деймон склонил голову набок, его губы изогнулись в кривой улыбке, напоминающей звериный оскал. В этой улыбке читались насмешка и вызов.       — В Долине мужчины совокупляются с овцами. Невозможно винить их: овцы там красивее женщин! – громко заявил он.       — О, Боги! – лорд Бисбери покрылся красными пятнами, закашлявшись от неожиданности.       В зале пронёсся ропот. Лорды выглядели озадаченными и смущёнными. Некоторые даже отвели взгляд, чтобы не смотреть на Деймона, чьи выходки в очередной раз перешли границы.       — Вы поклялись перед Семерыми почитать жену в браке, – холодно напомнил Отто, его лицо оставалось каменным.       Присутствующие наблюдали за перепалкой, стараясь сохранять невозмутимость. Однако напряжение в воздухе становилось почти невыносимым.       — С радостью уступлю леди Рею вам, лорд Хайтауэр, если вам надо согреть ложе. Ваша-то жена недавно скончалась! А что, нет? – оскалился Деймон.       — Как ты смеешь! – Отто вскочил с места, его лицо покраснело от гнева, и он схватился за край стола, будто готов был кинуться на Деймона.       Но Корлис Веларион, сохранявший спокойствие, протянул руку и мягко, но твёрдо положил её на плечо десницы.       — Отто, успокойся, – произнёс он с таким авторитетом, что Хайтауэр, хоть и с явным неудовольствием, сел обратно.       — Может, вы ещё не готовы её забыть? – Деймон продолжал улыбаться, его взгляд был полон веселья и презрения.       — Хватит, Деймон! – голос короля прозвучал твёрдо. Визерис поднялся со своего места, стараясь привлечь внимание к себе. — Мой брат развлекается, провоцируя вас. Стоит ли потакать ему?       Отто склонил голову, его лицо выражало смесь гнева и вынужденного смирения.       — Прошу прощения, государь, – пробормотал он, хоть его тон и выдавал, что извинения были неискренними.       Король сел обратно, скрестив руки на груди. Его взгляд, усталый, но решительный, обратился к Деймону.       — Этот Совет сильно потратился, подгоняя Городскую Стражу под твои требования, – произнёс он. — Ты должен следить за исполнением моих законов, но помни, что в дальнейшем подобные выходки с рук тебе не сойдут.       Деймон слегка наклонил голову, его выражение стало серьёзным, хотя в глазах всё ещё плясали искорки вызова.       — Я понял, государь, – сказал он, его голос звучал искренне, но не до конца покорно.       На какое-то мгновение в зале повисла тишина. Все взгляды были устремлены на Визериса, ожидая его следующего слова. Король вздохнул, сцепив руки.       — Совет окончен, – наконец объявил он, и лорды, стараясь скрыть своё облегчение, медленно начали подниматься со своих мест.       Деймон встал последним. Его золотой плащ струился за ним, пока он шёл к двери. На мгновение он обернулся, бросив взгляд на брата.       — Это было весело, брат мой, – бросил он с насмешкой, прежде чем выйти из зала.       За ним закрылись двери, оставляя Визериса тяжёло вздыхать, потирая переносицу пальцами.

***

      Я с нетерпением ждала этого дня. Турнир, посвящённый рождению моего брата-наследника, должен был стать важным событием в истории нашего Дома. В каждом движении, в каждом взгляде в этот день мы должны были продемонстрировать нашу силу, величие и неподдающееся времени достоинство. Я не могла допустить, чтобы что-то отвлекло меня от этого момента, и поэтому каждый элемент моего образа, каждая деталь должны были быть безупречны. В покоях, где я готовилась, было многолюдно: служанки суетились, принося ткани, оценивая каждую, перед тем как вложить её в мои руки. Процесс подготовки был почти ритуалом, когда каждая деталь имела значение. Они показывали мне платья в самых разных оттенках, но моими предпочтениями отныне стали красный и чёрный – цвета моего рода. Эти цвета были символом нашей силы, нашего могущества, и я хотела, чтобы они отразились в моём наряде.       Когда, наконец, я выбрала наряд – лёгкое красное платье, украшенное чёрными вставками, – служанки начали работать с моими волосами. Серебристые пряди сверкали в свете свечей, когда девушки аккуратно разделяли их на части, расчёсывали и заплетали в сложную прическу, тщательно фиксируя каждый локон. Золотые заколки в форме драконьих клыков сверкали на моих волосах, придавая им величественный вид. Заколки, как и всё в этот день, должны были подчёркивать моё положение, моё происхождение. Я смотрела на себя в зеркало, наслаждаясь тем, как преображаюсь. Когда завершили последние штрихи, я медленно повернулась к отражению. Мои глаза встретились с собственным взглядом – взглядом, полным уверенности. Я была готова встретить народ за пределами стен королевского дворца, готова показать всем, что я, дочь Дома Таргариенов, в этот день буду достойна внимания.       На турнир я шла в сопровождении Рейниры и Алисенты. Мы поднимались по ступенькам в королевское ложе, и я была благодарна, что платье не мешало мне двигаться. Но даже в этот момент я почувствовала тяжесть своего положения. Подол наряда пришлось приподнимать, и я чуть склонила голову, чтобы не зацепить край ткани за камни ступеней. Мы расположились в первом ряду королевского ложа, и я заняла место справа от сестры, а Алисента села слева. Отсюда открывался великолепный вид на всю арену.       Рейнира была облачена в платье из красного бархата, украшенное золотыми кружевами, которые ярко сверкали при дневном свете. Воротник-стойка с золотой каймой и лиф, украшенный вышитыми золотыми цветами, на которых горели алые сердцевины, добавляли ей ещё большей величественности. В её ушах весело звенели тяжёлые серьги, а на шее сияло золотое ожерелье.       Алисента выбрала бледно-голубое платье, почти белое, с длинными рукавами. Этот оттенок создавал эффект лёгкости, почти прозрачности, как если бы она была невидимой, призраком, который может исчезнуть в любую секунду. Её волосы, заплетённые в аккуратный пучок, подчеркивали её нежность, а жемчужное ожерелье придавало её облику едва уловимое, но такое важное ощущение утончённости и чистоты.       Когда мы сели, вокруг нас уже начали собираться другие высокородные гости, и атмосфера становилась всё более оживлённой. На арену стекались участники турнира – все в блестящих доспехах, с щитами, украшенными гербами их Домов. Каждая фигура была как живое воплощение воли, силы и гордости. Толпы простых людей и богатых дворян заполнили несколько уровней трибун, создавая море лиц, в котором каждое было полно ожидания и волнения. С каждой минутой зрелище становилось всё более грандиозным.       Лёгкий ветерок колыхал флаги, висящие на трибунах, – яркие, разноцветные, словно ожившие огоньки, наполненные страстью и радостью. Народ размахивал флажками, создавая такой шум и гам, что он казался почти оглушительным. Но несмотря на всю суету вокруг, я оставалась сосредоточенной на происходящем. С нашей стороны, в королевском ложе, сидели самые важные фигуры: Рейнис Таргариен, её муж Корлис Веларион, их дети Лейна и Лейнор, Отто Хайтауэр, и многие другие лорды, готовые следить за каждым шагом турнира и оценивать, кто из участников будет достоин уважения. Арена начала наполняться ожиданием, которое вскоре должно было взорваться в буре аплодисментов.       Отец поднялся со своего места, и я почувствовала, как всё вокруг замерло. Он умел привлекать внимание, его фигура в королевских одеждах, с золотыми вышивками, казалась внезависимости от времени всегда величественной. Он развёл руки в стороны, создавая некий ритуальный жест.       — Добро пожаловать! Многие из вас проделали долгий путь, чтобы побывать на этом турнире, но я обещаю, вы не будете разочарованы. Когда я смотрю на этих прекрасных рыцарей, стоящих на арене, то вижу, что им нет равных. Этот великий день стал ещё прекраснее благодаря новостям, которые я рад огласить. У королевы Эйммы начались роды!       Это известие вызвало шквал аплодисментов. Всё буквально взорвалось радостью. Мы с Рейнирой обменялись взглядами. Как же там матушка? Всё ли с ней будет хорошо? Мы узнали об этом только сейчас, и я, если честно, была бы готова остаться рядом с ней, поддерживать её, быть рядом в этот важный момент. Но, может быть, отец решил, что нам не стоит беспокоиться, что наше присутствие только помешает. Мы же не можем облегчить её боль, не можем ничего сделать. И всё равно, в душе я ощущала этот гнетущий страх. В этот момент вокруг нас начала звучать музыка, что доносилась от приглашённых лучших музыкантов. Но в моей душе было тревожно. Рейнира молчаливо коснулась моей руки в знак поддержки.       — Пусть удача Семерых воссияет над всеми участниками! – в завершение добавил Визерис, опускаясь обратно в своё кресло.       Первый поединок закончился достаточно быстро. Следующий рыцарь тоже не затянул свою победу, и уже вскоре победитель, гордо сидящий на своём коне, направился к королевскому ложу. Он кланялся отцу, а те, кто сидел рядом, из уважения или просто по традиции, аплодировали, приветствуя его.       — Кто это, что за таинственный рыцарь? – шёпотом полюбопытствовала Рейнира, её глаза горели интересом.       — Это Кристон Коль из Штормовых Земель, – ответила Алисента, тихо и уверенно, будто уже знала о каждом рыцаре на турнире.       Штормовые Земли... Этот край на юго-востоке Вестероса славился своими бурями и штормами, которые обрушивались с Узкого моря. Его обитатели были жестокими и стойкими, как сам климат, с которым они постоянно боролись. Самая известная крепость этого региона – Штормовой Предел, мощная крепость, стоящая на границе залива Разбитых Кораблей, под властью дома Баратеонов. Его рыцари, как и сам Кристон Коль, были, наверное, такими же твердыми, как камни этого края.       — Я никогда не слышала о их Доме, – задумчиво сказала Рейнира, всё ещё не отводя взгляд с Кристона, который продолжал ехать, наслаждаясь моментом своей победы.       И вот на арене появился новый рыцарь. Его щит, украшенный оленем на жёлтом фоне, сверкал в лучах солнца, герб был узнаваем – Дом Баратеонов. Он выехал вперёд, и мы все в королевском ложе как-то одновременно обратили на него внимание.       — Принцесса Рейнис Таргариен, – рыцарь обратился к моей тётке, с уважением склоняя голову. — Я смиренно прошу о знаке внимания от "Почти королевы", – мы с Рейнирой оба задержали дыхание, желая увидеть её реакцию. Тётя медленно встала и оглядела его.       Я не могла не заметить этот странный титул, которым её все называли. "Почти королева". И вдруг, в голове мелькнуло воспоминание, то видение из моего сна, в котором вместо неё выбрали моего отца. Она, Рейнис, почти стала королевой. Почему я это увидела тогда?       Тем временем тётя Рейнис взяла со столика венок из синих цветов и подошла к рыцарю. Она подошла ближе, и все взгляды сосредоточились на ней. Она излучала спокойствие и силу, которые вызывали зависть. Подойдя к рыцарю, она без лишних слов надела венок на его копьё, создавая символический знак благословения.       — Удачи тебе, кузен, – сказала она, её улыбка была почти неуловимой.       Рыцарь дерзко ответил:       — Я бы с радостью принял её, будь она мне нужна.       Некоторые отреагировали с удивлением, другие, наоборот, улыбнулись. Этот рыцарь явно не был из тех, кто боится нарушить правила приличия. Его слова, грубоватые и дерзкие, показались нам всем немного провокационными, но тётя Рейнис не показала ни малейшего признака раздражения. Наоборот, она усмехнулась, и её взгляд стал ещё более холодным.       — За такое можно и язык отрезать, – услышала я голос Отто Хайтауэра, сидящего рядом с королём. Он, как всегда, был строг и язвителен.       — Языкам не сменить приемника. Пусть болтают, – ответил мой отец, не оборачиваясь, продолжая наблюдать за турниром.       Рейнира наклонилась ко мне, её серебристые волосы блеснули в лучах полуденного солнца. Она шепнула так тихо, чтобы никто из сидящих поблизости не мог нас услышать:       — Дочь лорда Стокворта обещана оруженосцу Тарли.       Я слегка приподняла бровь, недоуменно глядя на неё:       — И что с того?       Рейнира бросила многозначительный взгляд на Алисенту, явно ожидая её поддержки. Алисента, задумчиво поигрывая ниткой жемчуга, спросила:       — Тарли, который сын лорда Масси?       Рейнира кивнула с энтузиазмом, как будто это была самая важная новость дня:       — Да, и они поженятся, как только он получит титул рыцаря.       — Пусть поторопится, – вдруг вставила Алисента, приподнимая тонкие брови. — Говорят, леди Элинор скрывает живот под платьем.       Рейнира ахнула, прикрывая рот ладонью, её глаза блестели то ли от шока, то ли от еле сдерживаемого смеха. Я только покачала головой. Эти разговоры – бессмысленное переливание из пустого в порожнее. Невежливо, а главное – скучно обсуждать чужую личную жизнь, особенно если это всего лишь слухи. Мне всегда было не по душе слушать такие сплетни, но Рейнира и Алисента, кажется, находили в этом какое-то своё развлечение.       Между тем я вновь перевела взгляд на арену. В центре всё ещё грохотали копья и лязгали доспехи. Визерис наблюдал за происходящим с довольной улыбкой, рядом с ним сидели лорды, ведя негромкие беседы. Мои глаза задержались на Баратеоне, который недавно демонстрировал свою самоуверенность. Теперь его щит был отброшен, а сам он выглядел побеждённым и растерянным. Повернув голову, я заметила, как тётушка Рейнис, сидящая немного дальше, изящно поднесла кубок вина к губам, чтобы скрыть улыбку. Она, кажется, наслаждалась поражением своего кузена.       На арене началось движение. Вдоль одной из стен рыцари начали выстраиваться в линию, а родовые гербы сменились ярко алыми флагами с изображением трёхглавого дракона нашего Дома. Воздух наполнился возбуждённым гулом толпы.       — Принц Деймон из Дома Таргариенов! – торжественно объявил распорядитель.       Гром аплодисментов и восторженных криков заполнил трибуны. Казалось, сама земля дрожит под напором людской радости. Я оглянулась, пытаясь уловить лица тех, кто так горячо приветствовал моего дядю. В глазах простолюдинов был неподдельный восторг, их крики звучали так громко, что заглушали всё вокруг.       Деймон появился верхом на чёрном, словно ночь, жеребце. Его доспехи были истинным произведением искусства: выгравированные драконы обвивали его грудь, а нижняя часть брони напоминала драконью чешую. Шлем был сделан в виде головы дракона, с крыльями по бокам и чёрно-красным пером, выходящим сверху. Не смотря на то, что дядю большинство не жаловало, на турнирах его любили. Ведь кто, как не он, мог дать им хорошее зрелище?       Он казался непоколебимым, как будто он был рождён для таких моментов. Казалось, ему было безразлично, приветствуют его или ненавидят. Для него овации толпы были чем-то само собой разумеющимся, как дыхание.       — Принц Королевской Гавани выберет своего первого противника! – провозгласил распорядитель, и толпа завопила ещё громче.       Я бросила взгляд на Рейниру. Она выглядела непринуждённой, на её губах играла лёгкая улыбка. Она, без сомнения, видела дядю на турнирах множество раз. Её спокойствие резко контрастировало с моими мыслями. Для меня это был первый турнир, первый раз, когда я наблюдала, как он сражается. И пусть я знала о его мастерстве, всё же в глубине души я беспокоилась. Ведь что бы ни говорили о его силе и ловкости, в любой момент могло случиться что-то неожиданное.       Деймон тем временем начал медленно двигаться вдоль линии рыцарей, выстроившихся для боя. Они стояли, крепко сжимая копья, их щиты блестели под солнцем. Мой взгляд упал на их гербы, многие из которых были мне знакомы благодаря часам, проведённым за изучением геральдики Вестероса.       Дядя остановил своего коня напротив одного из рыцарей, и моё сердце замерло. На зелёном щите перед ним был изображён символ башни Староместа – герб дома Хайтауэров. Толпа заметно оживилась, предвкушая яростное столкновение.       — Он выбрал Гвейна! – прошептала Алисента, напрягшись всем телом. Её лицо побледнело, и она прикусила нижнюю губу. Он был её старшим братом, и волнение за него естественно.       Деймон поднял копьё в приветственном жесте, его поза излучала уверенность в выборе.       Мои мысли замелькали, как крылья дракона в полёте. Зачем он выбрал именно Хайтауэра? Был ли это просто вызов ради зрелища или за этим стояло что-то большее? Возможно, это было связано с его постоянными разногласиями с лордом Отто?       Рейнира слегка прищурилась, наблюдая за ареной.       — Дядя всегда знает, как привлечь внимание.       И она была права. Этот выбор явно был не случаен, и толпа уже начала обсуждать возможные причины. Я же продолжала смотреть на него, стараясь понять его намерения. Его силуэт на фоне алого герба Дома Таргариенов выглядел как воплощение нашей власти, но в то же время я не могла избавиться от тревоги. Ведь даже величайшие герои не застрахованы от ошибок.       — Для первого поединка Деймон Таргариен выбирает сира Гвейна Хайтауэра из Староместа, старшего сына десницы короля! – громогласно провозгласил распорядитель, и трибуны тут же взорвались шумом.       Толпа оживилась, начались азартные выкрики и ставки.       — Пять драконов на Деймона! – крикнул кто-то из ближних рядов.       — Десять! Ставлю десять на принца! – подхватил другой.       — Вы не верите в победу сира Гвейна? – послышался недоверчивый голос с другого конца.       Я услышала, как отец тихо рассмеялся, наблюдая за своим братом. На губах короля играла довольная улыбка, как у человека, ожидающего великолепного зрелища. Но лорд Отто Хайтауэр выглядел иначе: его улыбка была натянутой, а лицо быстро сделалось жёстким, губы поджались в тонкую линию. Ему наверняка было ясно, что выбор Деймона – это не просто вызов, а откровенная провокация.       Алисента сидела напряжённая и бледная. Её тонкие пальцы сжали руку Рейниры, которая, напротив, выглядела спокойной, даже немного забавлялась происходящим. Но я уловила в её взгляде скрытую искру беспокойства за брата своей подруги.       На арене всё произошло быстрее, чем я ожидала. Деймон, как всегда, не оставил шансов своему сопернику. С первого же удара копья он выбил сира Гвейна из седла. Толпа вскрикнула от неожиданности, а затем ещё громче разразилась аплодисментами. Лошадь Хайтауэра рухнула на бок, чуть не раздавив своего всадника. Песок арены окрасился алыми пятнами, когда лицо Гвейна, залитое кровью, оказалось видимым после того, как шлем слетел прочь.       — Он... Он не шевелится, – прошептала Алисента, её голос дрожал.       Рейнира мягко сжала её руку, стараясь успокоить подругу, но её взгляд тоже метнулся к неподвижной фигуре на арене. Я повернулась к лорду Отто, чтобы увидеть его реакцию. Его лицо окаменело: брови нахмурились, а глаза словно потемнели. Он выглядел не только разочарованным, но и униженным. Отец, напротив, радостно хлопал в ладоши, хотя старался не слишком выделяться, чтобы не задеть своего советника. Его улыбка говорила сама за себя: победа брата явно его забавляла.       Гвейн, к счастью, оказался жив. Лекари поспешили вынести его с арены, чтобы оказать помощь. Но мне показалось, что выражение лорда Хайтауэра говорило о большем: не только о беспокойстве за сына, но и о гневе на Деймона.       На арене стало чуть тише, и я обратила внимание на дядю, который уверенно подвёл своего коня к королевской трибуне. Он остановился перед нами, не обращая внимания на взгляды некоторых зрителей.       — Неплохо, дядя, – сказала Рейнира, поднимаясь со своего места и подходя к краю трибуны.       — Благодарю, дорогая племянница, – отозвался Деймон, усмехнувшись. Затем его взгляд остановился на мне. — Принцесса Вэйнис, не сочтёте ли вы за дерзость мою просьбу спуститься ко мне?       Я почувствовала, как десятки взглядов устремились на меня. Сердце вдруг заколотилось быстрее. Понимая, что молчание затягивается, я поднялась со своего места и встала рядом с Рейнирой. Постаралась сохранить спокойствие, хотя внутри всё сжималось. Надеюсь, что растерянность не сильно читалась на моём лице. Чего дядя хотел добиться, привлекая ко мне внимание?       — Я уверен, что смогу выиграть этот турнир, если вы, принцесса Вэйнис, одарите меня вашим знаком расположения, – сказал дядя с лёгкой усмешкой, но его взгляд был удивительно серьёзен.       Рейнира незаметно кивнула в сторону стола, где лежали венки. Я шагнула к нему и выбрала венок из красных роз – алых, как кровь, покрывшая песок арены. Подойдя ближе, я надела венок на его копьё.       — Будьте осторожны, дядя, ‐ прошептала я, опуская глаза.       — Ты волнуешься за меня? – усмехнулся он, но в его голосе прозвучала тёплая нотка.       — Будто может быть иначе? – ответила я, стараясь не показать своего смущения.       Рейнира, наблюдавшая за нами, усмехнулась, её светлые глаза блеснули лукавым интересом. Я быстро вернулась на своё место, чувствуя, как жар поднимается к щекам.       Тем временем на арену вышли двое новых рыцарей. Их гербы мне были незнакомы, но, судя по всему, это были представители каких-то мелких Домов. Их бой был жестоким: оба быстро оказались выбиты из седла, и схватка продолжилась на земле. Один из рыцарей поднял меч, второй вооружился топором. Толпа замерла, наблюдая за их схваткой. Когда топор обрушился на голову противника, кровь брызнула на песок, и толпа взорвалась криками. Кто-то радовался, кто-то закрыл лицо руками.       — День перестаёт быть прекрасным, – услышала я голос Рейнис. Её лицо выглядело отстранённо задумчивым, а голос – холодным. Обратилась она к своему мужу, лорду Корлису. Я немного повернулась в их сторону, чтобы лучше слышать о чём они говорят. Подслушивать чужие разговоры не входило в список моих качеств, но что-то заставило меня слушать.       — Неужели именно так мы должны праздновать рождение будущего короля? – спросил он, глядя на арену с явным отвращением.       Турнирный двор шумел, как потревоженный улей. Запахи раскалённого металла, пота и пряного вина наполняли воздух. Всё вокруг кипело жизнью: рыцари, слуги, аристократы, простолюдины – все увлечённо следили за зрелищем. Солнце, почти опустившееся к горизонту, окрашивало арену в золотисто-красные тона, делая песок похожим на кровь.       Лорд Корлис задумчиво проводил взглядом двух раненых рыцарей, которых с трудом выводили с арены.       — Семьдесят лет прошло со смерти Мейгора, – проговорила Рейнис, не глядя на мужа. — А эти юноши ещё зелены, как весенняя трава. Они не знают настоящей войны, но лорды уже отправляют их на турниры, гордясь их стальными кулаками и яйцами, полными семени. А мы надеемся на их честь и достоинство? Чудо, что война ещё не началась.       Её слова отдавались горькой мудростью прожитых лет. Её взгляд упал на рыцаря, который только что сокрушил противника, в буквальном смысле разломав его голову на части. Я же поморщилась, отворачиваясь. Этот зрелищный акт насилия вызвал ропот среди зрителей: одни кричали от восторга, другие – от ужаса. Такое зрелище было не для всех взрослых, что уж говорить о совсем детях. Маленькая Лейна, сидевшая неподалёку, вцепилась в руку брата, её глаза были полны слёз. Алисента, сидящая чуть поодаль, ковыряла кожу вокруг ногтей, пытаясь унять собственное беспокойство. Я заметила, что это, похоже, было её привычкой.       Внезапно голос распорядителя прорезал шум толпы:       — Сир Кристон Коль выступит против сира Деймона Таргариена!       Я застыла. Кристон Коль, в свои несколько коротких выступлений, уже показал себя достойным противником, быстрым и сильным. Но теперь ему предстояло сразиться с Деймоном.       Рейнира чуть подалась вперёд, её глаза загорелись живым интересом.       На арене два рыцаря столкнулись лицом к лицу. Копья блестели в лучах заходящего солнца, конские гривы развевались на ветру. Сближение было напряжённым, как сама атмосфера на трибунах. Деймон напирал с агрессией, но Кристон держался, парируя удары. Оба пытались найти уязвимость друг у друга. Один из ударов Деймона с оглушительным грохотом обрушился на щит Кристона. Толпа ахнула. В редких случаях кто-то принимал его удары без последствий, и это только раззадорило принца. Иногда было неинтересно победить очень быстро. Вскоре доспехи принца заскрежетали, когда копьё противника едва не выбило его из седла. Деймон удержался, но видно было, что он зол. В его движениях появилась ярость, от которой даже я почувствовала внутреннюю дрожь.       В какой-то момент копьё Кристона нашло цель. Деймон перевалился через перила, его доспехи громко ударились о металл, а затем он с грохотом упал на песок. Я подавилась криком, с трудом удерживая себя на месте. Кто-то из зрителей засмеялся, но смех быстро затих, когда Деймон резко поднялся, оттолкнув подбежавшего слугу, который хотел помочь. Его лицо пылало гневом.       — Принц Деймон Таргариен желает продолжить поединок на мечах! – объявил распорядитель.       Теперь оружие изменилось. В руках Деймона оказалась Тёмная Сестра – легендарный меч, острый, как его характер. Кристон же взял булаву – мощное, тяжёлое оружие, которое редко встречало достойного соперника. Когда их мечи и булава столкнулись, искры разлетелись в стороны. Деймон двигался с грацией, Кристон – с суровой мощью. Они обменивались ударами, каждый раз будто проверяя пределы друг друга. Дважды Кристон повалил Деймона на землю, но тот каждый раз поднимался, словно разъярённый дракон, готовый сжечь всё вокруг. В какой-то момент Деймон, наконец, нашёл уязвимость. Его удар был точным и быстрым, и Кристон рухнул в пыль арены. Толпа взревела, приветствуя победителя.       Деймон поднял руки, наслаждаясь триумфом. Его лицо, блестящее от пота, выражало смесь торжества и усталости. Я почувствовала, как облегчение наполняет мою грудь, и присоединилась к аплодисментам. Алисента хлопала вяло, видимо, будучи немного рассерженной из-за случившегося со своим братом. Рейнира слегка улыбалась, переглядываясь с Лейнором. Но радость длилась недолго.       Кристон, воспользовавшись моментом, поднялся и ударил дядю булавой по спине.       — Сзади! – выкрикнула я, но мой голос затерялся в шуме толпы.       Удар сбил Деймона с ног. Он попытался дотянуться до меча, но Кристон отбросил Тёмную Сестру в сторону и, придавив дядю ногой, занёс над ним булаву. Сердце моё замерло. Кристон что-то говорил, но я не могла разобрать слов из-за расстояния. А затем, к моему удивлению, он опустил оружие и отошёл, оставляя поверженного Деймона лежать на песке. Лицо дяди я не видела, но могла представить его гнев. Это было унижение, и он не простит его. Ещё никто прилюдно не побеждал его на турнирах.       — Это было нечестно! – выпалила я, сжимая руки в кулаки.       — Просто кто-то слишком рано поверил в свою победу, – сказала Алисента, её голос был холоден.       Я обернулась к ней, чувствуя вспыхнувший гнев, но ничего не сказала. На трибунах всё ещё гудело, как море во время шторма, но внутри меня была тишина. Тяжёлая, болезненная тишина.       Кристон Коль подошёл к королевской трибуне и снял шлем, показывая своё лицо. Его губа кровоточила, тёмные волосы пропитались потом.       — Он дорниец, – отчего-то удивилась Алисента, разглядывая его.       — Я надеялся на знак внимания от принцессы Рейниры! – произнёс рыцарь.       Сестра поднялась и спустилась,  оперевшись руками на перила. Оглядев его, она хмыкнула и, взяв венок, кинула ему в руки.       — Что ж, удачи вам, сир Кристон Коль, – пожелала Рейнира.       Он склонил голову с улыбкой и ушёл.       — Пойдём, Вэйнис, – позвала меня Рейнира с побледневшим лицом и я увидела, что королевское ложе почти опустело, все начали уходить. Спешно уходил отец, которому что-то с серьёзным выражением лица говорил Отто Хайтауэр. Тревога Ниры стала мне ясна: она беспокоилась за матушку, которая должна была вот-вот родить или уже разрешилась от бремени. Но я не могла просто уйти, не сделав кое-что.       — Ты иди с Алисентой, я скоро к вам присоединюсь, – сказала я, то и дело тревожно поглядывая на арену. Рейнира заметила мой взгляд, но ничего не сказала, за что я была ей благодарна. Значит, догадалась, что хочу унять тревогу за дядю.       Когда они ушли, я спустилась вниз по лестнице с другой стороны трибуны, прошла каменный, короткий коридор и вышла на арену под палящее солнце. Перед следующим поединком объявили небольшой перерыв. Даже, когда королевская семья и другая знать покидали турнир, это не означало завершение. Если меня и видели другие, то мне было всё равно.       Пыль медленно оседала на раскалённый песок арены. Толпа начала разбредаться, словно разочарованный зверь, потерявший интерес к добыче. Лёгкий ветерок принес запах крови, железа и горячей кожи. В воздухе витала напряжённая тишина, изредка прерываемая звонким смехом рыцарей, собравшихся в кучки. Над ареной всё ещё висело палящее солнце, его лучи били прямо в глаза. Я огляделась, пытаясь найти Деймона.       Тогда я увидела его. Одинокая фигура в доспехах, стоящая в стороне от остальных. Он снял шлем, с раздражением пнув его, и тот улетел в сторону, оставляя в воздухе тонкий шлейф поднявшейся пыли. Его тёмные волосы свалялись от пота, на лице застыла маска ярости. От него исходила ощутимая аура гнева и неудовлетворённости, отталкивая всех, кто мог бы осмелиться подойти ближе.       Я сделала несколько шагов вперёд, ощущая, как пот капает с висков. Солнце слепило, но я продолжала идти, пока он не заметил меня. Деймон вскинул голову, прищурившись. Его взгляд обжёг меня, как жар песков под ногами, но я уже не могла отступить.       Он не успел заговорить – я протянула ему платок.       — У вас кровь на лице, дядя, – сказала я, стараясь говорить ровным тоном, хотя сердце гулко билось в груди.       Его глаза – два глубоких серых омута – задержались на моём лице. Словно в сомнении, он на мгновение замер, но затем медленно взял платок. Его пальцы едва ощутимо коснулись моих, и это прикосновение отдалось во мне жаром.       — Мой знак внимания вам не помог, – пробормотала я, опустив взгляд.       Деймон коротко хмыкнул, оглядывая меня.       — Разве? – в его голосе прозвучала лёгкая насмешка. Его взгляд скользнул к моим рукам, где я машинально потирала пальцы, будто пытаясь стереть незримый отпечаток его прикосновения. Заметив, что кольцо, которое он подарил мне, я не сняла, уголки его губ чуть приподнялись. — Сейчас ты удостоила меня своим вниманием. Это гораздо ценнее, чем венок.       Его тон был саркастичным, но в нём чувствовалось что-то большее. Он перевёл взгляд на Кристона Коля, стоявшего в стороне среди других рыцарей. Его губы скривились в презрительной усмешке.       — Ты спасла его, знаешь ли, – добавил он, с силой сплёвывая кровь на песок. — Иначе я бы снес ему голову.       — Достаточно крови на сегодня, дядя, – ответила я, подбирая слова. — Если это хоть немного вас утешит, для меня вы всегда будете победителем.       Я сделала шаг ближе и осторожно взяла платок из его руки. Его пальцы, до сих пор крепко державшие ткань, разжались не сразу. На лице мелькнула тень удивления.       — Вы не используете его, позвольте помочь, – сказала я, как можно мягче.       Я аккуратно приложила платок к его носу. Белоснежная ткань мгновенно пропиталась кровью, но он не отстранился, наблюдая за мной со смесью удивления и напряжения.       Деймон вдруг резко схватил меня за запястье. Его хватка была крепкой, но не причиняла боли.       — Вэйнис, – произнёс он, почти хрипло. В том, как он выделил моё имя, было что-то – предупреждение, мольба, или ещё нечто необъяснимое.       Я подняла взгляд на него.       — Не стоит тратить свои силы на того, кто проиграл, – продолжил он, его голос стал тише, интимнее. — Особенно на меня.       — Я не считаю, что вы проиграли, – ответила я, стараясь держать голос твёрдым. — Вы остались собой. А это порой важнее победы.       Его губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но передумал. Он отпустил моё запястье, и я почувствовала лёгкое облегчение, хотя одновременно мне стало жаль.       — Ты слишком добра ко мне, племянница, – произнёс он наконец. — Это может плохо кончиться.       Я не знала, что на это ответить. Вместо этого я посмотрела ему прямо в глаза, надеясь, что он прочитает в моём взгляде всё, что я не могла выразить словами.       — Отдохните, дядя, – только и сказала я, отступая на шаг. — Вам нужно восстановить силы.       Он молча кивнул, но его взгляд всё ещё был прикован ко мне, как будто он пытался запомнить каждый мой жест, каждое слово. Деймон был опасен, как огонь, и притягателен. Он, словно дракон, вызывал страх и восхищение одновременно.       — Вэйнис, – снова позвал он меня по имени.       — Да?       — Благодарю, – его слова прозвучали искренне.       Я улыбнулась, хотя внутри чувствовала, как что-то подступает к горлу, непонятное.       Вдруг из туннеля, ведущего к выходу, выбежал слуга. Его лицо было искажено страхом и отчаянием. Сердце у меня замерло, предчувствие беды разлилось по венам леденящим холодом. Он заметил нас сразу и, спотыкаясь на каждом шагу, бросился к нам. Его дыхание было тяжелым, словно он пробежал несколько миль, но это не объясняло выражения его лица. Оно было белее, чем утренний иней на окне, а взгляд метался, будто он боялся смотреть на нас.       — Принц Деймон, принцесса Вэйнис! – выкрикнул он, но голос его был неуверенным, дрожащим, как осиновый лист.       Деймон мгновенно напрягся.       — Ну же, говори! – прорычал он, как дракон перед атакой.       Я заметила, как на лице слуги появилась гримаса. Его губы дрожали, а взгляд опустился к земле. Казалось, он пытался найти хоть что-то, чтобы удержать себя от падения, но его ноги подкосились, и он рухнул на колени перед нами, как под тяжестью невидимой боли.       — Королева Эймма... – начал он, но не смог закончить, захлебнувшись собственными словами.       Что-то внутри меня оборвалось. Казалось, сама земля под ногами перестала быть прочной, превратившись в зыбучий песок.       Слуга зарыдал, закрывая лицо руками, словно это могло скрыть ужас его слов.       — Королева Эймма умерла! – выкрикнул он, и эти слова ударили меня сильнее, чем могла бы любая палица на турнире.       Мир вокруг потемнел. Арена, раскалённая под солнечными лучами, в тот момент показалась мне пустыней, в которой больше не осталось воздуха. Всё, что я слышала, – это звук собственного сердцебиения, гулкий, рваный.       — Нет… – выдохнула я, но голос мой был едва слышным, чужим.       Я почувствовала, как ноги предательски подкашиваются, и хватка реальности ускользает. Рука Деймона перехватила меня в последний момент, крепко удерживая за талию. Его другая рука обхватила мою, и я, словно утопающий, вцепилась в него.       Его лицо оставалось бесстрастным, словно выточенным из камня, но я видела, как его челюсть напряглась. В глубине его глаз вспыхнуло что-то, похожее на гнев и боль, сплавленные в одно целое.       — Как это произошло? – голос Деймона был холоден, почти металлический. Он не позволял себе чувствовать ничего, пока не узнает все подробности.       Слуга лишь покачал головой, не в силах ответить. Его плечи тряслись, а слёзы текли по грязным щекам.       — Отвечай! – рявкнул дядя.       — Трудные роды… – пробормотал слуга сквозь рыдания. — Её Высочество… она... не выжила...       Я закрыла глаза, но темнота за веками не принесла облегчения. Слова резали душу, как осколки стекла. Эймма… моя матушка. Ласковая, добрая, такая хрупкая, но невероятно сильная. Неужели её больше нет?       — А ребёнок? – спросил Деймон.       Слуга замер, снова покачал головой.       — Не выжил, принц, – тихо сказал он.       Эта новость, как казалось, ударила Деймона сильнее, чем он ожидал. Его рука чуть сильнее сжала мою талию, словно он сам искал опору. Я открыла глаза и увидела, как его взгляд устремился в пустоту.       — Уходи, – сказал он слуге, но в этом приказе было столько силы, что тот, не задавая вопросов, вскочил на ноги и убежал прочь, оставляя нас одних.       Я пыталась найти в себе слова, но ни одно из них не казалось уместным. Хотелось кричать, бежать к матери, к отцу, но я понимала, что ничего уже не изменится. Я покачала головой, чувствуя, как слёзы жгут глаза.       — Нет, дядя… судьба не должна быть такой жестокой.       Он ничего не ответил.       Солнце продолжало нещадно палить, но я больше не чувствовала его тепла. Лишь холодную пустоту внутри себя, которая, казалось, поглотила всё.