Осколки прошлого

      — Вить, ты как?       Витя всё ещё смотрел вперёд, несмотря на то, что Женя уже скрылась, потерялась в московской толпе, которая спешила успеть все дела на сегодня. Пчёлкину пришлось переспросить.       — Сань, я в порядке. Мне просто очень хорошо, правда. Чё, когда остальные депутаты придут? Сколько собрание будет длиться?       — Витя, сейчас девять утра, а ты внезапно стал счастливым. Что произошло? — Белов был насторожен. Наученный девяностыми, Саша ждал подвоха во всём. И кажется, Саша не прогадал.       — Я познакомился с одной девушкой. Да, кстати, она просила связать её с тобой, ей комментарий для материала нужен, — Витя протянул визитку Саше, продолжая загадочно улыбаться. Саша внимательно присмотрелся к лицу на фотографии. «Комментарий для материала»… Точно журналистка.       Кажется, великий философ Гегель был прав, и история действительно движется по спирали. Но здесь первопричина была в том, что Витя сам делал всё, чтобы ситуация повторилась.       — Витя, я тебе напомню один факт, — Саша убрал визитку в карман пальто. — Юли больше нет.       — А это здесь причём? Ну блин, ну… Я же ей больше ничем не обязан…       — Ты пытаешься вернуть её. Неужели тебе не видно, что эта Женя — это один в один Фролова? Каре, каштановые волосы, карие глаза… Твою мать, даже нос с горбинкой. Ты будешь любить Юлю, хотя рядом с тобой будет Женя! Это полная катастрофа, Пчёлкин! Будешь целовать её, будучи уверенным, что это Юля. Ты подменяешь понятия, вот и всё.       — Я даже не сказал, что буду мутить с ней. Я не испытываю влюбленности, я рад знакомству с ней, и всё,— пытался возразить Витя.       —Ты уже лыбу давишь такую, как будто миллион на дороге увидел. Ох, Витя… Попомни мои слова: добром вся эта ситуация не кончится. Когда у тебя следующая встреча с психологом?       Витя посмотрел в своей записной книжке, которая стала значительно больше с девяностых годов.       — Через неделю.       — Вот и расскажи ей про Женю. Я уверен: в этом вопросе мы единомышленники.       К зданию подъехало несколько дорогих иномарок. Из них вышли люди, которые вершат судьбы и работают над жизнью российских граждан. Раньше Саша с Витей могли видеть их только по телевизору. Сейчас же их отделяла парочка рукопожатий. Витя ещё не мог привыкнуть к повышению собственного статуса и порой одёргивал себя в разговоре с политиками: может ли он себе позволить сказать именно так?..

***

      Новый Год в семье Пчёлкиных отмечался не так пышно и ярко, как полагалось. Всё было связано с тем, что Витя выстроил ассоциативный ряд: Новый год — смерть жены. Цепочка проста, её невозможно было разорвать. Витя помнил, как 29 декабря он узнал о том, что его супруга тяжело ранена. Именно эта новость и убила весь праздник. Тяжело пить шампанское и веселиться, когда мама твоего ребёнка борется за жизнь.       Тогда Вите было сложнее, потому что он был в подвешенном состоянии. Врачи не давали никаких прогнозов. С одной стороны, теплилась надежда: Юля же сильная женщина, проходила уже через военные действия. Значит, и сейчас справится. Но нет: Всевышний распорядился иначе.       Сейчас Новый Год был приближением к трауру. Ровно через пять дней Витя поехал в морг, увидел номерок на ноге жены, получил свидетельство о смерти. А ещё через три дня прошли похороны: он бросил горсть земли, поцеловал неестественно холодный лоб и видел, как гроб спускают всё ниже, вместе с перспективой счастливой семейной жизни.       Витя грустно вздыхал, смотря на календарь, где красный квадратик был всё ближе к тому дню, который хотелось вырвать из череды месяцев. Если бы не было пятого января, Юля бы выжила, наверное.       В этот Новый Год Витя решился выполнить совет психолога и разобрать вещи супруги. Но не все. Витя хотел, чтобы когда Настя вырастет, она носила вещи мамы. Когда вся правда откроется, она сможет носить платья Юли, юбки, блузки. Витя позвал к себе друзей, потому что чисто физически он не мог справиться один с этим.       — Какие планы на Новый Год? — спросил Кос. — У Саньки соберёмся?       — Давайте. Мне, если честно, плевать на праздник, — Витя открыл шкаф ключом. Бригадиры заглянули туда и увидели что-то вроде «уголка памяти». На стене была прибита фотография Юли, а на полках лежали ордена и «похоронка», статьи из газет про Юлю. Витя не разрешал никому трогать эти вещи, наделив их статусом священных реликвий.       — Вить, так нельзя. У тебя дочка маленькая. Подари ей ощущение праздника, — Саша покачал головой. Витя никак не отреагировал на его слова, доставая коробку с кассетами. Там было много фильмов, в том числе «Дикая орхидея», которую они посмотрели (или пытались посмотреть) во время первого свидания. Витя отложил в сторону эту кассету, продолжая рыться в остальных.       — Погодь, а что это за кассета без подписи? — полюбопытствовал Космос. — Чё, видео для взрослых?       — Всё, что у меня было, я отдал тебе, вообще-то. Ты же немецкое заказывал, — подколол его Витя. — Но мыслишь правильно. Догадки ещё имеются? — обратился он к друзьям. Они пожали плечами. Витя, прикрыв рот ладонью и смущаясь, дал ответ:       — Короче. Однажды я сболтнул Фроловой, что когда-то давно хотел стать порноактёром. Вы ж помните. Она загорелась этой идеей. Не в смысле стать… — Витя неловко усмехнулся. — И короче, мы сняли свой фильм, скажем так. Условились пересмотреть в старости, если доживём, и повторить. По итогу не дожили, — Витя перестал смеяться. Космос с Сашей, несмотря на богатую изощрениями сексуальную жизнь, опешили, покраснев, будто старшеклассники на биологии.       — Ну вы даёте… — Космос ухмыльнулся. — Посмотреть-то можно?       — Пошёл нахер, — Витя показал средний палец, одетый в перстень. — Ну тут ещё кассета с свадьбы. Оставлю для Насти, по-любому захочет посмотреть когда-то.       — Умники, а вы знали, что кассеты со временем стираются? До вашей старости всё бы исчезло. Так что план слетает, — Фил поднял указательный палец. Витя пожалел триста раз, что рассказал ребятам свою маленькую тайну. Теперь будут подкалывать до конца столетия.       Разобравшись с кассетами, Витя перешёл к фотографиям. Они разлетелись по всему полу, будто листья в ноябре. Витя хотел выкинуть стопку фотографий… И не смог. Он сидел, держа снимки бережно, как новорождённого ребёнка, и не мог избавиться от них.       — Я не могу, — признался Витя, убирая фото и проводя пальцами по своему лицу. — Я слабый, но я не могу избавиться от всего, что связано с Юлей. Ладно, её вещи, я какие-то выброшу, телефон я разбил, но… Фотографии, её награды, одежду… Не могу, всё, — Витя ударил кулаком по полу, отчаявшись. Парни тут же подлетели к нему, успокаивая.       — Вить, ты не слабый. Ты можешь не выбрасывать всё Юлино. То, что ты уже что-то готов оставить — говорит о многом. Ты не слабый, поверь нам! — Саша, как и раньше, выражал мнение всех, оставаясь ярко выраженным лидером.       Входная дверь открылась, и в квартиру зашла Ольга с Настей. Настя была уставшая, но счастливая. Оля поцеловала ребёнка в лоб и поздоровалась с мужчинами.       — Миссия провалена, — доложил Витя. — Я потом разгребу это всё дело.       — Ничего страшного, — подбодрила Оля. — Настя очень хочет кушать. Мы поэтому вернулись с прогулки. И кстати, следи за тем, чтобы сладкое не ела. Она один кусочек съела и привет, диатез. Пятна пошли по лицу. У моего Вани также было.       Витя устало взмахнул руками и начал жаловаться:       — Сил у меня нет с этим бороться. Настя вся в Юлю пошла. Я купил конфеты Алёне Сергеевне, хотел с праздником поздравить. Прихожу вчера с заседания — конфет нет, коробка вскрыта. Дома была одна Настя!       Все присутствующие с неподдельным интересом слушали Витю. Витя ходил по комнате, жестикулируя.       — Я ей говорю: Настя, где конфеты? Она такая: это не я. Говорю: кто, если не ты? Она мне отвечает: это рыбка Немо. Мы просто мультик взглянули недавно. Я говорю: рыбка в океане, она не могла конфеты съесть. Короче, воевал с ней несколько часов, по итогу раскололась. Да, папа, я съела конфеты. Потом живот заболел от молочного, сидела ревела. Чё делать прикажете?       — Купить новые конфеты. С Настей поговорить, чтобы не брала их. Последствия она уже почувствовала на себе, — посоветовал Саня. — Ща, погодите, — Он ответил на звонок, уходя в прихожую.       — Да, Ваня. Ну да. Ты Лизе сказку прочитал? В смысле где книжка? Ваня, ты чем слушал? Я тебе триста раз сказал — книжка в шкафу, на верхней полке. Ещё не забудь с ней зубы почистить. Мы скоро приедем с мамой. Убьём обоих, если спать не будете, — пригрозил Белов.       Витя слушал разговор и хихикал в рукав. Белов показал кулак другу и продолжил ругаться:       — Ах, ты гулять хочешь? Время видел? У тебя завтра контрольная по геометрии. Нет, ты не спишешь у Катьки. Сам думай, живи своим умом, Ваня. Всё, до встречи, — Саша повесил трубку.       — Оболдуй. Сил моих больше нет.       — Переходный возраст тяжёлый. Я слышал, по крайней мере, — Витя поставил в микроволновку ужин для Насти, который состоял из пюре с котлетой. Котлета была куплена в магазине на первом этаже. Но этот факт не самый важный.       — У Насти будет сложнее. Она девочка.       — Ничё, Сань. Я один вывез бессонные ночи, кризисы трёх лет, пелёнки, распашонки, ещё страной править успевал и прятаться от бандитов в Германии. Так что её капризы выдержу.       Пока парни обсуждали трудности родительства, Оля подозвала к себе Настю. Девочка подошла к ней с листочком, где были нарисованы какие-то человечки.       — Тётя Оля, я ждала, пока папа посмотрит мой рисунок, но он занят, а отвлекать его нельзя. Вот, я нарисовала свою семью, — Настя отдала творение и опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу. Оля не была психологом, так что искать особенности по типу «нет ушей — не слышат» не стала. На рисунке были нарисованы облака, солнышко в углу с лучиками. Люди стояли на зелёном квадрате во весь лист — трава. Слева был домик с треугольной крышей.       Папу Настя изобразила первым. Он был неестественно высоким и большим. Витя на рисунке держал Настю за руку. Но то, что смутило Олю — на том месте, где предполагалась мама, была нарисована она сама.       — Настенька, а почему ты не нарисовала маму? — Спросила Оля, покрутив рисунок в разные стороны. Настя не сразу ответила и начала психологически «закрываться» от Оли, скрестив руки, сев за стол.       — Ну понимаете, мамы сейчас нет. Я не знаю, где она. Папа говорит в Америке, но она ко мне не приезжает. И я нарисовала тебя, тётя Оля. Ты моя мама, — Настя тут же замолчала и начала быстро есть суп ложкой. Оля наконец вспомнила, зачем позвала ребёнка и задала вопрос:       — Настя, как вы с папой празднуете Новый год?       — Папа ставит ёлку в комнате, большую такую, — Настя взмахнула руками, думая, что до потолка. — Он на неё вешает немножко шариков. Я надеваю звёздочку на верхушку. Потом на телевизор он цепляет гирлянду. Мы смотрим «Иронию судьбы», это фильм, где дурачок один заблудился. А в конце любовь. Мы едим салаты, слушаем дядечку в пиджаке на фоне Кремля. Папа называет его «президентом». Куранты бьют, я загадываю желание, папа отдаёт мне подарок и ложится спать, — неожиданно закончила Настя. — Папа очень переживает и скучает по маме. Поэтому он не любит Новый год.       — А с чего ты взяла, что это из-за мамы?       — Ну… Просто у Лизы и Вани есть мама и папа, у Серёжи Филатова тоже есть мама, они празднуют Новый год. У меня мамы нет, я не праздную, — провела цепочку Настя, уже менее охотно налегая на суп.       Оля почувствовала, как в груди рушится на мелкие осколки сердце. Настя никогда не ощущала ожидание самой волшебной ночи в году, не знала, что такое — проводить время в кругу семьи. Оля не винила Витю — понимала, что у него нет сил на улыбку и счастье. Поэтому она подошла к Пчёлкину и в форме ультиматума сказала:       — Этот Новый год вы празднуете с нами. Отказы не принимается.       Витя хотел что-то промямлить в ответ, но сдался, видя глаза Насти. Она явно хотела встретить праздник с Беловыми.

***

      31 декабря. Витя завязал галстук, подметив про себя, что научился делать это сам. Взял несколько подарочных пакетов и скомандовал Шмидту, стоявшему под окнами:       — Вези меня к Сане.       Дорога была в десять раз дольше обычного. Пробки становились практически непреодолимыми: люди рвались покинуть Москву и поехать на дачи. Но наконец Витя добрался до Саши.       Лиза с Настей визжали при встрече так, будто не виделись десятилетиями. Они обнялись, начали исполнять танец маленьких утят. Ваня сидел в комнате, сражался в компьютере против монстров. Ему не нравилось сидеть за столом, слушать взрослые разговоры. Единственный плюс, который Ваня видел в празднике — это мамины салаты. Ещё папа разрешал втайне от матери сделать глоток взрослого шампанского. Больше не наливал, конечно, но уже было здорово чувствовать себя взрослым. По крайней мере, одноклассники Вани ещё баловались детским шампанским.       Настя с Лизой бегали наперегонки, пока взрослые сидели за столом, шумно обсуждая достижения за последний год. Витя включился в разговор не сразу. Настя выдохлась от бега и решила сделать передышку у Вани в комнате. Белов даже не оторвался от компьютера, будучи погружённым в стрелялки.       — Ваня! Ваня! — Настя подошла к Белову-младшему и начала дёргать его за свитер. — Иди скорее к нам!       — Малая, я занят немножко, — Ваня вынул наушник, повернувшись на кресле к девочке. — Приду скоро.       — Обещай, что придёшь! Иначе я папе всё расскажу, — Настя топнула ногой и высунула язык. Ваня знал, что отец действительно отругает его за то, что он компьютер ставил выше Насти. Белов с детства требовал от сына трепетно относиться к Насте. Причин не называл, но Ваня не пробовал ослушаться.       — Приду, малая, угомонись. Кста, — Ваня поставил игру на паузу и полез в рюкзак. Оттуда он достал блестящие фишки, которые можно было найти в чипсах «Читос». На них изображались герои мультика про Шрека. Настя тоже коллекционировала их и заставляла папу покупать эту вкусность. Иногда, чтобы Настя не переедала «Читоса», Витя выбрасывал чипсы в урну, а фишку отдавал ребёнку.       — Это мне?! — Настя взяла фишки. — Таких у меня нет!       — Я у первашей отжал. Мне такое не особо нужно. Я больше комиксы по «Наруто» люблю. Ты такое вряд ли смотрела. Ты же девочка, — Ваня щёлкнул Настю по носу. Настя обиделась и сказала:       — Смотрела я! Там про хокаге всяких. Зато ты не смотрел «Чародеек»!       — Больно нужны твои «Чародейки», — Ваня разлёгся на кровати. — Так что, фишки возьмёшь? Будем считать, что это подарок на Новый год.       Настя кивнула, прижав свою драгоценность к груди. Она поблагодарила Ваню и побежала в гостиную. Подвыпившие взрослые пели песни «Мираж», желая вспомнить свою молодость. Настя присоединилась к ним, несмотря на свой ещё детский голос.       — Настя! Опять ты поёшь… — Витя закатил глаза. Оля замолчала, прислушиваясь к голосу Насти. Белова заметила особую, выразительную тональность Настиного пения. Она взяла это на заметку и обняла малышку.       После двенадцати Беловы сказали детям сидеть в ванной. Ребят ждал сюрприз: Оля-Снегурочка и Саша-Дед-Мороз пришли с мешком подарков. Но просто так никто дарить подарки не собирался: просили стихотворение. Под это правило попал даже Ваня Белов (хотя он знал, что Деда мороза нет).       Настя рассказала про белую берёзу. Вернее, только два четверостишия: она запнулась и забыла всё остальное. Но так как волшебники были добрыми, они простили оплошность и вручили Насте огромный кукольный домик. Филатовы вручили куклу Барби, с ней в комплекте шло четыре собаки и несколько пар туфелек. Настя была в огромном восторге.       Дальше праздник разделился. Детвора пошла в комнату Лизы играть с подарками, а взрослые пили и шумно общались о жизни, предстоящих планах. Витя вдруг поймал себя на ярком, как светлячке, чувстве. Чувстве семьи.       Бок о бок с Пчёлкиным сидели люди, которых он знал с первого класса. Сейчас им уже далеко за тридцать, но годы лишь укрепляли связи. Жёны стали чем-то вроде сестёр, которых хотелось оберегать от всего происходящего.       После смерти Юли Витя думал, что он одинокая частичка Вселенной, песчинка. Его семья разрушилась. Все вокруг казались массовкой, не способной заполнить душу. Сейчас же Витя осознал, что он может полагаться на друзей, и на свою дочь.       Промелькнула в голове искрой мысль о том, что всего этого не было бы без Юли. Если бы она не отдала кассету Диме, никто не узнал бы о планах Каверина…       — Всё в порядке? — Саша положил руку на плечо Вити. — Ты как-то отстранился…       — Нормально. Извините. Друзья!.. — Витя поднялся с стула с шампанским в руке. — Я хочу сказать тост. Я не так хорош в них, как моя супруга, но… Я хочу сказать спасибо Сане с Олей, что устроили этот праздник и пригласили нас с Настей на него. Я не праздновал Новый год с 2000 года, я запретил себе радоваться, улыбаться. Вы показали мне, что жизнь продолжается. Да и все здесь присутствующие, спасибо вам за то, что вытаскиваете меня из западни. Если бы не вы, я бы клянусь, — Витя нервно усмехнулся. — Из окна бы шагнул!       — Пчёлкин! — Оля аж испуганно дёрнулась. Она представила лишь на мгновение картину: годовалый ребёнок видит отца, который стоит на балконе, а затем делает шаг и летит в пугающую бездну. Малыш слышит огромный удар тела об асфальт, а затем несколько хлопков.       — Но всё в прошлом. Я понимаю, как важно иметь близких людей рядом. Я чувствую вашу любовь и хочу сказать, что я… Очень дорожу всеми вами. Валерка, Санька, Космос… И девочки наши, которые с нами на связи. В Новом году хочу пожелать перемен только к лучшему, счастья и здоровья. За нас! Извините за сумбур! Зато от сердца, — Витя приложил руку к груди, по очереди коснувшись бокалом с каждым.       — Витя, не благодари нас за поддержку. Это базовая вещь в дружбе. Как, по-твоему, я должен реагировать? Кинуть тебя в депрессии?       — Так! Что-то тихо сидим, — Космос вышел в центр комнаты, к магнитофону. — Музычку в студию! Танцуем! — Он включил песни и начал отжигать, хлопать в ладоши, двигаясь в ритм мелодиям. Витя подхватил это зажигательное настроение, а затем и все остальные. Невероятно смешным был вальс Космоса и Пчёлы. Шуточный, но всё же. Белый пару раз пошутил про «голубую луну», за что получил грозный взгляд Вити.       Настя с Лизой играли с куклами. Ваня тихонько улизнул из дома под шумок. Его уже ждали ребята со двора, с петардами. Серёжа тихонько стоял в углу, не решаясь присоединиться к девочкам. Настя увидела замешательство Филатова и пригласила его в игру. Серёжа ещё больше растерялся и покраснел.       — Умеешь в прятки играть? — Спросила Настя, откладывая кукол. Серёжа кивнул несколько раз. На «камень, ножницы, бумага» решили, что водит Анастасия. Серёжа спрятался под кровать, а Лиза — под новогодний стол. Ещё и пригрозила Белову, приложив палец к губам, мол, не сдавай меня! Настя быстро сообразила, кто куда разбежался и нашла ребят.       Разошлись под утро. Дети — набегавшись, наигравшись, взрослые — напившись, поужинав, сказав друг другу важные слова.

***

      В начале января Витя выполнил важный ритуал. Он зажёг свечу возле фотографии Юли и простоял рядом с ней минуту.       Настя знала об этом обычае. Она затихала, откладывала игрушки в стороны и молчала сама. Однажды она что-то сказала, нарушив тишину. Папа сильно ругался.       Витя закрывал глаза, мысленно говоря с Юлей. Удивительно, но он умудрялся находить темы для разговоров даже спустя года. В ответ раздавалось глухое молчание. Юлины глаза безмолвно смотрели сквозь стекло рамки.       По истечении минуты Витя поднимался с колен и готовился к поездке на кладбище. В этот день он стабильно брал выходной. Настя оставалась дома.       — Папа, а кто эта тётя? — спросила Настя, тыча пальцем на фотографию. — Ты всегда свечку зажигаешь. Мне дядя Валера говорил, что огонёк горит возле тех, кто к Боженьке на небо попал.       Витя сел на корточки, положил руки на плечи Насте и объяснил:       — Во-первых, никакого Бога нет, Настя. Есть только мы сами. Только ты можешь решить, какой будет твоя жизнь. Людям удобно перекладывать ответственность на кого-то, кого они сами себе выдумали. Во-вторых… Это моя сестра, — соврал Витя. — Она погибла, потому что утонула летом в озере.       — То есть если я пойду купаться, я тоже утону? — Настя вытаращила глаза. Витя её обнадёжил:       — Нет, малыш. Ты утонешь, если пойдёшь купаться далеко. Ты же меня будешь слушаться?       Вопрос был глупым, поскольку Настя всегда выполняла все наказания отца, даже если не была с ним согласна.

***

      Алёна Сергеевна приняла Витю после январских праздников. Она уезжала в Финляндию отдыхать. Витя не торопил её, поскольку его психологическое состояние не требовало срочного вмешательства.       Пчёлкин ждал встречи с Алёной. После них он обычно выходил уставший, но обновлённый. А ещё Витя неоднократно ловил себя на разглядывании психолога.       Первые встречи она была для него исключительно врачом, и эта социальная роль не менялась для них. Витя рассказывал всё самое сокровенное, Алёна задавала вопросы, давала советы, работала с состоянием Вити. Даже никаких личных разговоров не было. Витя ничего не знал о жизни Алёны.       Но где-то через месяц Витя стал смотреть на Алёну, как на девушку. Это чувство стало для него новым. В действительности же, оно было давно забытым. Витя забыл, каково это: испытывать симпатию к противоположному полу. Алёна никак не реагировала на проявления внимания, так как это могло погубить её труды.       —… И в-общем, я не сделал то, что вы просили, — признался Витя.       — Что вы чувствовали, когда попытались выбросить вещи покойной? — Алёна Сергеевна записала что-то в блокноте, без капли осуждения расспрашивая пациента. Витя обрадовался, что не получит нагоняя за свой проступок.       — Знаете, как запрет. Я как будто почувствовал, что мне нельзя трогать вещи Юли, потому что… Ну… Она против будет. Я… — Витя встретился глазами с Алёной Сергеевной и тут же отвёл взгляд. Вторые «гляделки» за встречу. — Понимаете, я никак не могу её отпустить. Это бесполезно.       — Вы понимаете, что Юлия умерла?       — После того, как письмо написал — да. Я каждый год, кстати, свечу зажигаю рядом с её фотографией. Я отдаю ей дань почтения. Так что я понимаю. Вы сказали фиксировать свои эмоции, наблюдать за ними. Писать не получалось, я экономические отчёты пишу. Но могу сказать, что депрессия отступает постепенно. Осталась вина. Я не знаю, не могу прям. Тяжело мне.       — Виктор, вы испытываете вину, потому что вы считаете, что это та ниточка, которая связывает вас с Юлией. Но ваши чувства к ней гораздо сильнее, — Алёна Сергеевна записала показания Вити.       И снова Витя посмотрел на неё, изучающе, как смотрят неженатые мужчины на потенциальную добычу. Пчёлкин был хитрым: скользил быстренько глазами, как лезвием конька по льду и потом быстро отводил глаза. Алёна Сергеевна замечала этот маневр и молчала, зная, к чему идёт дело.       — Ещё я... Господи, — Витя схватился за голову. — Я знаю, что я не имею право это чувствовать, она умерла, блин... Но... Как бы это сказать... — Витя вздохнул, повернув голову в сторону.       — Как есть, так и скажите, — разрешила Алёна Сергеевна. За несколько лет работы с бывшими бандитами она была готова ко всему. Даже история Вити её не особо трогала.       — Я обижаюсь на неё из-за того, что было в плену.       — А что было? Я слышала по СМИ, что Юлию обездвижили, выкуп требовали, — Алёна Сергеевна вспомнила новостные подводки. Витя теребил пальцами часы, молчал, ничего не говорил. В голове зачеркивались неподходящие формулировки. Витя боялся, что то, что стало его адом, утечет в народ.       — Мою жену изнасиловали, — наконец сказал он. — За неповиновение. Преступление против чести. Я не могу отпустить этот факт. Я неверно выразился, я не обвиняю её, но...       — Вы считаете это изменой?       — Нет, потому что она этого не хотела. Но я не могу жить с этим, мне противно от того, что её трогал кто-то другой. Другие. Я виню себя, что легко отпустил её туда и подверг её этому.       Алёна Сергеевна видела, что необходимо ре-переживание. Витя никак не мог сдвинуться с точки торга и депрессии. Она решила использовать практику «пустого стула».       Выслушав подробности метода, Пчёлкин сначала выпалил:       — Вы прикалываетесь? Я со стулом буду разговаривать? Я шизоид?       — Не со стулом. Представьте, что на нём сидит ваша супруга. Вы сможете ей сказать то, что внутри накопилось, тем самым прожив свою боль. Понимаете, утрату нужно прожить и выпустить. Вы не умеете проявлять эмоции, вы их подавляете из-за установок «я мужик». Также это не принято в ваших кругах, — закончила Алёна Сергеевна.       — Я больше не бандит, так что...       — Бывших не бывает, Виктор. Поверьте, я не даю советов и практики, если от них нет толку. Я со многими клиентами проводила эксперимент со стулом, и всем он помогал отпустить человека.       Пчёлкин потирал пальцами подбородок, смотря на два стула. С одной стороны, за два месяца работы Витя чувствовал прогресс, с другой — он не хотел со стороны выглядеть больным.       «Но хотя, я болен, раз не могу столько лет отпустить бабу и злюсь на неё. И кто на меня смотреть будет?..» — Эта мысль сделала Витю увереннее, и он согласился. Только он попросил Алёну покинуть кабинет. Та вышла, вполне готовая к такому желанию клиента.       Витя осторожно опустился на стул, будто на нём были точёные пики. Он сложил ладони вместе, смотря на пустоту возле себя. Пчёлкин подключил все крохи своего воображения, и смог представить Юлю возле себя.       — Юлечка, малышка моя, ты простишь меня за всё? Я никогда не смогу оправдать себя. И не только за то, что я отправил тебя на войну, лишив дочку мамы. Я и в наших с тобой отношениях вёл себя, как полный мудак. А ты всё терпела, ещё и бандитской женой потом стала... — Витя нервно усмехнулся. Сначала слова были нескладными. Витя ощущал неловкость, так как порой останавливал себя:       «Я ведь со стулом разговариваю! Я, министр финансов Российской Федерации...»       Но потом Витя действительно укрепился в идее разговора с погибшей супругой, и слова полились рукой. Витя стал более эмоциональным: он вскакивал, начинал ходить, тыкал пальцем, кричал.       Витя высказал то, что было в душе годами: и стыд за своё поведение, и вину за гибель, и злость за предательство не по своей воле, и безумную тоску по той, которой уже нет. Пчёлкин разговаривал где-то часа два. Алёна Сергеевна знала, что оплаченное время закончилось, но не смела прерывать клиента.       — ... Юль, давай отпустим друг друга. Я благодарен за всё, что было. Просто мне нужно жить дальше ради Настюшки. Я всегда буду хранить в своей памяти.       Витя вышел из кабинета и окликнул психолога. Алёна Сергеевна прибежала к нему, несмотря на каблуки. Она ждала результатов терапии.       Витя с Алёной сели за стол, чтобы обсудить произошедшее.       — Что вы сейчас чувствуете?       — Мне стало легче. Гораздо. Неозвученные слова каким-то камнем сидели во мне, и вот наконец я смог сказать их. Пускай таким образом... Я чувствую, что сделал важный шаг к исцелению. Спасибо Вам большое. Можно я вас обниму? — Витя подошёл к Алёне. Та замешкалась, поскольку такое панибратство ей было не свойственно. Однако она решилась и раскрыла руки для объятий.       Витя прильнул к ней, как-то с особенным теплом гладя по спине. И он не испытывал угрызений совести за взаимодействие с другой. Алёна Сергеевна кашлянула, отстраняя от себя Пчёлкина.       — Виктор, давайте начистоту поговорим о том, что вы ко мне чувствуете. Я всё прекрасно вижу, надо сразу всё решить.