Осколки прошлого

      — Настя! Задувай свечки!       Виктор Пчёлкин придерживал свою дочку за талию, боясь, что она упадёт со стола. Анастасия Викторовна уже твёрдой походкой покоряла российские дороги и много-много разговаривала.       Первое слово вылетело при трагических обстоятельств: ровно тогда, когда мама девочки была ранена в Чечне. Видимо, сработала тесная связь. С тех пор Настя разучивала всё больше слов, фразы становились разнообразнее. Врачи отмечали хорошую дикцию Насти.       Настя, одетая в белое платье в розовый горошек, подошла к торту и напряглась, впитывая в себя столько кислород, сколько смогут её маленькие лёгкие. Вдох... И Настя смогла стереть все огоньки. Витя похлопал в ладоши. Его большая компания засвистела и так шумно поаплодировала, будто Настя побила мировой рекорд.       — Три года уже Насте... Как быстро время пролетело, Вить, скажи? — Космос отпил немного водки за здоровье девочки. Пчёлкин повернулся. Прожитые годы пролетели перед его глазами.

***

      Первые дни после смерти Юлии Витя смело окрестил «личным адом». Ему нужно было тащить себя за шкирку из моральной бездны, а тут ещё маленькая девочка, которой лишь год. Витя держался так мужественно, как только мог. Помогало осознание того, что Юля смотрит на него с небес. Она стала безмолвным судьёй.       Витя хорошо узнал, что мужчины тоже плачут. Вместе со слезами разрывалась на осколки душа, которая казалась истерзанной за эти годы. По ночам, когда Настя уже погружалась в крепкую фазу сна, Пчёлкин плакал, едва слышно, куря сигареты. Он брал из Юлиных пачек, будто желая вернуть её к себе, впитать в себя частичку самой любимой женщины.       Когда прошли похороны и закончилось решение юридических вопросов, когда пришло понимание смерти Фроловой, Витя понял простые вещи.       Он не понимает, как воспитывать Настю.       Он не знает, как вести домашнее хозяйство.       Раньше помогали все, кто только мог. Сейчас Вите становилось неудобно. Ребёнка сделал он, воспитывает не он.       На очередное предложение Белова забрать Настю к себе, Витя ответил отказом. Когда дверь за другом закрылась, Витя лёг напротив Насти, посмотрел в её васильковые глаза и пообещал твёрдо:       — Я стану хорошим отцом для тебя, Настенька. Таким, чтобы твоя мама смогла гордиться мной.

***

      Сказать легко, а сделать сложнее.       Завтрак Витя научился делать. Перед отлётом Юля научила варить кашу. На этом кулинарные навыки Вити заканчивались.       Он понятия не имел, чем кормить ребёнка двух лет. Однажды Пчёлкин дал Насте морепродукты и потом удивлялся, отчего девочка горько плачет и не унимается. На промах указала Оля.       Сложнее всего обстояло с подгузниками. Витя дал слово всему миру, что в жизни не будет менять подгузники ребёнку. Юля выполняла эту задачу всё время и даже не заикалась о том, чтобы произвести смену ролей. Однако ситуация стала безысходной. Когда пришло время первого раза, Витя вздохнул тяжело, глядя на Настю. И началось приключение на несколько часов.       Настя крутилась, ползала, но не давалась отцу. Витя ловил её и... Путался в подгузнике, не понимая, что куда надевать, что куда крепить... Через час Витя зарычал от досады, успокоился и вернулся к задаче.       Когда подгузник был на Насте, Витя испытал такое облегчение, что готов был горы свернуть. Тогда он был для себя Гераклом. И пускай он не совершил тринадцать подвигов.       Пчёла ещё долго не мог усвоить то, что за маленьким ребёнком нужен глаз да глаз. И даже когда Настя почти убила себя из брошенного отцом пистолета, Витя не понял этого.       Следствием этого стало то, что Настя могла совершать маленькие проказы. Чирикала на обоях зайчиков и солнышко. Использовала экономические бумаги как альбом для рисования. А однажды Настя подошла к телевизору, где шли новости, посмотрела внимательно на экран, и запустила пультом в экран.       У Вити замерло сердце, желудок свело. Он испугался за то, что ребёнок мог пораниться осколками. Он подлетел к дочери, которая даже не вскрикнула, и начал проверять её на наличие повреждёний.       Видимо, Юля была рядом: и Настя не поранилась, и телевизор уцелел. Кажется, Витя больший ужас пережил, чем Настя. Она играла с куклами, смеясь, а Пчёлкин лёг на диван, пытаясь отдышаться.       Проблема была в том, что Витя не смог найти золотую середину. После нескольких опасных ситуаций Витя контролировал каждый шаг девочки. Он боялся за Настю больше, чем за себя. Зимой укутывал в десять шарфиков, чтобы она не простудилась. Летом гулял с ней, ходя хвостом.

***

      Настя редко болела. Иммунитетом она пошла в Пчёлкина. Но если коварный вирус попадал в тело девочки, то всё, пиши пропало. Температура тут же получалась высокой, жуткий насморк шёл в подарок.       У Вити сердце надрывалось, когда Настя кашляла. Порой он срывался на ребёнке, мог прикрикнуть. Виной тому осознание собственного бессилия. Да, лечение было. Но за одно мгновение болезнь не уйдёт. Какое-то время малышке будет плохо.       Но каждый раз, когда Вите предлагали помощь, советы, он сильно злился. Если это был обычный человек, он позволял себе хамство, грубость. Если кто-то близкий — отказывал спокойнее.       Однажды, в момент болезни Насти, к нему заглянули Беловы. Цель поездки была и деловая, и личная. Белый, который стал депутатом России, завёз бумаги с законопроектом по ликвидации экономических проблем населения.       Белов как будто был рождён для политики. Когда он оправился от первого шока после смерти Фроловой, он включился в работу, неистово предлагая и разрабатывая всё новые законы, которые облегчили бы жизнь народу и вывели Россию на новый уровень. Белый чувствовал людей, улавливал малейшие колебания настроения, поэтому вероятность мятежей сводилась к нулю.       Витя с трудом, но всё же совмещал три непростых дела: работу в министерстве финансов, воспитание грудничкового ребёнка и восстановление после потери жены.       — Витя, привет! Здравствуй, Анастасия! — Белый пожал руку другу и подошёл к кроватке Насти. Девочка лежала и грызла погремушку. Оля пристроилась за мужем. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы вынести вердикт:       — Настя заболела, кажется.       — Открыла Америку, поздравляю, — шутливо сказал Пчёлкин, изучая законопроект. — Уже два дня температура тридцать восемь.       — Да ты что... Врача вызывал? Это не шутки, Витя, — Оля плюнула на риск лечь с температурой и взяла Настю на руки. — Здесь антибиотики нужны.       — Оля, я в советах не нуждаюсь. Справлюсь сам, — Витя вырвал ребёнка. — Все болеют, ничего страшного.       — Вить, послушай, — Оля заговорила необычайно мягко и тепло. — Я когда даю советы, помогаю, не обесцениваю твои труды. Я не сомневаюсь в том, что ты хороший отец. Ты молодец. Но когда ребёнок первый, ты многое не знаешь, можешь что-то делать неправильно. Я тоже ошибалась при воспитании Ванечки. Поэтому я просто хочу тебе облегчить участь. Тебе и так непросто...       — В жалости как раз-таки не нуждаюсь, — Витя начал злиться, и Оля мигом исправилась.       — Я не говорю, что мне жалко тебя. Просто понимаю, что воспитывать ребёнка одному — непросто. В общем, если ты позволишь, я буду помогать Настеньке. Я это делаю ещё ради Юли... — Оля помрачнела. Витя смягчился при упоминании Юли.       — Ладно. Я прислушаюсь к тебе. К вам, точнее. Санька тоже помогает... Просто... Все меня жалеют. Журналисты, люди, вы. Все пишут, говорят, какой Виктор Пчёлкин несчастный, бедняжка... Я мужик, и не нужно мне этого, раздражает только.       — Но мы когда тебе помощь предлагаем, не думаем, что ты не справляешься. Мы друзья, до последнего дня будем рядом с тобой. Вот и всё, — Саша забрал Настю и поцеловал в лоб. Настя открыла ротик, чтобы вдохнуть немного воздуха, так как нос был заложен.

***

      — Мужики! Я защитил диссертацию! Я теперь доцент! — Орал Космос. В руке он держал ту самую научную работу, которую представил членам ВАК. — Я напьюсь! Железно! Могу и преподавать пойти!.. — Космос не удержался и открыл пиво, которое выпил прямо на улице.       — Че, серьёзно хочешь малолетней шпане про звёзды вещать? — Витя сел на забор. Как когда-то в беззаботной молодости, от которой отдаляла вереница прожитых лет. — Учти, это очень выматывает. Моя мамка была училкой русского языка и литературы. Так она уволилась, дети не слушались её. Она мягкая была... Но ты молодец, Кос.       — Не я молодец, а Юля... Она из меня человека сделала. Дай Бог ей дорогу в рай. Святая женщина. Кос одёрнул себя, лишь бы не ляпнуть лишнего при супруге погибшей. Он уже сказал главные слова на могиле Юли: «— Милая Юля, — Космос положил букет мимоз на холодную могильную плиту. — Я бесконечно благодарен тебе за тот шанс, который ты мне дала. Я стал человеком. Я получил возможность прожить нормальную, долгую жизнь. Моё существование крутится не вокруг поиска кокса. У меня появились цели, мечты, как у всех. Защитил научную работу по астрофизике. Решаю тем самым проблемы людей. Но главная мечта никогда не сбудется... — Космос провёл дрожащей ладонью по фотографии Юли. — Мы никогда с тобой не будем вместе. Теперь нас разделяет не Витя, а разные миры. Прошли годы, но я всё также люблю тебя. Подумать только: я до сих пор помню наш поцелуй в 1997 году. Я женился на другой женщине, пытаясь сбежать от своих чувств. Но каждую ночь я ощущаю себя скотом, потому что ломаю себя и её. Ты поселилась в моём сердце. И мне порой кажется, что кусочек твоей души вплёлся в мою.»       — Я люблю её до сих пор. Вот мне мамка на днях сказанула: «Я понимаю, что тебе грустно, но прошло уже два года, мы хотим внуков... Найди новую девочку». Да конечно, блять! Найду за раз. Не хочу я никого.       — Вить, если ты завтра будешь так на пресс-конференции разговаривать, это до добра не доведёт, — предупредил Саша. — Валер, как там Серёжа, кстати?       Серёжа был первенцем Филатовых, долгожданным и любимым сыном. Много лет Тома с Валерой не могли зачать ребёнка.       Причин для этого не было: многочисленные анализы не показывали никаких болезней и отклонений. И только в январе 2000 Тома узнала о своей беременности... Фил был счастлив, но скрывал это от друзей. Стыдно было врываться с счастьем, когда вокруг горе.       — Такой смешной! Бегает, хохочет. Я его очень люблю. Томку из декрета не выпускаю. Хочу насладиться семейным счастьем.       — Разумное решение, — хмуро сказал Пчёлкин. — Я тоже второго хотел. Не сложилось, — И посмотрел в упор на Белова.

***

      У Вити выдался непростой день. Утром он повёл Настю на плановый осмотр врача в районную поликлинику.       Каждый такой поход заканчивался битвой за место в очереди. Витя уже знал, чем переболели дети его района, знал, сколько ходит в туалет дочка соседки. Он невольно становился участником бесед мамочек. Но тот визит Пчёла запомнил надолго.       Витя бодро вошёл в коридор, где уже выстроилась километровая очередь.       — Кто на сколько записан? — Витя держал одной рукой Настю. Мамы назвали время, которое было позже указанного в его талончике.       — Значит, я следующий. Я на десять-пятнадцать.       — С какой стати вы первый?! — Взвилась одна из матерей. Она пришла с тремя грудничками. Все они были одеты неряшливо, в залатанную одежду. Да и мать выглядела плоховато: непричёсанная, с килограммами косметики на лице, откровенным платьем, которое обтянуло все жиры. — Я многодетная мать, вы должны пропустить меня вперёд!       — Пардон, но с хера ли? Ваш был выбор плодиться так активно. Запись существует для порядка. Поэтому я иду следующим! — Пчёла предчувствовал конфликт, и был готов к нему.       — Как вы со мной разговариваете, мужчина?! Я объяснила, я мать, вы должны меня пропускать!       — Я повторюсь, это был ваш выбор рожать трое детей. Никто вам ничем не обязан. Я же не пошёл рожать второго. Я смогу справиться только с одним.       — Да, вы правы, — вмешалась одна из мамочек. — Здесь все по записи, все стоят очередь. Я понимаю, если бы ваши дети сильно болели, допустим. Но они совершенно здоровы.       — Правильно, вас, молодой человек, жена бросила, скорее всего, налево пошла, от такого урода подальше. Вот вы с одним ребенком и остались отцом-одиночкой, — язвительно произнесла многодетная мать. Витю это убило. Он поставил Настю на землю.       — Вот где ваша супруга?! — Продолжала издеваться женщина. Кто-то из очереди напрягся, так как узнал Пчёлкина.       Витя сжал кулаки, чтобы не ударить эту идиотку. Он не отошёл от принципа «женщин бить нельзя», так как до сих пор корил себя за тот момент, когда он избил Юлю. Пчёла испытывал ахиллесовский гнев. Но он сделал несколько глубоких вдохов, успокоился, чтобы выглядеть достойно. Он невозмутимо сказал то, от чего часто рыдал по ночам, не спал.       — Моя жена на Троекуровском кладбище. Уже два года, как. Умерла на Чеченской войне, чтобы вы правду знали. Хотите, можете ей передать ваши слова.       Все в очереди прониклись сочувствием. Уже раздалось несколько голосов:       — Позорище! Что она вырастит из своих детей!       — Бедный мужчина...       — Как ей не стыдно!       Мамаша замолчала, хлопая километровыми ресницами.. Она явно не ожидала такого поворота событий.       — Я не говорю, что ваши дети, скорее всего, залётные. Потому что вы даже ими не занимаетесь. Ваша дочь уже облизала все стены, вы ей ничего не сказали.       — И-извините меня... — Пролепетала мать.       — Я знаю, что я не идеально справляюсь с дочерью, но хотя бы получше вас.       — Я не знала...       — Так, Пчёлкина Анастасия здесь? — Врач-ортопед выглянула в коридор. Витя запустил Настю в кабинет, подошёл вплотную к женщине и прошипел:       — Нахуй засунь свои извинения. За базаром следи.       После этого он с чувством выполненного долга зашёл к врачу. Это была молодая девушка. Её взгляд излучал добро. Она заполнила карточку Насти и приступила к осмотру.       — Настенька! Как ты выросла! — Ласково сказала она. Настя засмеялась. Витя сидел на стуле, дожидаясь, когда врач посмотрит ребёнка.       Вскоре врач снова села за стол, записывая что-то в медицинской карте.       — Что с Настей? Всё же нормально? Я слежу за её осанкой, если чё...       — Виктор Павлович, всё в целом хорошо.       Подобное начало не понравилось Вите. Совершенно.       — В целом?       — Просто дисплазия. Это не страшно совершенно.. Она у каждого второго ребёнка.       — Ди-чё? Это заразно?       — Успокойтесь. Дисплазию просто нужно вовремя начать лечить. Потребуются массажи, лечебная физкультура. Этим просто нужно заниматься, — успокаивала доктор.       — А что будет, если не вылечить эту штуку?       — Может быть искривление ножек. Но такой вариант происходит, если ничем не заниматься.       — Почему это возникло?       — Причин может быть много. Инфекционные болезни во время беременности, наследственность. У девочек этот диагноз встречается в 6-7 раз. Может, у вашей жены была дисплазия в младенченстве...       — У меня нет возможности спросить. Я вдовец.       Врач менее активно начала писать. Она покраснела, отвела глаза.       — Извините.       — Нормально, я привык. Потому и страшно, думал, сам проглядел эту дис...       — Это очень распространённое заболевание. Через него проходят все. Просто это нужно пролечить. Вот вам направление на ЛФК, гимнастику. Сеансы массажа также потребуются, в нашей поликлинике их делают.       — Платно?       — Массажи — да.       Врач закончила заполнение карточки и передала её потрясённому Вите. Она хотела как-то подбодрить Пчёлкина, но не знала, как. Лишь пыталась донести, что ничего пугающего нет. Витя попрощался с доктором и вышел из кабинета с Настей на руках.       Слова той женщины ещё долго не давали покоя. Он думал о них, когда Шмидт вёз его в пресс-центр. Он вспоминал те фразы даже когда садился за стол возле таблички «Виктор Пчёлкин, министр финансов».       Витя никогда не думал, что из бандита станет государственным человеком. Он, в отличие от Белова, не жил мечтой сделать жизнь страны лучше. Его привлекали привилегии и регалии, которые сулила высокая должность. Витя быстро включился в работу. Его мозг, заточенный на деньги и финансы, легко прогнозировал ситуации на рынке и придумывал методы решения вопросов.       Единственное, к чему Витя никогда не привыкнет — внимание журналистов. Его рабочий и личный телефон разрывались от звонков СМИ, которые умоляли дать хоть один комментарий. Пчёла не умел говорить, связно излагать мысли, поэтому любое интервью было очень стрессовым.       Плюс, любой разговор с ним плавно от финансов переходил к личной жизни и Юлии Фроловой. А говорить о ней без дрожащего голоса, трясущихся рук и влаги на глазах Витя так и не научился. Камеры наводили панику. Витя терял самообладание, не зная, как вести себя на публике...       Судьба будто решила помочь. Рядом с собой Витя обнаружил табличку «Александр Белов, депутат Госдумы РФ». Как ни крути, присутствие друга успокаивало.       Сегодня Витя был необычайно красив и официален. Пиджак чёрного цвета, изысканная белая рубашка, галстук, выглаженные брюки. Таким же был и Белов, зашедший в зал.       Постепенно подтянулись и другие государственные лица. Все держались отстраненно друг от друга, ограничиваясь рукопожатиями.       Только Витя с Сашей крепко обнялись, хлопнули друг друга по плечу.       Пресс-конференция началась. Журналисты выкрикивали вопросы, перебивая друг друга, стараясь взять силой голоса. В лицо Вите тыкнули сразу десять микрофонов.       — Так, ребята! — Заорал вдруг Белов. — Каждый по одному!       Витя напрягся. В голове — белый шум. Он забыл своё имя, весь русский язык...       — Виктор Павлович, как вы оцениваете ситуацию с рублём на международном рынке?       А Витя застыл, испытывая дичайшую панику. Вдох. Выдох.       И вдруг Пчёла вспомнил совет Юли, который она дала перед съёмками интервью. Он представил перед собой своих друзей и ответил:       — Сейчас мы принимаем все меры, чтобы укрепить положение валюты на рынке...       Белов молча оценивал поведение Вити. Он следил за каждым его словом. Саша знал взрывной характер друга, поэтому он долго размышлял перед тем, как дать пост Вите. Но видя, как Пчёла умирает в одиночестве без Юли, как ему тяжело оставаться наедине с болью, Саша решился.       — Александр Николаевич, как вы смотрите на наши отношения с Западом?..       — Виктор Павлович, как вы будете решать проблему безработицы?..       Все вопросы крутились в основном вокруг острых социальных тем. Люди хотели убедиться в правильности выбора, сделанного в декабре 1999. Саша говорил уверенно, пламенно, зажигая своей выдержкой толпу. Витя был более робким. Чтобы скрыть мандраж, он вцепился в папку.       Пресс-конференция подходила к концу. И вдруг кто-то из сотрудников СМИ крикнул:       — Виктор Павлович, какие у вас были отношения с Юлией Фроловой?       — Я не даю комментариев по поводу личной жизни на этой пресс-конференции, — грубо сказал Витя.       — Хотя бы немножко скажите... Что вы чувствуете относительно её гибели?       — Нахер пойти не желаете с такими вопросами? — выпалил Витя. Белов сжал руку Пчёлы, приводя его в чувство. Белый вовсе не хотел осуждать Витю. Он понимал, где лежат корни его грубости. Чтобы осудить человека, нужно побывать на его месте. Саша не был, и быть не желал.       Зато на следующий день цитата Вити разошлась по всем газетам. Журналисты всё же получили эксклюзив...

***

      Накануне трёхлетия Насти Витя лежал рядом с дочкой в кровати. Малышка разглядывала папу, трогала его нос, хватала за свитер и приветливо улыбалась. За окном был вихрь дождя и разноцветных листьев.       — Моя маленькая девочка... Ты так дорога мне. Мою любовь к тебе невозможно выразить словами. Ты растёшь так быстро... Её хватит на двоих. На мне много тяжких грехов, а руки запачканы кровью. Осколки прошлого однажды долетят и до нас с тобой. Я буду беречь тебя от правды так долго, как смогу; знаю, что ты не простишь меня. Я защищу от всего, что когда-либо видел.