Кто сделал это с Чон Юнхо?

      Он выдыхает пар изо рта. На улице промозгло и темно, бледно-желтый свет фонарей не дотягивается от одного столба до другого. Парень резво перебирает ногами и, кажется, несколько выдохся от ходьбы быстрым шагом. Его дом уже за углом, и ему стоит поторопиться – мама наверняка переживает.              Чон Юнхо сегодня задержался на смене в кафе: кто-то из посетителей решил создать из обслюнявленной жвачки арт-объект и прилепить его под столешницу. Глупый порыв, особенно по мнению Юнхо, которому пришлось отковыривать это изваяние во время вечерней уборки. И из-за такой ерунды он опоздал на совместный с родителями просмотр их общего любимого шоу, даже немного обидно.              Юнхо поглубже заталкивает продрогшие руки в карманы и прибавляет шаг. Ему всего семнадцать – несовершеннолетний – и попадись он сейчас патрульным, то штрафа точно не избежать. Дом приветливо перемигивается гирляндой на окнах, всё же здорово, что они с младшей сестрой уговорили отца не снимать украшение после Рождества. Вроде такая мелочь, но на душе теплее становится, и Юнхо даже кратко улыбается, после чего урывается носом поглубже в теплый шарф.              Дома пахнет сладким и печёным. Аромат заполняет ноздри в ту же секунду, когда парень открывает дверь. Бабушка, что живет с ними с момента рождения его младшей сестры, почти каждый день балует домочадцев свежей выпечкой. И, если нюх Юнхо не подводит, сегодня на столе хотток.              Мама выходит в коридор встречать сына и с улыбкой прихватывает его пальцами за покрасневший кончик носа.              — А я уж думала, что ты теперь и ночевать будешь в этой своей забегаловке, — она качает головой и подается в распахнутые руки сына для объятий. — Совсем ледяной! Без шарфа ходишь?              — На улице как-то слишком холодно, даже он не спасает, — Юнхо пожимает плечами. — Пришлось задержаться во время уборки. Прости, не успел тебе написать. Сильно переживала?              — Ничего, я ведь знаю, что ты у меня умница и точно не встрянешь в какую-то переделку, — женщина, наконец, отпускает его и напоследок треплет по волосам. — Иди поешь, всё на столе. Может, даже успеешь досмотреть с нами выпуск.              Юнхо несколько раз кивает ей и ускальзывает на кухню. Он угадал: на столе и правда блинчики со сгущенкой, а в горшочке медленно подогревается кимчи чиге.              День сегодня выдался тяжелый. В целом, у Юнхо каждый день был насыщен событиями, количество которых даже могло напугать простого обывателя. Рано утром он торопится в школу: как у старосты своего класса, обязанностей у него хоть отбавляй. Распределение дежурств, внеклассные занятия и прочие мелочи типа сбора тетрадей одноклассников – на нем. По мнению Юнхо, учителя и без того слишком устают, чтобы еще и ходить между столов, собирая домашки учащихся.              После уроков нужно забежать домой и, поменяв рюкзак с учебниками на спортивную сумку, добраться на автобусе до танцевальной школы. Юнхо занимается там лет с пяти и уже неплохо освоил множество направлений. Преподаватели души в нем не чают, ведь он действительно перспективный танцор, подающий надежды. Все его движения словно из сердца, и энергия бьет фонтаном. Он один из немногих учеников, которому дозволено самолично выбирать себе программу для участия в соревнованиях, ведь он невероятно успешен в фристайле. Мечта Юнхо – стать хореографом и учить детей танцевать. Его отец, как бы сильно не ворчал о необходимости получить «нормальную» профессию где-нибудь в Сеульском национальном, видя, насколько сын горит танцами, уступил ему и перестал вмешиваться в выбор дела жизни.              После изнуряющих танцевальных классов его ждет работа. Помимо желания стать хореографом, он хочет открыть и свою танцевальную студию. Родители Юнхо не сказочно богаты, потому он не хочет обременять их своими хотелками и не ждет помощи откуда-то с неба – он работает сам. Откладывает, копит. И пусть в ресторане быстрого питания много не заработаешь, но он подросток, и даже такие деньги для него кажутся неплохими.              Родители гордятся своим старшим. Из всех детей семьи Чон именно Юнхо – та самая звёздочка. Друзья родителей и соседи всегда ставят его в пример своим детям и захваливают, если приходят в гости. Юнхо на это лишь отшучивается. Он не хочет быть примером для кого-то, но он не против стать тем, кто будет вдохновлять людей быть лучше.              Семья Чон живет в пригороде, и они – самая стандартная корейская семья. Отец работает на производстве, не рядовым трудягой, но и не на руководящих должностях. Там всё занято чеболями, и таким простым смертным в верхушку нет дороги. Но он своим положением доволен, ведь ему хватает сил и денег на содержание родных, а это для него – самое главное. Мать – домохозяйка, что ни дня не работала, ведь родила первенца сразу после выпускных экзаменов в университете. Родители Юнхо там и познакомились, ни на секунду не расставаясь с тех времен. Бабушка – мама отца – пенсионерка и помогает по хозяйству. Отец перевез её, когда жена стала слишком уставать, возясь с детьми и кучей работы по дому.              Детей в семье трое: Юнхо – самый старший, ему уже семнадцать. Следом пятнадцатилетний Уён. Этот мальчишка, как только научился самостоятельно ходить, стал истинным хвостиком Юнхо. Он во всём подражал старшему брату, даже пошёл заниматься танцами, следуя за ним по стопам. Но никогда не достигал таких же блестящих успехов, как Юнхо: ни в учёбе, ни в танцах. Но, казалось, это его только мотивирует больше стараться. Так и было в действительности, пока Уён не погрузился в переходный возраст. Он словно повернулся на все сто восемьдесят градусов, становясь нелюдимым и замкнутым. С «хорошиста» он скатился и завяз в неудах, постоянно спорил с учителями и ругался с одноклассниками. Родители верили, что это только всплеск гормонов и совсем скоро всё сойдёт на нет. Однако Уён лишь сильнее отстранился, много молчал и предпочитал больше времени проводить в видеоиграх или же сбегать к друзьям. Единственной его страстью оставались танцы, но как бы он ни старался, не мог переплюнуть старшего брата. Самой младшей в семье Чон была восьмилетняя Джиён, не по годам смышлёная и милая девчушка. Она только недавно пошла в школу, но уже зарекомендовала себя как бойкая и активная. Учителя хвалили её успехи, а сама Джиён горделиво заявляла, что ей просто подают пример «самые лучшие на всём свете старшие братья».              От сосредоточенного жевания Юнхо отвлек скрип двери холодильника. Он поднял взгляд и сразу же растянул на губах ухмылку. Уён, постоянно оглядываясь в сторону гостиной, пытался свистнуть из холодильника лишнюю порцию клубничного молока.              — Эй, ты своё уже выпил, — Юнхо говорит негромко, чтобы не спалить брата родителям.              Но даже такой осторожной фразой он заставляет младшего дёрнуться от неожиданности и почти выронить бутылочку на пол. От комичности картины Юнхо тихо смеётся, а Уён взамен одаривает его злющим взглядом, прошипев:              — Придурок.              — Ага, — Юнхо отправляет остаток блинчика в рот и, не до конца прожевав, добавляет: — Чего на танцах не был?              Очередной день, когда Уён в недобром расположении духа. А от упоминания танцев он и вовсе стискивает ручку на двери холодильника так, что у него белеют костяшки. Спрятав молоко в карман широких домашних штанов, он закрывает дверцу и, выходя с кухни, бросает в сторону Юнхо:              — Не твоё дело.              Уён скрывается в темноте коридора и хлопает дверью в комнату. Юнхо лишь вздыхает и качает головой. Он часто думает о времени, когда они с братом были не разлей вода. Ему нравилось проводить свободное время с Уёном, ходить вместе обедать в школе и заниматься в одних и тех же классах танцевальной школы. Сейчас же младший брат выстраивает между ними стену, и с каждым днём она становится только выше. Юнхо от этого не по себе, но он, как и родители, продолжает верить, что Уён перерастёт этот период и станет таким, каким был раньше.              После приборки кухни Юнхо чувствует, насколько сильно он устал. Завтра у него выходной в кафе, а это значит, что он сможет вернуться пораньше, сделать наперед домашние задания и раньше лечь спать. Он заходит в гостиную и поочередно приобнимает мать и отца за плечи. Бабушка и младшая сестра уже давно спят.              — Жаль, что ты пропустил выпуск сегодня, — отец качает головой, похлопав сына по плечу. — Там такая история интересная была, тебе бы точно понравилось.              — Я завтра вернусь пораньше. Посмотрим запись вместе? — Юнхо улыбается, а после прикрывает рукой рот, чтобы скрыть внезапно вырвавшийся зевок.              — Конечно, милый. А теперь иди ложись, а то с ног валишься, — мама качает головой и жестами выгоняет его к себе в комнату.              — Доброй ночи, — Юнхо кратко кланяется им. — Люблю вас.              — И мы тебя, — отец кивает ему в ответ. — Выспись хорошенько.              Прежде чем зайти в свою комнату, Юнхо обращает внимание на все еще горящий свет в комнате младшего брата. Он сомневается, но почему-то чувствует, что должен с ним поговорить. Пару раз стукнув костяшкой по косяку, он открывает дверь и голову всовывает в образовавшуюся щель:              — Хэй. Можно?              Уён, натянув на голову капюшон черной толстовки, сидит на своей кровати, играя в Нинтендо. Он не сразу обращает внимание на брата, но, когда замечает шевеление у двери, ставит игру на паузу и поднимает глаза.              — Чего тебе?              Юнхо воспринимает это как позволение и заходит в комнату к младшему, сразу же проходя к окну и приоткрывая его.              — Задохнуться можно. Ты почему вещи не стираешь?              — Ты пришел, чтобы отчитывать? — Уён тут же начинает щетиниться. Он похож на бездомного котёнка в такие моменты, Юнхо это даже забавляет. — Матери хватает для нотаций. Если у тебя всё, то свали и не мешай играть.              Он только хочет снова уткнуться в приставку, как Юнхо садится рядом и ловким движением выключает её.              — Эй! Я же не сохранился! — младший почти подскакивает на месте, одарив брата разъярённым взглядом, и тут же безуспешно пытается врубить игру снова. Ожидаемо, прогресс потерян, и из-за этого Уён откидывается на подушку, недовольно зарычав. — Идиот!              — Закончил?              Юнхо уже устал извиняться в такие моменты, да и смысла не было. Уён продолжал бурчать даже после десятка «прости» и вёл себя как полный засранец. Поэтому оставалось только терпеть и молча ждать, когда младший придёт в себя.              — Чё хотел?              — Ничё, — Юнхо передразнивает его тон. — Хотел спросить, как твои дела?              — Нормально дела. Всё?              — Нет.              Младший Чон раздосадовано цокает языком и приподнимается с подушки, теперь напрямую буравя Юнхо неприязненным взглядом.              — На какие классы ты ходишь вообще? — склонив голову вбок, Юнхо пытается взглянуть брату в глаза, но тот вновь и вновь отводит их, избегая контакта. — Я подумал, что было бы здорово сходить на тренировку вместе. Выучить что-нибудь парное, а? Помнишь, как мы раньше…              — Нет, — Уён нагло прерывает и отодвигается от него подальше. — Я не хочу танцевать с тобой. Тем более как раньше.              Он скрещивает руки на груди, стараясь полностью закрыться от Юнхо. Старший на это поджимает губы и медлит, стараясь подобрать слова. Они молчат около пяти минут, прежде чем Юнхо находит, что сказать.              — Уён, — он касается локтя брата, но тот в ту же секунду вырывает руку, отодвигаясь еще дальше, чтобы избежать прикосновений. — Что с тобой? Просто скажи, что я такого сделал, разве я обидел тебя чем-то? Я просто не понимаю.              — Не понимаешь, потому что ты тупой, — парень выплевывает слова сквозь сжатые зубы и продолжает отворачиваться. — Только такие тупицы, как ты, считают, что тусоваться с братьями – это круто. А я не тупица. А теперь пошел вон из моей комнаты.              Грустно, пожалуй, то, что Юнхо совсем не удивляется этой фразе. У его брата слишком длинный язык, что касается колкостей. Да и, как принято считать, близкие знают, куда бить, чтобы было больнее. Постоянно попытки сблизиться вновь заканчиваются такими склоками. Раньше Юнхо это очень ранило, он ругался в ответ, пару раз братья даже дрались. Но теперь, в очередной раз получив плевок, он ничего не чувствует.              Юнхо правда любит Уёна и любит его сильно. Он хочет стать его поддержкой и опорой, человеком, которому этот злобный котёнок мог бы довериться и поделиться всем, что гнетет его душу. Но раз за разом биться в закрытую дверь – тяжело. И запал пропадает.              Он поднимается с кровати и идет на выход. На пожелание спокойной ночи Уён даже не отвечает, поэтому Юнхо, закрыв за собой дверь в комнату брата, уходит к себе. У него завтра очередной сложный день, и стоит выспаться настолько, насколько это возможно.              ***              Привычно заведенный на 6:30 утра будильник Юнхо заливался трелью уже по третьему кругу. Проснувшаяся от навязчивого звука бабушка поначалу не хотела вставать, думая, что внук совсем без сил, раз заспался так, что не слышит навязчивый звонок. Если бы маленькая Джиён не начала ворочаться, потревоженная звуком, то женщина так и не решилась бы пойти будить Юнхо.              — Бедняжка, совсем измотал себя, — причитает бабушка, закрывая дверь в их с внучкой комнату, и неторопливо шаркает тапочками по направлению к комнате.              Её внук донельзя ответственный, и то, что он не просыпается по первому же звонку будильника, отчего-то селит в её сердце тревожные мысли. Дверь в спальню Юнхо чуть приоткрыта, и теперь женщине становится понятно, почему звук так отчетливо разносится на весь дом.              — Ну же, засоня, просыпайся, пока твой будильник весь дом не поднял, — бабушка толкает дверь ладонью и в ту же секунду ошарашенно замирает.              На улице еще темно, а лампы в комнате выключены, но пробивающийся сквозь шторы свет фонаря обрамляет темную фигуру у кровати. Юнхо, распластавшись, лежит на полу. Он, словно в детстве, упал с кровати и ползком направлялся в сторону ванной комнаты. Он всегда так дурачился, когда был маленький, стоило только бабушке прийти будить его, чтобы отвести в садик. Юнхо червячком скатывался с кровати и, словно пловец или солдат, широко выкидывал руки вперед и полз по направлению к двери. Он всегда заливисто смеялся в такие моменты, пока бабушка шутливо отчитывала его за лень.              Сейчас рука Юнхо была так же выкинута вперед, и он вот-вот должен был на ней подтянуться. Но Юнхо не шевелится. И молчит.              Осмотрев внука, явно ставшего слишком взрослым для таких игр, бабушка покачала головой. Почти зайдясь привычным журением его, женщина осекается, замечая странную деталь. Пижама Юнхо почти насквозь заляпана какой-то грязью, и это только больше пугает. Неужели он мог лечь в чистую кровать таким запачканным?              Женщина проходит в комнату и наклоняется, чтобы коснуться руки парня. В нос тут же бьёт неприятный запах, совершенно странный и лишь смутно знакомый. Ничего в их доме так не пахнет. И тронув его за руку, приходит страшное осознание.              — Ю-ю, — бабушка зовёт его ласково, как в детстве. — Почему ты такой холодный?              В ответ – тишина. Она осторожно сжимает ладонь Юнхо в своей и чувствует, насколько та окоченело твёрдая, а холод тут же пронизывает до пробежавших по спине мурашек.              — Милый, ты что, умер?              Резко отшатнувшись, бабушка хватается за сердце и заходится в крике. В тишине дома он слышится особенно чётко, будто гром посреди ясного неба. Кошмарный пазл складывается воедино, когда на крики спешно прибегает отец семейства. Господин Чон взъерошенный, даже не до конца продрав глаза, он совсем ничего не понимает, но представшая ему картина трезвит не хуже ледяного душа. Подхватив под руку уже сползающую по стене женщину, он выводит её из комнаты, чтобы усадить на диван в гостиной. Бабушка, держась за сердце и задыхаясь, как заведённая, лишь повторяет:              — Юнхо… Боги, мой милый Юнхо. Помогите моему мальчику. Кто-нибудь, пожалуйста, помогите ему…              Ошарашенный не меньше отец, трясущимися руками набрал телефон экстренной помощи.              — Мой сын, старший сын, — в этот момент на глазах мужчины навернулись слезы. Говорить стало в тысячу раз труднее. — Он лежит на полу в своей комнате. Там всё в крови, там так много крови. Пожалуйста, приезжайте скорее. И моя мама, она нашла его, и ей плохо с сердцем. Прошу вас, поторопитесь.              Отец с силой запихивает выскочившую на звуки жену в спальню к младшей дочери. Он решает, что она точно не должна видеть эту картину сейчас. Ничего не понимающая женщина пыталась выйти из запертой снаружи комнаты, пока мужчина, наконец, нашел в себе силы вернуться к Юнхо.              Он не решается включать основной свет и поэтому зажигает маленький прикроватный ночник. Открывшаяся даже при таком тусклом свете картина поразила его до глубины души. Ни один фильм ужасов не сравнится с тем, что господин Чон увидел собственными глазами. Игнорируя лужи крови, он опускается на корточки и касается двумя пальцами шеи сына там, где находится артерия. Пульса нет.              По щекам отца текут горячие слезы. Он отнимает пальцы от холодного тела Юнхо и, пошатываясь от потрясения, выходит из комнаты.              Прибывшая бригада врачей констатировала смерть Чон Юнхо от кровопотери, вызванной колото-резаными ранами, в 7:05 утра. Эти же медики увезли бабушку в больницу с подозрением на сердечный приступ.              Полиция в дом семьи Чон прибыла по вызову службы скорой помощи. Потрясенный отец встречает команду специалистов на крыльце собственного дома, даже не надев на себя куртку. Ему никогда не будет так холодно, как в момент, когда он коснулся окоченевшего тела своего старшего сына.              — Господин Чон, — сняв головной убор, мужчина в полицейской форме кланяется хозяину дома, а после пожимает его дрожащую руку. — Моё имя Тон Ёнбэ, я детектив округа Ильсан, буду заниматься вашим делом. Не могли бы вы показать мне, где совершено преступление?              Отец лишь кивает и молча проводит детектива в дом. На месте обнаружения тела уже во всю трудились люди из команды детектива Тона: криминалисты, эксперты и инспекторы. Пока одни занимались сбором улик, другие проводили беседу с родными погибшего.              Место преступления поистине ужасающее. Даже имея двадцатилетний опыт, детектив Тон не смог сдержать эмоций.              — Боги, ну и зверство.              Кровью Юнхо, казалось, перепачкано все вокруг: пол, кровать, мебель и стены рядом. Детектив даже видит микробрызги на потолке. Первым делом он осторожно, чтобы не испортить какие-либо вещественные доказательства, проходит вдоль стены к окну. Открывающееся вбок, оно оказалось плотно затворенным, но щеколда оставалась открытой. Это значило, что преступник мог проникнуть в дом через него и так же выбраться.              — Эй, — вскинув голову, детектив обращается к ближайшему криминалисту. — Окно со стороны улицы уже проверяли?              — Нет, детектив. Мы еще собираем улики с тела.              — Че же вы так копаетесь? Идиоты, — он недовольно фыркает, осознавая, что они упускают время расследования «по горячим следам». — Пошли, осмотрим с улицы.              В компании оперативника детектив обходит дом со стороны, на которую ведут окна из комнаты убитого. Осматривая совсем не примятую траву и отсутствие следов грязи на светлой обшивке дома, с явным раздражением от этого факта детектив бросает:              — Давай мне фабулу кратко.              — Есть, — дежурно брякнув, полицейский открывает папку и шустро пересказывает. — Убитый – Чон Юнхо, семнадцатилетний школьник. Его утром нашла бабушка, которую разбудил непрекращающийся звук будильника из его комнаты. Скорую вызвал отец, а они уже вызвали нас. Пока ждали вашего приезда – собирали с трупа вещдоки.              — Ага, — Ёнбэ кивает головой. — Тогда начнем с бабули. Где она?              — Боюсь, не получится, господин детектив. Женщину с приступом увезла скорая, они же и констатировали смерть парня.              — Хуёво, конечно. Еще и следов под окном нет. Гадство, — он чуть было не сплюнул себе под ноги, но вовремя опомнился и харкнул в другую сторону. — А что по остальным?              — В доме, помимо отца, бабушки и убитого, проживает еще три человека. Мать и двое детей – мальчик и девочка. Никто из них ничего не слышал. Мальчика еще не допрашивали, потому что отец просил его не будить.              Детектив, все это время продолжавший осмотр окна и торца дома, резко вскидывает руку, пальцем указывая в угол рамы.              — Подожди. Глянь вот, — его коллега, закрыв папку, подошел ближе. — Видишь, паутина свисает.              — Да, детектив. И что?              — А то, что если бы окно открыли, то все эти дохлые мухи на подоконник бы осыпались. Сечешь?              Полицейский пожимает плечами, глядя на детектива с толикой непонимания.              — Ой, блять, — Ёнбэ машет на коллегу рукой и бодрым шагом направляется в дом.              Ловко лавируя между членами экспертной группы, детектив пробирается в комнату подростка, что теперь является лишь местом преступления. Дождавшись, когда полицейский, с которым он беседовал на улице, догонит, он показывает пальцем на подоконник.              — Вот, смотри. А, кстати, как звать-то тебя? — детектив Тон оборачивается к коллеге.              — Моё имя Сынри, детектив, — он учтиво кланяется.              — А? Погоняло, что ли? Ладно, не суть, — Ёнбэ снова оборачивается к подоконнику. — Скажи мне, Сынри, что ты тут видишь?              — Я вижу подоконник.              — И всё?              — Ну, — полицейский непонятливо замялся. — А что еще?              — А то, что это чистый подоконник.              — Но… Не понимаю, детектив.              Тон Ёнбэ демонстративно хлопает себя по лбу ладонью. Он, конечно, был не из тех, кто считал себя умнее других, но его довольно солидный стаж работы детективом просто не оставлял ему выбора. Он действительно был умнее многих.              — Если подоконник чистый, то окно никто не открывал. И с улицы в дом никто не залазил, — кратко просиявшее понимание на лице Сынри заставляет детектива довольно хмыкнуть. Однако он сразу же меняется в лице, становясь серьезным, словно ему дали пощечину. — Мать твою… Это же значит, что…              — Что, детектив Тон?              Ёнбэ выдерживает продолжительную паузу. Он действительно не может поверить в свою догадку. Может, даже не хочет в нее верить. Но факты говорят сами за себя.              — То, что убийце не нужно было проникать в дом, — он потирает переносицу костяшкой указательного пальца. — Потому что это сделал кто-то из его семьи.              Звук распахнувшейся за их спинами двери еле уловимый, но заставляет Ёнбэ и Сынри обернуться к источнику. Из закрытой до этого комнаты напротив места преступления, потирая лицо и сильнее натягивая на голову капюшон черной толстовки, выходит подросток.              — Мам, пап, вы че шумите с утра пораньше?              Увидев полицейских на пороге комнаты старшего брата, Уён на доли секунд впадает в ступор. Его глаза суетливо цепляются за каждую деталь открывшейся ему картины, и он рефлекторно отшатывается назад, делая шаг обратно в свою комнату, чуть было не запнувшись о собственные штаны. Для детектива Тона его эмоции не ясны: нет привычного страха, ужаса или глубокого потрясения. Вместо этого подросток крайне растерянно смотрит прямо в глаза детектива и словно конкретно у него спрашивает:              — Что за херня? Что тут произошло?