Чудовище

      Вот ведь, а раньше она не замечала, что если задрать лицо наверх, то на потолке можно обнаружить красивую живопись. В кромешной темноте было трудно разглядеть детали, но Гермиона старалась найти в своем положении хоть какие-то плюсы.       «Возможно, не во всем стоит себе потакать», — мелькнула отстраненная мысль, такая же твердая и холодная как столешница под задом.       Член Малфоя ходил внутри размеренно как поршень, ранняя луна красиво серебрила его волосы — ее муж был хорош собой как античный бог. Вот только даже в подсобке грязного кабака в Лютном секс и то был более красочным и жарким, а лежать здесь, на лакированной поверхности рабочего стола мистера Малфоя, было откровенно не удобно. Поясница затекла. За четыре года ничего не изменилось.       Движения Драко стали более резкими, хаотичными. Гермиона застонала громче, стиснула его ногами крепче и подалась навстречу. Немного подумав, несколько раз сжала внутренние мышцы, мелко потрясла бедрами и, выдав серию захлебывающихся криков, обмякла.       С тряской бедер был, пожалуй, перебор, однако, Малфой, ничего не заметил — он выглядел сытым, довольным и удовлетворенным. Он отстранился, Гермиона смогла подняться на ноги. По ногам потекло, но она проглотила возмущение, а вот мысленно не удержалась: «Твою мать, Малфой, вот что теперь, раз я не могу понести, то можно кончать в меня что ли? Ну что за мудила…».       Натянув обратно белье и джинсы, она подхватила домашние туфли, одернула мантию и отправилась на выход.       — Реми, — нежное сокращение имени резануло слух, заставив раздраженно поморщиться, — мы… переночуем вместе?       Остановившись на мгновение, Гермиона прикинула перспективы. В целом, от того, что Малфой поспит рядом на широкой кровати в ее спальне — пока ее спальне — ей было ни горячо, ни холодно, даже если во сне он полезет обниматься.       Однако повтор полового акта — иначе эти бессмысленные фрикции и не назовешь — не улыбался. В то, что Драко не захочется с утра, верилось слабовато, а ей еще нужно в ванную, завтра на работу, болит голова, и вообще она нормально не спит уже, по ощущениям, неделю…       Возобновив движение, она бросила ему не оборачиваясь:       — Нет, Драко.       — Но… почему?       — Почему? — Гермиону настолько удивил этот вопрос, что она даже обернулась, снова остановившись на полдороги.       Ее муж стоял у окна. Ширинка на брюках все еще была расстегнута, а лицо выражало настолько искреннее недоумение, будто он, задавая вопрос, и в самых диких фантазиях не мог представить, что она ему откажет.       Будто она должна соглашаться со всем, что он готов ей предложить…       Так вот чего не хватало Малфою в браке и что додали ему любовницы. Ясно. И интересно, сколько недель пройдет после бракосочетания с Джинни прежде чем Гермиона увидит его на пороге своего дома и, разумеется, откажет.       Глядя в волнующееся серо-стальное море, Грейнджер мстительно оскалилась:       — Потому что не хочу, — и, развернувшись на пятках, вышла из кабинета.       Вдалеке раздался слабый грохот, будто на пол уронили что-то небольшое, навроде шкатулки с украшениями. Сил тащиться и проверять не было, и не сбавляя шага Гермиона отдала в воздух распоряжение:       — Милли, проверь. Если Нарциссе плохо, сразу зови меня. Если это Драко, — она хмыкнула, — оставь как есть.       — Да, госпожа, — ответил коридорный сквозняк, и она кивнула, нажимая на дверную ручку своей спальни.       Оказавшись внутри, Гермиона на всякий случай набросила на дверь запирающие чары и с облегчением стянула одежду. Приняла ванную, едва в ней не уснула. С трудом добравшись до кровати, с облегчением вытянулась на чистой постели, мгновенно проваливаясь в сон… и тут же подскочила от нечеловеческого крика, расколовшего тишину подобно айсбергу, врезавшемуся в Титаник.       Ошалело оглядывая залитую тусклым зимним светом комнату, Гермиона пару секунд бессмысленно хлопала глазами. До нее постепенно доходило несколько вещей: во-первых, она проспала на работу, во-вторых даже долгий сон не принес ни телу, ни разуму никакого облегчения, а в-третьих, произошло что-то очень, просто из ряда вон, плохое.       Внизу кричала Нарцисса, беспрестанно зовя Драко по имени.       «Вот черт!», — Гермиона слетела с кровати, набросила на себя домашний халат и, впрыгнув в туфли, вылетела из комнаты, цепко обшаривая взглядом пространство.       — Нарцисса? — шагнув на лестницу, позвала девушка, догадываясь, что увидит внизу.

***

      Сложив руки в ограничителях перед собой на стол и сгорбив спину, Гермиона сидела напротив дознавателя. Тусклая лампа над их головами давала слишком мало света, чтобы разглядеть мимику допрашиваемой, но Гарри знал, что это просто оптический обман.       Как иронично: и возможность незримо наблюдать за допросом, и иллюзия безопасности в камере являлись инициативой той, кто сейчас сидел по другую сторону стекла.       Закурив, Поттер отдал команду, слышимую только аврору, и откинулся на спинку стула.       — Подозреваемая — мисс Гермиона Малфой. Допрос номер один, ведет аврор специального подразделения Август Винтер. Запись включена, можно начинать.       Рядом с пепельницей развернулась проекция с лицом подруги. Она морщилась как от головной боли, будто голос Винтера причинял ей страдания, и постоянно щурилась.       — Миссис Малфой, где вы были и что делали после того как покинули министерство?       — Я аппарировала домой, в Малфой-мэнор.       — Что происходило дальше?       — Я зашла домой, встретила домовика, Милли. Мы немного поговорили…       — О чем вы говорили?       Гермиона нахмурилась, вспоминая:       — Он сказал мне, что Нарцисса плохо себя чувствует, а я отдала ему чистить свои сапоги.       Гарри хмыкнул, вспомнив, как она прошагала по его кабинету, оставляя за собой следы из дерьма.       — Что вы делали после разговора с домовиком?       — Я… — Поттер заинтересованно подался вперед, изучая мимику на проекции, — отправилась в кабинет, — сглотнув, Гермиона буквально вытолкнула из себя следующие слова, — мужа… — ее голос сорвался.       «Интересно», — подумал Гарри, затягиваясь в очередной раз.       Слезы. Она прятала слезы горя, и на лице не было написало ни капли раскаяния.       Отдышавшись, Грейнджер продолжила:       — У меня было разрешение на легилименцию. Я хотела проверить, не он ли является убийцей Гудхарта и остальных…       «Да уж», — побарабанил пальцами по пухлой папке с делом главный аврор.       Он наизусть знал их имена «остальных», а также то, что их всех между собой связывало. Неудивительно, что поначалу они решили, что маньяк — это Малфой.       Виктор Крам, ловец сборной Болгарии и первый парень Гермионы. Его труп с вырванным кадыком обнаружили в прихожей его дома.       Рональд Уизли, их общая потеря и ее первый муж. Двадцать ножевых, съемная квартира в Лондоне.       Мартин О’Конэлл, младший специалист отдела образования и новогодняя интрижка золотой девочки. Проломленный череп, туалет бара «Кружка пенного» на Косой аллее.       Эндрю Гудхарт, бармен из «Гоблинского хвоста». Тридцать восемь ножевых, расчлененка. Подворотня за Хвостом.       Три магла, распечатки по делам которых Гарри нашел в ящике рабочего стола Гермионы.       Драко Малфой, второй муж Реми и вишенка на торте. Проломлен череп, найден своей матерью на первом этаже фамильного особняка в луже крови.       И всех убитых объединяло одно: секс с Гермионой Грейнджер, давний или нет.       Допрос, тем временем, продолжался.       — Что вы выяснили, мисс Малфой?       — Я узнала, что Драко, — на этом моменте она снова поморщилась, — ни при чем. Про его любовниц я и так знала. Из нового было, что он готовил документы на развод. Я согласилась, и мы договорились заняться бумагами завтра. Ну, то есть сегодня.       Поттер за стеклом мысленно застонал: «Что ж ты делаешь? Ты же даешь нам мотив, еще один мотив… хотя, — он посмотрел на фиал с ее воспоминаниями, — ладно. И так бы узнали, и тогда подозрений было бы больше».       — Еще выяснилось, что вчера утром в мэнор приходила Джиневра Уизли, — Гермиона повернула голову к защитному экрану и посмотрела Поттеру прямо в глаза.       Разумеется, если она не знала наверняка, то догадывалась, что лучший друг обязательно будет контролировать ее дело лично, в том числе и все допросы с ее участием.       — Она сообщила, что беременна, — Гермиона медленно моргнула. — Мне жаль, Гарри. Мне очень жаль.       Вернув себе контроль, Гарри с трудом разжал кулак.       «Беременна, значит? — лицо разрезала горькая усмешка. — Ну конечно». А он, дурак, еще на что-то рассчитывал, надеялся — не слишком, конечно — что вернется. Зря.       — Что было после вашего разговора?       Скривившись как от лимона, Гермиона нехотя ответила:       — Мы переспали.       Гарри закатил глаза: «О Мерлин, и где были твои хваленые мозги?».       — Потом я отправилась спать. А, еще что-то упало, но я не придала этому значения…       Зато он был в курсе, что это было: Нарцисса почувствовала себя нехорошо и уронила шкатулку, но не стала никого звать — не хотела беспокоить.       Насколько было известно, она болела с середины декабря, как раз с того периода, когда Лондон сотрясли известия о первых убийствах. Удивительно, что такую стойкую женщину как она настолько подкосили известия о смертях совершенно чужих ей людей.       Впрочем, это могло быть простым совпадением.       — Потом я проснулась от крика, а когда спустилась вниз, то увидела Нарциссу рядом с Драко и Милли, который вел себя странно…       Поттер хмыкнул. Неудивительно, ведь он ее натурально боялся.       — Дальше вы знаете.       Винтер кивнул и выключил запись.       — Спасибо мисс Малфой…       — Грейнджер, пожалуйста. Ты же знаешь, Густ.       Аврор стушевался:       — Да, конечно, — и поспешил ретироваться из допросной.       Гермиона осталась внутри, отсутствующим взглядом уперевшись в свои ладони, спокойно лежащие на столе, а Гарри смотрел на нее и думал, что что-то во всей этой истории, определенно, не сходится.