Чудовище

      Шаги за дверью стихли. Подхватив со стола папку, Гарри поднялся и неспешно направился в допросную, махнул по пути рукой, накладывая запирающие чары.       Зашел в помещение, уселся напротив Гермионы и протянул ей раскрытую пачку:       — Будешь?       Грейнджер никак не отреагировала.       Нахмурившись, Поттер обошел стол и осторожно тронул ее за плечо. Она встрепенулась и вскинула голову — глаза у подруги были совсем красные, будто она не вылезала из Красного квартала неделю, не меньше.       — А? Что? — голос ее хрипел. — А-а…       Неверные пальцы аккуратно вытянули сигарету.       Она наклонилась к огоньку на его ладони и с наслаждением затянулась, расплываясь по жесткому стулу:       — Спасибо, Гарри.       Он кивнул, вернулся на место напротив. Помолчали.       — Ты… — ее голос сорвался на сип. Откашлявшись, Гермиона продолжила: — Ты тоже думаешь, что это я?       Длинно выдохнув терпкий дым, Гарри трансфигурировал из носового платка пепельницу, стряхнул отгоревший табак. Немного подумал, внимательно вглядываясь в изможденное лицо.       — Ты мне скажи, Реми.       Не глядя на него, она затушила сигарету и откинулась на спинку стула, закрывая лицо ладонями:       — Нет, Гарри, — вымученно простонала она, — это не я, я никого не убивала, правда…       — Да? А это тогда что? — приподняв бровь, спросил он, распахивая папку с материалами дела.       Распечатки по делам убитых маглов плюхнулись на стол. Грейнджер поджала губы, глядя на черно-белые неподвижные фотографии.       — Я жду.       Гермиона вздохнула и подняла на него глаза.       Сухие обескровленные губы разомкнулись, и медленно, будто нехотя, она заговорила:       — Помнишь, летом прошлого года… когда я узнала про Асторию? И про Пенси.       Гарри кивнул.       Заторможенно моргнув, она медленно покачала головой, будто подтверждая что-то самой себе. Воспаленный взгляд снова застыл на материалах.       — Тогда я очень разозлилась на…       Она сглотнула, судорожный вдох оборвался сухим всхлипом. На с силой сжатых кулаках белели костяшки.       — Я разозлилась и решила отомстить. Кому?       Рот ее скривился в усмешке: горькой, такой, какая бывает только у человека, который осознал вдруг всю беспросветность собственных ошибок, но когда дошел до этого, оказалось, что исправлять уже нечего.       — Сама не знаю. Я уходила тогда из мэнора на два месяца, жила в магловском Лондоне. В Сохо. Шлялась по клубам, и вот, — поморщившись, она дернула подбородком в сторону распечаток. — Я заподозрила что-то неладное… когда одного из них нашли у Дырявого котла и сразу проверила данные. Но все было чисто. Ну, как сказать, чисто… ничего из ряда вон или похожего, а я ни имен не знала, ни фамилий, адреса — тоже.       Оставаясь внешне бесстрастным, мысленно Поттер закатил глаза.       — Это было 50 на 50. Способы убийства были слишком разные, но я-то знала, что связывает Виктора, Рона… — она вздохнула, — и Дэниэла. Но это тоже такие факты, — худое плечо дрогнуло брезгливо и виновато, — которые не вынесешь на всеобщее обозрение. Я решила расследовать это сама. Подумала на Малфоя, но у него было алиби.       Гарри прикинул в уме даты — сходилось. Сам он понял, что это серия только когда узнал о смерти Мартина.       — К тому же Нарциссе было плохо, я сидела в Мунго, а дома только спала… в общем, я упустила момент смерти еще двоих. Мерлин… я была так халатна… я полезла в базу снова только третьего…       Она снова закрыла лицо ладонями, словно хотела спрятаться от его осуждающего взгляда, хотя уж кто-кто, а Поттер ее понимал как никто другой. Единственное, в чем он мог бы ее упрекнуть, так в том, что не рассказала сразу — вдвоем они точно что-нибудь придумали бы.       Однако вопрос по Мартину и Эндрю все еще был открытым.       Вопрос, ответ на который определит дальнейшую судьбу Золотой далеко-и-давно-не-девочки.       — Итак, как я понял, с Мартином и Эндрю ты была до того, как ты получила распечатки. Однако уже тогда ты подозревала, что это серия… так почему, Гермиона?       В допросной повисла кристальная тишина. Реми опустила руки, тихо брякнула цепочка на ограничителях.       Вне всяких сомнений, она понимала это тоже.       Ответ она проговорила, глядя Гарри в глаза:       — Я не знаю, Гарри, — голос ее был мертвым. — Я правда не знаю.       В ее глазах было столько вины, что можно было утопиться.

***