Перчатка миру

Утолив на время желание почесать языком, Шэнь Цинцю продолжил свой путь сквозь книжные переулки. Наконец показался административный корпус, сиротливо жавшийся к Библиотеке. Пусть эти красивые здания и были механическим сердцем пика, но отнюдь не душой. Оттого они близко не имели того лоска, что отличал Библиотеку и местный театр. Его, разумеется, уже ждали: девушка-посыльная из слуг и две женщины-помощницы из числа заклинательниц. Одна из них первой заговорила, поклонившись с уважением. – Лорд Шэнь, приветствуем. Все ваши указания исполнены. Есть ли новые распоряжения? Мужчина без лишних слов вытащил из рукава небольшую сумку с документами, над которыми трудился первую половину дня, и протянул её одной из помощниц. – А-Мин, разнеси документы и возвращайся, – коротко распорядился он. – Будет исполнено, – чётко ответила девушка, принимая сумку. – Идёмте. Женщины чинно и аккуратно шли в шаге позади него, а мужчина размышлял, что стоило бы немного разбавить эту цветочную клумбу. Буквально весь штат его личных помощниц состоял из женщин, что вызывало подозрения у многих. Шэнь Цинцю пока сам не понял истинных причин этого явления, склонялся к самому очевидному объяснению. К чести этих дам, они были крайне компетентны и сообразительны, а никто другой рядом с Шэнь Цинцю надолго не задерживался. Но с них не убудет, если штат пополнился мужчинами и перестал бросать тень на репутацию самого Шэнь Цинцю. Он боковым зрением бросил взгляд на служанку. Та, в отличие от них, направилась к боковому выходу, следуя, похоже, своему маршруту обхода нужных кабинетов кратчайшим путём. Девушка, рождённая в семье слуг, знала этот пик как свои пять пальцев и была достаточно сообразительна, чтобы служить лорду пика лично. Путь до искомого кабинета заставил мужчину мысленно вздохнуть, едва удержавшись от желания побиться о ближайшую резную колонну. Люди, снующие по коридору, как заклинатели, так и клерки из числа обычных людей, создавали стойкое впечатление спешки и горящих сроков. Что творилось в этом месте, когда приходилось сдавать действительно крупные отчёты, Шэнь Цинцю предпочитал даже не вспоминать. Работы у него уже сейчас было непочатый край. Беда заключалась в том, что Шэнь Цинцю был человеком невероятной работоспособности и страшным трудоголиком, привыкшим работать на износ. Это была бы только его личная проблема, если бы он не судил о продуктивности других людей по собственной завышенной планке. Такой режим даже некоторым заклинателям оказывался не по силам, и они просили перевести их на должности смотрителей — лишь бы подальше от пика. В ответ они получали презрительные взгляды и обвинения в негодности. «Это же надо было довести заклинателей бумажками до белого каления!» Неудивительно, что многие были готовы молиться на Сюэ Юшаня. Он был жутким трудоголиком — именно за это Шэнь Цинцю и держал его рядом. Но, к счастью, Сюэ Юшань не судил всех по одной мерке. Более того, он обладал достаточным влиянием и собственным мнением, чтобы проводить свои идеи в жизнь, чего нельзя было сказать о многих приближённых предшественника. Получалось у него далеко не всегда, но, к чести этого человека, он хотя бы пытался что-то менять. И в этом Шэнь Цинцю был с ним полностью согласен: гайки нужно было раскручивать в срочном порядке. «Это же нужно было заклинателей бумажками до белого колена довести!» Неудивительно, что многие на Сюэ Юшаня молится были готовы. Трудоголик жуткий, за что его Шэнь Цзю и держал возле себя, но всё же не мерил всех по одной мерке. И обладал достаточным влиянием и собственным мнением, в отличии от многих приближенных предшественника, дабы гнуть свою линию. Получалось далеко не всегда, но к чести этого человека, он по крайней мере что-то делает. И Шэнь Цинцю был с ним полностью согласен, эти гайки нужно было раскручивать в срочном порядке. Благо хоть система в каркасе своей была вменяема. С этими невесёлыми мыслями мужчина зашёл в приемную, где его уже поджидала секретарь с новостями и кучей документов на подпись. – Лорд Шэнь, рада видеть вас в добром здравии. Скопившиеся документы передать А-Мин когда вернётся? Мужчина оглядел приличную стопку лежащую в ящике. «Так вот почему документов было так немного.» Потом пришло осознание: его просто не хотели перенапрягать. Хотя понять, кому именно пришла в голову такая идея, было непросто. Поэтому он спокойно спросил: – Почему эти документы не приносили раньше? – Мастер Сюэ просил вас не утруждать на время болезни. Шэнь Цинцю был впечатлён поразительным спокойствием и чувством собственного достоинства этой женщины. Даже зная, что лорд мог разозлиться, ведь ему, видите ли, мешают работать, и сорвать гнев на тех, кто оказался под горячую руку, она и бровью не повела. Ведь в моменты недееспособности лорда большинство полномочий переходили к Сюэ Юшаню. Женщина просто не имела права ослушаться его указаний. Следовательно, никакой её вины здесь не было, и признавать её она явно не собиралась. Мужчина был уверен: ещё пара таких показательных выходок, и женщина могла бы лишиться своего места. Однако самого Шэнь Цинцю она полностью устраивала. Своё дело знала прекрасно и не раздражала своим характером. – Перенесите в кабинет. Шэнь Цинцю сперва удивился такому решению заместителя, но затем понял, что и не стоило. Сюэ Юшань и раньше демонстрировал приступы беспокойства и заботы, когда Шэнь Цзю в очередной раз попадал в какую-то поганую историю. И, учитывая недавнее искажение ци, убрать с глаз долой трудоголика документы и надеяться, что он о них на какое-то время не вспомнит, было неплохим и закономерным решением. Хотя черт возьми, этот приступ заботы не означал, что предстоящий разговор будет хоть немного проще. Пусть Сюэ Юшаню и не был безразличен старый друг, но ворох старых ссор, претензий и обид никуда не делся, и заместитель всё так же оставался суров. С этими невесёлыми мыслями Шэнь Цинцю зашёл в кабинет и стал его внимательно осматривать. Первое, что бросалось в глаза — это необжитость помещения. Всё выглядело слишком упорядоченно, чтобы поверить, что здесь активно работали. Если же знать чуточку больше, то выяснится, что посещение было сродни музейному. Тут даже декоративная мелочёвка толком не менялась за последний десяток лет, оставшись девственно нетронутой со времён Ву Баофа. В сущности, Шэнь Цзю бывал в этом помещении исключительно проходом, ведь в кабинете была одна из дверей в зал собраний, в которых присутствовать обязывало положение. А бумагами он занимался у себя в доме, в очередной раз попирая традиции. «Было бы это самыми страшными тараканами этого человека!» Усевшись за стол, пока женщины разбирались с врученными секретарём бумагами, взгляд Шэнь Цинцю аккуратно блуждал по помещению. Ему было весьма любопытно подмечать мелочёвку, описанную Ву Баофом в своих дневниках. Цилинь, вырезанный из кварца, подарок тогда ещё жениха, стоял на полке. Чернильница, подаренная ремесленником в благодарность за избавление его дочери от проклятия. Несчастье девушки так запало женщине в память, что дар её отца она хранила рядом с собой. Сам стол некогда принадлежал отцу шицзунь Ву Баофа и достался той в наследство. В сущности, у почти каждой мелочи в этом помещении была своя история, связанная с хозяевами этого места. Настоящий музей, но без претенциозности экспонатов. За лоском великой секты стоило пройти в соседнее помещение, где были предметы, узнаваемые с первого взгляда, окружённые легендами. Впрочем, долго сидеть и рассматривать окружение ему не дали — время работать. Вошла секретарь и сказала: – Прибыла старейшина Ма, пригласить? – Зови.

***

В помещение вошла статная дама, одетая в старомодный ханьфу бледно-зелёного оттенка. Эмаль на серебряных шпильках была того же цвета. И хотя сильные и удачливые заклинатели живут гораздо дольше, чем это предписано природой, они всё же подвержены внешним признакам старения. Однако старейшина Ма — примечательный случай: её волосы белые как горные вершины, но лицо остаётся молодым, как у девы. В ранней юности женщина, едва переступив порог ученичества, столкнулась с тёмными заклинателями и от ужаса получила искажение ци, после чего долгое время сидела. Бедная женщина… Злые языки позже винили её в трусости, мол, после того она предпочла бумажную работу и возилась с детьми. – Старейшина Ма, рад вас видеть. Женщина склонила голову в знак уважения и ответила: – Лорд Шэнь, рада узнать, что вы в добром здравии. Мы очень переживали. – Благодарю за беспокойство, моё состояние сейчас не вызывает беспокойства. – Вы хотели со мной что-то обсудить? – Присаживайтесь, старейшина, обсудить нужно немало. Когда дама присела напротив, а помощники устроились у стены, Шэнь Цинцю продолжил: – У меня есть некоторые размышления о дальнейшем обучении учеников, и я бы хотел узнать ваше мнение на этот счёт, старейшина. Ма Яньхуа с неизменной лёгкой, ласковой улыбкой ответила: – Я вас внимательно слушаю и помогу чем смогу, лорд Шэнь. Но в душе женщина уже приготовилась защищать детей от этих идей, как тигрица защищает своих котят. У лордов слишком много дурной кипучей энергии для блага молодняка, и без боя женщина сдаваться не собиралась. Впрочем, улыбка и образ мягкой бабушки не покидали её, так её эти самодуры легче слушали. Ма Яньхуа готова была прятать когти, если это означало благополучие воспитанников. К удивлению женщины, ничего из этого делать не пришлось вовсе. Лорд был спокоен, не язвил по делу и нет, и весьма здраво оценивал возможности и задатки детей, не навешивая на них едва подъёмные нагрузки. Если бы не заблаговременное предупреждение лорда Ваньцзянь, Ма Яньхун наверняка бы подняла шум. Слишком разительно поведение и манеры отличались от привычного. Но, как выяснилось, этот балбес, решительно отказывающийся понять концепцию соразмерной нагрузки, довёл себя до такого искажения ци, что повредил себе память. К его удаче и удаче пика, меч лорда оказался способен вылечить такую неприятность, попутно наводя порядок в голове. Вот только никто не предупреждал о глубине и весомости подобного! Но об этом Ма Яньхун решила подумать на досуге, сейчас было важно иное. Где это видано, чтобы лорд Цинцзин, какое имя он бы ни носил, сам начинал думать в нужную ей сторону без понуканий и увещеваний? Более того, идеи лорда Шэня сами по себе представляли немалый интерес. Он крайне внимательно отнёсся к склонностям учеников, пожелав разработать для многих более личные программы. Ма Яньхун горячо поддерживала это, однако вместе с тем пребывала в недоумении. Слова лорда ведь не были написаны на коленке планом, а являлись следствием долгих наблюдений и размышлений. «Ну какого гуя, ты мялся до этого как девица на выданье и морочил мне голову?» Поняв, что слишком разгорячилась, женщина принялась успокаивать себя. «Вдох, выдох, Яньхуа, как наставлял учитель, это не самое страшное, что могло произойти. Это, в любом случае, прекрасная возможность.» Хотя некоторые предложения звучали причудливо и слабо связанными с нынешним положением детей, и именно на вопросы по этим предложениям лорд закрывался. Но в случае более аргументированных предложений он легко вступал в дискуссию, и они вместе находили лучшее решение. Но сами идеи не несли ученикам вреда, и потому Ма Яньхун сочла за лучшее тактическое отступление. Упорствовать сейчас могло пойти во вред не только ситуации, но и её образу. Однако женщина внутренне забавлялась. Тот факт, что ход мыслей лорда был непонятен извне, так и остался таковым. И даже вмешательство основательницы не поколебало этот факт. К концу этой увлекательной и приятной беседы, вопреки всем ожиданиям женщины, неожиданности не закончились. – Готовые планы я хочу видеть максимум через три месяца. Можете и раньше, старейшина, но в этом нет строгой необходимости. Преподавателей можете выбирать на своё усмотрение, включая меня и смотрителей, но это будет требовать дополнительных согласований. «Это вменяемые сроки и условия работы, на которых я постоянно настаиваю? Ушам не верю…» Но удивляться женщина могла и за дверью, а ещё лучше в обществе доверенных коллег. Поэтому с уст слетело совсем иное – чинное и сдержанное. – Будет сделано, лорд Шэнь. А в душе Ма Яньхун составляла амбициозный план — документов будет два, даже если это будет сложно. Один, который от неё ожидают, и второй, который хотела бы сама старейшина. Чем Небеса не шутят, возможно удастся убедить лорда утвердить именно его. Но время встречи подходило к концу, и женщина решила поднять один беспокоящий её вопрос. Да, это было рискованно, но старейшина не была бы собой, если бы не попыталась. К тому же, как лорд Шэнь не относился к этому ученику раньше, сейчас он уделил ему внимание, когда указывал на тех, кому нужно вводить дополнительные занятия. Вооружившись наивностью и мягким тоном, женщина решительно взялась за это непростое мероприятие. – Лорд Шэнь, позволите на последок поднять один небольшой вопрос? – Разумеется, старейшина Ма, вас что-то тревожит? – Основы золотого ядра — ваша вотчина и привилегия, лорд Шэнь, и я на это не претендую. Однако мой богатый опыт подсказывает мне, что когда путь, выбранный для ученика, лишь приемлемый, но не лучший. Это я наблюдаю у одного из ваших учеников — Ло Бинхэ. Его результаты куда скромнее, чем я ожидала. У Ма Яньхун, если говорить откровенно, опасения были куда мрачнее. Он отнюдь не бездарен, как многие считают, но, похоже, нелюбовь главного наставника мешает ему нормально совершенствоваться. Печальная картина, к которой она не могла остаться равнодушной. И её слова на самом деле были мягким предупреждением. – В ваших словах есть доля правды, старейшина, я и сам думал о подобном. Сама женщина была в полном, едва скрываемом шоке, не представляя, как это понимать. Она не надеялась всерьез, что даже самое бессмысленное вежливое: «Я подумаю над вашими словами» будет иметь значение, учитывая скверное отношение лорда к этому мальчику. – Доброго дня, старейшина Ма. У нас обоих ещё хватает дел. – Доброго дня, лорд Шэнь. «Не могли ли Сюя и Хунцзин всё-таки совершить ошибку?» Ма Яньхун прекрасно отдавала себе отчёт в том, что эта мысль была полнейшей нелепицей, но не могла так просто выбросить её из головы.