Город утонувших кораблей

- А мне и невдомёк было, что на судне есть ещё одна женщина... Ханджи потянула завязки на грязном платье и исподтишка бросила взгляд, в любопытстве едва не выкрутив шею. Всё-то ей было интересно, что ж. Добавила шутливо: - Извините. Всё-то мне интересно. Ума не приложу, откуда это берётся. Женщина-надзиратель, застывшая к ней спиной, и плечом не повела. Ханджи подозрительно прищурила глаза и замерла, усиленно соображая. Напряжение в ней поднялось ещё примерно на уровень воды; она откровенно не ведала, что предпринять, чтобы свести его на нет, однако, стоило отдать должное. Как только тёмный мальчишка тот, схвативший её на улицах пыльного города, скрылся за дверью - ей удалось хотя бы протолкнуть ком дальше в горло, освобождая дыхание. Всё на этом проклятом корабле было перевёрнуто вверх дном; и если бритоголовый матросик отозвался на её провокацию с неприсущей мужчине эмпатией часами ранее, то единственная женщина - облила леденящим безразличием во взгляде, так не проронив ни единого слова. Ханджи приоткрыла рот и слегка округлила глаза, когда она, словно восставшая из льдов Антарктиды, без стука вошла в купальню, не удостоив её заинтересованным взглядом. У женщины были почти белые волосы и светлые глаза неопределённого в темноте цвета. Смотря на неё, Ханджи неосознанно выпятила вперёд грудную клетку и невольно засмотрелась - плечи её стражницы, широкие, будто вытесанные из мрамора, уходили в прекрасные, сухие сильные руки и безнадёжно приковывали взгляд. Женщина была выше неё - и явно красивее, старше, выносливее и сильнее. Так уж повелось - многие женщины в её окружении лучше вписывались в любые общепринятые каноны, и оставалось лишь в очередной раз это принять. Ханджи дёрнула обветренными плечами и одним движением скинула платье к ногам - предприняла ещё одну попытку: - Ваше имя Траут, не так ли? Весьма необычно, но про-осто очаровательно, - растянула губы от уха до уха, умостилась на скамью, цепляя ладонями увесистую бочку с холодной водой - натёртые мозоли отдались пекучей болью, и улыбка треснула, искажая губы в подобие жалобной гримасы. Ханджи плеснула холодной воды к горячей, растворяя с шипением пар, тянущийся вверх под потолок, с трудом отставила сосуд на пол. Хотелось попросить о помощи - это всё как будто было выше её сил, и даже собственная нагота с каждой секундой волновала меньше и меньше. Усталость внезапно накатила на неё комом липкой влаги, что паутиной пристала к плечам. От пара было тяжело дышать, и сильно хотелось глотнуть свежего морского воздуха, чтобы очистить в голове вязкую муть. Она и не ожидала, что сможет дождаться ответа, и в какой-то момент, низко опустив лицо почти к самим коленям, решилась-таки оставить попытки воззвать к чьей-то совести. Подцепив скрюченными пальцами ручки, она зажмурила глаза и медленно опрокинула себе на макушку почти всю воду, жадно подставляя струям открытый рот - в тайне боясь (или желая) ненароком захлебнуться. - Чья бы корова мычала. Именем "Ханджи" в моей деревне не называли даже собак, - Ханджи смахнула влагу ладонью, растёрла до красноты глаза, стараясь скрыть ранее подступившие к векам слёзы - уставилась нечитаемым взглядом в неподвижную спину. Женщина даже не потрудилась обернуться к ней - хмыкнула и холодно пожала плечами, всё так же держа скрещённые руки впереди. Ханджи хлопнула пару раз ресницами и едва сдержала гаденький смешок - комментарий позабавил её и совсем не расстроил. Или она настолько одичала за эти три дня, что любое проявление внимания в свою сторону принимала за знак почтительного уважения? Чёрт бы её разобрал. - Спасибо за идею. Всегда мечтала о собаке, которую могла бы назвать в честь какого-то прекрасного человека. "Кенни", к примеру, как Вам? Нравится? И кто её вечно тянул за язык? - Не стоит... Разбрасываться словами. Она успела лишь взмахнуть солёными ресницами, а когда открыла глаза - без удовольствия отметила, что наконец добилась своего. Женская фигура, доселе повёрнутая спиной, за веками дёрнулась раз - и в следующий миг предстала перед ней, с нескрываемой злобой уставившись сверху вниз. Ханджи сжала зубы - хотелось улыбнуться легко и просто, но получилось лишь въедливо осклабиться. Капли испарялись с её тела - туманом поднимались под потолок и смазывали видимость. Впервые за день ей удалось задеть кого-то за живое, а она даже не могла воочию понаблюдать за этим - впитать чужие эмоции до дна, искупавшись в их потоке. Ханджи закинула ногу на ногу и откинулась на спинку скамьи, даже не потрудившись закрыться. В какой-то бесценный момент ей стало так всё равно, что последует за этим выпадом, что оставалось только вдохнуть, как перед прыжком в воду, и поаплодировать себе в своей же голове... Мысленно откланявшись. Женщина, названная нездешним именем, хищно сощурилась и, восприняв её молчание за страх, будто через силу продолжила: - Я предупрежу раз, и второго не будет. Учти, я в состоянии сделать больнее любого из них... - она небрежно кинула ладонь в сторону двери, туманно указывая на каждого, кто находился за её пределами - угрожающе блеснула голубыми глазами. - Не смей выражать что-либо против капитана. Хотя бы оттого, что как только это дойдёт до его ведома, ты очень сильно пожалеешь. - Ради всего святого! - Ханджи перекинула на ногу на другую, сокрушительно возвела руки над головой - доверительно воззрилась на Траут во все глаза, до конца отыгрывая придуманную собой же роль - не чувствуя ни малейших угрызений совести. - Я ведь и камушком в его огород не бросила! В-о-от таким даже. Наклонила кончики плеч вперёд, водрузила локоть на колено - сузила расстояние между большим и указательным пальцем, как бы демонстрируя размеры желания нанести своими словами кому-то вред. Она всего-то - зубоскалила. Не потому что хотела кого-то обидеть - просто это был её метод справляться со стрессом. Пережить зубодробящее горе - как угодно, лишь бы не тронуться рассудком. Зубы начинало дробить на сквозняке, ветер из щелей потянул по остывшей коже тонкую линию, и она вцепилась пальцами в чужое похоронное платье, что попалось под руку раньше, чем полотенце или кусок чистой ткани, чтобы вытереть тело. Не до того было. К превеликому сожалению. - Странная ты, - Траут потёрла запястье и слегка отшатнулась, окидывая её презрительным взглядом. - Благодарю, наслышана, - Ханджи коротко хмыкнула и продела руки в узкие рукава, цепляя затяжки сломанными ногтями. - Будь я на твоём месте, не до смеха было бы. Впрочем, я на нём когда-то и была. - Горячо любимый капитан тоже украл тебя у семьи и оставил на трухлявых досках в окружении крыс? - Он дал мне кров и еду. Заботу, а позже - ощущение дома. Твой супруг сделал с тобой то же самое, не так ли? Ты же не скажешь, что чувствовала себя запертой в его клетке? - Дорогая... - Ханджи зачесала пальцами мокрые волосы от лица - развела в стороны руками, пара прядей нитями зацепились за локти. Полный яда смешок вырвался из обескровленных синих её губ, и на миг захотелось от души расхохотаться. - Что за мысли посещают твою светлую голову? Я совсем уж потеряла нить разговора. Жалость - победила. Ей было чуждо это чувство, но глядя на красивую холодную женщину, что в слепом неведении не замечала, как жестоко обходился с ней самый близкий на свете человек, комом подступило. Эта морячка понятия не имела, кто такой Эрвин Смит. Да. Она знать не знала - сколько великодушия, любви и достоинства умещалось в одном его большом сердце. Он делился этим не со всеми - ей одной отдавал всё лучшее, что в нём было, и чтоб ей провалиться на этом месте... Ни с кем его было не сравнить. Ханджи бегло расправила чёрную юбку, спеша непонятно куда, натянула на первую ступню грубый сапог - нога её утонула в широком голенище, сделав её ещё более тщедушной на фоне высокой Траут, но господи... Как же искренне ту было жаль. И как же дико и отчаянно... Она скучала по мужу. Как ни крути - этого было не свести в шутку. Да больше... Ханджи и не пыталась. - Тогда не заговаривай со мной больше, раз память отшибает. И запомни одно... - Траут наклонила голову и снова скрестила руки, отгораживаясь от внешнего раздражителя - отделяя между собой и ним красную линию. - Вилять хвостом и хлопать глазками ты могла только в обществе своих ненаглядных лицемеров. Здесь за такое тебя пережуют и выплюнут - разве что пару зубов сломав о кости. Не обольщайся. Будь начеку. И берегись... - Капитана Кенни, да-да-а, помню... - Безусловно, - Траут повела бровью, и уголок губ дрогнул в подобие скупой усмешки. - Но ходит слух, что если капитан - сам дьявол во плоти, то племянника его... Породили не земли Ада, а те, что гораздо глубже всех преисподен. Проклятый мальчишка даёт жару даже тому, кому, как я полагала, нет равных в этом. - Как поэтично звучит... - Ханджи расплылась в елейной улыбке и сдула со лба прядку волос, усердно возясь со вторым сапогом. - И кто же его племянник, позвольте знать? Траут скривилась. Показалось на мгновение, как будто - испытала подобие страха перед этим жутким нечто. - Тот, кто притащил тебя сюда, и тот, кто тебя вернул, - Ханджи вскинула взгляд, и Траут открыто встретила его, слабо кивнув. В принципе... Этого стоило ожидать. - От него не убежать. Не отвлечь внимание и не сбить со следа. Если он остановил на тебе свой взгляд, считай, что даже во сне он не отвернётся, каждый из них превращая в твой маленький личный кошмар... Помни об этом... - Когда бесстыже смеёшься ему в лицо. О да, она много смеялась. Чего уж там - и правда была на редкость бесстыжей. На уровне высшего общества - и на уровне нижних, видимо, тоже. Недаром каждый из этих морских демонов смотрел на неё во все глаза, словно на редкую тропическую зверушку. И тем не менее - причин было множество. Будь на её месте Мари, едва ли произвела меньший фурор. Но, что Ханджи могла сказать точно - Мари бы покорно молчала. Наверное, именно это бы её и спасло. Ханджи всегда завидовала женщинам, которые так умели, но на судьбу не сетовала. Такая доля. - И не плакать нельзя, ни смеяться. Жалость какая. - Просто помни. Чтобы ты не делала на этом судне - всегда заведомо думай о последствиях и... Не договорила. Где-то просвистела пуля - по траектории движения показалось, что влетела в небо и разорвалась чёрным фейерверком над головами. Траут обернулась на звук, и Ханджи, отследив её взгляд, вперилась глазами в запертую дверь. Скрыть не получилось - едва под скамью не повалилась от страха, но лишь зажмурила веки на миг. В памяти пронеслась маленькая пекарня, и как мощно сотряслась витрина с выпечкой, когда демонёнок выпустил холостой свой выстрел в стену - чуть не вышиб из неё дух без попадания в сердце. За выстрелом последовал характерный шум и топот ног - а за ним, с лязгом, дребезгом, с нечеловеческим кашлем, - голос, отвратнее которого она едва слышала за свой малый век: - Доставить сюда девчонку!!! Немедленно! В ушах зазвенело эхом, словно кто-то наотмашь влепил ей пощёчину широкой ладонью. Ханджи встала со скамьи и притаившимся взглядом уставилась на стражницу, но та лишь устало глянула и протянула руку. Обхватила локоть бледными пальцами да и бросила в пустоту риторический вопрос: - Ну, и что опять натворила? Ханджи догадывалась, в чём было дело - впустую надеялась. Демонёнок всё рассказал. И теперь побег её обернулся тем самым фиаско, которое она предрекала, но предпочла игнорировать, потому что... Всё прежде сходило ей с рук. И, справедливости ради... Было хватит. *** Проклятый в третьем колене Кенни встретил её в злополучной шляпе с блаженной улыбкой на лице. На палубе было не протолкнуться - но он занял собой всё пространство, торжественно застыв в центре и оттеснив к краю собравшихся зевак. Траут потянула её за локоть, ведя за собой, словно малолетнюю хулиганку, отстрелявшую из рогатки всех птиц в округе. Ханджи птиц не обижала, но могла поклясться... Была бы у неё в руке пушка, она пулю пустила бы капитану меж глаз так хладнокровно, как могла, и не поморщилась. Траут вывела её перед собой и, равнодушно разжав пальцы, молча сделала назад несколько шагов. В толпу - та поглотила её, затянув на задние ряды, и скоро Ханджи перестала ощущать на себе её взгляд. Она оглянулась по сторонам - выцепила глазами того малолетку, которого уважительно назвала "мистер Спрингер", прежде чем удрать прямо из-под его носа. Узнала ещё двоих, принимавших участие в её похищении - зеркально скрестив руки на груди, они тихо переговаривались о чём-то и толкали друг друга локтями. Да, то были они: левый был выше и светлее, с длинным лицом, полным напускной скуки, правый, более крепкий и загорелый - темноволосым и заинтересованным на вид. Чуть дальше она приметила большого светловолосого парня, а ещё встретилась с глазами юноши, что таскал для неё вещи первой необходимости - единственный, кто вёл себя с ней прилично и даже учтиво. В своё время. Рассмотреть остальные лица ей не хватило времени - в чём она точно убедилась, демонёнка среди них не было, и хотелось с досадой заскрипеть зубами... Настучал дядюшке и ушёл по делам. Настоящий джентльмен. В принципе, они тут все не дотягивали; капитан присвистнул на выдохе и щёлкнул пальцами в воздухе - нагло привлекая её внимание: - И что ты, милая, скажешь в своё оправдание? Ханджи десять. Мать уже не знает, что с ней делать. Она тянет Ханджи через весь двор, вцепившись пальцами в её плечо. "Бессовестная девчонка опять не послушалась учителя и чуть не подняла на воздух лабораторный кабинет!", - втолковывает она мужу, истерично размахивая руками перед его носом. Отец дремлет с открытыми глазами и, Ханджи кажется, видит сон наяву - её распирает от смеха, когда она видит, как рассеянно тот пытается подобрать верные пути отступления. Он считает, что его жена слишком зависима от мнения общества, поэтому не даёт спуску ребёнку, как когда-то не давала себе. Отцу не до неё - может, в воспитание сына он был бы вовлечен больше, но Ханджи не жалуется, не обижается... Что-то есть в этом прохладном нейтральном принятии - она знает, как чрезмерно защищают отцы её подружек, и, в какой-то степени, гордится его доверием. Ханджи нельзя опекать - маме это невдомёк, но отец умнее. И отец понимает. Ханджи бы не помешал такой муж. Эрвину девятнадцать. Он приезжает на уикэнд из военной академии и пьёт чай на террасе, бездумно подкидывая в руке мячик для гольфа. У соседей опять переполох, и его веки щурятся на солнце, когда он прикрывает глаза и слушает вопли миссис Зоэ, которой опять насолила бедовая дочь. Она чересчур громко кричит, а потом - много жалуется на мигрень, и это, пожалуй, уже классика. Мистер Зоэ берет её под руку, размеренно что-то втолковывая, и уводит из сада в надежде, что на крики не сбежалась вся округа. Ханджи смотрит им вслед, дёргает высоким хвостом на затылке. Чертёнок. - И что ты, милая, скажешь в своё оправдание? Эрвин смотрит на неё с улыбкой и поднимает в воздухе чашку, поздравляя её с очередной успешной попыткой весь мир поставить с ног на голову. Ханджи взвизгивает и пулей выбегает за ворота. Когда она влетает в его объятия, ножки не выдерживают и накреняются. Они летят плашмя на землю вместе со стулом - только Эрвин молчит, стойко приготовившись к падению, а она кричит во всё горло. Просто потому что может. - Ты вернулся! Расскажи, расскажи, расскажи... Всё-всё. И даже он ей не запретит. Ханджи моргнула и сбросила видение. Капитан Кенни смотрел на неё враждебно, на удивление молча ожидая ответ. Ханджи вжала пальцы в усталые веки и рассмотрела лучше - улыбка сползла с его лица, оставляя место чему-то новому, тёмному. Это затянутое чернотой небо вот-вот должна была прорезать молния, и можно было догадаться - кого бы первым она поразила. Ханджи задержала дыхание - разлепила сухие губы: - Как обычно, говорите загадками. Ума не приложу, что Вы имеете ввиду. - Ну, ещё бы. Ты же с самого начала рискнула сделать вывод, что мы тут все необразованные какие-то дураки, - его рука нырнула в карман плаща и вытащила оттуда сложенный вдвое лист. Ханджи сощурила глаза и всмотрелась в ровный сгиб, тщетно пытаясь прикинуть, какое у бумаги может быть содержание. Кенни резко вытянул руку и поддел большим пальцем углы, разворачивая текст лицом. - Я даже не буду спрашивать, знала ли ты. Правды ты всё равно не скажешь. - Дайте же глянуть, сэр, - Ханджи сузила глаза - ситуация обстоятельно начинала раздражать её. Всё, о чём она молилась, это чтобы день этот проклятый подошёл к концу, но, тем не менее, терпеливо вытянула руку и дёрнула пальцами. - Я так устала, что предпочла бы прилечь. - Нет надобности - уверен, эти бесчисленные документы ты видела энное количество раз, - Кенни взялся за край листа и поднял его в воздухе, держа вертикально перед её глазами. - Лучше ответь. Знала ли ты, какой символ рода у твоего супруга, и что он значит? Ханджи глотнула воздуха и уронила вдоль тела вытянутую руку. Дуракам везло. Но сегодня... Ей решили сделать исключение. - Символ его рода - акация. И чтобы это для Вас не значило, он... - Молчать! - упустила момент - Кенни сделал два широких шага впритык и обхватил её шею с затылка. Ханджи впилась глазами в его жуткое лицо, с трудом заставив себя смотреть. - Вижу, нам обоим известно, что это значит... Ханджи семнадцать. Она стягивает сапоги для верховой езды, подворачивает брюки - море лижет её щиколотки, когда она делает шаг, а солнце греет макушку - не рискуя припекать. Брызги от волн оседают на её коже, и она позволяет одинокой слезе скатиться по щеке, обещая себе, что никто не заметит. Её окликают, но поворачиваться она не спешит. На всякий случай. - Они дождутся твоего восемнадцатилетия. Только потом начнётся подготовка к свадьбе. Эрвину двадцать шесть. Он похож на её отца, и это плюс. Эрвин красив, как бог всех существующих мифов, и в какой-то момент Ханджи горько - ни статус, ни внешность не наполнят огнём её сердце. Эрвин ей подходит, наверное: он в силах будет остудить её пыл, но не сможет подавить - потому что не захочет. Ханджи отворачивается от воды - на небе клубничный пудинг со сливками, и солнце пронизывает горизонт, заставляя его таять, нежась под бледными лучами. Ей нежиться не хочется - ей хочется пылать, гореть, лететь вниз головой и дышать обжигающей горло свободой. Дело не в том, что Эрвин ей не подходит. Просто Эрвин её не любит, а она слишком молода, чтобы любить кого-либо той любовью, когда - рука в руку, и хоть в омут. Ей не хочется быть нелюбимой. Но она не в силах обвинить Эрвина в нелюбви, ведь он уверит, что любит, как же может быть по-другому. И конечно не соврёт. - Когда всё случится, пообещай хотя бы одно... - Обещаю. - Так просто? Я даже не сказала, чего хочу. - Ты всегда хочешь примерно того же, что и я. И как она могла верить, что не полюбит его всей душой? Рука в руку, и хоть в омут - он бы всё равно остановил её перед прыжком. - Акация - древнейший символ масонства, и муженёк твой стоит во главе семьи с этим гербом. Совпадение? Я бы так не сказал... - Кенни стискивает пальцами её затылок, въедаясь грязными ногтями, скалится ядовито. - Прикрываясь своим высоким положением, Эрвин Смит числится в тайном обществе, что регулирует все мировые вопросы, в том числе войны и государственные перевороты, и всё, что ты можешь сказать: "Это не то, что Вы могли подумать"? - Что Вы хотите от меня знать... - Ханджи поджимает губы и щурится. Веки заливает влагой, но это от боли - не страха. Хочется ей думать. - Вся семья моего мужа поколениями состояла в этом обществе для того, чтобы иметь голос во время принятия любых противоречивых решений. Они помогали людям и занимались благотворительностью - много финансов вкладывали в научный и технический прогресс. Но Вы, конечно же... Вряд ли примите эти аргументы. Привыкли судить по себе? - Тебе коне-е-ечно же лучше знать, проницательная образованная миссис Смит, - Кенни замер на миг, шаря зрачками по её лицу - и в следующий момент с силой оттолкнул её в толпу. - Да только я говорил - любой прокол, и ты кошкой в мешке уйдёшь на дно. Но сперва - пусть команда решит, сразу или... Чуть погодя. Земля вылетела из-под ног - Ханджи спиной врезалась в чьи-то колени, и чужие руки подхватили её подмышки, не давая соприкоснуться с землей. Ханджи зажмурила глаза и, не справившись с собой - с нескрываемым отчаянием распахнула глаза. Кенни смотрел на неё, не скрывая садистского удовольствия, и больше... Не предпринимал попыток с ней заговорить. - Делайте с ней, что хотите. Такая жалость, что урок не был заучен. Ханджи восемнадцать. Она сидит, упёршись коленками в кровать молодожёнов, и с вызовом смотрит на Эрвина. - Я уже достаточно взрослая для такого. Не нужно со мной, как с хрустальной вазой. Эрвину двадцать семь. Он изучает её глазами, застыв в проёме двери, и явно проклинает себя за то, что против воли... Сравнивает. На своей свадьбе Мари тонула в зефирном платье - укрывалась кудрями как покрывалом, манила мягкими изгибами под лентами шёлка. Ханджи ёрзает подолом в форме рыбьего хвоста и игнорирует сползшие лямки на плечи. На фоне Мари она выглядит до обидного проще - из тугого пучка на выбилась ни одна прядь, но где-то в глубине души ей хотелось бы, чтобы причёска растрепалась, и Эрвин наклонился, чтобы заправить за ухо. Глянул так, чтобы земля ушла... - Это не обязательно. Я не буду принуждать, пока для тебя это лишь брачный долг, - Эрвин водит глазами по её лицу, не опускаясь ниже, и её распирает от чувств. Она боится, что он останется, и что уйдёт - тоже. Чёртова юность. - Не хочешь меня? - проклятая расшибающая коленки молодость. Ей хочется быть умной и понимающей, но детская обида колет язык - говорить, не думая, всегда было её коньком. - А кого хочешь? Мари? Эрвин смотрит на неё - она жадно ищет в его взгляде хоть намёк на оскорблённое достоинство, но не находит. Ханджи ведёт плечами и прикусывает язык - пусть осудит, пусть пожурит, как маленькую дуру, в конце концов накричит. Эрвин улыбается уголком губ и качает головой: - Мари не хочу. Но раз уж ты просила только правду, то и тебя - тоже. Пока ты ведёшь себя, как ребёнок, я буду воспринимать тебя так и никак иначе, - Ханджи хмурится усиленно, пытаясь понять, и Эрвин тепло щурит глаза. Он не обижается на неё и, что главное - не хочет обидеть её. - Поверь, со временем ты поймёшь. Нам некуда спешить. Когда ты по-настоящему захочешь этого, я не уйду. Он подмигивает ей и прикрывает за собой дверь. Она хочет верить ему. Он единственный умеет давить на её совесть - парадоксально, не оставляя внутри ни грамма стыда. Ханджи дёргает на плечо съехавшую лямку и соскакивает с колен. Она стучит в дверь кабинета тихо и осторожно. Она не хочет больше навязываться, поэтому обещает просто извиниться и уйти. Он открывает дверь, и она ныряет в его объятия, как дитя малое - ищет защиты и подтверждения, что она всё ещё та самая Ханджи. Родная, как сестра, близкая - по духу. Не как придаток. - Прости, - душит она куда-то ему над рёбрами, упирается лбом в плечо. - Покажешь закат со своего балкона? Эрвин гладит её по голове и захлопывает за ними дверь. И в этот самый миг - она любит его больше, чем может любить женщина мужчину. Сестра брата, а ребёнка - мать. Всё идёт так, как надо. Ханджи напрягается всем телом и дольше держит в голове картину, что стоит перед глазами. Чужие руки ставят её на ноги через силу, ещё чьи-то ведут по талии, что-то лезет к её бедрам. Она открывает глаза и встречается с голодным взглядом Кенни - капитан голоден до смерти и чужих мучений, но никак не до её тела. В этом она уверена. Она ведёт полуслепыми глазами и думает о том, как легко можно всё сломать - и после долгой борьбы, почти принимает эту судьбу. Эрвин в одном был неправ. В итоге - она так ничего и не поняла... - Что за нахер здесь происходит? Ханджи легко вздрагивает, словно её выдергивают из сна, и - приоткрывает глаза. - Обоссанный же ты ублюдок, Кенни. Я тебя до пятого колена имел. Ханджи дёргает головой и распахивает веки, чтобы лучше рассмотреть. Луч уходящего солнца бьёт её по глазам, но она не отворачивается. Демонёнок глядит на неё во все глаза, абсолютно точно... Проклиная на чём свет стоит. А закат прекрасен, и она понимает. Это лишь оттого, что в какой-то момент она потеряла всякую надежду... Завтра увидеть его ещё раз. Хм. Ну что ж.