Город утонувших кораблей

Это "Нет!" зазвенело в его ушах и отправило гул в черепную коробку. Эхо после него зашелестело фоновым режимом, ветвями в тёмной чаще леса заскреблось к вискам, завыло ветром, облизывающим травы в полях. Мда. Ему не зря не нравились женщины... Он находил их привлекательными и опасными в нужных локациях и моментах жизни; тело его отзывалось на это очарование вполне естественно и легко, но да. Он не любил женщин. Не потому что считал их слабыми или глупыми, не всё было так просто. Но эмоции - первобытные, накалённые до предела, - всегда брали над ними верх, заглушали голоса здравого смысла, одолевали наповал взрывным ворохом, и это... Играло с ними всеми злые шутки. А ещё, бывало - играло злые шутки с теми, кто находился в ближайшей зоне доступа, и почти всегда, почти низменно... К добру не приводило. Ему совсем не пришлось по душе - он готов был уже помочь беднягам испустить дух, если бы в последнюю секунду она не выскочила к двери, чуть не покатившись к его ногам... Схватилась за поручни, чтобы не слететь со ступеней, и выставила руку, как от сердца отрывая: "Нет!", - воскликнула. Леви недовольно поморщился - слишком расчувствовалась, как он и ожидал, да и пошла на поводу у эмоций. Леви недовольно поморщился - одного её "нет" ему оказалось достаточно, чтобы дёрнуть влево рукой и отправить порцию свинца в пустоту, потратив вхолостую драгоценные запасы. Он стиснул челюсти и глубже запихнул пушку за пояс штанов, подавляя вспышку хер пойми откуда взявшегося гнева. Дерьмом собачьим это всё называлось, да и только. Он ненавидел этого в женщинах. Потому что - по большей части, - боялся того, чего сам никогда не ведал. - Спускайся. Ты уже достаточно помотала мне нервы, - он вывел руку вперёд, словно давая ей возможность опереться, но тут же нетерпеливо дёрнул пальцами, подзывая её, будто дикого зверя к ноге. Дикой она и была, но всё же - успешно загнанной в ловушку, и он не смотрел, как медленно она спустилась с последних ступеней, придерживая тонкую юбку руками. Не как леди - намотала ткань на кулак, исключительно для удобства, вздёрнула подбородок не потому что хранила гордость - её наполнила тихая ненависть, которую, знал не понаслышке, было сложно быстро обуздать. Но она точно попыталась. - Gracias! - поблагодарила гостеприимных хозяев, видимо, всё, что смогла из себя выдавить, чтобы не разрыдаться от переполняющих чувств - получилось до ужаса глупо. Коротко склонила голову - сначала мужчине, затем - всё ещё шокированной хозяйке. Он открыл дверь перед её носом, пропуская вперёд, и она, обдумав секунду-вторую, тихо переступила порог. - Вы испустили из меня весь дух, уважаемый. Я бы не отказалась от стакана лимонада, или чего покрепче. Добавила, обратившись уже к нему. Леви проморгался пару раз и, смахнув наваждение, резко нырнул рукой под её локоть. С удовольствием выдохнул - она дёрнулась, будто до ужаса боялась его, и он с силой вцепился в её запястье, пуская обхват стальным кольцом, окончательно дал понять, что кошки-мышки окончены. Ему было... Предостаточно. Скосил взгляд чуть вправо, смерил равнодушно её лицо - поражённое судорогой пережитого, оно застыло в какой-то детской обиженной гримасе; брови выгнулись у переносицы, отражая тень оскорблённого унижения, губы - измученные укусами зубов, все были в кровоподтёках и ранках, и она продолжала их изводить, неосознанно впиваясь снова и снова в покрытую рубцами кожицу. Да, она боялась, но стоило отдать ей должное. Страх её был подконтролен разуму - и она не пыталась лицемерить в попытке его скрыть. Ему могло стать даже жаль её, но, по большей части, едва ли... Она могла пробудить в нём то, что спало. Потому что кое-что от сна было не пробудить. Оно было мертво. - Я бы не отказался от того, чтобы пустить тебя на фарш... - Леви крепче сжал её запястье и потянул вперёд - разомкнул губы, будто делал ей огромное одолжение, но всё же процедил коротко. - Но учусь контролировать свои желания, чего и тебе советую. Он повёл её за собой, не оглядываясь без дела. Надобности не было - она очевидно плелась следом опустошённо, опустив голову, придирчиво разглядывая босые свои ступни, но, в конце концов... Всё же бросил вскользь мимолётный взгляд. Она давно оторвала взгляд от каменных дорожек или - никогда не смотрела вниз. Он глянул исподлобья, дольше чем следовало, и раздражённо хмыкнул - она вертела головой вправо-влево, почти раскрыв рот от немого восторга, ширила глаза, задерживаясь взглядом на каждом деревце и покосившейся крыше, плавящейся от прямых полуденных лучей. Солнце в этом городе лихорадило в горячке; пот нещадно стекал по его спине, ткань рубахи липла к солёной коже, а на её щеках - румянец ползёт вниз к ключицам и мигом потемневшим плечам, выедает тронутую загаром кожу. Жарко было - а ей будто всё ни по чём. Ему нужно было быстрее доставить её к кораблю и снова погрузить в кромешную темноту. Ему не нравилось текущее положение дел. - Не сдавайте меня капитану, - он напряг кончики плеч, метнул в неё короткий незаинтересованный взгляд. Этой щенячьей мордашке он не верил, учитывая тот факт, что в зрачках её сверкал холодный метал. - Накажите меня другим способом. Прошу. - Чем угрожал тебе старик в случае, если ты его не послушаешь? - Леви нетерпеливо дёрнул её за руку, призывая идти быстрее, левой пошарил в кармане, усердно там что-то выискивая. Ему стало интересно, хватит ли ей смелости это озвучить. - Очевидно, чем... - девчонка легко и просто пожала плечами, дёрнула уголком губ, фыркнула, словно кошка, - слёзы звенели в её голосе всю чёртову дорогу, но она держалась, дьявол... Как же долго она держалась. Не так-то просто было уничтожить стержень, что дребезжал у неё внутри. - Мужчины так предсказуемы. - Это хуже, чем смерть, по твоему? - он выудил всё же самокрутку из кармана, засунул в рот, прикусил бумагу клыком, чтобы не выпала на ходу. Для женщин, с которыми он рос, насилие было делом привычным, но он знал, хорошо был наслышан - женщинам "иного" общества это было смерти подобно. "Одна из самых распространённых причин самоубийства", - тоскливо отмечал Армин, печально опуская в пол глаза. Армин знал много и в принципе был на редкость умён, как для моряка - Леви доверял ему. - Сложный вопрос... Но, если подумать хорошо... - любила же она разглагольствовать, чёрт возьми. Было параллельно, кто перед ней - рассуждала о чём-то с отпетым бандитом, который чуть не убил невинных людей на её глазах, а сейчас принуждал находиться на расстоянии считанных сантиметров, ведя назад в заточение. Он мог запереть её за семью замками, а мог доставить на верную смерть, но это не имело смысла, никогда не было важно. Ей всё было невдомёк. Для неё всё было... Опасной игрой? Неудачной чёрной шуткой? - Если подумать хорошо, то это не сродни смерти. Так уж вышло, я слишком люблю жизнь, чтобы пренебрегать ею - во всех проявлениях. Смерть не пережить. А всё остальное - можно обратить. Даже если для этого придётся возродиться из грязи и пепла, до боли сцепив зубы. В конце концов, человек ко всему привыкает... - Кроме смерти? - И боли. Это, если что, научно доказано. Вздёрнула подбородок и подняла вверх указательный палец свободной руки - поучительно свела брови и выгнула трубочкой растресканные в хлам губы. Леви отвернулся, тяжело качнул головой - ему не нравился этот притянутый за уши спектакль. Всё, что угодно, чтобы отвлечь его от главного - у неё почти получалось, но, что тут скажешь. Кишка всё ещё была тонка. Леви с трудом закурил левой рукой - не выпуская ладонь из правой. За пару-тройку метров - очертания чужого корабля, что они некогда присвоили себе. Они почти пришли. Пронзительное "Нет!" всё ещё звенело в его ушах и разрядом дёргало виски. *** Солнце это - мучалось от своей же температуры, стекало по стёклам раскалённым маслом. Корабль встретил их немой тишиной и безмолвными взглядами. Лицо Конни озарилось всеми спектрами счастья, во взгляде отразилось облегчение, но он тут же отдёрнул себя, пристыженно вернувшись к ведру с отмокающей в нём тряпкой. Эрен и Жан надулись, как индюки, душа в себе приступы смеха - объединялись между собой только, если можно было вдоволь над кем-то поржать. Армин сделал шаг ему навстречу, ожидая скорейших поручений - ему одному было не до веселья, и Леви был благодарен за это: - Арлерт, все на месте? Кенни? - Да, сэр. Капитан допивает текилу в своём кабинете. - Тогда распорядись об отплытии. - Сделано, сэр. Райнер за штурвалом. - Хорошо. И позаботься о том, чтобы в купальне нагрели побольше воды. Кое-кто сегодня изрядно измазался в дерьме. Он зыркнул на неё укоризненно, словно на нашкодившего ребёнка. Она не смотрела на него - улыбалась во весь рот, наблюдая, как Конни поскользнулся на луже, которую сам же и пролил, едва не угодив задом в ведро. Всячески отвлекала внимание, тщательно делая вид, что не она здесь - центр всеобщего внимания. Ему не понять её было, как ни крути, но, если спросить у Арлерта - может что-то да прояснилось бы. Леви сплюнул на пирс и наклонился к нему вплотную, чтобы глупая женщина не слышала лишнего: - Сделай так, чтобы старик сегодня не вышел из запоя. Он не должен знать о том, что сегодня произошло. И доставь в её каморку чистое платье - одно из тех, что дебилы прихватили с того ателье. И что-то обуть, - Леви обернулся и смерил презрительным взглядом её пыльные ноги - ступни её саднили, и она с трудом переступала с пятки на пятку, стискивая зубы в попытке заглушить боль. Армин кивнул - понял и запомнил всё. Он тоже запомнил - повёл её в личную тюремную камеру, проигрывая в голове каждый момент: пренебрежение его просьбами, ненависть, строптивость и полное отсутствие уважения. Попытки игнорировать первобытный страх - удел смелых, но глупых. Он свой страх игнорировать не пытался никогда - просто сделал так, что перестал бояться в принципе, когда ей... Это не светило. Эти чувства в ней едва умещались - и чтобы их уничтожить, нужно было раздавить её жизнь, как бьющееся сердце, расплескав кровь по стенам. Выжечь из неё любовь, что теплилась в сердце, и выкинуть на мусор - это было его в силах. Но дело в том, что... Слишком много чести. У него не было на неё времени - и он пообещал подумать об этом в лучший момент. Всего-то - задержал в голове, как неплохую идею. Ну и оставил в покое. - А Вы отходчивый, командир? - Леви тяжело поднял на неё глаза и сунул кулаки в карманы. Женщина Смита доверчиво скользила по нему глазами, изучая снизу-вверх, восседала на матрасе так, будто заняла трон. Прищур её глаз - кошачий ли, змеиный, - хлестанул его подобием какого-то противоестественного торжества, и загнал глубже в тот тупик. Казалось бы, откуда это в ней бралось - совершила попытку неудачного побега и, измазанная в пыли, вернулась на законное место, втоптанная в землю и пойманная с поличным. Казалось бы... Радоваться-то чему. Захотелось стереть улыбку с её губ, как помаду или кровь в уголке. Помада красная - он отметил это неожиданно для себя и брезгливо хмыкнул. Ей не шли шляпки и шёлковые перчатки - корсеты, не скрывающие острия ключиц, были бы в самый раз. Вырезы на бедре и сапоги до колен. Живые цветы в волосах. Ссадины на коленях и локтях... Да. Не помешали бы. - Не лебези. Я не буду говорить с тобой, пока ты ведёшь себя, как дурной ребёнок. - В моём окружении некогда ходили слухи, что как дурной ребёнок я веду себя примерно всегда. "Проклятая натура", - так обозначили эту проблему. У меня нет цели злить Вас - точно не сейчас, когда жизнь висит на волоске. Она наивно округлила глаза и развела в стороны руками - мол, что ж с неё возьмёшь. Он прожёг её тихой угрозой в глазах и почти махнул рукой. Эта неподдельная искренность зудом колола ему кончики пальцев, и кожа у позвоночника холодела. Ему срочно захотелось опрокинуть на себя ушат пресной воды - скорее отмыться от грязи ушедшего дня. Конечно, вне всяких сомнений, он был тем ещё отбросом, но дам - всё ещё пропускал вперёд: - Ты себя в зеркало давно видела? Забирай манатки и иди за мной, - он кивнул подбородком на сложенную на столике одежду, снова дёрнул пальцами - терпение его иссякало, давно пора было покончить с этим. - Только без фокусов. Ты дня три не мылась. - Как будто это моя вина! - она резко подорвалась на ноги и возмущённо всплеснула руками - парадоксально, тем не менее, едва ли выглядя возмущённой. - Сердечно прошу прощения, что не нашла времени принять ванну - вся забегалась в делах... Концерт по заявкам. Он тяжко вздохнул и испепелил её взглядом. Она прикусила язык - мысленно пожурила свой дурной нрав, да и схватила подмышку сложенное стопкой платье. Приподняла пальцами за плечики - уставилась на него, будто увидела само пришествие христа, скосила подозрительный взгляд. - Чего ещё тебе? Не нравится, сиди в мокром. - Да что Вы, помилуйте, я просто в восторге! Это же траурное платье, которое надевают на похорон. Всю жизнь о таком мечтала! - он недоверчиво сощурил глаз и присмотрелся. Платье, как платье. Эти изнеженные нахлебницы чёрный, видимо, никогда не носили при жизни. - Не будь уверена, что не станешь виновницей торжества в ближайшее время. - Похоронного, имеете ввиду? - Очевидно, что не свадебного. Очевидно... Очевидно, рот ей заткнуть можно было только насильственно-принудительно. Она следовала за ним по пятам, послушно ступая туда, куда он ей приказал, бросая в спину очередной глупый вопрос, а он видел животное желание любыми способами спасти себя от последствий необдуманного поступка. А он видел - бесконтрольный страх снова остаться в тёмной тишине, один на один с поедающими внутренности мыслями. Он видел - трупными червями копошились у неё внутри, не давая покоя, и пустой болтовней она заглушала голос разума, который всё твердил... "Ничем хорошим не закончится". Это только начало. - Приношу глубочайшие извинения... Боюсь спросить. Не хотите ли освободить меня от своего общества хотя бы на время, пока я занимаюсь банными процедурами? - он скрестил руки на груди и тягуче потянул этот вкус по горлу. Торжество его было сладким - но на кончике языка горчило, и он вспомнил глоток того виски, что сделал в кабинете её мужа, на миг согрев лёгкие. Бросил вызов и застыл, как вкопанный. Не сдвинулся с места - и она, подумав секунду-другую, повернулась всем корпусом, отзеркаливая его позу почти один в один. То ли издевалась, то ли пыталась защититься. Оружия при ней не было, и она кидала ему под ноги оскал за оскалом, тщетно надеясь, что это может его хоть каким-то образом ранить. Живые цветы в её волосах воспламенились бы по одному щелчку его пальцев, и, наверное, то были бы розы. Точно. Очевидно - поделом ей было. И ему, куда же без этого. Но это было не точно. - Что ещё? Найдёшь очередной способ свалить. Я бегать больше не намерен. - Смею заметить, что в открытом море волной на берег вынесет разве что моё тело. Какие уж тут фокусы? - С тебя станется. Отрастишь хвост и поплывёшь. - Не замечала за собой таких умений. Выйдите, командир. Ну ради бога, - добавила почти жалобно. "Ну ради бога". Будто хоть кому-то когда-то был полезен - этот ваш бог. Он отошёл пару шагов назад, откинулся спиной о стену. Она застыла к нему лицом, упёрто стоя на своём - посеревшее от пыли платье липло к рёбрам и коленям, волосы влажными сосульками пристали к плечам и голым ключицам. От корней они струились - словно мерцающая в ночи волна, а у самих кончиков - секлись, будто иссушенные солнцем. Искусанные губы, обветренная кожа да влажные карие глаза. Слишком простая. О-бы-кно-венная. От выражения её лица исходило странное живучее тепло, и даже неприязнь на дне глаз не сковывало льдом. Она горела. Вот это, пожалуй, было в ней единственно хорошим. Эмоция бунта от жгучей несправедливости - и то, как она противилась ей, прежде чем пустить себе по венам этот яд. Она, может, до последнего хотела оставаться лёгкой, доказать, что она - широкой души. Но не всегда, к сожалению, всё целиком и полностью зависело от того, сколько плюсов ты найдёшь в безнадежности ситуации. Мёртвые не смеются. И ему, как никому, было это известно очень хорошо. - Сиди тут. Я позову женщину, которая за тобой присмотрит. Он вернул ей такой же неприязненный взгляд и вышел из душной комнатушки. Зацепил по дороге локоть Жана - приказал ему отправить в купальню Траут. Поразмышлял секунду и шикнул ему в спину: "Пусть идёт с оружием". Подумал: "Доконает. Рано или поздно". Ну и леший с ней. Можно было просто не приходить туда - повесить на её дверь сотню цепей, да и забыть. Пронзительное "Нет!" скрежетало в его голове - и эхом отдавалось в ушах криком утопающего за бортом. А ведь правда. Кораблекрушение было неизбежно. *** Кенни Аккерман потёр пьяные в хлам глаза и снова попытался сфокусировать взгляд на бумаге. Буквы плясали перед его расширенными зрачками, с трудом складываясь в полное предложение, и он не придумал ничего лучше, чем опрокинуть в себя ещё глоток. Веки дрогнули, упорно стараясь не смыкаться, и, когда к губам шепотком подобралась следующая фраза, он внезапно остановил руку со стаканом на полпути - так и не донеся до приоткрывшегося в удивлении рта. - Тысяча чертей... Ну конечно, - его откинуло на спинку кресла - он отшвырнул стакан на дорогой ковёр, игнорируя, как затрясло грудину от подкатившего хрипом смеха. Согнулся в три погибели над краденым документом и внимательнее всмотрелся в именную печать. Из горла вырвался визгливый смешок - полный шока и тёмного, зловещего торжества. В следующую секунду - он хохотал во все лёгкие, будто переполненный радостью ребёнок. - Акация! Это акация... Вот ты и попался... Вот теперь ты по уши в дерьме... Корабль качнуло, и пустой стакан покатился по полу, со звоном разбиваясь о стеллаж. Кенни прижал ко рту ладонь, подавляя приступ тошноты - скрыл за веером из пальцев дьявольский оскал. "Вот теперь-то и поквитаемся...", - добавил с улыбкой, сам не свой от предвкушения. Эрвин Смит.