Город утонувших кораблей

Ханджи ступила вглубь кабинета и на миг зажмурила глаза - пока лицо ещё было скрыто тенью от неровно падающего света. За окном почти стемнело, и свет тусклых ламп едва ли делал чётче то, что нужно было разглядеть без очков. Дверь за её спиной захлопнулась необратимо, и она задержала дыхание, прежде чем ступить дальше в логово змей. Бежать ей было некуда, назад дороги не было, и она сделала новый шаг, прежде чем оказалась в центре некогда родного кабинета. Эрвин часто сопровождал её на борт корабля, зная, как горят её глаза от новых впечатлений - она любила море, а он пообещал ей однажды взять её в путешествие с собой. Она рвано усмехнулась - обещание Эрвин сдержал, но не совсем так, как ей бы того хотелось... - Бойтесь своих желаний... Ханджи вздрогнула и резко вздёрнула взгляд в полумрак кабинета. Широкий стол Эрвина, обычно пустой, украшенный ровными стопками документов по краям - был завален картами, пустыми бутылками и липкими стаканами. Она моргнула, привыкая к темноте, и выхватила взглядом чужой силуэт, выскользнувший из-за громоздкого стеллажа с книгами. Высокий мужчина в шляпе и длинном плаще боком двинулся к креслу её мужа и змеёй натянул тонкие уголки губ: -...Говорила мне учительница исправительной школы, куда "заботливо" засунула меня мать. Я считаю, полная чушь. Боятся своих желаний только те, кто не в состоянии воплотить их в жизнь. Как считаете, миледи? Ханджи поджала губы и сделала пару шажков назад - на всякий. Приглушённый хриплый голос, на грани шёпота, сковал ей лопатки и сжал связки склизкими щупальцами, и она очень глубоко вдохнула, придушив дрожь, рвущуюся из лёгких, прежде чем совладать с собой. Она читала много книг об этом - манипуляций было не избежать, и черта с два ей так просто было попасться на эту "удочку". - Я думаю, суть была в том, что не всегда наши желания приводят нас к долгожданному результату. И не всегда люди желают того, чего по-настоящему хотят. - Ка-ак по-философски. Сразу видно, образование Вам дали более достойное, чем всем нам тут вместе взятым, - человек в плаще мягко отодвинул стул, словно плыл по волнам, и с удовольствием растянулся в кресле, которое прежде мог занять лишь её супруг - подмигнул из-под шляпы. - А Вы-то. Знаете, чего по-настоящему хотите? - В общем и целом - вернуться домой в целости и сохранности, - Ханджи опрокинула руки, словно нет сил было больше держать, и скрестила внизу пальцы в замок, чтобы хоть чем-то их занять. - А конкретно сейчас - начистить Вашу физиономию за то, что испачкали моему мужу стол. Это красное дерево ручной работы. Не хотела смотреть прямо - краем глаза уловила, как сузились глаза напротив, от злости ли, ярости; прикинула в голове, что её может ждать за дерзость. Уповать на уважение к её высшему статусу было гиблой идеей, и пощёчина - меньшее, чего ей стоило ожидать. Человек за столом внезапно растянул губы шире, и она заметила, как мелко затряслись его плечи. Внезапно он взорвался хриплым громоподобным хохотом - так, что чуть не навернулся с кресла задом, восторженно хлопнул ладонями по столу. Стакан с недопитым пойлом с грохотом опрокинулся и покатился к краю стола - она и сама задрожала. Натянулась нервом - и, внезапно, в унисон ему обнажила зубы в широкую улыбку. Защитная реакция подоспела быстро - Ханджи прокляла себя, на чём свет стоит, но это было лучше, чем разразиться в потоке рыданий. И так сойдёт. Волны тревоги прошивали её от макушки до пят - сердце стучало где-то в животе, и те же щупальца голодно присасывались к её желудку, в котором больше суток не было ничего съедобного. Она сипло вдохнула, и из горла вырвался новый смешок - её чуть не стошнило на дорогой ковёр Эрвина, но она сглотнула эту вязкую слюну и впилась глазами в лицо чужака. Капитан-самозванец был старше всех, кто с ней контактировал до этого - на зрелом лице выделялись острые тёмные глаза, узкие губы и орлиный нос. Когда-то давно этот мужчина мог показаться кому-то привлекательным - но чёрные зубы и морщины, бороздами укрывшие грубую кожу, аннулировали её доводы. Она размышляла об этом на отголоске сознания, чтобы окончательно не тронуться умом - получалось так себе, стоило заметить. - Никому за сегодня ещё не довелось рассмешить меня так легко, - вдоволь отсмеявшись, мужчина, названный капитаном Кенни, откинулся спиной и схватился за сердце, с трудом отдышавшись. - И кому это удалось? Самонадеянной девке, которое не видела мир дальше койки моего заклятого врага. Мои аплодисменты, миледи - Вы подняли мне настроение на неделю вперёд. Он измывался над ней и её беспомощностью, не зная жалости. Поднял на смех легко, даже лениво, и она сжала зубы досадливо, прекрасно понимая, что серьёзного ответа ждать не стоит, но всё же, всё же... Предприняла последнюю попытку: - Раз уж я смогла развеселить Вас в столь тёмный час, окажите и мне услугу, будьте так добры, - Ханджи доброжелательно прищурилась и, распрямив плечи, склонила голову набок, как истинная леди, кой никогда не была, сколько помнила себя. - Прошу Вас, капитан, ответить на пару вопросов. Надеюсь, не слишком Вас смутит. - С чего же сложно. Понравится ли Вам мой ответ, дорогая - совсем другой вопрос, - Кенни просверлил её глазами и ухмыльнулся шире уголком губ. - И всё же, я рискну, - Ханджи осторожно поймала его взгляд и шутливо вздёрнула плечами. - У меня всего один вопрос: почему Вы так уверены, что мой муж согласится отдать выкуп вместо того, чтобы убить вас и вернуть законное себе? - А Вы с чего-то взяли, что были похищены с целью выкупа? - похититель её, ничуть не смущённый вопросом, скучающе поковырял в ухе и через десяток долгих секунд поднял на неё невыразительный умиротворённый взгляд. Ханджи молча усмехнулась - блефовать он умел, но и её познания в этой сфере не были равны нулю. Она почти "прочитала" ответ. - Меня оповестил один из Ваших подопечных. Чем же ещё может быть полезна женщина на корабле преступников? Ну же, скажите это, не бойтесь меня расстроить. Сердце её тяжело стукнуло в груди и замерло. Она направила в его лицо дребезжащие зрачки, словно никак не могла настроить прицел - и застыла, пока он читал что-то в её глазах, что могло выдать страх. Или то, за чем он был замаскирован. Мужчина напротив просквозил её неотрывным взглядом, прежде чем резко подняться с места. Она прочно устояла на месте, готовая уклониться в любой момент, но он лишь отправил ей порыв ветра в лицо взмахом плаща - плавно подкрался к окошку, которое открывало хороший вид на палубу из кабинета. Нетерпеливо дёрнул пальцами из-за спины, "подойди", мол, и с интересом уставился в стекло. Она уняла тремор в нервозных пальцах и смело сделала несколько шагов - будто в омут ступила. - А теперь смотри сюда, милая, - резко же перешёл на "ты", у неё и не осталось сил удивляться. - Эти все мужчины, мальчики, за окном - внимают каждому моему слову. Они все тут приличные люди, хоть с виду так и не может показаться - они пальцем не тронут женщину, связанную узами браками, если она сама того не захочет. Но они - не я. Ханджи тихо дёрнулась - костлявая рука тенью скользнула ей за спину, окольцевала талию, и шеи коснулся змеиный шёпот, почти достигая губами уровня роста волос. Волна леденящей дрожи окатила её до кончиков пальцев, и она зажмурилась в темноте, пока он не видел, вкрадчиво продолжая: - Я же - редкое чудовище. И я - их капитан. Они сделают всё, что я прикажу им, иначе будут расстреляны на месте мной, без суда и следствия. И единственный способ избежать печальной доли для тебя - делать всё, что я говорю. И не задавать больше глупых вопросов - ответы здесь получаю только я. Ханджи выдохнула и почти застучала зубами - он внезапно резко оттолкнул её от себя, и она попятилась мелкими шажками к двери, задевая локтями все углы, подняла на него хмурый взгляд из-под теней. Не шутила больше - не нашла сил даже натянуть защитную улыбку. Капитан, мать его, Кенни, отвернулся от окна, вполне довольный собой, и вальяжно вернулся, погрузившись в кресло. Убедившись, что она ждёт от него дальнейших изложений, со скрипом выдвинул ящик стола - свет с непривычки ударил её по глазам, и она болезненно зажмурилась, смаргивая застывшие на ресницах слёзы. Глаза её округлились, и рот, вроде, тоже - не сдерживая удивления: - Вы перерыли наш дом, пока я была на фестивале. - Всенепременно. А ты думала, мы пробрались в город только чтобы заполучить твою жалкую тушку? - Моя "тушка" не стоит и четверти того, сколько можно получить за безделушку в Ваших руках. Очевидно, Вы и без меня это понимаете. - Понимаю так же хорошо, как и то, что называть данную вещь "безделушкой" - сродни богохульству, прости господи. Или как любят выражаться религиозники в Вашей стране? В моих руках - свет заходящего солнца. И да прибудет с нами святой Роджер - было бы славно, если бы только в переносном смысле. Первое задание от меня, которое отсрочит твой бесславный конец - говори. Что ты знаешь об этом ожерелье? Что за камни такие, какой металл? Сколько раз ты носила его? Какую сумму "отвалил" за него твой благоверный, чтобы порадовать твой прекрасный лик? Выкладывай всё. - Вы слишком много ожиданий берёте на душу, милейший ка-пи-тан, - Ханджи вытянулась на носках и тряхнула руками взад-вперёд, будто скидывала онемение. На грани веселья - покачала головой. - Не имею ни малейшего понятия о происхождении этого камня, огранка же - обыкновенное золото. Я не падкая на украшения. Всё, что могу сказать: супруг преподнёс мне этот подарок на один из праздников, я надела его раз. Больше не смогла - оно тяжёлое. Тяжёлое настолько, что на миг мне показалось, что камни прожигают кожу до ран, а метал сдавливает в тиски, оставляя следы от удушья. Больше я не надевала его - отдала мужу и попросила выставить на аукцион. Я не верю обычно в то, что нельзя доказать научно, но проклятие драгоценностей - нередкие темы для обсуждения в наших кругах. Мне стало интересно, и я начала искать информацию. - И что же тебе удалось "откопать"? - он не воспринимал её всерьёз, было видно невооружённым глазом. Может - это могло сыграть ей на руку, а может и нет. Улыбка не сходила с его лица, и весь вид кричал о том, что "ничего путного не может узнать женщина в расследовании важной информации", но... Если её рассказ подействует - она сможет заманить их туда, куда будет выгодно ей. И Эрвин поймёт. Эрвин узнает, где её искать, и, может быть... Спасёт её прежде, чем случится что-то ужасное. - Драгоценность в Ваших руках имеет несколько названий. - Puesta de sol, знаю-знаю. - Верно. Но оригинальное его клеймо - Юхи но хикари. - Я в курсе, ведь местность его происхождения - японские земли. Это всё, или ещё что-то интересное расскажешь? - Кенни скучающе поковырял в грязном ногте и скрестил руки на груди. Ей яд плеснул в горло - какой же он был мерзопакостный, - и она, мельком улыбнувшись, продолжила, в душе ликуя, что он закружил вокруг её "приманки". - Отчего же, расскажу... История происхождения ожерелья завязана на трагической истории любви - так часто бывает, можно и догадаться. Она была гейшей в крупном портовом городе - гейшей знаменитой и желанной в доме самого императора. У неё был данна - влюблённый в неё покровитель, который желал не только её тело, но и её душу. Он хотел провернуть всё так, чтобы пойти против правил и взять её в жёны - сделать своей собственностью. Пока не появился Он. Он был военным-чужестранцем. Неизвестно, из каких краёв он прибыл, но суть была в том, что в нём не текла азиатская кровь. Его позвали на праздник в честь Хиякки Яко - ежегодного парада призраков. Она обслуживала его за столом, и он - какая боль... Полюбил её. И это - оказалось взаимно. Как Вы могли понять, противиться своим чувствам они не смогли и приняли решение бежать вдвоём. Мне стоит продолжать? Ханджи замерла на мгновение и перевела на него отсутствующий взгляд. Капитан Кенни слушал ее, словно и не заинтересованный вовсе, покусывая отросший ноготь на большом пальце - глаза его блуждали по мраку кабинета, будто на секунду позабыв, что он находится здесь не один. Шестерёнки активно двигались в его голове, вывод назревал, словно огненный цветок, родившийся из взрыва - и когда он прояснил свой взгляд и небрежно махнул рукой - "Продолжай", - она предвкушающе повела плечами: - Да нечего особо говорить, - Ханджи тоскливо осмотрела свои ногти и лениво шаркнула ногой, переступая на левую. - Возлюбленный гейши разбирался в камнях - и прежде чем решиться на побег, успел заказать ей у местного ювелира ожерелье: "Оно было солнца ярче. Чище божественной слезы". Он сказал ей перед побегом, что дал ему название "Свет заходящего солнца", потому что на закате солнце светит ярче всего - как и сила его любви к ней... - Ханджи на миг замолчала, переводя дыхание, и, торжественно разведя руками, продолжила уже не так вдохновлённо. - Покровитель гейши выследил его и убил. А она - родила ребёнка. Сама не своя от горя, не выдержав это бремя, она ушла в порт утонувших кораблей и медленно вошла в бурлящее море. Волны поглотили её мирно, будто приняли за свою - тело её даже спустя время не вымыло на берег... Ожерелье же осталось у её дочери. Прошло много-много лет, но до сих пор оно приносит физическую боль тем, в ком не течёт азиатская кровь. Видимо, мне в том числе. Но, естественно, всё это не более, чем взрослая сказка, чтобы бередить неокрепшие умы. А впрочем, судить Вам... Ханджи мягко замолчала и притаилась. Кенни смотрел на неё, не отрываясь, и на мгновение ей показалось, что он заворожён её голосом, как путник, что заметил среди открытого моря чешую переливчатого русальего хвоста. Но в момент он кашлянул, зарычал, стукнул кулаком себе в грудь, залпом опрокинул в себя стакан виски - и всего лишь довольно обнажил гнилые зубы. Это зловоние, кажется, ударило ей в нос, и она сдержанно сморщилась - к горлу снова подступило. Недолго думая, он хлопнул ладонями по столу и громко присвистнул: - Арлерт! Забирай мою прелестную гостью! Совсем заболтала меня, а столько дел, столько дел... Последнее, что видела Ханджи, когда дверь открылась, и тень её маленького сопровождающего отступила в сторону - отблеск жидкости, льющейся в стакан, и свет отброшенного в сторону ожерелья, поглощающего, словно феникс, весь существующий в себя свет. *** Темнота поглотила его город - он не слышал ни шума волн, ни стрёкота сверчков у пруда поместья. Затхлый воздух спёр ему лёгкие, но не мешал двигаться ясно, размашисто и чётко, преодолевая последние секунды до того, как вся тяжесть вселенной обрушится на одни только плечи и придавит - не продохнуть. Эрвин сделал последних пару шагов и с силой толкнул перед собой дверь. Первое, что бросилось ему в глаза - невиданный беспорядок и обеспокоенное лицо Нила Доука, с выражением тяжёлого сострадания повернувшего к нему свои тёмные глаза. Эрвин остановился, и, не совладав с собой, моргнул пару раз наливающимися кровью глазами: - Где она? Нил развернулся к нему всем корпусом, как мальчишка, спёрший из кухни кусок индейки, и опустошённо развёл в стороны напряжёнными руками - почти приглашая его в свои сочувственные объятия: - Мне жаль, Эрвин. Мне очень жаль. Эрвин застыл и, отстранённо качнув головой, ме-е-едленно запрокинул лицо в померкший перед глазами потолок. Ему, так повелось, в этой жизни почти никого не было жаль...