Погребенные во Тьме

Ей хотелось кричать — тот безмолвный крик, который разрывал её изнутри, как вихрь, проносящийся по комнате. С каждой минутой её сердце сжималось от нарастающего чувства тревоги и беспомощности, которые словно черные тучи сгущались над ней, лишая надежды, как будто зрелище света вокруг тускнело, а воздух становился всё более тяжёлым. Она чувствовала, что её душа постепенно погружается в океан безысходности, и каждое мужественное «всё будет хорошо», произнесённое её отцом, отдавало лишь эхо лжи. Всё вокруг казалось таким обыденным: смеющиеся лица, бесконечный хоровод дел и забот, которые отдаляли её от реального магического мира, где её существование имело бы значение. Она словно оказалась за стеной, за которой жизнь продолжалась без неё, и с каждым днём эта изоляция вонзалась в её сердце, как ядовитая стрела. Она была одна в этой борьбе, и это одиночество давило на неё, как тяжелый камень, лежащий на её груди. Чувство беспомощности поглощало её, заставляя исчезнуть даже последнюю искорку надежды. Призыв о помощи застревал среди рядышком тлеющих надежд, зажатых в тисках немоты. Она долго думала, что как только она издаст звук, он, возможно, разбудит в ком-то сочувствие, пробудит желание прийти на помощь, но от этой мысли её охватывал такой ужас, что она снова запиралась в себе, как в клетке, скованной страхом. Малфой застыла пред зеркалом, словно зачарованная. Перед ней вдруг возникла не та уверенная, высокомерная особа, к которой привыкли окружающие, а другой человек — взволнованная, уязвимая, обладающая животным ужасом перед неизвестностью и одиночеством. Её отражение таило в себе нечто неизъяснимое, будто немым укором вопрошая о том, что скрыто за гранью слов. Фразы о жребиях и ожиданиях, любви к крови и важности фамилии звучали в её голове как зловещий шёпот. — Разве это действительно важно, — начала Пэнси, практически прерывая её раздумья, — что они подумают? Мы имеем право самим выбирать, кем быть, и как пройти свою дорогу, несмотря на традиции и ожидания отчима. Малфой немного насторожилась, но прежде чем она успела углубиться в ответ, Пэнси внезапно печально улыбнулась. — Ты никогда не размышляла об этом? — промолвила она, её голос был ровным, но холодным, как лёд зимнего утра, а в глазах вспыхивала тёмная искра неподдельного интереса. — О чём, по-твоему, я должна задуматься? — Драко скользнула взглядом через плечо. Паркинсон, не спеша, откинулась на подушки, вытянув длинные ноги и устремив взгляд в неведомую даль. Казалось, вся её поза была тщательно продуманной маской ленивого равнодушия, за которой таилась напряжённая внутренняя борьба. — Мы на шестом курсе, — заговорила она, и слова её прозвучали, как случайный шёпот ветра, но смысл их был тягуч как свинец. — Время, когда наши поступки обретают значение. Родители ждут от нас решений, достойных нашего рода: обручение, свадьба, наследники… Всё это — долг, а не желание. Драко медленно обернулась. — Неужели ты позволила этим мыслям взять над тобой верх? — наконец проговорила она, едва приподняв бровь в изысканном жесте насмешливого удивления. — Какое счастье. Пэнси тяжело вздохнула. В её глазах читалась не театральность, а мрачная задумчивость, словно отражение звёздного неба в глубоком омуте. — Счастье? Это слово чуждо нам. Мы чистокровные. Нас связывает долг предков, их стремление видеть в нас продолжение своей власти и славы. Мы не принадлежим самим себе. Всё это — для их будущего, а не для нашего. Драко медленно присела на край ложа, с видом человека, исполняющего неизбежный обряд. С неожиданной мягкостью затянулись шнурки зачарованных сапог, поблескивающих в свете свечей. — Всё должно быть так, как угодно судьбе, — произнесла она тихо, с той неуловимой ноткой тоски, которая прорывается только в миг подлинного откровения. — Нам остаётся лишь исполнить предначертанное. Не больше, не меньше. Паркинсон кивнула, её лицо утратило прежнюю ленивую маску и озарилось выражением, в котором горечь сливалась с пониманием. — И всё же, Драко, решения принимают они, не мы, — проговорила она, задумчиво глядя в темноту. Малфой подняла голову, её взгляд лениво скользнул по комнате и остановился на безмятежно спящей Дафне, свернувшейся под тёплым одеялом. — Возможно, — отозвалась она, её голос был сух и отчуждён. — Но мириться с этим я не намерена. Если я выйду замуж, это будет мой выбор. Паркинсон слегка улыбнулась, её взгляд потеплел, отражая редкое уважение. — Ты, как всегда, непреклонна. — И останусь такой, — коротко бросила Драко, глаза её сверкнули, как лёд под утренним солнцем. — Уверенность — наш доспех. Пусть даже… иллюзорный. Комната погрузилась в глубокую тишину. Только ровное дыхание Гринграсс нарушало её, как далёкое эхо жизни, неспешно ткущей полотно времени. — Ты ведь не позволишь им заставить тебя обручиться с кем-то против твоей воли? — едва слышно спросила Пэнси, её слова звучали так, словно она доверила глубоко личный секрет. Драко повернула голову, её взгляд был острым, как лезвие. На мгновение в её глазах вспыхнуло нечто опасное, будто эти слова коснулись запретной истины. — Я сделаю то, что должна, — ответила она после паузы, с трудом подавляя ярость, а её интонация была исполнена безразличной хладнокровности, оттенённой лёгким налётом презрения. — Но выбор будет за мной. Никто не заставит меня быть пешкой в чужой игре. Паркинсон откинулась назад, её брови удивлённо поднялись. — Ты слишком одержима контролем, — произнесла она мягко, почти убаюкивающе. — А я просто хочу знать, что моё будущее надёжно. Малфой притихла, её взгляд стал отрешённым, словно она погрузилась в далёкие, тревожные раздумья. Пэнси, заметив перемену, нервно усмехнулась, пытаясь разрядить обстановку. — Неужели ты всерьёз собираешься заниматься в такое время? — пробормотала она, зевая и потирая глаза. — Если достанешь учебник по зельям, я обещаю больше никогда не помогать тебе с заметками. — Это были не заметки, а стратегический план, — парировала Драко, натягивая сапог. Её тон был одновременно мрачным и насмешливым. — И ты его испортила, забыв обмакнуть грифель в чернила. — Не смей винить меня за свою нервозность, — огрызнулась она и швырнула в неё подушку. Драко, как всегда ловкая, увернулась, и подушка мягко упала на пол. — Нервозность? — переспросила она с язвительной усмешкой. — Это забавно, учитывая, что ты убила три часа на эссе для Снейпа, а я справилась за час. — Я предпочитаю качество, а не количество, — возразила Паркинсон, поднимая подушку. — А ты просто переписала свои старые записи. — Эффективность, Пэнс, — спокойно ответила Драко, поднимаясь. Она кивнула в сторону Дафны, спящей на кровати. — Смотри на неё, — прошептала Паркинсон. — Спит как ангел. А наутро превратится в кошмар для первокурсников. — Несомненно, — фыркнула Малфой. Пэнси, присев за письменный стол, загромождённый книгами и свитками, с интересом посмотрела на неё. — Так что за грандиозный план у тебя на сегодня? — Никаких планов, — спокойно ответила Драко, беря палочку. — Просто прогулка. Надо освежить голову. Ее выражение лица помрачнело, словно легкая завеса тени окутала ее глаза. Она немного склонила голову набок. Затем, с четким и плавным движением, она открыла тумбочку. — Ты ведь понимаешь, что это запрещено? — И что с того? — пожала плечами Малфой. — Если поймают, скажу, что искала библиотеку. — В три часа ночи? — Когда-нибудь Филч задавал логичные вопросы? Пэнси тихо рассмеялась, стараясь не разбудить Дафну. — Ты невозможна, Драко. — Благодарю, — отозвалась она с лёгкой усмешкой. Она тихо выдохнула, сжимая в пальцах кусок пергамента, на котором была выписана скупая информация о выручай-комнате. За последние недели она перечитала всё, что могла найти в библиотеке, провела часы в бесконечных размышлениях и расчётах, и теперь, наконец, решилась. Слова Монтегю гулко звучали в её памяти: — Когда я застрял в том шкафу, я… — он сглотнул, лицо его было бледным, как у привидения. — Я слышал звуки, Малфой. Сначала глухие, потом чётче. Лавка «Горбин и Бэрк». А потом… шаги в Хогвартсе. Словно шкаф был связан с обоими местами. Драко знала, что это больше, чем совпадение. Если Монтегю был прав, Исчезательный шкаф был не просто сломанным артефактом — это был ключ. Но сначала ей нужно найти место, где он может скрыться от чужих глаз, и это место должно быть выручай-комнатой. Она не доверяла слухам — «выручай-комната появляется, когда ты её действительно ищешь». Но всё же это была её единственная зацепка. Она тихо накинула мантию, стараясь не разбудить Дафну, и шагнула в холодный полумрак. В подземелье Слизерина царила звенящая тишина, но она чувствовала, как за ней словно наблюдают сами стены. Поднимаясь к третьему этажу, Малфой двигалась медленно, её шаги были бесшумны, но сердце стучало громче, чем ей хотелось бы. Она знала: патрули преподавателей или Полтергейст Пивз могли появиться в любой момент. Когда она добралась до коридора с гобеленом тролля, её охватило странное чувство. Нечто древнее, скрытое в воздухе, почти ощутимо двигалось вокруг неё. Она остановилась напротив стены и закрыла глаза. — Место, где я смогу найти Исчезательный шкаф. Место, где я могу работать, где меня никто не найдёт, — повторяла она мысленно, словно заклинание. Она начала ходить вдоль стены, но ничего не происходило. Камень оставался холодным и неподвижным. Через несколько минут она остановилась, сбитая с толку. Что она делает не так? — Это не работает, — прошептала она себе злобно, голос прозвучал отчётливо в тишине. Драко нахмурилась. Её взгляд упал на гобелен с троллем, неуклюже взмахивающим руками. В книге, что она читала, утверждалось, что выручай-комната требует истинной нужды. Ей нужно было больше. Ей нужно было чувствовать эту потребность. Она прижала руки к холодной стене, закрыла глаза и сосредоточилась. В её голове мелькали образы: Исчезательный шкаф, его магия, цепи, связывающие Хогвартс с Лютным переулком. Но всё оставалось неподвижным. Наконец, решив отступить, она вернулась в свою спальню. На следующий день Малфой углубилась в чтение. Она нашла старую, едва держащуюся книгу в библиотеке, написанную неизвестным автором. Текст говорил о магических комнатах, которые открываются лишь тем, кто умеет пробуждать их истинную сущность. — Это не просто желание, — пробормотала она, перелистывая страницу. — Это необходимость. Она узнала, что выручай-комната не появится для тех, кто только хочет. Она требует настойчивости, связанной с искренним внутренним состоянием, почти как пробуждение древней магии. В следующую ночь, когда замок погрузился в темноту, она снова вышла из спальни. Её шаги были уверенными, но внутри всё сжималось от напряжения. Она вернулась в коридор с гобеленом и вновь закрыла глаза. «Место, где я могу спрятать то, что мне нужно. Место, которое никто не найдёт. Место, где я смогу это исправить.» Она почувствовала, как внутри неё что-то меняется. На этот раз её мысли были яркими, почти отчаянными. Она начала ходить, мысленно повторяя свои желания. Первый круг. Второй. Ничего. На третьем круге её шаги замедлились. Она почувствовала легкое движение воздуха и остановилась. Перед ней в стене начала проявляться дверь. Малфой затаила дыхание, но в этот момент что-то щёлкнуло, и дверь исчезла. Она посмотрела на пустую стену, сжав кулаки. Выручай-комната ответила ей, но её нужда была недостаточной. На протяжении недели Драко каждую ночь возвращалась к тому же месту. Она изучала книги, её мысли становились всё яснее. Она чувствовала связь, как будто сама магия Хогвартса начинала откликаться. И только через семь ночей дверь появилась вновь. На этот раз она не исчезла. Малфой замерла. Дверь, массивная и тёмная, возвышалась перед ней, словно нечто живое, сотканное из самой магии замка. Её сердце заколотилось сильнее, а в горле пересохло. Она сделала шаг вперёд и протянула руку. Ручка была прохладной, гладкой, словно отполированной многими прикосновениями. Когда она повернула её, тяжёлый скрип нарушил ночную тишину. Драко глубоко вдохнула и шагнула внутрь. Комната, что открылась перед ней, напоминала лабиринт. Высокие полки, устланные пылью, уходили ввысь, заполненные разнокалиберными предметами: старые книги, разбитые амулеты, ржавые котлы и покрытые паутиной зеркала. Воздух был тяжёлым, с примесью влаги и времени. Она сделала несколько шагов вперёд, осторожно обходя груды сваленных вещей. Это место казалось бесконечным и дышало собственной жизнью. Драко чувствовала, что комната смотрит на неё, оценивает её. — Исчезательный шкаф, — прошептала она, словно заклинание. Где-то в глубине она услышала глухой стук. Звук эхом разнесся по комнате, и Драко повернула голову. Её охватила волна предвкушения. Она двинулась на звук. По мере того как она продвигалась вперёд, комната становилась всё темнее. Единственный свет исходил от её палочки, но он казался каким-то приглушённым, словно стены поглощали его. Она вдруг почувствовала, как что-то задевает её ногу. Обернувшись, она заметила старый сундук, крышка которого приоткрылась сама собой. Внутри лежала стопка пергаментов, испещрённых письменами, которые она не могла разобрать. Драко нахмурилась. Она протянула руку, чтобы взять один из пергаментов, но в этот момент крышка сундука захлопнулась с громким треском. Её рука едва успела отдёрнуться. — Все хорошо, — прошептала она себе, отступая назад. Комната, казалось, ожила. Предметы начали шевелиться, скрипеть, словно пытаясь привлечь её внимание. И через несколько минут поисков она наконец остановилась перед массивным предметом, стоящим в центре небольшой очищенной зоны. Это был шкаф. Его древесина была потемневшей от времени, покрытой трещинами и пятнами, но из него исходило что-то странное — слабое, но ощутимое магическое присутствие. Драко приблизилась, всматриваясь в него. Шкаф казался почти мёртвым, но когда она прикоснулась к его поверхности, её пальцы ощутили слабую пульсацию, будто сердце, едва бьющееся в груди. Она знала, что теперь начинается самая сложная часть. Шкаф нужно починить, а для этого придётся разобраться в его магии, которая была нестабильной. — Я справлюсь, — сглотнула она. Её голос эхом разнёсся по комнате, и шкаф будто ответил ей тихим скрипом. — Ты думаешь, что сможешь меня остановить? — фыркнула она в темноту, чувствуя, как комната отвечает ей легким гулом. Этот шкаф был её единственной надеждой. И теперь, когда она нашла его, Драко знала, что нет пути назад. *** Лес окутала тишина, густая и давящая, как покров, сотканный из страха. Казалось, сама природа замерла в ожидании чего-то незримого, но неотвратимого. Туман стлался меж обугленных стволов, их формы походили на скрученные в муке руки, а извилистая тропа, потерявшаяся в этой мрачной дали, манила Драко, словно вела к самому сердцу забвения. Она стояла, не помня, как очутилась здесь, и её сердце било размеренный ритм, но с каждым ударом отзвук становился всё громче, как барабанная дробь перед приговором. Воздух, густой и вязкий, впивался в её лёгкие, заставляя дышать с усилием. Кружилась голова, а каждый шаг казался прыжком в пустоту. Но впереди, в глубинах тумана, заскользило что-то — неуловимый отблеск, холодный, как свет луны на острие стали. Этот блеск манил, тянул за собой, не оставляя выбора. Драко шла, ведомая странным притяжением, не понимая, что это: зов неведомой силы или её собственный трепет. Наконец туман расступился, и перед ней открылось озеро. Его вода была тёмной, словно застывшая ночь, но отражала каждый отблеск света с пугающей ясностью. Поверхность была зеркальной, безмятежной, но эта безмятежность казалась издевательством. Драко взглянула на своё отражение — и не узнала его. Платье, что нежно обвивало её фигуру, было воплощением самой эфемерной мечты, созданным, казалось, из дыхания природы и серебристого света луны. Его ткань переливалась, меняя оттенки при каждом её движении: то она казалась утренним туманом, то светом закатных облаков. На её поверхности расцветали живые узоры — акварельные мазки лилий, тончайших ветвей и росы, будто сама природа, одушевлённая таинственной магией, сотворила этот узор в дань своей избранной. Корсаж, нежно облегающий её грудь, был соткан из нитей, напоминающих солнечные лучи, пойманные в ранней росе. Он не сковывал её, но словно поддерживал, придавая фигуре величественную лёгкость, в которой ощущалась сила и спокойствие. Изящные рукава ниспадали с её плеч, обрамляя их подобно крыльям, готовым взметнуться в небеса, когда ночь сменится рассветом. На груди сияла тончайшая вышивка из золотых и серебряных нитей — изысканная, словно выполненная древними мастерами, знавшими секреты звёздного света. Это не было просто украшением, это был символ — знак тайной силы, что связывал её с чем-то вечным и необъяснимым. От него исходило чувство неподвластного времени, как будто древние духи леса вложили сюда часть своего света. Каждое её движение казалось танцем — плавным, невесомым. Материя платья жила своей жизнью, шепча тихие сказки о ветрах, полях и далёких небесах. Волосы, лёгкими волнами касающиеся её обнажённых плеч, дополняли этот образ, а на шее горел алыми камнями странное ожерелье, похожий на клеймо, что не снимешь. Кто она теперь? Драко провела пальцами по колье, его прохладный металл обжигал кожу, как напоминание о каком-то забытом долге. Но тут вода задрожала, и её отражение исказилось, будто сквозь него протянулась чья-то рука. Она резко обернулась, но вокруг стояла лишь неподвижная пустота. — Кто здесь? — её голос разорвал гробовую тишину, но ответом был лишь шёпот ветра. Тут она почувствовала касание, едва заметное, как прикосновение холодного пера. Оно усиливалось, становясь невыносимо явным. Что-то стояло позади неё, и с внезапным ужасом Драко поняла, что за ней простирается нечто, лишённое формы, но не воли. Она хотела обернуться, но в тот же миг ощутила резкий толчок, и мир перевернулся. Она падала. Холод воды пронзил её, словно тысячи ледяных игл одновременно пронзили её плоть. Платье, столь изысканное мгновение назад, теперь тянуло её вниз, как камень, привязанный к ногам. Она пыталась всплыть, но невидимые руки, словно сотканные из самой тьмы, удерживали её. Вода вокруг стала алой. Её платье было пропитано кровью, но Драко не чувствовала боли, только невыносимый, всепоглощающий ужас. Она раскрыла рот, чтобы закричать, но вода заполнила её лёгкие, принеся с собой ледяное молчание. Сквозь мутный водный покров она увидела фигуру на берегу. Туман окутывал её, но два огненных глаза горели в этой темноте. Они были полны злорадства, будто смотрели на то, как рушится весь её мир. Она металась, но силы покинули её. Мир начал гаснуть, и последнее, что она услышала, был собственный крик. Малфой распахнула глаза, рывком выныривая из глубин холодного озера. Её дыхание было рваным, а виски покрывал ледяной пот, который стекал тонкими дорожками, пропитывая светлые пряди волос. Её пальцы на мгновение задержались на ключице. Ощущение тяжёлого металла, впивающегося в кожу, всё ещё преследовало её, как будто этот сон был чем-то большим, чем просто плодом усталого разума. Простыни под её телом были влажными, как будто ночь превратила их в тяжёлую ледяную ткань. В горле пересохло, язык липко прильнул к нёбу, не позволяя произнести даже шёпот. Сдерживая охватившую её дрожь, Драко вытянула руку к тумбе, где лежала палочка. Пальцы, слегка подрагивая, сомкнулись на гладкой поверхности дерева. Лёгкий взмах — и в воздухе возник хрупкий стеклянный бокал, тут же наполнившийся мерцающей водой, которая лилась тонкой, холодной струёй. Драко схватила бокал обеими руками, словно от этого зависела её жизнь, и выпила до дна. Холодная жидкость обожгла пересохшее горло, но вместе с тем принесла мимолётное облегчение. Она сделала глубокий вдох, позволяя дрожи в руках понемногу стихнуть. Однако покой не наступил. Следы кошмара всё ещё жгли её сознание, а сердце стучало тревожно, как набат. Казалось, сон не был лишь плодом усталого разума, а предупреждением, зловещим знаком, который ей ещё только предстояло разгадать. Драко с трудом поднялась с кровати, ноги, казалось, неохотно подчинялись её воле. Её сознание всё ещё цеплялось за обрывки сна, образы которого были столь яркими, что казались реальностью, словно сама магия выручай-комнаты проникла в её подсознание. Она провела ладонью по лицу, стараясь избавиться от липкого ощущения, словно что-то невидимое всё ещё касалось её кожи. «Это был лишь сон. Всего лишь сон,» — напомнила себе Малфой, но внутренний голос звучал неубедительно. Она подошла к столу и села на край. Лёгкий хруст раздался под её пальцами, когда она случайно сдавила один из пергаментов, испещрённых записями о выручай-комнате. — Нет, это так глупо, — всхлипнула она, скользнув взглядом по изогнутым строчкам собственных заметок. Вдруг она замерла. Её взгляд упал на несколько слов, выписанных почти наугад из одной из прочитанных книг: «Комната отвечает не только на намерения, но и на страхи. Она становится зеркалом.» Зеркалом. Драко облизнула пересохшие губы, вспоминая своё отражение в кошмаре — чужое, в незнакомом платье, с глазами, полными ужаса. — Неужели… — её голос сорвался. Если комната действительно отражала её самые глубокие желания, страхи и сомнения, то, возможно, кошмар был не просто игрой разума, а предупреждением. Исчезательные шкафы были магическими сосудами, соединяющим два мира, но, может быть, они несли в себе нечто большее? Внезапный скрежет заставил её вздрогнуть. Драко резко обернулась, схватив палочку. В углу комнаты что-то упало, но там никого не было. Лишь слабое колебание воздуха подсказало ей, что это был не обычный случай. — Кто здесь? — спросила она, направив палочку на пустое пространство, но глухой и надломленный голос, утонул в тишине комнаты. Ответа не последовало, но сквозняк усилился, будто невидимая фигура проскользнула мимо неё. Холод вновь пробежал по её позвоночнику. «Выручай-комната,» — подумала Драко. Что бы это ни было, оно хотело, чтобы она вернулась. Она подошла к тому месту, где раздался скрежет, осторожно ступая босыми ногами по холодному каменному полу. Её взгляд заметил небольшой осколок, лежащий у стены. Это был кусок потемневшего стекла, тонкий, словно паутина. Она наклонилась, чтобы поднять его, но едва пальцы коснулись поверхности, как её пронзило видение. Мир на мгновение померк, а затем развернулся перед ней чужой сценой: выручай-комната, такая, какой она видела её накануне, но из её глубин вырывались тени, клубящиеся, как дым. Они двигались, словно живые, заполняя пространство и затмевая всё вокруг. В центре комнаты стоял шкаф, его поверхность пульсировала странным мрачным светом. Она отпустила осколок, резко выпрямившись, и покачнулась, чувствуя, как комната вновь обретает обычные очертания. Лёгкое головокружение сменилось волной решимости. — Ты хочешь, чтобы я пришла, — тихо произнесла она. Теперь уже не было сомнений: странный инцидент, её кошмар, даже этот осколок — всё это было связано. Комната призывала её, и, несмотря на робость, Драко знала, что она должна ответить. Она быстро переоделась в тёмную мантию, чтобы слиться с ночной тьмой, и бесшумно выскользнула из спальни. Замёрзшие ступени Слизеринского подземелья отозвались холодом в её босых ногах, но она не обратила на это внимания. Её мысли были сосредоточены на одном: она должна вернуться. Поднимаясь по лестнице, Малфой вспомнила слова из книги: «Границы между мирами истончаются, но их нельзя оставлять без контроля. В противном случае магия начнёт диктовать свои законы». Её горло пересохло от одной мысли, что эти тени — не просто результат магии шкафа, но нечто, что могло проникнуть извне. Когда она добралась до седьмого этажа, коридоры были пусты. Лишь слабый свет факелов отбрасывал причудливые тени на стены. Подойдя к месту, где вчера появилась дверь, Драко замедлила шаг. Её дыхание участилось, когда она увидела, как на гладкой поверхности стены начала проступать знакомая арка. Она остановилась на мгновение, собрав все свои силы. Тревога снова поднялся в её груди, но вместе с ним — решимость узнать правду. Сделав шаг вперёд, Драко протянула руку к двери. — Покажи мне то, что я должна увидеть, — произнесла она, вкладывая в слова всю свою волю. Дверь скрипнула, отворяясь внутрь, и Драко шагнула в темноту, зная, что назад пути может не быть. Шагнув через порог, Малфой ощутила, как её окружила густая тьма. Выручай-комната была пуста, но воздух казался тяжёлым, насыщенным энергией, словно сама магия наполняла пространство. Драко на мгновение замерла, вглядываясь в мрак, но затем услышала едва уловимое шуршание, будто кто-то двигался по комнате, невидимый для глаза. Она подняла палочку. — Люмос, — прошептала она, и конец палочки озарился мягким светом. Перед ней появилась знакомая фигура: шкаф стоял на своём месте, его поверхность поблёскивала, будто была влажной. Но теперь в его облике было что-то иное, зловещее. Тени, которые она видела в своём видении, начали собираться вокруг него, словно подчинялись невидимой силе. Драко подошла ближе, её дыхание участилось. — Что ты пытаешься мне показать? — спросила она, хотя ответа не ждала. Шкаф дрогнул, словно отозвавшись на её слова. Глухой, низкий гул раздался из его глубин, и по полу пробежала лёгкая вибрация. Драко инстинктивно отступила, но её взгляд остался прикован к шкафу. Внезапно поверхность шкафа начала меняться. На ней стали проступать образы, словно кто-то медленно выцарапывал их изнутри. Сначала это были неясные линии, но вскоре они сложились в картину. Драко узнала этот образ: это была сцена из её сна — кровавое озеро, платье и глаза, горящие ярким огнём. Её сердце сжалось. — Это невозможно, — прошептала она. Шкаф вновь задрожал, и звук усилился. На этот раз он напоминал смех — низкий, насмешливый, словно кто-то невидимый глумился над её страхами. Драко почувствовала, как её горло сжимает ужас пережитого, но она не позволила ему взять верх. — Ты думаешь, я отступлю? — проговорила она громко, шагнув ближе. Шкаф затих, будто прислушиваясь. Драко подняла палочку, её голос звучал твёрдо, несмотря на внутреннюю дрожь: — Я разгадаю тебя. Что бы ты ни скрывал, я узнаю. Но как только она произнесла эти слова, шкаф резко открылся, и из его глубин вырвалась тьма, устремившись к ней. Драко не успела отреагировать, её накрыла волна холодного мрака, который казался живым. Всё вокруг потемнело. Она попыталась сопротивляться, но ноги словно приросли к полу. Воздух стал густым, как вода, и каждый вдох давался с трудом. В этой гнетущей тишине она услышала голос. — Ты ищешь истину, — прошептал он. — Но сможешь ли ты принять её? Драко рванулась вперёд, напрягая каждую мышцу. Её палочка вспыхнула, разгоняя тьму. Вспышка света осветила комнату, и тени отступили, растворяясь в воздухе. Она снова стояла перед шкафом, который теперь был закрыт. Всё выглядело так, словно ничего не произошло. Но Драко знала, что это не иллюзия. — Ты играешь со мной, — прошипела она, её голос был наполнен гневом. — Но я не остановлюсь. Исчезательный шкаф скрывал не только путь в Лютный переулок, но и нечто гораздо более опасное. *** День для Малфоя начался так же тяжело, как и закончилась ночь. Она проснулась задолго до того, как рассвет коснулся окон астрономической башни. Холодное утро встречало ее равнодушием, будто воздух в замке стал плотнее, давя на грудь. Лежа в темноте своей спальни, Драко чувствовала, как ее мысли запутываются в клубке тревог, обязанностей и отчаяния. Она долго смотрела в потолок с балдахином, словно ища там ответ, но находила только безмолвную тишину. Окружающие считали ее неприступной, хладнокровной — и это устраивало ее. Ведь если бы кто-то увидел, как по ночам ее сжимает трусость, а в груди скребет ледяное чувство вины, все разрушилось бы. Когда настало время вставать, она медленно спустила ноги с постели, позволив холодному полу уколоть ступни. Драко оделась с нарочитой неспешностью, проверяя каждый элемент своей формы — не столько из-за тщеславия, сколько потому, что это был единственный способ сохранить ощущение контроля. В Большой зал она вошла позже большинства учеников, избегая утренней толпы. Завтрак был коротким, почти символичным — ее руки механически подносили кусочки еды ко рту, но вкус остался незамеченным. Гул голосов, смех, шуршание пергаментов раздражали ее слух, словно кто-то непрестанно скреб ногтями по доске. — Ты знаешь, сегодня будет урок зельеварения. Слышала, Слагхорн обещал показать что-то уникальное. Малфой подняла глаза. Ее взгляд был ледяным, но в то же время уставшим, словно она целую ночь провела в попытках решить нерешаемое. — И? — коротко бросила она, заставляя Пэнси слегка побледнеть. Дафна решила подключиться, осторожно подкладывая себе кусочек тоста: — Может быть, это будет интересно. Ты всегда любила сложные зелья. Помнишь, как ты помогала мне с тем эссе про оборотное зелье? — Я больше не занимаюсь такой ерундой, — холодно отрезала она, опустив взгляд обратно на тарелку. Паркинсон хмыкнула, явно задетая: — Может, хватит вести себя так, будто весь мир тебе должен? Мы просто пытаемся помочь. Это было ошибкой. Малфой резко повернулась к ней, волосы слегка взметнулись от движения. — Ты пытаешься помочь? — прошипела она. — Тебе лучше не знать, с чем я имею дело. Дафна попыталась перевести разговор: — Мы не хотим давить на тебя, просто… мы переживаем. Даже у тебя есть право иногда расслабиться, знаешь ли. Драко рассмеялась, но смех был сухим, почти болезненным. — Расслабиться? Когда все, что мне нужно, это… — Она замолчала, словно боясь договорить, затем раздраженно бросила ложку на стол. — Забудьте. В наступившей тишине было слышно только, как кто-то за соседним столом перевернул страницу «Ежедневного Пророка». Астория рискнула осторожно спросить: — Ты ведь знаешь, что мы здесь, если тебе понадобится помощь? Малфой посмотрела на нее с выражением, которое было одновременно благодарным и равнодушным, затем встала. — Спасибо за заботу, но я справлюсь сама, — проговорила она, больше для вида, чем из желания что-то объяснить, и направилась к выходу, оставив трех девушек сидеть в неловком молчании. Паркинсон долго смотрела вслед удаляющейся фигуре Драко, сжимая вилку так, что костяшки ее пальцев побелели. В ее глазах бушевал ураган подавленного гнева. Постепенно она положила вилку на тарелку и выдохнула через нос, стараясь не выдать раздражения. — Это просто невыносимо, — тихо процедила она, чтобы никто, кроме сидящих рядом, не услышал. — Драко думает, что одна несет на своих плечах все страдания этого мира. Дафна, склонив голову набок, слегка улыбнулась, будто не заметила злости однокурсницы. Она откинулась на спинку скамьи и небрежно поправила выбившуюся прядь. — Ох, Пэнси, ты же знаешь, это ее способ справляться. Она всегда была драматичной. Хотя, если честно, я даже немного восхищаюсь этим… таким накалом чувств. — Восхищаешься? — Паркинсон повернулась к ней так резко, что Гринграсс невольно подняла бровь. — Она не драматичная, она невыносимая! Я понимаю, у нее есть проблемы, но кто у нас в этом году без проблем? Мы пытаемся помочь, но она ведет себя так, будто все вокруг — это просто фон для ее трагедии. Астория, до этого молчавшая, печально посмотрела на Пэнси. Ее тонкие черты лица были омрачены каким-то глубоким беспокойством, будто слова Паркинсон ее задели. — Она… действительно устала, — мягко проговорила младшая Гринграсс, опустив взгляд. — Ты разве не видишь? С каждым днем она становится все более… сломленной. Пэнси тяжело вздохнула, стараясь успокоиться. Она ненавидела это чувство — когда что-то идет не так, но она не может ничего исправить. Она бросила взгляд на Дафну, которая, как всегда, оставалась безмятежной. — Вы всегда найдёте оправдание для нее. И что вы предлагаете? Просто сидеть и ждать, пока она сама к нам прибежит? Дафна легко пожала плечами, словно обсуждали что-то совсем незначительное, вроде погоды. — А что еще нам остается? Если мы начнем давить, она просто отдалится еще сильнее. Драко всегда была гордой, даже чересчур. Она не признает слабости, пока сама этого не захочет. Астория медленно покачала головой. — Иногда гордость только делает хуже, — тихо сказала она. — А что, если… что, если она не справится? На мгновение все трое замолчали. Даже Дафна выглядела чуть менее беззаботной. Паркинсон взяла кружку с остывшим тыквенным соком и, помедлив, сделала небольшой глоток. — Она справится, — произнесла она наконец, но голос ее звучал неуверенно. — Это же Драко Малфой, не так ли? — Да, но какой ценой? — тихо добавила Астория, глядя куда-то вдаль. Ее голос прозвучал почти шепотом, но этого было достаточно, чтобы по спине пробежал холодок. Дафна, видимо, решив вернуть хоть какую-то легкость, улыбнулась и скрестила руки на груди: — Ну, а пока Драко разбирается со своими демонами, предлагаю не забывать, что жизнь идет. Нам с тобой, Пэнси, еще надо выбрать платье на предстоящей неделе. А ты, Астория, не забывай, что у тебя через час зачарованные чары. У профессора Флитвика наверняка припасена очередная диковинка. Паркинсон неохотно улыбнулась, а Астория лишь кивнула, сохранив грустное выражение лица. Напряжение в воздухе так и осталось висеть, будто невидимый знак, напоминание о том, что ни одна из них не сможет просто «оставить это». Разговор за столом затих. Пэнси рассеянно разглядывала узоры на своем серебряном браслете, едва ли замечая, как еда на ее тарелке остывает. Старшая Гринграсс, напротив, с неожиданным аппетитом отломила ещё кусок торта, пытаясь хотя бы внешне сохранить легкость. Астория, все еще с грустью в глазах, смотрела на пустую скамью, где совсем недавно сидела Драко, словно ожидая, что та вернется. Наконец, Пэнси нарушила тишину. Ее голос прозвучал немного резче, чем она хотела: — Знаете, может, хватит жалеть ее? Она не ребенок, чтобы мы носились вокруг с пледом и чашкой горячего шоколада. — Жалость тут ни при чем, — отозвалась Астория тихо, не поднимая глаз. — Просто иногда люди нуждаются в поддержке, даже если сами об этом не говорят. Дафна вздохнула, как будто эта дискуссия начинала утомлять ее. Она аккуратно отряхнула крошки с ладоней и сложила их на стол перед собой. — Поддержка… — протянула она, наклоняясь вперед и смотря на Асторию с легким сарказмом. — А что ты предлагаешь, малышка? Броситься за ней следом, слезно умоляя рассказать, что ее гложет? Уверяю, это закончится ничем, кроме новой ссоры. — А что, если она этого ждет? — неожиданно резко ответила Астория, подняв взгляд. В ее глазах вспыхнуло что-то, что заставило Дафну замереть на долю секунды. — Она может и не сказать прямо, но, может, ей как раз и нужно, чтобы кто-то показал, что он готов идти до конца ради нее? Дафна откинулась назад, снова обретя свое хладнокровие. Она чуть склонила голову, как будто размышляла над словами младшей сестры. — Может, ты и права, — согласилась она наконец, но в ее голосе все еще звучал оттенок скепсиса. — Но неужели ты думаешь, что это сработает именно с Драко Малфой? — Возможно, нет, — честно призналась Астория, сжимая край своей мантии. — Но если ничего не делать, она может совсем сломаться. Пэнси, до сих пор слушавшая разговор с подчеркнутым равнодушием, внезапно отставила кружку. — Достаточно, — твердо сказала она, пристально глядя на обеих сестер. — Вы правы в одном: сидеть сложа руки — это не вариант. Если Драко не хочет говорить, мы заставим ее. Не просьбами и не слезами. Мы заставим ее вспомнить, что она не одна. — И как ты это сделаешь? — спросила Дафна с интересом, скрестив руки. — Я найду способ, — Пэнси встала, расправляя мантию. Ее голос звучал решительно, а взгляд стал твердым. — Она может быть упрямой, может прятаться за своей гордостью, но я слишком хорошо ее знаю, чтобы позволить ей угробить себя. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — пробормотала Астория, провожая Пэнси взглядом. Дафна усмехнулась, снова опираясь на стол. — Ну, если кто-то и может прорваться сквозь этот лед, так это Пэнси. Посмотрим, чем это кончится. Но даже за ее привычной легкостью скрывалась тень беспокойства. *** На уроке зельеварения Малфой вошла в класс позже других, с легким щелчком захлопнув за собой дверь. — Мисс Малфой, — приветствовал её профессор Слагхорн, поднимая голову от своего гигантского котла. — Рад, что вы всё же нашли время посетить нас. Сегодня мы работаем с совсем не простым зельем… Но Драко уже знала. На столе перед ней лежал рецепт Живительной смеси, одного из сложнейших лечебных зелий. Сама мысль о работе над ним вызвала в ней странное ощущение — смесь раздражения и облегчения. По крайней мере, это было занятие, требующее полного сосредоточения, где не оставалось места для лишних мыслей. Как только Слагхорн дал знак, студенты принялись за работу. Драко двигалась уверенно, почти автоматически, словно каждый этап был давно выучен ею наизусть. Её руки, тонкие, но сильные, ловко нарезали корень валерианы, оставляя идеально ровные кусочки. Ни единой лишней крупицы не попадало в котел, и кипящая поверхность зелий в её котле оставалась спокойной, почти зеркальной. Пэнси, сидевшая неподалёку, бросила на неё осторожный взгляд. — Выглядит, как будто ты делаешь это уже сотый раз, — пробормотала она с оттенком восхищения. С каждой минутой её сосредоточенность становилась всё заметнее. Малфой игнорировала все — тихие разговоры студентов, неуклюжие попытки Нотта удержать крышку котла, даже то, как Поттер, сидящий в другой стороне кабинета, что-то с азартом обсуждал с Грейнджер. Когда настало время добавить сок лунного трюфеля, она сосредоточилась, как никогда прежде. Она наклонилась ближе к котлу, её пальцы крепко держали маленький стеклянный пузырёк с серебристой жидкостью. Каждое движение было выверенным, почти медитативным. Она знала, что одна лишняя капля может разрушить всю работу. Драко склонилась над котлом, слегка нахмурив брови. Она подняла пузырёк, тщательно отмеряя нужное количество, и позволила первой капле медленно упасть. Смесь внутри котла завихрилась, цвет начал меняться с изумрудного на мягкий голубой. Всё шло идеально. Но в этот самый момент кто-то задел её локоть. Это был едва ощутимый толчок, совсем слабый, но для Драко он стал катастрофой. Рука дёрнулась, и из пузырька в котёл вылилось слишком много сока. Одновременно её ладонь, державшая пузырёк, соскользнула, и острая стеклянная кромка порезала кожу. Зелье в котле мгновенно зашипело и закипело, вспыхнув неожиданно ярким светом. По комнате разнесся резкий, почти химический запах, от которого у Драко потемнело в глазах. Она отшатнулась, прижимая порезанную руку к груди, но было слишком поздно. Густой дым поднялся из котла, заставляя окружающих кашлять и закрывать лица руками. — Мисс Малфой! — раздался громкий голос Слагхорна. Его обычно спокойное лицо стало испуганным, когда он увидел, как Драко, побледневшая, пошатнулась и оперлась о край стола. — Я… в порядке, — прошептала она, но голос её прозвучал неубедительно. Кровь медленно сочилась из пореза на ладони, оставляя алые капли на белоснежной ткани мантии. — Ты в порядке?! — вскрикнула Пэнси, вскочив со своего места. Она поспешила к Драко, но та подняла руку, будто отталкивая её даже взглядом. — Не подходи. Всё хорошо, — повторила она чуть громче, но её лицо осталось смертельно бледным. Тем временем Слагхорн уже бросился к её котлу. Дым начал рассеиваться, но внутри всё ещё бурлила странная, пузырящаяся субстанция, которая разъедала края котла. — Кто-то вызовите мадам Помфри! — крикнул он, обращаясь к остальным. — Это я случайно её задел… — начал кто-то из учеников, кажется, Крэбб, но его голос утонул в общем шуме. Драко лишь стояла на месте, сжимая раненую руку. Боль была острой, пульсирующей, но ещё сильнее её терзало унижение. Она чувствовала, как на неё смотрят, как шепчутся. Этот момент слабости — это то, чего она всегда боялась. — Достаточно, — наконец сказала она резко, почти выкрикивая это слово. В классе наступила тишина. Её голос прозвучал жёстко, но губы дрожали. Слагхорн, явно обеспокоенный, приблизился. — Мисс Малфой, этот порез может быть опасным, — заявил он, оглядывая её раненую руку. — Некоторые ингредиенты, особенно сок лунного трюфеля, способны вызывать… неблагоприятные реакции при контакте с кровью. Вам следует немедленно обратиться к мадам Помфри. — Я сама справлюсь, — отрезала Драко, её голос был холодным, но чуть дрожал. Она сжала руку, пряча кровоточащую ладонь под мантией. Прежде чем Слагхорн успел что-либо добавить, раздался голос Поттера: — Я её провожу. В классе повисла тишина. Несколько студентов перестали мешать свои зелья и уставились на Гарри, будто он только что предложил нечто невероятное. Гермиона, сидевшая рядом с ним, молча подняла взгляд. Её брови слегка изогнулись, и на лице читалось явное сомнение. Рон, который всё ещё пытался избавиться от пятен зелья на мантии, тихо фыркнул, бросив Гарри укоризненный взгляд. — Я обойдусь, — ядовито отрезала Драко, обернувшись к нему. — Ты истекаешь кровью, — ответил он, указывая на капли, которые она оставляла на полу. — Ты уже на ногах едва стоишь, но, конечно, сама дойдёшь. — Поттер, не строй из себя героя. — И не собирался. — Отличное предложение, мистер Поттер! — Слагхорн поднял руки, словно радуясь решению проблемы. — Вы ведь сильный молодой человек, уверяю, мисс Малфой, вы в надёжных руках. — Я не нуждаюсь… — начала было Драко, но Слагхорн перебил её. — Всё решено! Идите, не медлите. Драко вскинула голову, её взгляд был холоден и колюч, но она промолчала. Её гордость кричала протестовать, но силы покидали её с каждой минутой. Поттер молча подошёл ближе, жестом указав в сторону двери. Она прошла мимо него с высоко поднятой головой, стараясь сохранять достоинство, несмотря на слабость. Гарри последовал за ней, но, едва оказавшись за дверью, ускорил шаг, чтобы поравняться. — Ты не выглядишь так, будто собиралась идти к мадам Помфри, — заметил он, бросив на неё мимолётный взгляд. — И тебя это касается, Поттер? — резко ответила она, не замедляя шага. — Ну, если ты умудришься упасть по пути, то да, касается, Малфой, — парировал он, не показывая раздражения. Драко сузила глаза, словно хотела ответить что-то резкое, но вместо этого молча отвернулась. Он заметил, как её шаги стали чуть короче, как пальцы на раненой руке подрагивали. Его присутствие раздражало её, как заноза под кожей, но, когда Драко слегка пошатнулась, она почувствовала, как его рука осторожно коснулась её локтя, поддерживая. — Я справлюсь, — прошипела она, отдёрнув руку. — Почему ты вообще вызвался? Ты что-то задумал? — А ты? — ответил он, не торопясь отвечать прямо. Гарри настороженно нахмурился. Он внимательно следил за каждым её движением. — Уж точно не из-за жалости, если ты об этом, — продолжил он. — Тогда зачем? — Может, хочу узнать, чем ты так занята в последнее время, что у тебя даже нормальный урок зельеварения превращается в спектакль? Драко остановилась, её лицо помрачнело, а глаза блеснули ледяным гневом. — Не смей. Он на секунду замолчал, будто раздумывал над её словами. — Возможно, я просто не хочу, чтобы ты рухнула посреди коридора, — ответил он наконец. Её губы сжались в тонкую линию, но она не ответила. Остаток пути они прошли в полной тишине, напряжённой, как натянутая струна. Драко остановилась, резко выдохнув. На мгновение она почувствовала, как ноги будто стали ватными, а в глазах потемнело. Мир перед её глазами дрогнул, размываясь в неясные контуры. Она попыталась сделать шаг вперёд, но равновесие предательски покинуло её, и она ощутила, как подкашиваются ноги. Ещё секунда — и она бы упала, если бы чьи-то руки не подхватили её за плечи. — Эй, Малфой! — голос Гарри прозвучал ближе, чем она ожидала, почти у самого уха. Драко тяжело выдохнула, едва держась на ногах. Волосы упали на её лицо, скрывая глаза, и она раздражённо попыталась стряхнуть их, но руки, дрожащие от слабости, не слушались. Одной рукой Поттер откинул её волосы, чтобы разглядеть лицо. — Ты сейчас рухнешь, — сухо заметил он, глядя на неё. Её лоб был слегка влажным, тонкая плёнка пота блестела на бледной коже. — Убери руки, Поттер, — прошипела она, с трудом находя в себе силы выпрямиться. — Если я уберу их, ты упадёшь, — утратив самоконтроль, запальчиво огрызнулся он. — Не драматизируй, — буркнула она, устало отводя взгляд. — Отцепись уже. Его лицо было серьёзным, взгляд сосредоточенным. Это был не тот Поттер, с которым она привыкла спорить на дуэлях или обмениваться колкостями. Она ожидала насмешки, язвительного замечания, но он лишь странным образом поджал губы — и это почему-то разозлило её ещё больше. Его пальцы ненадолго задержались на её плече, прежде чем он медленно отпустил её, убедившись, что она снова стоит прямо. Драко отступила на шаг, отвернувшись, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Боль в руке становилась невыносимой, но она стиснула зубы, стараясь не подать вида. К счастью, двери больничного крыла наконец появились в конце коридора. — Не думай, что я тебе за это благодарна, — холодно сказала она. — Даже не рассчитывал, — хмыкнул он, развернулся и ушёл, не оглядываясь. Она смотрела ему вслед, скривившись в отвращении. Но, прежде чем её мысли углубились, мадам Помфри уже стояла перед ней, обеспокоенно оглядывая её рану. Её губы плотно сжались, и в глазах мелькнула тревога, когда она заметила покраснение и слабую зелёную окантовку вокруг пореза. — Что ж, ничего страшного, но лучше перестраховаться, — сказала она скорее себе, чем Малфою, и уверенным движением указала на ближайшую кушетку. — Садитесь. Драко послушно прошла несколько шагов и, пошатнувшись, опустилась на мягкий матрас. Мадам Помфри тем временем принялась вытаскивать с полок склянки и бинты, бормоча что-то себе под нос. Драко слышала знакомые слова — «противоядие», «очистка», «лунный трюфель», — но её сознание словно заволокло туманом. — Вам нужно было прийти сразу, как только это случилось, — продолжала мадам Помфри, присаживаясь на стул рядом. — Я не буду спрашивать, как это произошло, но в следующий раз — немедленно ко мне. Понятно? Драко едва кивнула, не поднимая взгляда. Её рука была в руках целительницы, а изо рта вырывались короткие, неровные вдохи. Мадам Помфри быстро обработала порез чем-то холодным и щиплющим, что вызвало у девушки резкий всплеск боли. Она чуть не дёрнула руку, но удержалась. — Не двигайтесь, — строго произнесла мадам Помфри. — Это не больно по сравнению с тем, что могло бы быть. Но Малфой казалось, что даже воздух в комнате стал вязким. Всё вокруг кружилось и теряло очертания. Она чувствовала, как силы покидают её, будто вместе с этой раной из неё вытекала сама жизнь. — Вам нужно отдохнуть, — наконец сказала мадам Помфри. Она быстро закончила перевязку и мягко подтолкнула Драко к подушке. — Ложитесь, мисс Малфой. Это не обсуждается. Она хотела возразить, но её голос будто застрял в горле. Весь мир сузился до ощущения усталости и тупой боли в руке. Едва её голова коснулась подушки, её веки начали тяжело опускаться. Мадам Помфри что-то ещё говорила, но Драко уже не слышала её. Сначала всё стало мягким и расплывчатым, как туман над лесом на рассвете, а затем поглотила темнота, принесшая с собой долгожданное забытьё. Сначала вокруг была лишь пустота, глубокая и звенящая, как беззвёздная ночь. Но потом возник лес. Высокие, мрачные деревья, чьи верхушки терялись в чёрном небе, окружали её со всех сторон, словно заговорщики. Ветви простирались вперёд, как костлявые пальцы, цепляясь за её платье и кожу, оставляя рваные следы. Она бежала. Сначала медленно, неуверенно, как будто только что оказалась здесь, не понимая, куда идти. Но затем встревоженность охватил её, как ледяная волна. Чей-то шаг, хруст ветки за спиной — и её сердце рвануло в груди. Она побежала быстрее, так быстро, как только могли нести её ноги. На ней было пышное белоснежное свадебное платье, которое когда-то, казалось, принадлежало другому времени и другой жизни. Рукава из тонкого кружева были разорваны, подол испачкан грязью и листьями. Фата, длинная, почти до земли, путалась в ветвях, её края рвались с каждым новым движением. Она судорожно хватала её руками, стараясь освободиться, но фата снова цеплялась, словно сама природа пыталась остановить её бегство. Её лицо было мокрым — от слёз или от пота, она не знала. Заплаканные глаза щипало, но она не смела оглянуться. Позади что-то было. Она не видела, не знала, но чувствовала это каждой клеткой своего тела. Чудовище, хищник, нечто, что не принадлежит этому миру, гналось за ней, его тяжёлое дыхание звучало где-то позади, всё ближе и ближе. Воздух становился плотным, будто вязким, каждый вдох давался с трудом. Она спотыкалась о корни, врезалась в стволы, но продолжала бежать. Лес вокруг неё казался бесконечным, деревья стояли так тесно, что казалось, они сговорились заключить её в ловушку. Внезапно, она заметила свет впереди. Лунный свет, холодный и бледный, прорезал густую тьму, открывая перед ней узкий склон, усыпанный камнями и мокрыми листьями. Сердце забилось сильнее: это был единственный выход. — Прошу… — выдохнула она, слова терялись в её хриплом дыхании. Сзади раздался треск. Что-то большое, тяжелое пронеслось через кусты, разрывая ветви с оглушительным звуком. Она не оглядывалась, не смела. Силы покидали её, ноги подкашивались, но она сделала последний рывок. Платье, ставшее тяжёлым и мокрым от грязи, тянуло её вниз. Ткань цеплялась за кусты, разрываясь с мерзким звуком. Она споткнулась, чувствуя, как подол затягивает её движение, но продолжала рваться вперёд, словно жизнь зависела от этого — и, возможно, так оно и было. Но когда она добралась до склона, её ступни подскользнулись на мокрых камнях. Она закричала, но звук её собственного голоса утонул в резком шуме падающих листьев и веток. Она упала, её руки хватались за воздух, за землю, но скатиться вниз было неизбежно. Падение было долгим. Она билась о ветки, об острые камни. Платье, некогда символ чистоты и радости, разрывалось и рвалось с каждым новым ударом. Фата наматывалась на её шею, мешая дышать, пока она отчаянно пыталась сорвать её. Наконец, она достигла дна. Тело ударилось о землю с глухим стуком, и она замерла. Лес притих, словно дожидаясь её следующего шага. Её глаза открылись, но свет, который она видела перед падением, исчез. Теперь был лишь холод, темнота и едва слышное приближающееся дыхание… Драко проснулась внезапно, как будто от толчка, и несколько секунд не могла понять, где находится. Комната была залита мягким серебристым светом, который пробивался сквозь высокие окна больничного крыла. Тишина вокруг казалась почти нереальной, нарушаемая лишь слабым шелестом ветра за стеклом и её собственным дыханием. Она медленно приподнялась на локте, почувствовав, как её тело отозвалось слабостью. Рука, на которой была наложена аккуратная повязка, болела меньше, но теперь неприятно ныла, словно напоминая о себе. На тумбочке рядом стоял пустой стакан, из которого она, должно быть, выпила зелье, прежде чем провалилась в сон. Драко помнила, как закрывала глаза, но теперь ей казалось, что она спала целую вечность. Её голова была лёгкой, почти пустой, как будто все тревоги дня вымыло приливной волной. Она потянулась к повязке, но её движение остановил тихий голос: — Не трогайте. Это всё ещё заживает. Мадам Помфри стояла в тени у дальней стены, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за ней. Её лицо, даже в полумраке, выглядело строгим, но в глазах читалась усталая забота. — Вы проспали почти весь день, — сказала она, подходя ближе. — И это к лучшему. Ваш организм нуждался в покое, чтобы справиться с последствиями. Драко не ответила, лишь отвела взгляд в сторону, чувствуя, как её щеки слегка разогрелись. Она не привыкла к подобной слабости, и мысль о том, что кто-то видел её в таком состоянии, неприятно царапала гордость. — Это не лунный трюфель, случайно? — продолжила мадам Помфри, её голос стал более мягким. Но Драко лишь пожала плечами, всё ещё молча. Её пальцы нервно перебирали край одеяла, но она упорно избегала прямого взгляда целительницы. — Ну что ж, — вздохнула та, выпрямляясь. — Если не хотите говорить, я не буду настаивать. Главное, что вы вовремя обратились за помощью. А теперь… Она слегка склонилась над Драко, проверяя повязку, и удовлетворённо кивнула. — Заживёт, как на собаке, — произнесла мадам Помфри с ноткой облегчения. — Но я оставлю вас здесь до утра, чтобы быть уверенной. Драко хотела возразить, но тот усталый взгляд, который метнуло на неё целительница, заставил её передумать. Она только кивнула, опустившись обратно на подушку. Мадам Помфри поправила одеяло, а затем скрылась в тени, оставив Драко наедине с её мыслями. Серебристый свет луны продолжал струиться сквозь окна, играя на стенах и потолке, и Драко, сама того не замечая, снова погрузилась в сон — уже спокойный и лишённый боли. Всё начинался туманно. Мир вокруг был обволёк серой дымкой, но Драко чувствовала, как её тело тяжелеет, становится неподвижным. Она лежала на твёрдой поверхности, холодной и грубой, которая словно вытягивала из неё остатки тепла. Слабость окутала её, как плотное покрывало. Попытки пошевелиться оказались бесполезны — руки и ноги словно налились свинцом. Вскоре она поняла, что не одна. Чьи-то шаги эхом раздавались вокруг. Два или три человека, их силуэты виднелись сквозь туман. Они стояли рядом, шептались, их голоса были глухими, словно доносились издалека. Драко напрягла слух, но слова оставались неразборчивыми. Внезапно она почувствовала прикосновение — холодное, бесцеремонное. Чья-то рука грубо провела по её шее, медленно скользнула ниже, останавливаясь у края её платья. Она хотела вырваться, но тело не слушалось. Единственное, что она могла, — это тяжело дышать, чувствуя, как страх сковывает её ещё сильнее. — Хрупкая, как фарфор, — прошипел один из них. Его голос был хриплым, неприятным, словно он смеялся, наслаждаясь её беспомощностью. Другая рука коснулась её груди, сильно и грубо. Это прикосновение вызвало в ней волну отвращения и ужаса, словно яд проникал в каждую клетку её тела. Она хотела закричать, но из горла вырвался лишь слабый стон. — Тише, тише, — произнёс второй голос, чуть более глубокий, с нотками леденящей насмешки. — Она не убежит. В этот момент её взгляд упал на что-то впереди. Сквозь серый туман она увидела их — своих родителей. Нарцисса стояла в стороне, её руки были связаны, волосы растрёпаны, лицо залито слезами. Она рыдала так, что казалось, её боль наполняет всё вокруг. — Отпустите её! — выкрикнула она, но её голос сорвался, став хриплым шёпотом. Рядом с ней был Люциус. Его лицо, обычно холодное и невозмутимое, теперь было искажено яростью и беспомощностью. Он пытался вырваться из чьих-то цепких рук, но двое держали его крепко. — Уберите от неё свои грязные руки! — прорычал он, однако его слова повисли в воздухе, не вызвав ни капли реакции. Драко пыталась встретиться с их глазами, сказать хоть что-то, но её горло словно запечатали. Она могла лишь наблюдать, как её мать и отец борются, как их лица искажает бессильное отчаяние. Тем временем руки на её теле продолжали двигаться, ещё грубее, ещё настойчивее. Её страх превращался в животный ужас, в тошнотворное ощущение того, что она ничего не может изменить. — Пожалуйста, — шептала она едва слышно, но её голос тонули в звуках рыданий матери и холодного смеха её мучителей. — Это всего лишь наказание, — сказал кто-то из них, и в его голосе звучало удовлетворение. — Она заслужила это. — Нет! — выкрикнула Нарцисса, её голос разрывал воздух, как крик раненого животного. Она сделала шаг вперёд, но её тут же остановили, толкнув назад. — Сиди смирно, — бросил ей один из волшебников, вынимая палочку. Люциус снова попытался прорваться вперёд, его лицо пылало гневом, но его остановили силовым заклинанием. Он упал на колени, его взгляд был прикован к дочери, и в этом взгляде была агония. — Прекратите! — его голос дрожал. — Она ребёнок! Но слова отца были бесполезны. Холодные руки снова сжали её, и Драко почувствовала, как её сознание начинает расплываться. Она не могла больше бороться, не могла больше терпеть. Мир вокруг становился всё более размытым, пока лица родителей не растворились в серой дымке. Последнее, что она услышала перед тем, как её поглотила темнота, — это голос Нарциссы, полный боли и отчаяния: — Она моя дочь… Моя… Затем всё исчезло. Мир сменился неожиданно, как будто кто-то тихо смахнул с её сознания тяжёлую тёмную завесу. Драко почувствовала тепло, мягкое, обволакивающее, словно первые лучи утреннего солнца после долгой холодной ночи. Она больше не лежала неподвижно — теперь её тело находилось в естественном, расслабленном положении, а вокруг царила покойная тишина. Она открыла глаза и увидела мир, залитый золотистым светом. Над ней раскинулись густые ветви деревьев, их листья мерцали под ласковыми лучами солнца, словно маленькие изумруды. Тёплый ветерок едва заметно трепал их, создавая нежный шелест, который успокаивал лучше любой мелодии. Она почувствовала, что сидит, спиной прислонившись к чему-то твёрдому, но одновременно удивительно уютному. Нет, не к чему-то, а к кому-то. Чья-то спина касалась её собственной, широкая, сильная, но при этом мягкая и защищающая, словно этот человек был готов принять на себя все удары судьбы вместо неё. Этот контакт был странным. Незнакомым и одновременно до боли знакомым. Она не видела его лица, не знала его имени, но это почему-то не имело значения. Она просто знала, что этот человек рядом, что он никогда не оставит её одну. Малфой закрыла глаза, позволяя этому чувству наполнить её до краёв. Она ощущала, как его дыхание ровно поднимает и опускает их сплетённые в тишине спины. С каждым вдохом в ней росло чувство безопасности, такое редкое и хрупкое. Ей не нужно было говорить, объяснять, бояться. Здесь она была в полном порядке. Ветер принёс с собой лёгкий аромат цветов. Она опустила взгляд и увидела, что поле вокруг неё усыпано лилиями. Их нежные белоснежные лепестки блестели под солнцем, а их сладкий, чуть терпкий запах окутывал её, словно заботливые объятия. Лилии колыхались на ветру, будто танцевали, и их движение вызывало у неё странное, но приятное чувство трепета. Слабые лучи солнца пробивались сквозь листья деревьев, играя золотыми бликами на её лице. Они мягко касались её век, щёк, словно кто-то ласково гладил её по коже. Она подняла руку, позволив свету скользнуть между пальцами, и улыбнулась, впервые за долгое время чувствуя лёгкость. Человек за её спиной не произносил ни слова, но это было не нужно. Его молчание говорило больше, чем могли бы сказать любые слова. Это молчание было тёплым, как шерстяной плед, укутывающий её в холодный вечер. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он рядом. Драко слегка откинулась назад, доверяясь его присутствию. Она почувствовала, как его плечи едва заметно напряглись, чтобы принять её вес, и это движение принесло с собой ещё больше уверенности. Этот человек был здесь, чтобы быть её опорой, её убежищем от всего мира. Солнце медленно клонилось к горизонту, окрашивая небо в мягкие розовые и золотые оттенки. Тени деревьев становились длиннее, но свет оставался тёплым и уютным. Ветер продолжал играть с её волосами, перебирая пряди, как ласковая рука. Она закрыла глаза и вдохнула сладкий аромат цветов, чувствуя, как в ней просыпается странное, но приятное чувство. Это был не просто покой. Это было чувство, что она наконец нашла своё место — место, где она могла быть собой, где её принимали такой, какая она есть, без вопросов и условий. И хотя она не знала, кто был этот юноша за её спиной, она была уверена, что с ним она может остаться здесь навсегда. На следующее утро Драко проснулась с необычной лёгкостью. Едва её глаза открылись, она сразу ощутила бодрость, словно её тело и разум избавились от невидимого груза. Постель, в которой она лежала, оказалась удивительно мягкой, а свет, пробивающийся через оконные занавески, не раздражал, как обычно, а наоборот, согревал. Она медленно поднялась, касаясь пальцами своих запястий, плеч, груди, словно проверяя, не осталось ли на ней следов ночного кошмара. Но кожа была гладкой, и боль, которая вчера разрывала её руку, исчезла. Пальцы легко сжимались в кулак, не оставляя и намёка на рану, которая накануне вызвала столько беспокойства. Малфой задумчиво посмотрела на свою ладонь, медленно поворачивая её под разными углами, наблюдая, как солнечный свет играет на коже. Ни пореза, ни боли, даже намёка на покраснение. Это было странно, но она решила не зацикливаться на этом. Словно по привычке, она принялась приглаживать волосы, поправлять свой внешний вид. Всё должно быть идеально — это было незыблемым правилом. Отражение в маленьком зеркале на прикроватной тумбе встретило её надменным взглядом, в котором играли стальные искры. «Вот и хорошо, — подумала она. — Никаких сопливых мыслей, никакого лишнего внимания.» Она не помнила, что с ней происходило вчера вечером. В памяти осталось лишь размытое ощущение тепла и прохлады, сменяющих друг друга, и слабый запах цветов, который теперь казался чужим. Но это было неважно. Драко всегда умела отбрасывать ненужные мысли, особенно те, что могли нарушить её привычный ритм. Когда она встала с постели, её ноги коснулись пола, и это простое движение принесло ей ощущение уверенности. Осадок, словно тень, где-то глубоко внутри всё же оставался. Но вместо того чтобы анализировать его, она решила игнорировать. Это могло быть чем угодно — отголоски вчерашнего происшествия или просто последствия ночного сна. Драко надела школьную мантию, тщательно поправив её, чтобы ни одна складка не выбивалась из общего вида. Она подняла голову и посмотрела в зеркало. Лицо, которое смотрело на неё, вновь было таким, каким она привыкла видеть его каждый день: высоко поднятый подбородок, губы с едва заметной надменной улыбкой, холодный взгляд серо-голубых глаз. — Идеально, — сказала она себе, тихо, с привычной твёрдостью, и направилась к двери. Когда она вышла из больничного крыла, её шаги были лёгкими, почти летящими. В голове уже вертелись мысли о предстоящем дне: уроки, встречи, очередные споры и возможность доказать своё превосходство. Она прошла мимо нескольких младших студентов, которые, завидев её, тут же отвернулись, избегая её взгляда. Это только усилило её чувство уверенности. На завтрак в Большом зале она вошла так, будто вчерашнего происшествия вовсе не было. Её мантия идеально сидела, волосы были безупречно уложены. Драко прошла мимо столов, не обращая внимания на шёпот за своей спиной. Она знала, что обсуждения всегда крутятся вокруг неё, и это её устраивало. Когда она села за стол Слизерина, к ней тут же повернулись несколько её сокурсников, и кто-то с интересом спросил: — Как ты себя чувствуешь? После вчерашнего… Драко лишь лениво взглянула на него, её губы изогнулись в лёгкой, почти насмешливой улыбке. — Прекрасно, — ответила она, добавив в голос немного ледяной отстранённости. — А почему бы и нет? Собеседник замялся, но она уже потеряла к нему интерес. Её взгляд скользнул по залу, отмечая всё вокруг: сплетничающих гриффиндорцев, когтевранцев, увлечённых обсуждением домашних заданий, и даже нескольких студентов Пуффендуя, что пытались взглянуть на неё, думая, что она не заметит. Еда на столе выглядела аппетитно, но Драко ела неторопливо, с тщательно выверенными движениями, которые могли бы заставить любого наблюдателя подумать, что перед ним сидит королева. Внутри неё было что-то новое, какое-то странное чувство, что она будто бы встала на шаг выше остальных. Только иногда, едва уловимый оттенок непонятного беспокойства проскальзывал в её мыслях, но она моментально гасила его. Это был её день, и она снова чувствовала себя сильной. Никто не должен был видеть ничего иного.