Язык цветов

      Излюбленная тема подростков – неизвестное тебе будущее. Хаджиме никогда особо не волновалась по этому поводу, ведь для себя решила, что ей все равно, какая выпадет карта. Где-то в глубине души, утопленная в собственных переживаниях, решившая, что в ее жизни нет смысла думать насчет будущего, раз цели никакой нет, она погрязла в вечной неуверенности. Ведь как говорится – человек не боится самой темноты, он боится того, что там может скрываться. Так произошло и с Рен, которая, порицая саму мысль о планировании дальнейшего, пугалась каждого подводного камня, выбивающегося из течения реки, по которому она плыла.              Увидеть бегущего с невероятной скоростью Итадори было словно болезненная оплеуха, отрезвляющая разум ровно также, как свежий уличный воздух после душной комнатушки. Юдзи выглядел глуповатым, спору нет, немного беззаботным и таким же непонимающим, что вообще будет происходить дальше. И для Хаджиме, которую с такими же мыслями кинули в самое пекло, все было уже решено. Они – похожи, так должно быть. Этот юноша тоже должен быть не готов, он тоже будет сначала отставать, а потом они вместе догонят остальных, сорвав ленту на финишной прямой. Но когда Итадори рванул, оставляя позади даже тех, кто уже давно варится в системе, Рен будто холодной водой облили.              Нет, не похожи. Юдзи выглядит как человек, победивший в себе отчаяние, победивший в себе неуверенность и способный прямо смотреть вперед. Хаджиме же боится поднять голову, увиливает и не видит никакой мотивации побеждать. Ищет мнимую цель, из-за которой будет способна все это суметь сделать, но все это – лишь отмазки напуганного. И когда она сбежала в очередной раз, сдерживая слезы, все эти мысли отвратительно больно ударили по голове. Ничего особенного в ней нет, просто стечение обстоятельств. И Нана – просто тот, с кем ей повезло. Что если все неудачи – ее рук дело? А младший брат – магнит везения и фортуны? Тогда вновь получается, что портит себе всю жизнь сама она.              На глаза предательски накатывают слезы. Кривая улыбка дрожит, и девушка снова опускает голову, пряча свое лицо. Парень, стоящий напротив, медлит с мгновение, после чего наклоняется и ставит лейку на край скамьи. Присев на корточки возле первогодки, незнакомец осторожно склоняет голову в бок и заглядывает в покрасневшее лицо, бегая обеспокоенным взглядом по поджатым бледным губам, по сморщенному носу, по мокрым светлым ресницам и, застекленным слезами, серым глазам. Рен переводит на него взгляд, встречаясь с фиолетовыми глазами и растерянно всхлипывая. Резко подняв ладонь, она трет свое лицо, собирая на пальцах соленую влагу и прочищая горло. Еще не хватало заплакать перед кем-то, кто так пристально на тебя смотрит.              — Суджико, – говорит парень, — Такана? – он повторяет свой вопрос, в надежде, что его поймут.              — Я в порядке, – бормочет девушка, выпрямляясь, — Поднимись, пожалуйста, – вздыхает она, проводя рукой по своей шее.              Юноша встает на ноги, все также глядя на ученицу, но выглядит уже более довольным, будто чем-то рад. Взяв свою лейку, он открывает дверцу и заходит к грядочкам цветов, начиная поливать их остатками воды. Кажется, где-то половина объема той ушло на обувь Рен, когда незнакомец, явно удивленный ее нахождением здесь, случайно опустил лейку вниз. Поразившись чужому спокойствию, девушка осторожно поднимается на ноги и заглядывает за ровный ряд забора. Несколько цветов разных сортов, с красивыми и здоровыми бутонами, блестят от капель воды, которые на них попали. Есть здесь и орхидеи, которыми так сладко и до боли знакомо пахнет. Заглядевшись на симпатичные ростки, которые начали пробиваться сквозь почву, Рен не замечает чужого взгляда, направленного на нее.              — Суджико, – вновь говорит парень, и та переводит на него внимание, — Тунец-тунец, – он показывает пальцем на один из ростков, который забавно изогнулся.              Хаджиме склоняет голову и слабо улыбается.              — Миленько, – бормочет она, — Это все твое? – спрашивает девушка, снова посмотрев на незнакомца.              Задумавшись на секунду, парень хмыкает.              — Лосось, – он кивает и пожимает плечами.              — Здорово, – улыбается Рен.              На душе вдруг так спокойно и тихо. Здесь, окутываемая ароматом цветов, говорящая с забавным пареньком на самую обыденную тему, коих она давно не слышала, Хаджиме чувствует себя в своей тарелке. Той самой обычной ученицей, которая увлеченно смотрит за цветами в живом уголке, разговаривая с их хозяином так непринужденно и легко, будто они знакомы уже долгое время. И хоть собеседник отвечает немного странно, не выражаясь действительно нужными словами, все это как-то отдаляет от всей той суеты, которая была присуща всем предыдущим дням. Словно под куполом тонкого мыльного пузыря, который вобрал в себя умиротворение и глоток свежего воздуха, она может отвлечься от еще недавно преследовавших ее хмурых мыслей.              — Ре-ен! Рен, ты снова потерялась? – мыльный пузырь безжалостно протыкают иглой.              Вздрогнув и дернув плечами, Хаджиме перестает улыбаться. Она отталкивается руками от забора и выпрямляется, поворачивая голову в направлении женского голоса. Кугисаки бежит к ней, размахивая рукой, чтобы привлечь и без того привлеченное криком внимание. Девушка даже немного злится на то, что ее так жестоко оторвали от приятного сна, в котором она побывала здесь, наяву - в месте, которое ее угнетает. Юноша открывает дверцу и вешает лейку на забор за веревочку, привязанную к ручке. Нобара, замедлив шаг, останавливается возле подруги и пытается отдышаться, заправив надоевшую прядь волос за ухо, чтобы та не падала и не лезла в глаза. Заметив парня, она вдруг выпрямляется и хлопает ресницами.              — Э? Кто-то из сэмпаев? – удивляется рыжая.              — Наверное, – пожимает плечами девушка, отходя от забора и поправляя галстук.              — Лосось, – кивает юноша, махнув рукой и направившись по дорожке вперед.              — Что значит «лосось»? – морщится Нобара, подняв руку и принюхавшись к своему запястью, — От меня рыбой пахнет? – бормочет она.              — Думаю, это что-то вроде согласия, – вздыхает Рен, взглянув на одногруппницу, — От тебя пахнет потом, Нобара, – усмехается она, направляясь обратно к стадиону.              — Вот же блин! – недовольно восклицает девушка, топнув ногой, — Э-эй, подожди меня, – дергается она, подбегая к уходящей.              Странно это или нет, но Хаджиме неожиданно успокоилась, ощутив себя отдохнувшей. Воздействие это рефлексирования проблемы, аромата любимых цветов или присутствия незнакомого юноши – неизвестно, но внутри стало так легко, что теперь взглянуть на Итадори она сможет смелее, чем раньше. Вернувшись на стадион, где парни уже заняты разминкой, девушки присоединяются к ним, подбившись сбоку. В чем-чем, а вот в растяжке Рен сильна, поэтому без особых препятствий нагибается и касается травы руками, выпрямив колени, которые чуть подогнулись с непривычки. Фушигуро кидает на девушек свой взгляд, после чего вздыхает и тянется вниз – к земле.              — Где вы были? – спрашивает он.              — Рен снова потерялась, – пожимает плечами Кугисаки.              — А зачем уходила? – подает голос Юдзи, выпрямившись.              — Мне стало нехорошо, – кратко отвечает Рен.              И ведь не соврала, но и правды не рассказала.              — У меня с собой есть вода, – улыбается Итадори, — Ты можешь ее попросить, когда захочешь, или когда тебе станет плохо, – дружелюбно предлагает он.              — Спасибо, Итадори, – кивает девушка, безучастно взглянув на того.              Разминка и растяжка проходят спокойно, без каких-либо диалогов дальше. Видно, что все еще привыкают друг к другу и не знают, о чем поговорить, поэтому выглядит это молчание крайне неловко. Кугисаки удивленно вздыхает, когда поднимает подругу и та изгибается в спине, но сама не может поднять Нобару также, потому что руки бесконечно трясутся. Годжо от ошарашенного лица ученицы громко смеется в голос, навлекая на себя грозный взгляд карих глаз, отчего замолкает и свистит, снова сунув руки в карманы своих темно-фиолетовых брюк. Хаджиме от этого усмехается, наблюдая за тем, как раздраженно рыжая реагирует на нелепые выходки их учителя.              — Эй, Фушигуро, – закончив с упражнениями, зовет Кугисаки, — Ты же здесь самый знающий, – начинает она, сложив руки на груди.              — Самый знающий?.. – вторит брюнет, поднимая взгляд.              — Мы встретили паренька с высоким воротником, – игнорируя недоумевающие вопросы Мегуми, девушка показывает воротник двумя ладонями, которыми закрывает свои рот и нос, — Говорил что-то про лосось… не знаешь такого? – убрав руки, спрашивает она.              — Инумаки-сан? – вскидывает бровь юноша, — Где вы его встретили? – хмыкает он.              — Не отвечай вопросом на вопрос, а? Бесишь, – цокает языком рыжая, — Хаджиме его встретила, там какие-то цветы, заборчик… – она пытается вспомнить.              — Это сад Инумаки-сана. Он его уже год как тут поливает, – пожимает плечами Фушигуро, — Инумаки-сан старше нас на год, – усаживаясь под дерево и открывая бутылку воды, которую забрал у Итадори, он делает несколько глотков.              — Инумаки-сан… а имя? – неожиданно для самой себя спрашивает Рен, взглянув на двоих.              «А, вырвалось…» – дернув мочку уха, тушуется она.              — Тоге, – спокойно отвечает брюнет, — Инумаки Тоге, – откинувшись на ствол дерева, добавляет он, и закрывает глаза.              «Нужно будет представиться в следующий раз. Как-то некрасиво вышло, учитывая, что он мой сэмпай…» – приняв бутылку от подошедшего Юдзи, девушка вытирает горлышко пальцами и делает пару глотков, отводя взгляд в сторону.              — А где сенсей? – спрашивает Итадори, оглядевшись вокруг.              — Да слинял, как обычно… – зевает Мегуми, закрыв лицо за сгибом своего локтя.              — Как обычно?.. – с каким-то сквозящим через тихий голос пренебрежением повторяет Хаджиме.

°°°

      Положив белый ковер возле постели, девушка вздыхает и наступает на него ногами. Приятный на ощупь, мягкий и пушистый. По телу пробегается какой-то заряд тока, мурашки приятно дергают плечи, колким ощущением замирая на кончиках пальцев. Ветер, прорвавшийся в комнату сквозь открытое окно, пляшет где-то в полупрозрачной ткани белых штор, разносит легкий аромат бабушкиных орхидей по комнате. Акари привезла вещи как раз тогда, когда Хаджиме вернулась с тренировки. Сатору резко пропал, поэтому подростки позанимались сами, в конце концов расходясь по общежитиям под рыжий свет заходящего солнца.              Было очень забавно наблюдать за тем, как Юдзи уклоняется от невидимых ударов, потому что Хаджиме не видела собак, призванных Мегуми. Тот лишь складывал руки в непонятные символы, но выглядело это, безусловно, эффектно. Итадори скакал по площадке, как ужаленный, а в конце отдал свою воду уставшей Рен, а не выпил ее сам, хотя весь промок от пота, а его розовые волосы прилипли ко лбу и вискам. Несмотря на собственные переживания, девушка вовсе не злилась на парня. Он был очень и очень добрым, непривычно внимательным и делал хорошее так, будто это совершенно ничего не значит. Общаться с кем-то оказалось так весело, что Хаджиме даже смогла забыться на пару часов, отдыхая вместе с Кугисаки в колючей зеленой траве стадиона.              Наливая в синюю кружку немного воды, девушка подходит к горшкам на подоконнике и поливает темную землю. Когда она увидела, с каким трепетом и осторожностью Нитта несет глиняные горшочки с распустившимися цветами, то чуть не расплакалась вновь. Хана всю жизнь выращивала орхидеи, постоянно. Голубые, светло-розовые, малиновые, бордовые, красные и оранжевые, фиолетовые. Особо любимыми у самой Рен были белые – такие нежные, легкие. И именно белая орхидея сейчас вяла, будто назло, напоминая не забываться и держать в душе скорбь. Касаясь сухих лепестков пальцами, Хаджиме поджимает губы и отставляет кружку в сторону. Присаживаясь на корточки перед цветком, она кладет голову на руки, сложенные вместе.              — Я скучаю, – тихо бормочет себе под нос, закрыв глаза.              Тихий стук каблуков по полу сзади заставляет напрячься. Приоткрыв глаза и подняв голову, Рен смотрит в отражение на стекле окна. Низкий и маленький силуэт юноши уж слишком знакомый, чтобы испугаться, поэтому она вздыхает. Уперевшись руками в подоконник, девушка поднимается на ноги и поворачивается к Нане, который улыбался ей и нетерпеливо-радостно покачивался на месте, перекатываясь с пятки на носок и обратно. Сжав ладони в замок перед собой, мальчишка будто ждет, пока с ним заговорят, и Хаджиме приходится приоткрыть рот, пытаясь подобрать то, что задаст начало диалога. Вопросов было очень много, слишком, но ни один сейчас не лез на язык, как назло.              — Хочешь обняться? – срывается с губ так неожиданно, что можно и самой испугаться.              — Хочу! – словно только это и ожидав, Нана скользит к сестре, обхватывая ее своими тонкими ручонками и прижимаясь поближе.              От хватки мальчика ребра хрустят, и девушка задушенно хрипит, несильно щипая того за локоть, чтобы ее так не стискивали. Положив одну ладонь на плечо, а другую на затылок брата, Рен поглаживает белые волосы, перебирая пряди дрожащими пальцами. И снова она проявляет ласку, хотя ничего к этому не подводило. Что-то очень странное, такое теплое, заставляет хотеть заботиться, пробуждает внутри желание прижать поближе и закрыть собой, показать ту любовь, о которой даже не подозревала, не знала. Хаджиме боится, правда боится того, что сжимает ее грудную клетку тисками, заставляет вести себя так, словно она дорожит малоизвестным духом. Но продолжая гладить мальчишку, девушка медленно тает, опуская взгляд на его зажмуренные от счастья глаза и широкую улыбку, растянутую на губах.              — Нана, – зовет Рен, положив и вторую ладонь на его плечо.              Младший брат замирает на мгновение, после чего поднимает голову, показывая широко раскрытые темные глаза.              — Да, я Нана! – радостно кричит он, отлипая от сестры и потряхивая сжатыми кулаками вверх и вниз, — Меня зовут Нана, сестренка! Я Нана! – восклицает он, начиная бегать по комнате.              — Эм-м… не кричи, Нана, – растерянно просит Хаджиме, — Ты чего так обрадовался то, – смущается она, когда видит, что юноша смотрит на нее самым восхищенным в мире взглядом.              — Я так счастлив! Очень счастлив, сестренка! – взяв старшую за руки, улыбается блондин.              — Тебе легче от того, что я вспомнила твое имя? – выпутав свои ладони из чужой хватки, неуверенно бормочет девушка.              — Очень! Рен, я так счастлив, что сейчас снова умру… – опустившись на колени перед сестрой, мальчишка прижимается щекой к ее коленям, закрыв глаза, — Как же я счастлив… я так люблю тебя, сестренка… – шепчет он.              — Что? – хрипит Хаджиме, у которой зашумело в ушах, — Нана, что ты сказал?.. – она щурится, потому что взгляд размывается.              В глазах стремительно темнеет, по телу разливается странный жар и ее трясет. Колени подгибаются даже тогда, когда упираешься дрожащими руками в подоконник позади себя. Скользнув вниз и проехавшись спиной по углу того, Рен тяжело дышит и пытается держать глаза открытыми, пока рядом что-то взволнованно кричит Нана. Тело отрывается от пола, когда все вокруг уже почернело, и становится так тепло, так мягко, будто окунули в мягкую-мягкую воздушную вату. Позволяя себе наконец заснуть, Хаджиме оставляет все беспокойства и мысли на потом, забываясь в сладостном сне и отдыхе после тренировки и изматывающего сна.

°°°

      Открыв глаза, девушка первым делом моргает пару раз. Хорошенько разглядев потолок, она приподнимается на локтях, находя себя на кровати. Значит, вчерашнее ощущение тепла было одеялом, в которое ее укутал Нана? Самого мальчишки, к слову, не присутствует, ровно как и всегда. Повернув голову к окну, которое все еще было открыто, Рен видит чистое голубое небо, безоблачное и слепящее уставшие глаза. В теле держится странное состояние одновременных усталости и бодрости, будто чаша весов бесконечно колеблется, не в силах решить, чем именно одарить слабое подростковое тело с утра. Спуская ноги с кровати на пол, Хаджиме трет глаз рукой, вздыхая и проводя ладонью по лицу. Чудесное начало дня – десять часов отборного сна, после которых все равно чувствуешь себя как-то противно.              — Он меня на кровать уложил… удивительно, – бормочет девушка, понимая, что тот хрупкий мальчуган подхватил ее на руки.              Зевнув и встав на ноги, Рен подходит к окну и закрывает его. Вытирая пятку о другую ногу, она надевает тапочки и сонно бредет в ванную, где споласкивает лицо холодной водой и чистит зубы. Что ж, вот теперь можно ответственно заявить – Хаджиме Рен совершенно запуталась в происходящем. В голове крутится множество вопросов – как, зачем, почему Нана появился вне опасности, почему она упала в обморок, почему тот говорил ей о любви, почему девушка чувствует ее по отношению к умершему брату? Она не до конца уверена, что любила бабушку, а теперь и вовсе не понимает себя и свои чувства.              «Может это что-то вроде инстинкта? Брато-сестринский такой… или связь между близнецами?» – сплюнув зубную пасту в раковину и прополоскав рот, девушка пытается найти объяснение хотя бы одному вопросу.              Переодевшись в форму, которую вчера успела заменить на любимую пижаму, Хаджиме подходит к тумбе возле постели. Взяв телефон в руки, изрядно подразбитый, она проверяет время – половина восьмого. Вздохнув, ученица принимает решение немного пройтись по комплексу техникума, чтобы больше не теряться так безнадежно. Тем более, нужно успокоить разыгравшиеся нервишки, которые давили на состояние после внезапного и неожиданного прихода Наны. Занятия здесь начинаются как обычно – в полдевятого, поэтому можно и прогуляться недолго.              Выходя из комнаты, Рен идет по коридору. Засматриваясь на вид из окон, она неаккуратно наступает на первую ступень лестницы, из-за чего вся изгибается, дабы не упасть вперед. Взмахнув руками, девушка пищит, когда из пальцев выскальзывает мобильный. Электронный гаджет пролетает метр в воздухе, с треском приземляется на ступени и падает по ним вниз, пару раз хрустнув. Замерев на месте, Хаджиме молча смотрит на телефон, который лежит вниз экраном. Осторожно спустившись вниз, она присаживается на корточки и поднимает его. Дисплей разбился вдребезги, а при попытке включить мобильный по нажатию кнопки сбоку, ученица получила лишь какой-то кряк, после чего последовала тишина.              «Твою же мать…» – глубоко вздохнув и скрипнув зубами, она поднимается на ноги и щипает переносицу пальцами.              Сунув то, что недавно было телефоном, в карман юбки, Рен идет на выход из общежития. Денег на новый у нее, естественно, нет. Переезжая сюда, она уволилась с работы в круглосуточном магазинчике, из-за чего зарплата перестала пополнять кошелек. Огорчение и печаль заставляют по-детски надуть губы и обиженно пнуть песок, сложив руки на груди. Раньше Хаджиме не вела бы себя так, сдержав все внутри, но сейчас, когда рядом никого нет, хочется хоть как-то выразить грусть по поводу сломанного телефона. Она дорожила им изо всех сил, сломав прошлый год назад, когда он выпал из кармана кофты и оказался передавленным мимо проехавшей машиной. Вот тогда было не так обидно, потому что вину можно было свалить на водителя, который испугал девушку резким сигналом. А сейчас, уронив мобильник по собственной глупости, Рен дула щеки, ругая саму себя за такую неосторожность.              Изнемогая от самокопания и обиды, девушка в итоге оказалась в том же месте - возле сада. Забавно, но ее как-то тянуло сюда, а переступая определенный сантиметр, голову накрывало спокойствием. Хозяина сада на месте не было, поэтому Хаджиме без стеснения подошла к заборчику, наклонившись и чуть перевалившись за него. Глядя на разные цветы и задерживая заинтересованный взгляд на белых орхидеях, девушка улыбалась, переминаясь с ноги на ногу. Хотелось бы потрогать бутоны, но несмотря на бесстыдное разглядывание чужого хозяйства, ученица ничего не коснется. Опасаясь навредить растениям своей неудачей, которая проснулась вместе со своей обладательницей, она просто разглядывала милые росточки, любуясь их размерами и цветом.              — Конбу, – раздается за спиной вместе с тихими шагами.              Выпрямившись и повернув голову, Рен замечает Инумаки, который идет к забору, натягивая на руки садовые перчатки.              — О, я ничего не трогала, извините, – машет ладонью она, делая шаг в сторону.              Тоге задерживает свой взгляд на первогодке, после чего чуть мотает головой.              — Ментайко, – показав на забор, говорит он, немного наклонившись вперед.              Задумавшись на секунду, девушка клонит голову к плечу.              — А… хорошо, я буду осторожнее, – неуверенно кивает она, поняв, на что намекает сэмпай.              Тот выглядит довольным, когда ему спокойно отвечают, и, кажется, понимают. Инумаки открывает дверцу и заходит к грядкам, присев на корточки и выдергивая сорняки из темной почвы. Чуть влажная, земля выглядит очень здоровой и ухоженной, ровно как и сами цветы, которые пустили в нее свои тонкие корни. Увлеченная процессом, Хаджиме и сама садится на корточки, сжав бедра вместе и положив сверху руки. Глядя за действиями старшего через щели между досками белого забора, она пытается сформулировать вопрос так, чтобы не выглядеть глупо. И пока на языке компонуются слова, Инумаки первый замечает пристальный взгляд ученицы, поворачивая голову к ней.              — Такана? – спрашивает он, как в первый раз.              Моргнув разок, Рен издает растерянное «а?», после чего опускает вздернутые плечи.              — Эм-м… Инумаки-сан, у меня орхидея вянет. Вы не знаете, как ей помочь? – почесав шею, спрашивает она.              Парень вздыхает и отводит взгляд вверх, задумавшись над чем-то. Поднявшись на ноги, он стягивает одну перчатку и вешает на заборчик, пока девушка и сама выпрямляется, встав с корточек. Тоге достает телефон из кармана прямых брюк, после чего чуть тянет руку вперед, призывая выудить свой мобильный из закромов. Сначала жутко обрадовавшись, Рен нетерпеливо сует руку в карман юбки, но нащупав разбитый экран, огорченно дергает нижней губой. Так и не вытащив телефон, смущенная его состоянием, она неуверенно теребит мочку своего уха, которая краснеет из-за силы, оказываемой на нее. Второкурсник терпеливо ждет, глядя в расстроенное лицо девушки, из-за чего та все же вздыхает.              — Телефон… его нет, – бубнит она, отводя взгляд.              Инумаки удивленно хлопает светлыми ресницами и вдумчиво тормозит, пока убирает телефон в карман брюк обратно. Он недолго думает – выуживает ручку и небольшой блокнот, после чего, чуть корявым, но достаточно понятным мальчишеским почерком что-то выписывает на одном из листочков. Щелкнув ручкой и торопливо убрав ее в карман, парень с характерным звуком вырывает запись, протягивая ее первогодке. Взяв листок, Хаджиме двигает губами в такт тому, что читает, и ее даже немного слышно, хотя она старалась читать не вслух, а про себя.              «Я не могу нормально разговаривать из-за своей проклятой техники, поэтому буду тебе писать. Сможешь принести завтра свою орхидею, чтобы я ее осмотрел?» – подняв взгляд на ожидающего ответ Тоге, девушка пару раз кивает.              — Большое спасибо, что согласились помочь, – улыбается она.              — Лосось, – надев обратно перчатку, отвечает парень.              Он снова садится на корточки, принимаясь за сорняки, когда Рен подходит ближе к забору и чуть наклоняется.              — Меня зовут Хаджиме Рен, – представляется она, — Вчера я не сказала этого, а просто пялилась на ваши цветы, – тушуется девушка, заламывая пальцы.              Инумаки отвлекается от травы, глядя прямо в серые глаза, после чего мотает головой.              — Кацуобуси, – возле его глаз появляются морщинки, как если бы он улыбнулся, чего не видно из-за высокого воротника.              «Он имеет в виду не волноваться по этому поводу? Или прощает за невежливость?» – Хаджиме смущается из-за своего непонимания собеседника и выпрямляет спину, но не отлипает от забора.              — Хорошо… – в итоге соглашается она, усаживаясь на скамью.              Посмотрев на листочек в руке, Рен не решается задать вопрос по поводу проклятой техники. Ей кажется, это будет невежливо, поэтому она просто молча сидит вот так, спокойно наблюдая за работой Инумаки, который иногда кидает на нее взгляды. Закончив с прополкой, Тоге встает и снимает перчатки, поправляя свою челку чистыми пальцами. Хаджиме сонно клюет носом, пока не слышит шаги возле себя, из-за чего приподнимает голову и смотрит в бок. Юноша показывает ей время на телефоне, и девушка с ужасом обнаруживает, что предполагаемый урок начнется через пять минут, а она сидит здесь и, почти заснув, считает ворон, сидя над душой у бедного второкурсника, которого утомила вопросами и разговором, практически невозможным для него.              — Спасибо еще раз, до встречи! – судорожно оглядываясь, Рен поднимается и поспешно идет к высокому зданию.              Инумаки тихо вздыхает, забыв сказать, что Годжо всегда опаздывает.