Убиваю чудовищ

      Пепельноволосая девушка опиралась на меч, тяжело дыша. Её белоснежная блузка была запачкана кровью, как и кожаные перчатки вместе с сапогами на каблуках. Но ей было как-то плевать. Она вытерла грязь с лица и распустила волосы, чтобы вытрясти из них пыль и комки земли. Её серебряный меч был всё ещё остр, сквозь кровь на нём проступала надпись: «Мой свет пронзает тьму…» Девушка вздохнула, рухнув на колени.       Три долбанных года.       Именно столько времени прошло с того момента, как его запястье выскользнуло из её ладони. Она прекрасно помнит этот момент: гроссмейстерская перчатка школы волка навсегда отпечаталась в её памяти. А ещё эти золотистые глаза, удивлённо смотрящие на неё. Сероволосая каждый день спрашивала себя, что она могла тогда сделать. Может, ей стоило вытянуться? Может, держать крепче? А лучше всего — вовсе не затевать это путешествие, которое растянулось на бесконечные три года поисков и страданий. Сперва она была в тех мирах, что были ей знакомы. Затем в тех, что видела впервые. И всё равно она нигде не нашла беловолосого мужчину со шрамом возле глаза. Её Предназначения. Её самого дорогого человека.       Монстры. Цири стала замечать, насколько яростно она обрушивала меч на врагов. Всё более и более жестоко, дробя им кости, разрезая пополам. Сворачивая шеи, вгрызаясь в плоть, одним точечным ударом протыкая сердца. Девушка сама прекрасно понимала, что теперь ей приносит удовольствие убивать. Махать тонким клинком, раз за разом уничтожая тёмные силы. Теперь это её утоль печали. Если она не обезглавит кого-то — не сможет жить.       — Ты в порядке? — сзади подошла женщина с чёрными, как ночь, волосами и фиалковыми глазами. Крыжовник терпкий, сладкая сирень. Она не может смотреть ей в глаза. Стыдно. Цири так долго не хотела обращаться за помощью по одной простой причине. Она элементарно бы не смогла сказать: «Йеннифер, прости меня. Я потеряла Геральта».       — Ни черта я не в порядке. — вздохнула девушка.       Йен села рядом, потрепав положив руку ей на плечо. Она посмотрела Цирилле в глаза.       — Отставить панику. Мы найдём его, рано или поздно. Держи себя в руках. Если ты сдашься сейчас — всё было напрасно. — холодным голосом сказала она.       — Без тебя знаю. — Цири резко встала, отстраняясь. Женщина, приходившаяся ей практически матерью, порой раздражала. Скорее всего, это связано с тем, что Ласточка устала. Но факта это не меняло.       Йеннифер ободряюще улыбнулась.       — Слушай, Цири, ты нас вернула с острова яблонь. По сути из небытия, из междувремения, границы между смертью и жизнью. Думаешь, мы не найдём его в каком-нибудь жалком мире?       — Наша наследница нильфгардского престола снова грустит? — к ним подошел мужчина. Его когти втянулись обратно в руки, а лицо приобрело человеческие черты лица. У него были седые волосы, через которые просвечивали залысины, бакенбарды по обе стороны лица. Его тонкие черты придавали ему некий аристократический вид, бледная кожа, казалось, светилась в темноте, как и чёрные, словно ночь, глаза. Бежево-серый камзол, поверх которого надет чёрный, довольно потрёпанный и заплатанный стёганый жилет до колен, был в крови. Он носил тёмные штаны, чёрные перчатки без пальцев. На последних был изображен круг, в который были вписаны треугольники. Седовласый носил не сапоги, а полуботинки с застёжками и отворотами. Ворот его камзола и жилета был украшен серебристой брошью с цепочкой. На плече висела торба, за которую он держался одной рукой. Характерный запах трав преследовал его повсюду.       — Регис, ты со своими…       — Понял, прекращаю. Я просто стараюсь разрядить обстановку, — поспешил объяснить вампир. — Мы только что выжили в бою, убедились, что Геральта тут нет. Значит, ещё один мир можно вычеркнуть. Мы всего-то путешествуем год.       — Для тебя это всё равно, что минута, — Цири засунула меч в ножны на спине. Привычку так его носить она взяла у небезысвестного Белого Волка. — А вот для нас с Йеннифэр время течёт немного по-другому.       — Ах, да. Я постоянно забываю, — пожал плечами Регис. — Ну-с, куда дальше?       — Без понятия. У меня нет идей. — махнула рукой Дитя Предназначения. Она поднесла медальон волка, что висел у неё на шее, ближе к глазам, разглядывая. Йеннифер обратила на это внимание, и тут её осенило.       — Цири, слушай, а если мы соединим мою магию и твои способности к перемещению, мы сможем найти какой-то конкретный предмет?       — Никогда не задумывалась, — равнодушно ответила та. — Но мы с тобой однажды пробовали, тогда нас чуть не разорвало по частям.       — Надо рисковать, Цири. Бродить вслепую — бессмысленно и времязатратно. Я наложу заклятия на поиск такого же предмета, как этот медальон, а ты нас втянешь в междувремение. Должно получится.       — Попытаться явно стоит. — промолвил Регис, хватая девушку за руку.       — Легко говорить, когда сам почти бессмертный!       — Богу — Богово, вампиру — вампирово.       — Только держитесь крепко, ладно? — тихо сказала Ласточка. — Не хотелось бы потерять вас тоже.       Йеннифер взялась за ладонь Цири, и та закрыла глаза.       Авалак’х научил контролировать её свои способности, это правда. Но брать ответственность за других, как и приёмный отец, она не любила. Лучше было пострадать самой, чем причинить боль близким. За то время, пока она находилась в эпицентре Белого Хлада и закрывала ядро с помощью собственной силы, она поняла: больше всего она боялась в этой жизни именно одиночества, а не смерти, как думала всегда. Когда осталась совсем одна, наедине со стихией и своим Предназначением, осознала, что если бы ни Геральт и все остальные, она умерла бы там. Но благодаря им она смогла разжечь в своём сердце пламя, о котором говорил покойный Весемир, и выжить. Только сейчас ни его, ни Геральта рядом нет, лишь Йен и Регис. Последние, кто у неё остался. И у неё не было права их подвести.       Пространство вокруг стало зелено-бирюзовым и постоянно чередовалось. Один пейзаж сменялся другим, снова и снова, и снова. Медальон волка на ее шее тянул куда-то глубоко, погружая компанию с головой. Цири стиснула зубы: ей было всё труднее удерживать женщину и вампира за руку. Когда руки и ноги перестали слушаться, Цири закричала от боли. Показалось, что ее сейчас разорвет напополам. Но в своих друзей она вцепилась намертво. Лицо Региса было весьма напряженное и бледнее обычного, а Йеннифер, хоть и делала вид, что ситуация под контролем, волновалась.       Вспышка, ослепление. Они приземлились куда-то на твердый деревянный пол, судя по характерному стуку. Цири была оглушена, и сквозь шум и долгий писк в голове услышала, как скрещиваются мечи. Приоткрыв один глаз, она разглядела, как юноша и девушка разбираются с монстром, от которого так и веяло опасностью. Она уже видела подобные клинки в одном мире, это не вызвало у нее сильного удивления. Одноглазое чудовище тренькало на каком-то странном инструменте, вызывая дрожь земли. Из ниоткуда возникали постройки, комната крутилась практически безостановочно.       «Господи, во что мы снова ввязались?»

***

      Несколько часов назад.       Ведьмак только что вернулся с горячих источников и забрал свои мечи у Хаганезуки. Он пообедал с Мицури в ближайшей забегаловке и пошёл к Муичиро: они договорились вместе ночью охранять периметр деревни, пока компания спит. В случае опасности Токито забьëт в тревожный колокол. Санеми, Танджиро и Зеницу отвечали за эвакуацию жителей, а Канроджи с Игуро помогали ведьмаку и Токито. Геральт не сомневался, что повторится сценарий квартала. В принципе, у Мудзана получилось. Половину жителей было вырезано, из выживших кто-то лишился рассудка, кто-то свалил всю вину на охотников. Теперь появляться там было опасно.       Неожиданно дорогу ему преградил Санеми. Над ним парил ворон-касугай. Лицо Шинадзугавы было мрачное.       — Сейчас у меня нет времени выяснять с тобой отношения, мутант. Мне доложили, что кто-то настойчиво пытается пробиться к нам с юга, в тыл. Это низшая луна, скорее всего.       — Последняя. Полагаю, нас отправили вместе?       — Верно полагаешь, — оскалился Санеми. — Надо убить эту тварь прежде, чем у нас станет на одну проблему больше.       Геральт кивнул. Они сели на лошадей, которых достал Шинадзугава, и поскакали. Немногие оставшиеся на улице кузнецы отскакивали с их пути, ругаясь и показывая охотникам какие-то жесты. Дома неслись мимо них настолько быстро, что казалось, будто они слились в один длинный коричневый массив.       Вскоре мечники прибыли на место. Раздался характерный громкий, ударяющий по ушам звук, сигнализировавший о выходе из-под завесы. Перед ними возникла какая-то одинокая хибара, окружённая со всех сторон деревьями. Ведьмак спешился, привязал лошадь к гнилому скрипящему забору. Выпил Неясыть, эликсир, ускоряющий регенерацию энергии. Лицо побледнело, глаза пожелтели, но характерные вены не проступили. Геральт обнажил серебряный клинок, вылил на него масло, растер тряпкой, равномерно распределив по всему клинку. Напоследок хрустнул шеей и кивнул Санеми, ждущего у входа. Тот открыл дверь и вошёл внутрь. Ведьмак — следом.       В глубине комнаты сидела маленькая девочка. На ее голове, помимо белых волос, виднелись рога. Она неспешно ела чью-то руку, повернутая спиной к охотникам. Её миниатюрное тельце, казалось, тряслось. Даже из-под красного кимоно виднелись проступающие кости.       Она обернулась, поглядела на мечников, застывших в дверном проёме. Подняла руку и спросила:       — Вы — хашира?       — Да. — не раздумывая ответил Санеми.       — Что ж, это радует. По крайней мере, смерть у меня будет достойней, чем жизнь. — тихо сказала она.       Затем подняла взгляд на Белого Волка. В глазах девочки он увидел лишь печаль и обречённость. Вздохнул, прокрутил клинок в руке.       — Ты тот мутант, который убил всех моих друзей? — спросила она.       — Да. — коротко ответил он.       — Не бойся, я не буду сопротивляться. Я не глупа. Я всего лишь четвертая низшая луна. Что тебе стоит отрубить мне голову, особенно после третей высшей?       Ведьмак посмотрел на Санеми. Тот не шелохнулся.       — Если ты и правда хочешь поговорить — позволь ему подойти и приставить клинок тебе к горлу. Гарантия безопасности. Гарантия того, что мы не убьем тебя прежде, чем ты закончишь. — промолвил Геральт.       — Пожалуйста. — равнодушно пожала плечами она.       Шинадзугава тотчас оказался у нее за спиной. Катана находилась в дюйме от шеи демоницы.       — Я хотела вам поведать историю, охотники. Меня зовут Мукаго. Это моё настоящее имя, не демоническое. Моя жизнь была настолько жалкой, что даже его я недостойна. Я родилась и выросла в этой деревне сто лет тому назад. Мой отец был кузнецом, как и его отец, как и его. Девочка, единственный ребёнок, не способный к тяжелой работе — меня ненавидели. Мне никогда не было интересно возиться с железками. Отец бросил мою мать, ушёл на сторону из-за того, что она не смогла дать достойного наследника. А однажды вернулся домой, и в пьяном угаре заколол маму, проклиная её. Мы жили здесь, на краю деревни, поэтому никто не слышал её криков. Никто, кроме, разве что, ворон. Я спряталась, он искал меня. Я помню стук его сапог, раздававшийся по этому полу. Мне было страшно. Очень страшно. А затем пришёл он…       Она замолчала, вглянула ведьмаку в глаза. Тот не шелохнулся.       — Он превратил меня в демона, велел разорвать отца. Я сделала это. С таким удовлетворением, мутант. Я помню его крики, предсмертные вопли и последний вздох, раздавшийся из его груди. С тех пор я тут — нахожусь подле деревни, вне барьера, слежу за поселением.       Геральт нахмурился и спросил:       — Мудзан, получается, знал о нем. Тогда почему ничего не предпринял?       Санеми вздрогнул. Это было заметно даже невооруженным глазом.       — Я не знаю. — ответила Мукаго. — Не знаю, беловолосый. Лишь могу догадываться.       — О чем? — вновь спросил он.       — Ты являешься осью этих изменений. Ты, и никто более. Ты, убийца чудовищ, заставил нашего господина встрепенуться и начать действовать.       Ведьмак промолчал. Взглянул на Санеми, и тот приставил клинок ещё ближе к горлу.       — Последнее, седой. — тихо сказала Мукаго. — Тебе придется выбрать между большим и меньшим злом. Придётся, потому что иначе никак.       В этот раз он не промолчал. Ответил:       — Я знаю, малышка. Я знаю.       Блеск клинка. Предсмертный хрип. Голова упала на пол, покатилась в сторону ног ведьмака. Он посмотрел на глаза, полные слёз.       — Покойся с миром, Мукаго. — тихо сказал он.       На лице девочки появилась улыбка, и она исчезла только тогда, когда её голова окончательно растворилась, превратившись в пепел. На улице шел дождь. Он всё так же глухо молотил по крыше здания, которое теперь осталось без хозяина.       — Ты дал ей выговориться, мутант. Почему? — спросил Санеми, убирая клинок в ножны.       Он не успел ответить. Услышал звон бивы, втянул Шинадзугаву под купол Квена. Дом развалился на части, и перед ними возникла Накиме. Геральт знал её по описанию: это точно была она.       Меч с шипением вылетел из ножен. Ведьмак начертил в воздухе Аксий, заставляя демоницу прикрыть глаз предплечьем. Сократил дистанцию, надеясь, что та не успеет активировать Крепость Бесконечности. Но она успела сделать нечто другое.       Санеми был оплетен её шипами так быстро, что даже не успел оказать сопротивление. Один из них лёг на шею столпа, но не сжался окончательно. Накиме разорвала дистанцию с ведьмаком, телепортировавшись к Шинадзугаве за его спиной.       — Не стоит, белоголовый. Если ты, конечно, хочешь, чтобы он выжил.       Геральт развернулся, скрипнул зубами, оценив ситуацию, складывающуюся не в его пользу. Сжал клинок в руке, глубоко вздохнул.       — Чего ты хочешь?       — Геральт из Ривии. Ведьмак. Убери свой меч, и мы поговорим.       Он удивился, но вида не подал.       — Повторяю свой вопрос.       — Ты не получишь ответа, пока не засунешь свой серебряный клинок в ножны.       — С чего бы мне это делать?       — С того, что я знаю намного больше, чем ты думаешь. И я знаю, что тебе нужно. Знаю, ради чего ты здесь. И ещё с того, что жизнь твоего товарища висит на волоске.       Шипы сжались сильнее, потекла кровь. Санеми утробно зарычал.       Ведьмак долго смотрел на Накиме. Затем подбил ножны на спине рукой. Меч с характерным скрежетом зашёл внутрь.       — Выкладывай. — процедил он.       — Ты искал некую пепельноволосую девицу. Мне это известно. Также мне известно, что ты ведьмак, профессиональный убийца чудовищ.       — Особенно это легко узнать, прочитав мои мысли, которые я не успел так быстро скрыть, когда ты появилась. — сухо сказал Геральт.       — Верно. Ты умён, беловолосый, тебе в этом не откажешь. — усмехнулась Накиме. — Однако время пришло. Я верну тебя к ней. У тебя же наверняка осталось что-то, связанное с твоим миром.       Шинадзугава удивленно воззарился на ведьмака. Тот не повёл даже бровью.       — Почему я должен тебе верить? Почему я не должен быть уверен в том, что ты меня обманешь? Отправишь в свою крепость или к черту на рога?       — Потому что ты живёшь надеждой, Белый Волк. Надеждой несбыточной. Ты искал меня три года, чтобы вернуться к ней. Я пряталась. Ты надеялся, что будешь разговаривать с позиции силы. Но жизнь оказалась несколько прозаичнее.       Геральт грязно выругался себе под нос. Демоница не обратила на это ни малейшего внимания.       — Я даю тебе выбор: меньшее и большее зло, — продолжила она, — выбор, который ты не раз делал. Оставь их, ведьмак. Это не твоя битва. Не твой мир. Не вмешивайся, иди своей дорогой. То, что предначертано им, не касается тебя.       Он взглянул на Санеми, корчащегося от боли. Посмотрел огни деревни, виднеющиеся вдали. Тучи сгущались всё сильнее, моросящий дождь превратился в ливень.       — И ещё, Геральт из Ривии, — демоница впервые обратилась к нему по имени, — если я скажу тебе, что то, чему суждено случиться, произойдет независимо от тоих усилий? От твоих шагов и решений? Если я сообщу тебе, что ты будешь должен вновь убить чудовище? Чудовище, которое для тебя так дорого.       Он молчал. Накиме заговорила несколько холоднее:       — Ты — бесчувственная машина для убийств. Монстр, ничего более. Монстр, что готов рубить всех направо и налево за деньги. И только мысль о ней тебя останавливает от того, чтобы броситься в толпу демонов и быть растерзанным. Потому что ты веришь, веришь напрасно, что она придёт и спасёт тебя. Либо ты придёшь и спасёшь её, как когда-то. Но нет. Ничего этого не будет, седой.       Он взглянул на неё. Вновь смотрел долго, не моргая. Желтые глаза ярко светились в темноте. Уродливым, ярким желтым светом. Ветер колыхал его намокшие волосы.       — Фиолетовый бизон, Накиме.       — Что? — переспросила демоница.       — Ответ на твой вопрос. Но теперь это неважно. Я согласен.       Геральт подошёл ближе, глянул на Санеми, отчаянно пытающегося высвободиться.       — Что б ты сдох, мутант. — прошипел он, сплевывая кровь.       Ведьмак вновь перевёл свой взгляд на демоницу.       — Отпусти его. Он уже не сможет причинить тебе вреда. Он не должен был быть здесь и страдать из-за моего вмешательства.       — Согласна, так и быть. — ответила Накиме, и шипы исчезли. Шинадзугава грохнулся на землю, пытаясь вздохнуть хоть каплю воздуха. — Давай сюда свою вещицу, ведьмак.       — Сейчас. Сейчас дам.       Он потянулся рукой к заднему карману штанов. Залез в подсумок так быстро, что его ладонь расплылась в единственном глазу Накиме. Короткое движение — бомба вместе с оторванной чекой оказалась у неё прямо перед лицом. Она заметила, как охотник закрыл глаза левым предплечьем, второй рукой потянулся за мечом. Только тогда она осознала, насколько он был безумен.       Раздался взрыв — белая вспышка и оглушительный свист. Геральт рубанул наотмашь, не целясь. Клинок задел шею монстра своим концом: та успела среагировать. Второй удар цели не достиг. Накиме исчезла, пронзительно завопив. Лишь напоследок прокричала:       — ТЫ ВЫБРАЛ! ТЫ ВЫБРАЛ, МУТАНТ!!!       И наступила оглушительная тишина. Дождь прекратился, но тучи не спешили рассеиваться. Ветер затих. Санеми тихо выдохнул.       Геральт помог ему подняться. Молча. Довёл до коня, помог взобраться. Молча.       Они ехали. Молча. Санеми боялся глядеть на него. Не считал нужным говорить что-либо.       Мокрая земля чавкала под копытами лошади.       Они доехали до перекрестка. Остановились. Путь Шинадзугавы лежал на запад. Путь Геральта — на восток.       Он решился:       — Я не буду никому рассказывать, ведьмак. Не буду спрашивать, почему ты так поступил. Позволь лишь один вопрос.       Он долго ждал ответного кивка. Дождался.       — Что за фиолетовый бизон? — спросил он.       — Иллюзия. Бессмыслица. Мистификация. — тихо ответил охотник. Его глаза всё так же сияли противным желтым светом.       — Спасибо. Спасибо, мутант. За ответ. И за спасение моей шкуры.       Тот ничего не ответил. Развернул лошадь. Пошёл сперва рысью, затем галопом. Санеми глядел ему вслед, пока тот не стал точкой на горизонте.       «Фиолетовый бизон» — задумался Шинадзугава, — «Смысл нашей борьбы — фиолетовый бизон…»