True Sapphire.

***

Ферайе просыпается, когда лучи солнца проникают сквозь плотные, бордовые шторы и касаются ее лица. Она морщится, как ребёнок, зарывается в подушку и прижимается к обнаженной спине Атеша, который все еще пребывал в царстве Морфея. Он безумно тёплый, от него отдаёт жаром и она грелась, благодаря ему всю ночь. Трогательный до щемления в сердце Атеш, был с ней, как с драгоценностью, переспрашивал  о самочувствии, о удобстве, и Ферайе снова чувствовала его любовь. Своего прежнего Атеша. Он был с ней точно таким же, когда она носила «чечевичку»: внимательным, чутким и заботливым. Он пришёл к ней прошлой ночью, завалившись на свободный край кровати, чтобы сторожить ее сон, вдруг ей понадобится стакан воды или помощь. Даже сейчас он ставил для себя ее состояние и благополучие превыше всего. Но было то, что беспокоило Ферайе… Атеш был каким-то озадаченным и печальным, он впервые казался ей закрытой страницей книги, она хочет перевернуть, чтобы прочесть, но не может, он переворачивал обратно.  Она жмётся к его тьме сильнее, прячась в его спине от солнца , обхватывая своими маленькими ручками его со спины. Атеш чувствует ее борьбу с солнцем и через минуту переворачивается полусонный , заключая ее в свои объятия, ее лоб находится на расстоянии его губ, и он не упускает возможности коснуться.  — Оно мстит нам за любовь. — стонет Ферайе, а сама теряется в его объятиях таких тёплых и необходимых. — Его никто не любит, боится обжечься.  — Я смогу тебя защитить, не бойся. — он улыбается и гладит ее по волосам, прячущуюся, как ребёнок за его могущественной спиной. — Ты всегда меня защищал, даже тогда, когда я была невыносимой. — сквозь легкий смех тихо произносит Ферайе, так и не высвобождаясь от его сильного тела. Она все ещё может прижиматься к нему вот так,  обнимать его, пока ее живот не стал расти, создавая сложности.  — И я буду это делать всегда, мой Лунный свет. — его пальцы блуждают по ее спине под футболкой, она только несколько дней назад сняла корсет после заключения врача, что ее рёбра срослись спустя месяц с небольшим. — Через две недели, мы сможем узнать пол малыша. — радостно срывается с ее уст, она поднимает лицо и смотрит на Атеша, желая увидеть блеск и радость в его глазах. — Я поеду с тобой. — он уверенно соглашается на ее приём и вновь целует ее, но уже в щеку, а затем молвит. — Сегодня дедушка пригласил нас на ужин.  — Ужин? — глаза Ферайе неожиданно раскрываются, Атеш не сказал ей заранее. Она тяжело вздыхает от того, что ей вновь придётся играть роль невестки господина Омера, следуя старым стандартам. Она немного замирает, а затем произносит. — Не ищи себе одежду для похода к дедушке, у меня есть для тебя кое — что.  — Ты, что собираешься сама одевать меня? — Атеш закатывает глаза, уже собираясь отговорить жену этой затеи.  Ферайе тихо смеётся и смотрит на Атеша, кивая головой.  — Тебе понравится, но — ее глаза приобретают таинственный вызов, и она добавляет. — в этот раз никакого чёрного.  — Нет, Ферайе. — Атеш недоверчиво бросает, но что-то пробуждает его внутренне любопытство. — Если ты не дашь мне чёрный, тогда сама наденешь один из своих нарядов в чёрном. — Ну уж нет, я пойду к Гюльсоям в белом, ведь очевидно, ты собираешься сказать им о нашей радости. — она вновь загадочно улыбается и идёт на запрещённый приём, прижимаясь к его лицу сильнее. — А ты наденешь то, что я сшила для тебя. Ты ведь не забыл, что тогда три года назад, я обещала тебе. Атеш улыбается, кажется, он вспомнил о данном обещании, но с изменением факта того, что его Ферайе съела всю ложь, которой ранила его неоднократно, он успел позабыть.  — Гюльсои подождут, мы сообщим, когда срок будет чуть больше. — заверяет Атеш, а затем на ее слова о подарке, продолжает. — Если ты захочешь, я не сниму сшитый тобой костюм никогда. — он опускается уже с не скрытым влечением поцеловать ее в губы.  Ферайе опускается на спину, позволяя целовать ее более продолжительно и удобно, их пальцы пересекаются, скрещиваясь, она выгибается от жара, настигшего ее тело и уже явной потребности в его прикосновениях не только по рукам, но и под одеждой. Совершенно несдержанно и бесстыдно она тянется к его футболке, желая задрать ее выше, чтобы снять. — Что это такое, госпожа Ферайе? — Атеш смеётся с ее смелости, но руки не убирает, его губы ощутимым жаром аккуратно спускаются к шее, и это то, что выбьет Ферайе из реальности, он знает точно. — Срок еще совсем маленький, в этом нет ничего плохого. — она шепчет ему на ухо, теряясь от тепла его прикосновений, она очень хотела его сейчас.  Атеш молча соглашается, помогая ей снять с него футболку и провалиться в другую реальность, где существовали только они, хотя Ферайе в последнее время стало все чаще казаться, что они с Атешем живут в своём отдельном царстве, наполненном жизненными красками, и это была другая сторона той жизни, что Ферайе впервые не чувствовала себя виноватой в своём желании любить и купаться в отблесках счастья.

***

Алейна нервно ходит по комнате, то и дело отдергивая на себе блузку. Ей нужно было принимать решение: пойти и дальше, цепляясь за неблагодарного мерзавца Ямана, которого она безумно любила с самого детства или позволить себе покинуть этот особняк, отдав свою судьбу в руки Атеша и Ферайе. Алейна злилась на себя за эту безысходность и страх, она никогда не ходила по лезвию возле пропасти. Она верит Ферайе, но не верит в то, что сможет быть без Ямана. Она умрет без него, и не позволит ему пойти без нее, настолько сильной и одержимой была ее любовь к Яману, хоть и умом, голубиной своей души, Алейна знала, что Яман недостоин ее. Алейна оборачивается, и видит, как Яман вновь возвращается после очередной ночной тусовки. Девушка подхватывает его в тот момент, когда он неудачно шагнул. — Что ты делаешь с собой? — она впервые без криков задаёт ему вопрос.  — Я не вынесу их счастья, Алейна. Это выше моих сил. — он отвечает почти шепотом. И Алейна осознаёт, что Яман говорил об Атеше и Ферайе. Слова Ферайе, которая прямо говорила Алейне о том, что Яман завидует брату, что его ненависть к Атешу настолько сильна, что он не пощадит никого ни себя, ни ее. Алейна тяжело вздыхает и обхватывает Ямана в кольцо своих рук. — Иногда нужно отпускать, Яман. — Алейне кажется, что они могут поговорить спокойно впервые. Без обиды и ненависти друг на друга.  — Будь сильнее обстоятельств. Яман поворачивает в ее сторону лицо, и не видит в ней прежней Алейны, которая три года назад бы наговорила ему всяких мерзостей о сестре и брате. — Я тебя не узнаю. — разочарованно отмечает. А Алейна улыбается, истерично смеясь. — Ты никогда не знал, какая я. — она отводит его к кровати и усаживает. — Ты не хотел никогда знать, какая я. Алейна кладёт ему руку на плечо, а сама отходит в сторону подноса, стоявшего на столе с кувшином воды. Она наливает прозрачную жидкость и запускает туда шипучую таблетку. — Вот возьми, тебе станет легче. — она протягивает ему стакан и опускается рядом, тяжело вздыхая.  — Ты зачем заботишься обо мне? — Яман несдержанно бросает обидный вопрос. — Какое тебе дело до моего состояния? Ты вообще должна молиться, чтобы я сдох в муках! Зачем пытаешься быть хорошей? Алейна закатывает глаза и снова тяжело вздыхает. Она едва сдерживается, чтобы не напасть на него в ответ, не бросить ему пару гнусных, ругательских слов.  — А кто о тебе позаботиться? — ее голос все ещё спокоен, она волнительно гладит правой рукой свой живот. — Или быть может ты все ещё веришь, что после всей мерзости Ферайе позаботится о тебе? Она качает непонимающе головой. Все набирало сложные обороты. Алейна искренне верила, что когда Ферайе пойдёт за Атешем, Яман успокоит свой пыл, свою зависимость и одержимость той, которой он теперь не нужен. — Ты не понимаешь? Она и Атеш не могут быть вместе, она его совершенно не знает. — Яман упрямо возражает и совершенно не беспокоится о том, что его слова ранят Алейну. — Он поломает ее.  — Он — ее муж, Яман! — Алейна срывается, но быстро остывает. — А ты — мой муж и отец моего будущего ребёнка. Как я могу не заботиться о тебе?!  Ямана будто оглушает, он кривится и закрывает глаза. Что она только что сказала? Нет, он ослышался. Он распахивает глаза и бросает совершенно непонятный взгляд на Алейну.  — Что ты смотришь на меня так? — Алейна раздраженно бросает вопрос от вынужденной лжи, желая привести мужа хоть в какое-то чувство. — Я жду ребёнка.  — Ты же шутишь сейчас? — Яман неожиданно отпрянул от Алейны.  — Какие могут быть шутки, безмозглый идиот?! — Алейна не выдерживает его равнодушия, она устала. Устала от бремени  этого брака, устала держать лицо, устала от беременности, что меняло ее настроение. — Ребёнок будет. Твой и мой.  Алейна вздыхает и разводит руками.  — Или быть может ты забыл, как брал меня прямо на этой постели? — вопрос уже с претензией срывается с ее губ. — Как хотел меня. Ты ведь хотел меня назло, когда не мог вынести того, что Ферайе выбрала Атеша, что пошла за ним, когда вы все отреклись от него.  Она сдаётся и тяжело выдыхает, мысленно ругая себя за свой отвратительный характер, за свою неугомонную натуру. Пусть будет проклят тот день, когда ее мать вместе с ней маленькой девчонкой пришла к дверям этого дома, пусть будет проклят и тот день, когда она увидела Ямана ещё совсем мальчиком. — Какой срок? — Яман все ещё надеясь переспрашивает, чтобы иметь хотя бы какую-то зацепку на надежду, что Алейна никогда не станет матерью его детей. Может она все ещё шутит, проверяет его реакцию. — Два месяца! — она уверенно заявляет , складывая руки перед собой, а затем добавляет. — Если у тебя есть сомнения, ты можешь пойти завтра со мной к врачу. Яман нервно брезжит слюной, стукая по столу. — Я с тобой не только к врачу пойду, ещё и тест сделаю через две недели!  Алейна прищуривает глаза и пристально бросает на него осуждающий взгляд. — Ты мерзкий тип. Сомневаешься ещё?  Яман знает чем поставить ее на место, он исключит все риски. — У меня были причины неоднократно, я не знаю где ты шлялась по ночам, когда приходила под утро, еле стоя на ногах. Алейна заливается смехом и начинает хохотать во весь голос. — Отлично, тогда мне стоит тоже отправить тебя к врачу на проверку половых заболеваний. — она говорит эти слова с такой поразительной серьёзностью, хоть и в душе ей хочется хохотать от слов, которыми она сейчас впечатывала мужу. — Откуда я знаю, чисты ли бы ли те шлюхи, с которыми ты спал?  Яман закатывает глаза и надувает щеки от тупика происходящего разговора. — Пойдёшь к врачу, я сказал и сделаешь тест! Не желая больше находиться в одном помещении с нелюбимой женой, Яман буквально вылетает из комнаты. 

***

Тонкие пальцы Ферайе усердно пытались зацепиться за завязки платья со спины, чтобы закончить с нарядом для похода на ужин к Гюльсоям, она уже несколько раз взвыла о том, что выбрала именно это белое платье.  — Не получается? — за спиной слышится спокойный голос Атеша, который ещё сам был совершенно не готов, так как Ферайе ещё не вручила ему «особенный костюм». — Давай, я сделаю. — он улыбается, подойдя ближе, цепляясь за атласные ленты.  Ферайе сузила глаза, колко посмотрела на него и ее буквально ударило от одной только мысли скольким женщинам Атеш помогал решать вопросы с одеждой. — Что это? Ревность? — он тихо смеётся, глядя на ее угрюмое и надутое лицо в зеркале. Он аккуратно затягивает каждую ленточку и делает это так быстро, так правильно. Затянув последний штрих, он аккуратно опустил супругу к себе на колени и нежно поцеловал ее в лоб. — Эти руки всегда будут решать вопросы с одеждой исключительно только своей жены. — он улыбается, пытаясь поднять ее обиженный взгляд, указательный легко касается кончика ее носа. — Оказывается, ты можешь быть и маленькой, вредной госпожой, Ферайе.  — Надо подумать, у кого я этому научилась. — она подкалывает его в ответ и коротко обнимает, перед тем, как встать и отправиться к шкафу, где Атеша дожидался его костюм.  Она достаёт ту самую коробку, которую он видел ещё в Стамбуле на конкурсе, и сейчас понимает, почему в день своей победы она отказала в продаже костюма многим престижным модным домам. — Я начала делать его ещё три года назад, потому что обещала. — на лице Ферайе играет загадочная улыбка, она кладёт коробку на кровать, начиная развязывать чёрные атласные ленты. — Я думала, что смогу отвезти его на конкурс, где могла бы продать и сделать для тебя подарок, пока не поняла, что лучшим решением будет сделать этот подарок своими руками, именно теми ножницами, что ты мне подарил. — она открывает крышечку коробки и снимает упаковочную бумагу, демонстрируя тот самый синий костюм. — С того дня моей мечтой было поехать, хотя бы на один конкурс, чтобы этот костюм увидело много людей, чтобы они узнали сколько сил и любви я вложила в него.  — Но ты разбила им сердце, не позволив купить его никому. — Атеш смотрит на Ферайе с улыбкой и тянется к ней с объятиями. — Я смогла предотвратить боль и шрамы на сердце того, кто заслуживает носить его. — и в этом коротком ответе, она вновь кричит ему о той скрытой любви, которую пронесла за все это время. — Давай, нам нужно одеть тебя. 

***

В чету Гюльсоев они приезжают чуть позже обеда. По дороге Ферайе упросила Атеша остановиться возле цветочного салона, чтобы выбрать цветы в качестве доброго жеста. Она выбрала роскошные кремовые лилии, которые считала, что очень подойдут к красоте госпожи Шермин. Дедушка Омер на удивление встречает их с большой радостью, обнимая в свои большие объятия. Ферайе протягивает букет для супруги дедушки Омера, а та в свою очередь не упускает возможности вновь одарить невестку похвалой. — Вы такие красивые, от вашей красоты умереть можно. — восхищённо молвит женщина, обнимая Ферайе.  — Умирать не нужно, вы ещё нужны нам живые. — подхватывает разговор Атеш, протягивая Шермин коробку с подарком. — Здесь много сладостей, Ферайе сама выбирала лучшие.  — Я не сомневаюсь в том, что у твоей потрясающей жены великолепный вкус. Она и из тебя сделала красивее, чем ты есть! — Шермин бросила взгляд на роскошный костюм синего цвета, догадываясь, что этот внешний вид — творение Ферайе. В этот самый момент в дверях появляется Яман, который сразу же видит ненавистную ему картину. Он достаточно сдержано приветствует их кивком. Его взгляд остановился на прикиде Атеша, расширяя зрачки от удивления. Он бросает едва сдержанный от внутреннего гнева взгляд на костюм, а затем на Ферайе и уходит по лестнице вниз в свою комнату. — Что это с ним? — вздыхает Шермин. А Ферайе все поняла. В ее голове вновь пролетели картины из прошлого. Восемь лет назад. Ей только исполнилось восемнадцать, она распустилась подобно цветку, и как все юные девочки мечтала о славе, о том, как станет известным модельером, как выпустит свою первую коллекцию. В то лето к ним из Америки впервые приехал Атеш, но по настоянию госпожи Гюльфем, Ферайе была отстранена от работы по особняку, сославшись, что в эти дни, пока Атеш будет гостить в особняке будут работать особые люди для ее сына. Такой странности в поведении матери Ямана, Ферайе ещё не видела, но в прочем девушка была только рада короткой свободе. В особняке она не появлялась, и даже на удивление смогла ни разу не попасть на глаза старшего внука Гюльсоев. Правда сама, частенько видела высокого и статного, молодого мужчину с порога собственного дома, как он дурачился с братьями, как хорошо каждый день выглядел. Одежда без излишеств, но так дорого смотрелась, всегда ухоженный. Если бы ее мечта стать модельером воплотилась, то она выбрала его типаж в модели для своих работ. Тем вечером Яман пришёл к ней снова, нарушая пространство, беспокоя ее творческий процесс через окно. Он залезает в окно, совершенно не заботясь о том, что их могут поймать с поличным и возникнет критическая  ситуация в вопросе ее репутации. — Это ты нарисовала? — он не спрашивая берет рисунок со стола, видя различные эскизы мужских образов. — Скажи, что я тут красивый? — Яма-а-ан, — она тянет руки, желая скорее забрать рисунок. — отдай сюда! Яман не унимается и не отдаёт. — Скажи, что я тут красивый? Правда, — он внимательно смотрит и говорит дальше. — Прическа не моя, да и стиль совершенно не мой. Но ради тебя, я готов меняться.  Ферайе молчит, ей нечего сказать, ведь на рисунках был не Яман, не его она рисовала, получив прилив вдохновения. Она вынужденно соглашается, кивая с натянутой улыбкой, следуя обману. Не скажет же она Яману, что рисовала другого мужчину… Ферайе возвращается в реальность от воспоминаний, уже сидя за огромным столом. Она поняла, что Яман узнал почерк прошлого на костюме Атеш, Ферайе дорабатывала этот костюм именно со своих первых эскизов. Ее тоненькая рука тянется к стакану воды, она делает маленький глоток и с улыбкой кладёт руку поверх руки Атеша, пока ее не отвлекает голос Шермин. — Ферош, дорогая, а почему ты не ешь сарму? Я велела приготовить ее так, как ты любишь — остренькую. — Удивлённо вздыхая, недовольно бросила Шермин, видя, как Ферайе почти не притрагивается к своему любимому блюду.  Ферайе поднимает глаза, отводя их от тарелки, в которой были наложены другие блюда и бросает потерянный взгляд на Шермин, а затем переводит взгляд на Атеша, они так и не обсудили момент оглашения ее положения.  — Госпожа Шермин, моя драгоценная супруга и так почти уплела каждое приготовленное блюдо. Ты хочешь, чтобы она стала, как шарик? — Атеш подыгрывает Ферайе, указывая Шермин на тарелку жены.  К Шермин подключается и Алейна, которая скучающе сидела и тыкалась вилкой в тарелку, пока не проснулось и ее любопытство.  — Действительно, эта девочка раньше могла съесть почти целую тарелку острой сармы, а сейчас … — своё удивление начала выражать и Алейна, взмахивая руками в воздухе. — Тетя Шермин сама готовила, а Ферош и кусочка не съела.  Атеш прикрывает глаза и улыбается, тихо вздыхая, кажется избежать новостей сегодня не получится. Он переводит взгляд на спокойную темноту очей Ферайе, что ожидала разрешения озвучить или промолчать. И тогда, Атеш одобрительно кивает.  — Простите, я не в коем случае не хотела обидеть госпожу Шермин, я очень люблю сарму, но сейчас есть обстоятельство, по которому мне нужно воздержаться от острой пищи. Я и дома не кушаю ничего острого. — Ферайе извиняется и грустно опускает глаза, рука Атеша сразу же ложится поверх ее для уверенности. — У тебя болит желудок, девочка? — Интересуется Шермин и сразу же наигрывает свою обеспокоенность. — Может мне распорядиться сделать тебе лучше супа? — Да, мы можем принести суп, если твой желудок болит, Ферайе. — уже виновато подхватывает следом Алейна. — Не желудок. — она волнительно сдвигает брови и все же решается сказать, но перед этим одаривает всех улыбкой. — Мы с Атешем ждём малыша.  Дедушка Омер распахивает глаза и широко улыбается, не скрывая своей радости. — Поздравляю дети! — пожилой мужчина поднимается со стула и тянется с объятиями к Атешу и Ферайе. — У меня будет правнук.  — Или правнучка. — Добавляет неуверенно Ферайе и позволяет строгому «Дэдэ» заключить ее в объятия.  — Ох, вы такие молодые и красивые. И сыночек, и дочка, все у вас впереди. — добавляет Шермин, широко улыбаясь. — Мы с Омером будем с радостью нянчиться со всеми. Яман не выдерживает и громко ударяет вилкой по тарелке. Атеш замечает его несдержанное напряжение, и он понимает, что чувствует Яман в этот момент.  — Фамилию чью ребёнку дадите? — с губ Ямана срывается ухмылка.  Сидевшая рядом Алейна смотрит на сестру, а затем на мужа, закатывая глаза.  — С этим проблем не будет, Ферайе взяла фамилию Бакырджи. — Атеш уверенно сверлит брата взглядом, показывая своё превосходство, и Ферайе чувствует это соперничество вновь между этими двумя мужчинами.  — Ты теперь Бакырджи, Ферайе? — Алейна снова расширяет глаза в удивлении.  — Да, я решила не отставать от своего мужа, ведь я приму его всегда с любой фамилией, и совершенно неважно Гюльсой он или Бакырджи. — Ферайе вновь уводит свои чёрные очи на Атеша и смотрит на него со всей своей любовью. — Дочь, наверное, Ягмур назовёте? — все не унимался Яман и своим поведением вызывал у всех исключительно раздражение.  Ферайе прикрывает глаза и тяжело вздыхает, она знает, что Яман выводит на эмоции Атеша, он всегда так делал. И сейчас Ферайе раскрывает свои тёмненькие бусинки, и внимательно смотрит на Атеша, чьё лицо обрело волчий оскал.  — Милай. — произносит Ферайе и переводит пристальный зырк на Ямана, уводя его из поля зрения Атеша. — Милай? — вопрос уже срывается со стороны, молчавшей до этой минуты тётушки Камуран. Насмешливая ухмылка сорвалась с ее губ.  — Почему именно это имя, Ферайе? — теперь уже внимание к ней было привлечено со стороны, не ожидавшего Атеша.  — У меня был сон, три года назад в больнице после потери ребёнка. — она впервые говорит об этом и волнительно сглатывает. — Я тогда была без сознания и перед пробуждением мне приснилось то, как я была в парке и ко мне подбежала девочка, назвавшая меня мамой. Я называла ее Ягмур, но она сказала мне, что ее зовут Милай. — Ферайе смолкает, переводя взгляд на Атеша, что в смятении наблюдал за ней. — И во сне это была наша дочь с Атешем, потому что его я тоже видела в этом сне. — ее губы радостно поджимаются, а тонкие ручки кладутся на живот , и она продолжает. — Поэтому, если это будет девочка, мы назовём ее Милай.  — Какие удивительные совпадения. — наигранно лепетала пожилая женщина, вздыхая. — А я думала это навязанное желание твоего мужа с именем дочери. Атеш же, как вобьет себе что-то в голову.  — Камуран! — раздался голос Омера Гюльсоя. — Сестра, ты ходишь по острым углам.  — Дедушка, все в порядке. — Атеш разрушает возможное противостояние между дедушкой и его сестрой, натянуто улыбаясь. Его рука с лёгкостью скользнула за спину жены и в качестве защиты расположилась на ее плече.  — Ты — бесценная женщина, любовь моя. — его губы вновь кричат о любви, и он видит, как привычно Ферайе смущается, но розоватый оттенок, окативший ее лицо выдаёт. Мужчина широко улыбается и чуть наклоняется, касаясь губами ее лба. — Я очень счастлив с тобой.  — Это все, благодаря тебе. — она сияет вновь, получая от него при всех столько нежности и любви.  А Яман ненавидит их обоих. За эту любовь, за эти взгляды. Он ненавидит Атеша за то, что он украл у него взгляд этой женщины, то с какой любовью и нежностью она смотрела на Атеша, с какой теплотой касалась его рук. Он ненавидит Ферайе за то, что она позволила себе полюбить кого-то после него, ненавидит и за то, что если у неё родится дочь, то это будет не Ягмур, он не мог вынести того, что Ферайе была той, кто отказалась от их маленькой и общей мечты.  Рука мужчины несдержанно швырнула нож в тарелку, он не хочет больше быть свидетелем этой противной для него идиллии, поэтому резко встаёт из-за стола опрокидывая позади свой стул и спешно выбегает прочь.  — Тонкой душевной организации необходимо уединение. — тишину разрушает голос Алейны, и она совершенно спокойно возвращается к разделке перепела в своей тарелке. — А что же ты девочка не скажешь своей сестре, что тоже обрадовала нас новостью о вашем с Яманом малыше? — свою бомбу взорвать решила Шермин, желая посмотреть то, как поведут себя две девицы. Ферайе замирает, сосредоточившись на Алейне, с которой они собирались сначала сделать тест, а потом озвучить о ее положении. Ферайе немного взглотнула, и перевела взгляд на стакан, к котором потянулась тоненькими пальчиками, чтобы сделать несколько глотков. И, конечно же все присутствующие посчитали, что отсутствие ее радости связано с тем, что она, возможно, не первая, кто из невесток подарит ребёнка.  Атеш сужает глаза, отводя в сторону, задумываясь, у него внезапно пролетели в голове фрагменты того, как часто он видел Алейну в обществе Боры, и если подозрения относительно связи Ферайе и Боры развеяны, то Алейна была той, кто проводил время с его покойным братом в неформальной обстановке, неоднократно. Воцарилась тишина, и мужчина чувствует, что напряжение выходит из — под контроля. Он поднимает глаза, олицетворяя фальшивый блеск с улыбкой и смотрит на Алейну, обращаясь. — Алейна, поздравляю, я очень рад, что твое терпение с Яманом дало свои плоды. — Атеш одобрительно кивает, улыбаясь ещё глубже, а сам смотрит на Ферайе, чей взгляд разбегался по тарелке, в которую она вдумчиво тыкала.  — Брат Атеш, если будет у вас с Ферайе будет девочка, она будет сестренкой моему сыночку. — Алейна радостно хлопает ресницами и потирает от счастья ладони. — У тебя мальчик? — раздался тихий вопрос Ферайе. — Я не знаю сестра, но думаю будет мальчик. У Гюльсоев всегда рождаются мальчики. — Алейна мечтательно увела глаза и посмотрела на дедушку Омера и Шермин, который смотрели на неё, как на идиотка. — Хорошо, если будет мальчик. — Ферайе продолжает и раскрывается в искренней улыбке. — Будет защищать тебя.  — Я назову его Омер — Яман. — совершенно не думая, ляпает Алейна.  Сидевшая через стул тетушка Камуран громко поперхнулась, немного кашляя, чем вызвала смешок на лице Атеша. Эта девушка не даст покоя семейству Гюльсоев до конца. Омер Гюльсой от нелепости ситуации закатывает глаза, прикрывая лицо рукой. — Да пошлёт Аллах, не сойти мне с ума со всем этим дурдомом.  — Что ты Ягнёнок, девочки такие счастливые, совсем скоро познают радость материнства, станут еще красивее, чем есть. — разбавляя атмосферу, вмешивается Шермин, одаривая улыбками обеих невесток.  Ферайе натянуто улыбается, соглашаясь, а сама смотрит на Алейну, не понимая, что ей делать теперь во всей этой ситуации, Сегодня после ужина она собиралась поговорить с Атешем о Алейне, но Алейна, так и не выяснив принадлежность своего ребёнка, выбрала для него судьбу в пристанище Гюльсоев.  — Алейна, ты не могла бы помочь мне? — Ферайе разыгрывает сцену, чтобы забрать сестру на разговор.  — Что такое? — Атеш, видя  никаких признаков фальши в поведении Ферайе, сразу же сосредотачивается лишь на ней. — Тебе дурно? Ферайе отрицательно качает головой и улыбается на его беспокойство и заботу.  — Все в порядке. Разве мне может быть плохо, когда я под твоей защитой? — она для гарантии кладёт ему руку на плечо, а затем аккуратно встаёт из-за стола и ждёт ответного выхода Алейны. — Мы с Алейной скоро вернёмся, а ты пока обсуди с дедушкой наболевшие вопросы. — ее лицо олицетворяет спокойную и свободную улыбку, она чуть наклоняется за спиной Атеша, заключая его в свои маленькие объятия и оставляет короткий поцелуй на щеке.  — Хорошо, пойдём. — голос Алейны сбивается, она понимает истинное стремление Ферайе уединиться для разговора. И какой будет тема этого разговора…. Когда две девичьи фигуры растворяются  за спуском с лестницы, чтобы поговорить, Камуран ставит стакан на стол и поднимает стремительный взгляд на Атеша. — Если Ферайе захочет приходить к отцу, мы не будем препятствовать.  Атеш усмехается, в своей манере, уже подготовив ответ. — Ей не нужно спрашивать разрешения, чтобы увидеть отца, потому, если ей помешают, мы просто заберём дядю Мухсина к себе. — он отчетливо видел, как тетушка пытается вывести его на конфликт. — Она выросла в этом доме, и так или иначе, она — девушка дома Гюльсоев, которую ты у нас без разрешения украл и увез в особняк Бакырджи, ещё и фамилию сменить заставил. Омер Гюльсой громко цокнул и бросил пристальный взгляд в сторону сестры, качая головой. — Госпожа Камуран, ты мне что ли претензии предъявляешь за то, что я забрал свою жену к себе домой? — с несдержанной иронией молвит Атеш, отпивая из бокала свой любимый апельсиновый сок. Он воздерживался от алкоголя, так как на ужин к Гюльсоям он приехал на своей собственной машине. — Или быть может, ты хотела предложить мне оставить ее твоему бестолковому Яману? — Я вообще думаю, — она полностью игнорирует неродного племянника, желая довести его до кипения. — учитывая тот факт, что в прошлый раз Ферайе обманула тебя с ребёнком, который был от Ямана. — она замирает, видя как глаза Атеша темнеют, а затем коварно улыбается. — Ты уверен, что это твой ребёнок, мальчик? Может она была с кем-то помимо тебя? Атеш смотрит на женщину совершенно недобрым взглядом, прожигая ее огнём своих глаз, а затем совершенно невозмутимо молвит. — Госпожа Камуран, ты же понимаешь, что личная жизнь тема деликатная, я не нахожу этичным распространяться частными подробностями. — он выпускает вилку из рук, громко опуская на тарелку. — Это в компетенции твоего любимого Ямана. Женщина недовольно вздыхает, чувствуя в нем равное напряжение. Она помнит его совсем непокорным мальчишкой, а сейчас, став мужчиной он обладает большой силой и властью. И это не могло не раздражать Камуран, которая души не чаяла с детства в Ямане, желая, чтобы именно ее «солнечный мальчик» вершил судьбу семьи Гюльсоев. Ни этот выродок, в чьих жилах текла кровь дикарей и преступников.

***

— Алейна, ты что делаешь? — Ферайе захлопывает дверь и настигает претензией сестру.  — Сестра, ты же знаешь, что я не смогу без Ямана. — Алейна давит на жалость, складывая ладони друг к другу, молясь. — Ты совсем блаженная, Алейна? — Ферайе уже не выдерживает и хватает Алейну за руки , пытаясь привести ее в чувство. — Этот идиот Яман тебя никогда не полюбит, и если твой ребёнок от Боры, то ты только все усугубишь. — Я три года потратила на то, чтобы уложить его в свою постель, он мне всю кровь выпил. — слова в истерике посыпались с губ Алейны. — Я его в могилу с собой заберу, этого дьявола Ямана!  Для внушительности Алейна вскидывает палец и буквально тыкает в воздух, чем вызывает у Ферайе явное волнение. Алейна была одержима браком с Яманом, идеей быть госпожой особняка Гюльсоев. Ее глаза значительно расширились в недоумении. Сколько эта девочка будет мучить себя? Ферайе пытается сбалансировать собственное дыхание, чтобы не поднимать уровень своего волнение и недовольства. Прикрыв глаза, она на секунду поджала собственные губы, а затем спокойно продолжила молвить.  — Алейна твоя удача, что я не разговаривала о тебе сегодня с Атешем. — опуская глаза, испытывая невероятное чувство стыда за ложь, которую проносила. — Я хотела сделать это после ужина, а теперь и вовсе не знаю, что делать. Алейна бросается к Ферайе и берет ее за руку. Эта несносная девчонка улыбается, как ребёнок. — Ничего не говорить, Ферайе. Выдохнуть и быть счастливыми. Ты с Атешем, а я с Яманом. — Алейна залилась лёгким смешком, мечтательно вскинув глаза. — Я рожу этому особняку совсем скоро мальчика.  Ферайе опускает руки и смотрит на Алейну, как на безумную. Что если правда выйдет наружу? Ферайе знает, какого это чувство обречённого стыда. Она проходила через это три года назад. Пройдёт ли Алейна? У неё за спиной не было ничего, кроме ее бессмысленного стремления к Яману, который узнав правду и при условии, если ребёнок окажется не его, выбросит Алейну, как ненужную вещь на свалку. У неё нет кого-то, кто такой же сталью, как Атеш, стоял за ее спиной в атакующей хватке , желая спасти и защитить. Ферайе помнила о том, что до самой потери чечевички Яман не верил ей, что это был его ребёнок. Черноволосая девушка качает головой. Они поступают неправильно, это приведёт к катастрофе. — Мы должны сделать тест, Алейна. И если ребёнок в твоём чреве от Боры, то Атеш должен знать, я не смогу врать ему. Алейна сдвигает брови и ставит руки на талию, начиная паниковать.  — Ферайе, зачем? Ты понимаешь, что я умру, если все раскроется? — Алейна давит на жалость, уже не скрывая. И Ферайе чувствует это манипулирование.  — Алейна, — она берет сестру за руки. — даже, если Яман не останется с тобой после всей правды, я буду стоять рядом с тобой, я поддержу тебя. — Ферайе смотрит на нее с надеждой, искренне улыбаясь. — Сестра, мы вырастим этого малыша, и этот малыш будет любить тебя больше, чем кто —либо.  У Алейны слёзы подступают к глазам, она начинает истерично качать головой в отрицании. Нет, Яман ничего не узнает. Никакая правда не вскроется наружу. — Нет — нет, я не смогу, сестра. Я сброшусь с обрыва, прежде чем приму этот позор. — Алейна уже не слышала Ферайе, начиная истерично расхаживать по комнате. Ферайе уже готова взывать от факт того, что с приходом беременности, Алейна стала возвращаться к себе прежней. Но нет, сейчас она уже не та Ферайе, которая легко поведётся на эти уловки и игры. — Алейна, прекрати так себя вести. — разочаровано вздыхая, лепечет девушка и прикрывает свой лоб рукой, едва сдерживаясь от накала. — Атеш,— Ферайе смолкает. — Если он узнает, что мы солгали, будет очень плохо Алейна. Алейна вскидывает глаза, как дурочка, желая вид, что не понимает о чем сестра ведёт речь. — Но он же простил тебя тогда. — Алейна радостно улыбается и хлопает в ладоши. — Теперь, вы вместе и у вас будет общий малыш.  Ферайе уводит взгляд, поджимая губы, только вспоминая те самые болезненные картины трёхлетней давности. Она все ещё помнит какой болью были залиты глаза мужа, как она ранила его, а он терпел. Он вытерпел все ее дурное поведение, все ее пренебрежение им. — Ты не понимаешь. — Ферайе печально улыбается, и поднимает одну руку к шее, чуть заключая кольцом из пальцев. — Самым страшным в этом всем было найти прощение для самой себя. — она шепчет почти себе под нос, а потом добавляет. — Атеш не заслуживал даже самой маленькой лжи тогда. Он столько страдал и продолжает страдать.  — У брата Атеша большое и доброе сердце, он поймёт, что ты молчишь ради счастья своей сестры. — Алейна нажимать на жалость сестры.  — Алейна! — голос Ферош срывается уже криком. — Ты не понимаешь, что я не хочу этого делать? Лично я, не хочу в этом всем участвовать!  Она хватается за воздух, раскрывая рот, уже собираясь выбросить все, что думала о ситуации Алейны. — Нужно принять все как есть! — она уже не сдерживается и собирается добавить слова о том, что Алейна должна выяснить точно, чей ребёнок в ее чреве, чтобы избежать тяжёлых последствий. — Завтра мы поедем в клинику, и мы сделаем все, как ты мне обещала! — она вскидывает палец и смотрит грозно на сестру, не желая потакать ее капризам. 

Раз, два. три.

— Что здесь происходит? — дверь в комнату отворяется и на пороге своей возвышающейся мощью стоит Атеш. Ферайе стоит спиной к нему, ее глаза начинают разбегаться от одной только мысли, что он мог все слышать. Она поворачивается нервно расширяя глаза. — Я напугал тебя? — Атеш обеспокоено подходит ближе, кладя руку на плечо жены и внимательно смотрит на ее лицо, улавливая каждое проявление. — Ты появился так неожиданно. — Ферайе поднимает на него глаза, смотрит, пытаясь понять слышал он или нет. — Надеюсь, что ты не ждал за дверью, чтобы появиться так внезапно. — она заходит издалека, улыбаясь. — Нет, я только пришёл. — он успокаивает ее, а затем подтверждающие кивает. — Так, что у вас тут происходит? Вы какие-то взволнованные дамы.  — Я хочу сделать сюрприз Яману, и никак не могу уговорить Ферайе помочь мне. — Алейна подхватывает инициативу в свои руки, завладевая ситуацией. Ферайе моментально переводит взгляд на сестру, поражаясь ее легкой способности врать. Шоколадные глаза девушки удивлённо расширяются ещё шире, она старается стабилизировать своё состояние, чтобы не сорваться на сестру при Атеше. — Я не нахожу это уместным. — она вынужденно молвит и опускает глаза, чувствуя большую вину, что идёт на поводу у Алейны.  — Все нормально. Не волнуйся, тебе и малышу нельзя переживать. — Атеш улыбается и аккуратно кладёт свою тёплую руку ей на живот. — Алейна найдёт себе другого помощника. — Если Ферайе не хочет, я не буду ее неволить. — Алейна наигранно хлопает ресницами и широко улыбается. — Тем более, у вас тоже будет малыш, а это значит у моего сыночка будет братик или сестричка.  Ферайе едва сдерживается от смешка, немного облизывая нервно нижнюю губу, и эта деталь мимики любимой жены не уходит от Атеша, он сдвигает брови друг к другу, пытаясь сделать анализ происходящего. — Ты, кажется хотела пойти к отцу, Ферайе?  — Атеш напоминает ей о малом желании, сказанном в машине. Он берет бережно ее руку в свои большие ладони и оставляет короткий поцелуй.  А Ферайе смотрит на него все ещё не понимая, слышал он их разговор или нет. Ее охватывает мелкая дрожь, ведь она хранила эту ложь Алейны не один день. Она не сдерживается, и ей кажется, что сейчас по ее глазам пойдут слёзы и Атеш все поймёт.  — Да, спасибо, я совсем забыла. — она качает головой и тяжело вздыхает, немного придерживая живот, чем поднимает волнение у Атеша ещё больше, поднимая волнение и у Алейны. — Ты точно в порядке? — Атеш протягивает ей руку под спину и смотрит на нее обеспокоенной темнотой своих очей. — Мы можем прямо сейчас поехать к доктору. — Что ты в самом деле, девочка… — Алейна бросается к кувшину с водой и наливает в стакан, а затем быстренько подходит к сестре. — Возьми, попей воды.  Девушка берет стакан, мелка дрожь продолжает проявляться на руках, когда стакан трясётся в ее руках, но она делает глоток и отдаёт стакан Атешу. — Не буду тратить время, схожу к папе прямо сейчас. — ей стоит больших усилий улыбка с осознанием сложности ситуации в которой оказалась из-за Алейны.  Атеш одобрительно кивает и подходит к ней прямо у двери, его руки с прилежной заботой заключают ее лицо в ладони, а губы нежно касаются лба. Тяжёлый вздох, клубящийся комом в глотке падает вниз с лёгкостью от его лечебной манипуляции.  — Прости меня. — она едва слышно шепчет. — Прости меня снова и за то, что заставляю тебя волноваться. — За что мне тебя прощать, мой Лунный свет? — он раскрывает глаза и его лицо буквально сияет, он самый счастливый человек на этой земле. — Я так счастлив с тобой. — Просто прости. — она повторяет вновь и уже улыбается от того, как быстро ей легчает от теплоты и любви в сказанных словах. — Все, что-то я совсем расчувствовалась, пойду к отцу. Алейна смотрит в потолок, ей нелегче чем Ферайе, которая сейчас боролась с чувством справедливости внутри себя и сдерживала от желания сказать правду. Алейна начинает нервно дышать, она мысленно молится, чтобы Ферайе вышла и успокоилась рядом с отцом. Ферош выпускает руки из рук мужа и с легкой улыбкой растворяется в дверях. — Алейна. — Атеш дожидается, когда Ферайе уйдёт и внезапно обращается к жене своего брата. — Я очень рад, что тебе удалось добиться от моего брата хоть немного из того, что он должен был дать тебе, как муж с первого дня вашего брака. — его голос размерен и серьёзен, но легкий смешок не уходит и он искренне радуясь за Алейну, улыбается. — И если тебе есть что рассказать или быть может понадобится какая-то помощь, как сестра моей жены, ты можешь рассчитывать на мою поддержку. Атеш внимательно смотрит на Алейну, чьи глаза обрели некую встревоженность.   — Брат Атеш, э… — она сбивается, пытаясь начать речь. А что если Атеш что-то знает? Тогда три года назад он, никому ничего не сказав, узнал о Ямане и Ферайе. Что если он знает про те отношения, что у нее были с Борой. — Но не проси Ферайе делать что-то для Ямана. — Атеш спасает ситуацию, завершая посыл своих сказанных слов ранее.  — Хорошо, я поняла, брат Атеш. — Алейна, соглашаясь качает головой и немного улыбается. Атеш поджимает губами нижнюю губу о чем-то задумываясь, его левая рука запрокинулась к затылку немного почесывая. Выдержав несколько секунд молчания, Атеш добавил. — Тебе есть ещё что мне сказать? Алейна вновь впадает в непонимание. Почему он спрашивает? Он точно что-то знает, и от этого Алейне становится не по себе.  — Нет. Больше ничего нет. — эти слова как — то нервно срываются с уст Алейны.  — Алейна, все в порядке? — Атеш сужает глаза и смотрит пристально на Алейну. — Конечно, прости, это из-за беременности. Бывают перепады настроения. — девушка слету придумывает причину своего поведения. — Ты и сам видишь, как беременность влияет. Я резка в ответах, Ферайе вон то радуется, то грустит. — Алейна заливается радостным смехом. — Такие мы женщины.  — Хорошо, я понял. Тогда, — Атеш направляется к двери возле которой останавливается. — ты можешь рассчитывать на нашу с Ферайе поддержу, а сейчас, позволь, я пойду переговорю с дедушкой, пока Ферайе у отца.