True Sapphire.

*** Особняк Бакырджи был полной противоположностью особняку Гюльсоев. Своей величественностью, мрачностью и темнотой, он напоминал готическую стилистику. Ферайе открывает глаза впервые утром, после того, как уснула в машине рядом с Атешем, она едва помнила, как ее осматривал врач, что— то настойчиво рекомендуя Атешу, лишь в какой-то момент ей удалось распахнуть глаза и почувствовать, как по вене расстекалось приятным действом лекарство, введённое через капельницу. Черноокая красавица любопытно повела глазами по потолку, он был невысок, затемнён, а затем опустила глаза по сторонам, изучая совершенно незнакомую ей комнату. Новый дом, ей нужно найти для себя комфорт, чтобы быстрее привыкнуть, хоть и темный интерьер был ей не близок и далёк. Ферайе немного приподнимается и чувствует тупую боль в рёбрах, и то, как они крепко стянуты медицинским бандажом. Состояние было лучше, чем вчера, видимо доктор, вызванный Атешем провёл более успешную терапию. Она с трудом, стараясь не доставлять лишнего дискомфорта, передвигается к краю кровати, чтобы подняться. Вторая половина тоже была смята, и Ферайе смутно вспоминает только то, что Атеш успокаивал ее во время приступов боли. Когда она опускает ноги на мягкий, светлый ковёр под ногами, дверь в комнату отворяется и в проходе появляется Атеш.  — Не вставай, подожди, я помогу тебе. — мужчина удивлённо распахнул глаза, видя с каким трудом и риском Ферайе поднялась с кровати. Он аккуратно подходит к столу напротив кровати и ставит поднос с приготовленным завтраком, а затем бросается к жене. Мягко, почти без напряжения и давления он протягивает свою сильную руку ей под спину. — Давай, тебе нужно сесть обратно и несколько дней не беспокоить свои рёбра. Им нужно немного окрепнуть и успокоиться. — он аккуратно опускает ее силуэт обратно на мягкую поверхность и садится рядом, с нежностью касаясь губами ее лба. — Я приготовил тебе завтрак, нужно, как следует подкрепиться.  — Столько заботы и любви, я получаю от тебя. — она с улыбкой молвит, и прикрывает глаза, чуть потянувшись лицом к его лицу. — Тогда три года назад, я была так глупа и слепа, но сейчас, я хочу принять твою любовь, хочу сама любить тебя. — пересекая миллиметры от губ Атеша, Ферайе свободно тянется и припадает к его губам в короткий и взаимный поцелуй. — Это малая часть, что я могу дать тебе. — его тёплая ладонь проводит по ее бледной, но отдающей легкой розоватостью щеке. — Ты спала больше суток из-за лекарств, ты очень пострадала, тебе нужно поесть.  Ферайе раскрывая уголки губ, широко улыбается, соглашаясь со всем, о чем он волновался. Через пару минут поднос с едой оказывается рядом, и конечно, же она хочет попробовать все, что приготовил для неё муж. — Сегодня проверка на фабрике, мне нужно там быть, чтобы проконтролировать процесс, я обеспокоен тем, что могут вскрыться движения средств Вурала. — Атеш решает сразу же предупредить, что какую-то часть времени ей придётся побыть дома одной. — А когда, я вернусь, мы сможем выйти во двор и прогуляться, тебе нужен воздух.  Ферош с понимаем качает головой, понемногу поглощая каждое приготовленное блюдо. Он так старался, чтобы позаботиться о ее здоровье, и теперь она просто обязана смести все блюда до крошечки, если, конечно не превратится в воздушный шарик. Когда она хочет взять кусочек очередного блюда, ее лицо немного кривится от внезапно появившихся неприятных ощущений внизу живота. Она аккуратно откладывает вилку на край тарелки и старается стабилизировать своё внутреннее дыхание. — Что такое? — Атеш поднимает на неё глаза, протягивая руку к ее руке. — Что у тебя болит? — Ничего страшного, — Ферайе, сдерживаясь от подошедшей боли, немного улыбается.— Я, наверное, слишком много съела. — Или твой желудок тоже пострадал. — предполагает мужчина, аккуратно передвигая поднос в сторону, а затем пододвигается ближе. — Давай, я поеду к дедушке позже, а сам отвезу тебя к врачу? Тёмные глаза Ферайе сейчас не смотрят на Атеша, она немного провалилась в себя, даже не слыша его мягкого голоса, украденная мыслями в своей голове. Эта боль знакома ей, точно такая же, как три года назад. Может у них с Атешем получилось воплотить одну свою маленькую, но самую заветную мечту? Ее глаза обретают видимый блеск и только одна мысль о возможной беременности, доставляет ей неописуемую радость. Она возвращается и встречается с непонимающим взглядом Атеша. — Прости, я прослушала. — она опускает руку на его ладонь и смотрит на него восхищёнными глазами. — Я предлагаю съездить к врачу. — повторяется Атеш, и все ещё не понимает приступ ее такого быстрого счастья. — Что так обрадовало тебя, любовь моя? — Нет — нет, ты нужен дедушке и Окану, вдруг возникнут проблемы. — Ферайе сразу же отговаривает его от поездки к врачу, чтобы быть уверенной наверняка и не наводить пустых надежд заранее. Вдруг она ошиблась? Но и то, что Атеш не отпустит ее к врачу одну, она тоже понимала, и здесь ей приходит очень хорошая идея в голову. — Ты поедешь и решишь все вопросы на фабрике, а я возьму с собой маму Гюльфем, и мы вместе сходим к доктору. Его маленькая, хитрая госпожа просчитала все наперёд, и Атеш печально улыбается, слыша о матери. Мама — одна из главных женщин в его жизни, но каждый раз Атеш сталкивался с ложью, которая отравляла ему кислород, перекрывала возможность дышать, мама очень сильно ранила его, но каждый раз он находил возможность для понимания ее поступков, но последняя истина стала тяжелой и для него. Он смотрит на Ферайе и видит, как она пытается вернуть их точки соприкосновения. Но будут ли их отношения такими как прежде? С момента вскрытия правды, многое поменялось, изменились и его отношения с Вуралом. Атеш много думал о том, что раз жизнь каждый раз испытывает его и близкие люди ранят сильнее ножа в сердце, то быть может ему стоит начать называть Вурала отцом?! Эта болезненная правда стала толчком, и к тому, что Атеш стал убийцей… Образ убитого Озера Болата все еще стоял перед его глазами, а скверное чувство пожирающей вины, изводило изнутри. Но он не мог все бросить и пойти сознаться… Не сейчас, когда все в нем нуждаются, когда Ферайе пострадала… Атеш прикрывает глаза и тяжело вздыхает. — Хорошо, мы сделаем так, как ты хочешь.  Он снова уступил своему упрямству, своей железной выдержке, и Ферайе улыбается, понимая, чем он жертвует, ее рука тянется к его немного взлохмаченной челке и поправляет ее назад. — Ты очень великодушен. — она смолкает и тянется губами к его щеке, оставляя короткий поцелуй. — Всевышний однажды вознаградит тебя за твое терпение и страдания, что ты проживаешь.  — Он уже вознаградил, ведь ты — самая ценная награда, когда находишься рядом. Этот мужчина знал, как вызвать на ее лице улыбку одним словом, и Ферайе вновь не сдерживается от пришедшего к ней счастья, расплываясь в улыбке и согреваясь тихой надеждой на то, что ее подозрения окажутся верными.

***

— Как там Ферайе? — в кабинете Атеша раздаётся голос Хазал, которая зачем-то принесла кофе. — Слышала о беде, что с ней случилась.  Атеш откладывает ручку в сторону и смотрит на Хазал, которая лыбилась ему, как идиотка, ставя на стол чашку с кофе. — Я, кажется, не просил, чтобы ты приносила кофе. — его голос достаточно холоден, он недовольно сверлит девицу взглядом. — Я решила позаботиться о тебе, кофе даст тебе бодрости и сил в предстоящей работе. — девушка оглядывается по сторонам, проверяя нет ли посторонних лиц в кабинете, и решается впервые испытать судьбу. Хазал совершенно бесстыдно облокачивается на поверхность стола своего шефа и опускает свою ручку с алыми коготками ему на плечо. — Ферайе же сейчас не в состоянии позаботиться о тебе, Атеш. Признаться честно, она никогда не заботилась о тебе должным образом. Атеш закатывает глаза и аккуратно смахивает руку Хазал со своего плеча поднимаясь в полный рост и совершенно закрываясь в своём расположении к ней, прячет руки в карманы брюк.  — Именно, поэтому ты решила взять ее обязанности на себя? — скорее сквозь издевательскую усмешку, отвечает Атеш.  — Почему бы и нет? Я ведь не хуже ее и умею быть благодарной в отличии… — Хазал прерывается, видя жест руки Атеша, призывающий ее умолкнуть. — Ты хуже. — уже сквозь зубы шипит Атеш, пронзая ее горькой правдой. — Ты во всем хуже нее. — Атеш делает небольшую паузу, но все же решает обрубить все нити амбиций Хазал на него. — Даже после того, как ваша дружеская связь ослабла, Ферайе продолжает считать тебя своим другом, и благодаря ей, ты работаешь здесь, — его взгляд становится темным и недобрым, он спокойно молвит дальше. — поэтому, Хазал, если ещё одна такая выходка, и ты не будешь здесь работать, сколько бы Ферайе не просила за тебя.  Улыбка Хазал становится всего лишь призраком на ее лице, сменяясь на  поразительно пришибленную мину, отдающую кислотой и недовольством с четким осознанием того, что ее только что достаточно грубо отвергли.  — Ты очень грубый мужчина, Атеш. — Хазал все — таки набирается смелости ответить ему. — Ещё ни один мужчина не был так груб со мной. — и опустив глаза, забирает чашку с кофе, направляясь прочь. 

***

Баде находит отца на кухне, пьющим свой любимый кофе. Они так толком и не говорили с Вуралом о дальнейших делах после гибели Боры. Сейчас, когда Боры не стало и у Вурала никого не осталось, кроме неё, Баде хотела ближе подобраться к доверию отца, чтобы, наконец получить награду за то, что столько лет терпела унижения, и то, как Вурал пренебрегал ею и недооценивал. Сейчас, когда никого не осталось и она единственная наследница всего его состояния, пора напомнить об этом отцу.  — Здравствуй, дочка.  Вурал был рад видеть Баде, которая появилась после похорон Боры, когда попросила возможности уехать ненадолго в Европу, чтобы привести своё эмоциональное состояние от потери брата в порядок. Конечно, новость о том, что у него появился ещё один сын, и это Атеш, в которого она была очень долгое время влюблена до Баде так и не дошла. Он обязательно расскажет ей об этом, чтобы не было недопонимания. — Здравствуй, отец. Я так рада тебя видеть! — Баде бросается к нему с объятиями, заключая в свои тоненькие ручки и целуя в щеку. — Не могла остаться в стороне, ведь сейчас нам нужно, как никогда поддерживать друг друга, особенно после ухода Боры. Вурал догадывается к чему клонит Баде, очевидно рассчитывая, что сейчас он разделит с ней бремя своей власти. Его властолюбивая дочка всегда мечтала занять место Боры, считая, что вкладывалась в общие дела с особой заинтересованностью и интересом. Конечно, Вурал ценил все, что столько лет делала Баде, но его делами, империей, которую он столько лет строил на крови, костях людей и соперников, мог управлять только сын. Он всегда мечтал о сыне, ещё с юности, когда строил планы о том, как станет богатым и влиятельным человеком. Ещё с юности он мечтал о сыне, которого ему бы подарила Гюльфем… И когда Гюльфем покинула его, связавшись с Ахмедом, родив ему сына по имени Атеш, Вурал не сломался и пошёл дальше. Он выторговал у судьбы Бору, хоть и совсем не любил его мать. И сейчас, когда судьба забрала у него Бору, ему был послан Атеш, Вурал сделает все, чтобы сохранить верность собственным принципам.  — Я рад твоему возвращению, и надеюсь, что ты останешься, чтобы разделить этот дом с его семьей, которая пришла сюда после потери Боры. — Вурал тщательно подбирает слова, улавливая каждый момент реакции Баде, которая постепенно замерла, меняясь в лице на некую окаменелость.  — О какой семье ты говоришь, папа? — все еще не вникая в истинный посыл его слов, через короткую усмешку, интересуется Баде. — Мой старший сын со своей женой, они теперь живут здесь. — Вурал не молчит и бьет дочь новостями в упор, видя как Баде совсем изменилась в лице, удивлённо замерев во времени. — Какой сын, папа? — Баде кладёт руку ко лбу отца и проверяет нет ли у него температуры. Кто знает, может его рассудок помутнел и он теперь живет в своём мире, где Бора все ещё жив и быть может даже женился. — Ты здоров? — Атеш — мой сын. Баде раскрывает рот от очередного удара, ее руки опускаются и она разочарованно садится на свободный стул. — Сын?! — коротко и почти неслышно вопросом падает с ее уст. Новость повергает ее в шок, ей показалось, что отец потерял рассудок, и возможно, это приблизило ее бы ещё на шаг вперёд ко всей империи Вурала, но очередная тайна ударила ее ледяной оплеухой в лицо. Ей снова предстояла большая работа, и если Бора был тем, кто закапывал себя сам и она знала каждый его шаг, ведь Бора вырос на ее глазах, то Атеш был соперником сильнее и обыграть его в партию за власть будет непросто. Но она не будет Баде Бакырджи, если не попытается…

***

Гюльфем сидит в коридоре медицинского центра, ожидая невестку уже около получаса. По пути в центр, Ферайе поведала ей свои предположения о возможной беременности, но она боялась ошибиться, не хотела напрасно доставлять новую порцию грусти для Атеша, объясняя почему отказалась от сопровождения мужа в больницу, чтобы он разделил с ней радость от возможного известия.  Ферайе была ее последним ключом к сыну, жизни без которого женщина просто не представляла. Ее мир и жизнь без Атеша рухнули, она все отдала на алтарь для своего драгоценного ребенка, и сейчас ее ребёнок, узнав всю правду, даже не хочет ее видеть. Гюльфем подарила себе надежду на то, что эта девочка Ферайе, в которую так безумно влюблён ее сын, поможет ей в нелёгкой задаче вернуть хотя бы возможность видеть Атеша. Гюльфем отрывается от своих мыслей из-за звука двери, из которой медленным шагом выходит Ферайе, аккуратно держась за праву сторону рёбер.  — Ну что, дочка? — женщина бросает вопрос и сразу же подходит к невестке.  А у Ферайе ее шоколадные глаза блестят ещё ярче, чем до поездки в центр, она уже не сдерживается и радостно кивает, как ребёнок головой, счастливо хихикая. — Чуть больше месяца срок! — ее тяжёлый вздох падает с облегчением, плоды ее жизни начинают постепенно пополняться. Ещё в Стамбуле Атеш признался ей, что хочет ребёнка, чтобы она подарила ему малыша, но Всевышний наградил их ещё в ту первую ночь в гостинице, именно тогда зародилась жизнь их будущего малыша. — Мы поедем к нам домой, мама вы поедете со мной, и это не обсуждается.  — Но Атеш, Ферайе… — Гюльфем нерешительно возражает. — Мы приготовим ужин, я сообщу ему о ребёнке и попрошу простить вас, ведь вашей будущей внучке или внуку нужна бабушка. — Ферайе вновь была готова к любым атакам возражений матери мужа, а затем чуть-чуть умолкнув, добавляет. — Я помирю вас с Атешем. 

***

Все опасения Атеша относительно проверок фабрики не были напрасными, и когда инспекторы пришли проверять документы, Окан не справился с волнением и переговоры Атешу пришлось взять на себя, не смотря на активную инициативу Ямана, который всеми способами пытался сместить Окана с должности. За эти три года всю ответственность за движение средств по счетам полноценно вёл дедушка, все усилия Атеша не помогли решить вопрос досудебном урегулировании, дедушке выдали повестку о явке на судебное заседание, и сейчас, так как он привлекался второй раз, дело обретало серьёзный характер и решить его оплатой штрафа могут не дать. Но то, что Атеш смог убедить инспекторов, не брать его дедушку под стражу, очень впечатлило Омера Гюльсоя. Его неродной, старший внук, воспитанный с сильным и стальным характером, стоял за него, будто бы родной внук.  — Приходите с Ферайе к нам на ужин в четверг. Шермин будет рада вам. — в тот момент, когда Омер уже собирался уходить, он обращается к Атешу. — Чтобы не было, ты выращен мной, ты — мой внук.  Пожилой мужчина заключает Атеша в объятия для внушительности, сказанных слов, абсолютно не обращая внимания ни на кого из других своих внуков. Яман уже хотел возразить намерению дедушки, ведь ещё вчера он отрёкся от Атеша, но стоило беде постучать в его окно, он готов принять его обратно.  Атеш сдержанно кивает, немного похлопывая дедушку по плечу. — Как только она окрепнет, если ты не забыл ее обидели в твоём особняке и сделал это ее брат, который решил выслужиться перед твоим родным внуком. Атеш ничего не забыл и не собирался спускать Яману то, что тот настроил Четина против сестры и это вылилось в то, что его «Лунный свет» пережила столько боли. — Будем на связи, мне нужно ехать, Ферайе ждёт меня.  Мужчина бросает на всех прощальный взгляд и быстро удаляется из кабинета директора фабрики. Только одно слово Атеша о том, что Ферайе ждёт его, заставляет глаза Ямана налиться нескрытой ненавистью, ещё недавно он видел то, как она горящими глазами встречала Атеша в ателье, как скромно и счастливо признавалась ему о том, как скучает по нему. Этот выродок грязных кровей, забрал у него самое ценное, самое чистое что могло быть, чтобы запятнать. И теперь Ферайе становилась такой же грязной, как и Атеш…

Когда он допустил это? 

Когда он позволил этому случиться?

Почему нельзя было отмотать время назад, тогда в виноградном домике, он взял бы ее за руку и привёл бы в семью, вместо Алейны, назвал бы женой, их ребёнок был бы жив. Время безвозвратно. 

***

Атеш возвращается в особняк к вечеру. В особняке стоит поразительно, умиротворенная тишина, его темный взгляд привлекает огонь, горящий в камине и две фигуры сидящие напротив друг друга: Вурал и его мать. Они о чем-то молчали, и это молчание доставляло обоим удовольствие. Сняв пиджак и повесив его на вешалку в прихожей, он сделал несколько шагов на кухню и встретил там Баде.  — Вот так встреча. — девушка натянуто улыбается, она явно ему не рада, но старается держаться. — Бакырджи или Гюльсой? — ее глаза хитро сужаются, она испытывала любопытство узнать, сразу Атеш продался своему новому отцу за его деньги или решил сохранить приличие. — Бакырджи. — даже не думая над ее вопросом, сразу же ответил Атеш и равнодушно обошёл ее стороной. — Я так понимаю, что у нас семейный ужин по случаю твоего возвращения? — Ой, позволь обойтись без этого, — Баде вскидывает руки и отрицательно заявляет, что она не причастна к приготовленным блюдам. — Твоя жена и мать приготовили все это. Без моего участия.  Атеш задумчиво сдвигает брови друг к другу, не понимая происходящего. Ещё утром Ферайе испытывала боли, а к вечеру, она ждёт его с приготовленным своими руками ужином, ещё и привела его мать в их новый дом… Что происходит с этой женщиной в последнее время? Быть может с ее рёбрами пострадал и немного ее разум? Атеш все больше, не понимающе вздыхает, качая головой, и Баде пользуется моментом, чтобы уйти. — Хорошего вечера.  Атеш лишь коротко провожает ее молчаливым согласием и собирается отправиться наверх к Ферайе. Он вновь охватывает взглядом сидящих родителей возле камина, и от него не уходит то, как они коротко обменивались словами, им было что сказать друг другу. Чтобы не привлекать их внимание, мужчина быстро поднялся наверх, не издавая никаких звуков по ступенькам и буквально заплывает в их комнату с Ферайе. То, что он видит дальше, заставляет его впасть в ещё больший ступор. Ферайе стояла возле зеркала, облачённая в элегантное, закрытое чёрное платье, надевая на себя украшения. — Ты уже пришёл? — она улыбается, застёгивая замочек от колье, что он подарил ей ещё при жизни в особняке Гюльсоев. — Как все прошло? — Ферайе тянет руки, чтобы заключить его в объятия и смотрит на него таинственно-счастливым взглядом, чем вызывает на лице Атеша непонимание снова.  — Могло быть и лучше, но я смог немного помочь дедушке. — Атеш не хочет обременять Ферайе происходящим на фабрике, он вновь осматривает ее сверху вниз и аккуратно поправляет выпавший чёрный локон ее уложенных волос. — Ты приготовила ужин и привела маму. — Атеш печально улыбается, уже готовый к объяснениям жены, которая не успокоится, пока не помирит его с матерью.  — Мама была со мной у врача, потом я пригласила ее к нам и мы вместе приготовили ужин. — она делает паузу, волнительно сглатывая, но улыбка вновь настигает ее лицо. — Мне кажется, что самое время стать всем настоящей семьей, забыть об обидах и непонимании.  — Ах, Ферайе, моя любимая, сильная и мудрая жена. — Атеш качает головой и уже не сдерживается от улыбки. Его рука запускается в карман от рубашки и он достаёт какую-то карточку. — Это твой новый паспорт, ты теперь Ферайе Бакырджи.  Ферайе смеётся ему в ответ и забирает свой новый документ. — Ты непредсказуем на сюрпризы, но мне тоже есть чем тебя удивить. — она откладывает новый паспорт на туалетный столик, а сама тянется руками к его рукам, уже обретая на лице некое волнение. — Что такое? Тебе что — то сказали в больнице? — Атеш волнуется не меньше неё и помогает ей побороться с эмоциями, подхватывая ее за руки подводя к кровати, чтобы присесть. Он опускается на край кровати и аккуратно усаживает Ферайе себе на колени.  И его забота вновь даёт ей уверенности побороть внутренние переживания. Три года назад, когда она носила ребёнка Ямана, она бесстыдно всем лгала, переживала, так как их отношения с Яманом были позорны и аморальны из-за отсутствия брака. С Атешем все было иначе, этот шлейф неправильного прошлого стал растворяться за спиной. Атеш вернул ей уверенность в себе, позволил позабыть о прошлом и самое главное именно Атешу она смогла стать женой. Ее мечта быть успешным модельером и женой хорошего человека осуществилась именно с Атешем. Она вновь сглатывает волнение, прикрывает глаза, собираясь начать. Ее хрупкие ладони, подхватывают его пламенную, большую ладонь и она благодарно целует ему руку, начиная говорить. — Да, доктор сказал мне… — она сбивается и смотрит на него распахнутыми от изобилия чувств глазами. — Что наши старания и усилия вознаграждены, и совсем скоро у нас будет малыш. — она выдыхает с облегчением и опускает его ладонь на свой плоский живот. — Я подарю тебя дочку или сыночка, Атеш. Малышу уже пять недель. Глаза Атеша от настигшей его новости раскрываются шире, он смотрит на Ферайе, словно ждёт повторения слов вновь. — У нас будет малыш, Атеш. Наш с тобой малыш. — она повторяет снова и уже не сдерживается от счастья и радости вновь. И теперь, он понял, что это не иллюзия, что все ее слова — происходящая реальность, он поднимает ладони и уже с несдержанными эмоциями заключает ее прекрасное лицо руками притягивая к себе. Ему хотелось расцеловать ее всю за такую благую новость, одарить ее всеми чувствами, что мог отдать без остатка, ему так не хватало чего-то хорошего в свете последних новостей, и тьма в которой они жили, благодаря этой чудесной женщине стала наполняться лучами света.  — Я так люблю тебя. — молвит он ей прожигая ее глаза, наполненные счастьем в его чёрном омуте глаз. — Ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете, ты принесла столько радости и счастья. Чем мне отблагодарить тебя за то, что я чувствую рядом с тобой? — он с нежностью целует ее лоб, затем оставляет короткие следы на щеках и шее, с теплотой и заботой  прижимаясь к любимой. — Люби меня. — она просит его о малом, ей ничего больше не нужно. Она знает, что такое терять все и оставаться в полном одиночестве, собираясь по кусочкам. Она больше так не хочет. Но не менялось со временем только одно, то, что было неизменным это чувства Атеша, помогающие преодолевать все жизненные барьеры. Его любовь — ее факел в этой жизни. — Не переставай любить меня, и мне этого будет достаточно. — она молвит очень важные слова, чуть опустившись над его ухом, а сама ручками поглаживает его по волосам. — Я хочу сказать еще кое-что, — к ее глазам от переизбытка эмоций чуть приступают слёзы. — Я тогда сказала тебе, что не смогу тебя осчастливить, три года назад в виноградном домике. Я обманулась. — она преодолевает внутреннее волнение вновь, смотрит, как он поднимает лицо, остановившись на уровне ее лица, желая выслушать все, что она собиралась сказать. — Я очень хочу сделать тебя счастливым, потому что люблю тебя, Атеш. — она прижимается к его лбу своим, на глазах ещё больше подступают слёзы. — Я говорю тебе о той любви, которую ты так долго и терпеливо ждал, уже не надеясь. Я очень сильно влюбилась в тебя! Атеш подхватывает ее последние слова и сразу же цепляется губами за ее уста, что только что сказали ему о любви. Он освобождает их через несколько секунд, и молвит: — Тише, не плачь, тебе нельзя волноваться. — его большие пальцы аккуратно смахивают слёзы с ее щёк. — Я буду любить тебя всегда, даже если бы в твоём сердце не родились чувства, о которых ты мне только что поведала. Я, разве, не говорил тебе об этом, госпожа моего сердца? Ферайе раскрывается от невероятного счастья в улыбке и качает головой, а затем обхватывает его за сильные плечи и прижимается. — Я хочу, чтобы эти дни не заканчивались, мы все, наконец-то обрели счастье. Наш малыш, должен появиться в наше самое счастливое время. — она аккуратно кладёт ему голову на плечо, а его праву руку вновь укладывает к себе на живот. — Чтобы, когда он родился, он увидел счастливых родителей, которые его очень ждут и любят, чтобы рядом были дедушки и бабушка, которые могли бы встретить радость от рождения внуков. Атеш, — она подводит к сложному для него вопросу, но надеется на его безграничное сердце и великодушие. — я говорила с мамой, она очень сожалеет, ее жизнь будто остановилась с твоим уходом, я очень прошу тебя простить ее, позволь ей исправить ошибки. — Ферайе тяжело вздыхает, решаясь дальше призвать мужа к размышлениям после того, как полностью выскажется. — Когда я потеряла малышку, я до нынешнего времени чувствовала себя опустошённой, меня будто обокрали. Но твоя мама родила тебя, она вырастила из тебя потрясающего человека с ценными качествами. Она много хорошего тебе дала и вложила. Я всегда винила себя в потере малышки, я была безответственна и халатна, если бы я тогда сделала правильный выбор, моя девочка бы родилась и росла рядом со мной. — Ферайе вновь вздыхает, чувствуя его болезненное молчание. — Позволь своей матери и дальше видеть тебя счастливым, то как ты станешь отцом, позволь ей взять на руки наших будущих детей, дай ей возможность искупить свои грехи.  Атеш молчит, его взгляд сосредоточен на Ферайе, слова которой обладали поразительной истиной. Разрыв с матерью очень сильно его подкосил, она была одной из его опор, доверием, в том числе ради неё он очень многое пережил и преодолел, но мама всегда была той, куда он приходил или возвращался.  — Знаешь, ты права. — он, произнеся вслух, соглашается. — Но мне нужно время, Ферайе, я не обещаю тебе вернуть прежние отношения с мамой так быстро, но сделаю все, что смогу. — его свободная рука бережно скользнула по ее спине, где ещё под платьем чувствовался бандаж на ее рёбрах. — Я сделаю это для тебя и нашего малыша.  — Спасибо. — она испытала очередную радость с надеждой на благоприятный исход. — Пойдём ужинать и пригласим за стол родителей. Мы приготовили столько вкусных блюд.  Они спускаются уже громко, привлекая к себе внимание и Вурала и Гюльфем, которые сидели все также в гостиной, и Ферош, едва слышно только для Атеша бросила находу.  — Надеюсь, что они тоже найдут прощение и покой друг в друге.  Атеш бросил на Ферайе вновь многозначащий взгляд, и немного улыбнулся, его прекрасная женщина вновь дала точную характеристику происходящему. Обхватив Ферайе за спиной в кольцо рук, они наконец проходят в гостиную.  — Мама, пойдёмте накроем на стол. — предлагает Ферайе, а сама поднимает глаза на Атеша, ожидая, что он скажет матери.  — Ты можешь придти сюда и остаться жить с нами, мама. Ферайе нужна поддержка в подготовке к роли матери. — Атеш зацепился не за собственную потребность и необходимость в том, чтобы мама была рядом, ведь и в этом он обрёл бы некую часть своего покоя, а за новость о беременности Ферайе.  — Дети, вы ждёте пополнение? — Вурал радостно распахнул свои глаза и его лицо олицетворило истинную радость.  — Да, — Ферайе сдержанно улыбается с присущей ей скромностью и застенчивостью. — у вас будет внук или внучка, поэтому мы с Атешем, хотим, чтобы у нашего первого малыша были и бабушка, и дедушка.  Слыша слова Ферайе, Вурал едва сдержался от смешка, а затем улыбнулся, догадываясь о том, что происходящее скорее было инициативой его невестки, чем Атеша, чей характер и нрав необузданно боролся бы с собственными противоречиями и упрямством.  — Поздравляю вас, дети. — Вурал сделал шаг вперёд и сначала заключил в объятия невестку, что сообщил о ожидании внука, а затем сына, которого с гордостью похлопал по спине. Теперь началась эра Бакырджи, то что Гюльсои разрушили много лет назад, построив большое семейство, украв эту возможность у Бакырджи, теперь вернулось туда, откуда должно было дать ростки. — Мама, пойдёмте. — Ферайе видит, как Гюльфем растерялась, пытаясь подобрать к сыну хоть слово, но чувство вины мешало. Глаза Ферайе разбегаются, она подхватывает женщину под руку и уводит на кухню. — Позвольте идти всему так, как оно идёт. Все наладится. — говорит Ферайе, когда они оказываются на кухне, а Атеш с Вуралом отправились на время в кабинет.  — Он очень любит тебя, а сейчас сделает все, чтобы ты и малыш были счастливы. — Гюльфем улыбается и принимается брать сервировочную посуду. — Атеш всегда очень хотел детей, даже когда они с Мелис готовились к браку. — Женщина подходит к двери и смотрит нет ли никого, чтобы продолжить свой рассказ. — Мелис работала моделью, ее карьера в Америке шла в гору и они долгое время состояли в отношениях с Атешем, он сделал ей предложение спустя несколько лет отношений, а потом Атеш узнал, что она ему изменила и за год до свадьбы из-за риска потерять контракт в журнале сделала аборт.  Ферайе внимательно слушает Гюльфем, доставая из шкафчика приборы. — И Атеш ее не простил… — совершенно не удивляясь, молвит Ферайе.  — Он мечтал о дочери. Он не был идеален в отношениях, ты и сама это понимаешь, мой сын сложный человек, но то, что она избавилась от их ребёнка было причиной, почему Атеш оставил ее за свадебным столом. — женщина подходит к духовке, где уже стоял противень с запеченной уткой и овощами, она прокручивает механизм, включая режим подогрева. — Но тебя он безумно любит, девочка, а сейчас ты обрадовала его новостью о ребёнке. Я очень надеюсь, что вашим первым ребёнком будет девочка. Ферайе немного остановилась, и с неким удивлением посмотрела на свекровь.  — Почему девочка? Мне всегда казалось, что такие мужчины, как Атеш, желают сыновей. — она чуть облокотилась на поверхность барного стола, с интересом ожидая ответа Гюльфем. — В его детстве, была девочка в красненьких туфельках с двумя косичками, которая очень любила своего отца и заботилась о нем, даже тогда, когда была совсем мала и ее мама умерла, оставив ее сиротой на плечи больного отца и старшего брата.  Сказать, что открывшаяся истина произвела на неё удивление и поставила в шок, ничего не сказать. Атеш мечтал о дочери, похожей на Ферайе… — Так вот почему он тогда угадал и так хотел стать отцом для моей дочери с Яманом… Гюльфем лишь молча согласилась, кивнув неглубоко лицом. — Пойдём накрывать на стол, а то мужчины  останутся голодными.

***

— Твоя жена очень мудрая и умная женщина, Атеш. — отмечает Вурал, выпивая небольшим глотком крепкий алкоголь из стакана. — Я приметил ее еще в детстве. — шуткой с большой долей правды, отвечает Атеш, немного посмеиваясь.  — Тогда тебе стоит отдать должной похвалы за то, что ты ждал ее столько лет. — добавляет Вурал и протягивает бутылку с алкоголем сыну, видя, что у того стакан уже опустошён. — Это уже в крови, и о тебе кстати, стоит сказать тоже самое. — Сегодня, он видел, как Вурал находился возле его матери и выглядел совершенно другим человеком, достаточно уязвимым. И то, что мужчины рода Бакырджи всегда ведут с собой через года одну женщину является их высшей традицией. — Мы с Ферайе даже не хотели отвлекать тебя и маму от вашей молчаливой идиллии.  Их взаимоотношения с Гюльфем действительно приобрели с годами совсем другую форму. Теперь уже тихо посмеивался Вурал на слова сына.  — Твоя мама очень тебя любит. Больше, чем кого-либо на этом свете. Атеш поднял глаза на отца и сразу же вспомнил разговор с Ферайе менее часа назад, теперь его отец говорил речами его жены.  — Знаешь, когда Гюльсои тебя выгнали и никто не мог найти тебя, она пришла ко мне. — тяжёлый вздох сорвался с его груди. — Она плакала и каялась. Мы поговорили, и я был готов простить ее, принять обратно. — он останавливается, делает снова короткий глоток. — Есть такие чувства, сынок, которые проносятся через года, и я абсолютно честно всегда любил только твою маму, несмотря на то, что в моей жизни были и другие женщины.  Атеш смотрит на отца, и в посыле его слов ещё больше убеждается в том, как много общего у них с Вуралом.  — Я сказал ей об этом, предложил продолжить без лжи всем вместе, как одна семья. — он с усмешкой вновь качает головой. — Я сказал ей, что все ещё люблю ее, а она сказала, что тоже очень сильно сильно любила меня.  — Но смогла полюбить другого мужчину? — с некрытой предсказуемостью и печалью, интересуется Атеш.  — Не совсем. — Вурал прерывает поспешные выводы сына. — Она не сказала о любви к Ахмеду, она только сказала о том, что очень любила меня, но тебя она любит больше всех, и поэтому, не позволит мне навредить тебе. — мужчина делает паузу, расплываясь в спокойной и умиротворённой улыбке. — Она даже воткнула мне нож в спину. Ты думаешь, почему, я не мог тебя принять целую неделю? Я был в больнице.  Глаза Атеша в удивлении расширяются, он явно не был готов к таким подробностям о действиях своей матери, которая осмелилась воткнуть нож в такого сурового и опасного человека, как Вурал.  — Ты серьезно? — Атеш все еще не веря, переспрашивает. — Да, она достала нож и воткнула его мне в спину, опасаясь, что я заберу у неё сына. Удивительная женщина рискует жизнью ради тех, кого безумно любит. — Вурал уже не сдерживается и громко смеётся, он хорошо знал Гюльфем, а вот Атеш, о своей матери узнавал каждый раз что-то новое, и это неудивительно, ведь этот ребёнок пробыл за границей столько времени. — И я считаю, что твоя мать и жена очень похожи друг на друга. Судьба в равной степени испытывает их обеих.  — А я думал, почему их так тянет друг к другу в последнее время. — Атеш не упускает возможности и здесь ухватить долю сарказма. Сделав глоток виски, мужчин опустил глаза, сверля взглядом стакан. Его все ещё беспокоил убитый Озер Болат. Будучи предусмотрительным человеком наперед, Атеш был обеспокоен тем, что рано или поздно все вскроется, и проблема с законом будет всего лишь малой частью возмездия, чем то, что его семья может пострадать от рук мафии. Болат был не последним человеком в криминальном мире, и Атеш навёл частные сведения о возможных претендентах на возмездие. — Пусть то, что случилось с Болатом останется только нашей тайной. Я не хочу, чтобы кто-то пока узнал, ты понимаешь, что я не могу рисковать сейчас. Ферайе ждёт ребёнка.  — Я понимаю, Атеш, и ты можешь быть полностью во мне уверен, но даже, если кто-то узнает, что ты убил Озера Болата, защищая мою жизнь, — Вурал чувствовал то, что первая кровь, которая обагрила руки его сына, морально разрушала его, и только время с приходом очередных препятствий поможет Атешу смириться с случившимся. — многие из нашего мира будут только уважать тебя. Озер Болат не был порядочным человеком, многие понесли от него убытки и пострадали, он не вёл справедливых сделок.  Атеш истерически смеётся на попытки Вурала взбодрить его, ситуация обретала комичность происходящего.  — А в этом мире есть порядочные и справедливые люди? Вурал улыбается и одобрительно кивает, хлопая глазами. — У каждого своя черта порядочности и уровень справедливости, сынок. — его лицо обретает серьёзность, а взгляд встречается с глазами сына, желая поделиться своей мудростью и опытом ведения дел, Атешу только предстояло окунуться с головой, и кто знает сколько ран он переживет, но будучи подготовленным, он сможет с лёгкостью преодолевать трудности. — Не всегда принципы, которыми ты живешь и воспитываешь в себе можно решить проблемы, ведь жизнь может ударить тебя той ситуацией, в которой ты никогда не был, и тогда приходится вносить изменения в уклад своей головы. — Но я убил человека, ты не понимаешь. — Атеш упрямо сопротивляется его призывам принять и пойти дальше. — Человеческая жизнь всегда была для меня превыше всего, и я был сторонником законной защиты.  — Ты защитил человеческую жизнь в момент, когда закон был бессилен, и никто бы не успел воспользоваться законом. — Вурал нашёл очередное противопоставление терзаниям сына. — А ты работал головой, защищал, потому что ты — настоящий воин. И кто знает, быть может ты спас ни одну жизнь, которая могла пострадать от рук этого мерзавца Озера.  — Атеш, бери отца и идите за стол ужинать, мы с мамой закончили со столом. — зовёт мелодичный голос Ферайе с гостиной. И в этот момент, его мысли о Болате развеиваются сами по себе, услышав голос любимой жены. Они приподнимаются и идут к двери, в тот момент невысокая женская фигура проскочила в темный проем, прячась, чтобы ее никто не увидел. Два силуэта мужчин последовали в гостиную, растворяясь из поля зрения женских глаз. Баде выходит из непроглядной тьмы, все ещё переваривая то, что услышала из разговора отца и Атеша. Атеш — убийца. Он убил отца ее Мехмета — Озера Болата, в то время, как ее жених сбился с толку в поисках истинного виновника в смерти своего отца. Баде станет для него благим вестником, и кажется, судьба решила вознаградить ее за очередное пренебрежение со стороны отца, развеяв тучи над головой. Она расскажет все Мехмету, и тот поможет ей избавиться от Атеша, вернув все состояние империи Бакырджи ей.   Коварная улыбка озаряет ее лицо, она достаёт свой телефон и взмахивает экран телефона, быстренько открывая в сообщения диалог с Мехметом.  «Я узнала, кто убил твоего отца.» Сообщение отправляется, и конечно же у неё есть подтверждение написанному, ведь Мехмет не из тех, кто поведётся просто на слова. Она успела записать часть разговора на диктофон.