True Sapphire.

***

В Стамбуле они провели еще несколько дней, прежде чем вернуться в Ургюп. И по возвращению, Ферайе будто воспрянула духом и стремлением скорее воссоединиться с Атешем. Только нужно было решить вопрос с угрозами Четина и отцом. Хоть Атеш и заверял в том, что они могут в любой момент приехать жить в особняк Бакырджи и получить все необходимое, Ферайе хотела решить вопрос мирно. Без лишних нервов и стресса для отца. Но захочет ли отец обременять их с Атешем? Этого Ферайе боялась, что отец откажется от ее намерения взять над ним опеку, а это значит все права сохранятся за Четином. Ферайе заходит в комнату и чувствует то, как воздух сдавливает ей шею. Снова это ощущение невозможности быть здесь. Почему она здесь, а не там, рядом с Атешем? Почему она вновь пришла домой с жалобной просьбой к Атешу решить все мирным путём, вместо того, чтобы дать ему проявить решительность и наконец поставить точку в вопросе с отцом?  Испустив тяжёлый выдох, девушка усаживается на край своей кровати, складывая ручки перед собой. Отец ещё не вернулся из клиники, куда по настоянию Ферайе поехал делать рентген в сопровождении медицинских работников, но когда Мухсин вернётся, она первым делом поговорит с отцом, объяснив свою позицию.  Скучающе заглянув в тумбочку, она аккуратно достаёт одну из коробок, где как всегда хранилось куча забытых вещей, и в коробке, что Ферайе держала в руках сейчас на неё смотрела бархатная коробочка с украшениями, подаренными Борой Бакырджи. Она не носила этот комплект, зная, что Атешу это не понравится, хоть и украшения были изумительно красивыми. Этот глубокий и насыщенный красный цвет камня безумно ей подходил, не хуже Сапфира. Открыв коробочку, Ферайе замечает, что серьги немного сдвинулись с места и аккуратно поправляет украшение. Уголком своего глаза она замечает торчащий краешек пергамента, привлекающий ее внимание. Поддевая внутренний бархат на котором держались все украшения, Ферайе втягивает свёрнутую записку. Бора Бакырджи хорошо подготовился, когда дарил ей эти украшения. Расправляя лист бумаги, ее глаза начинают пожирать содержимое письма. «Душа моя, если ты читаешь это письмо, то очевидно ты нашла его спустя время или быть может его найдёт кто-то из твоих потомков, которым ты передашь в дар эти украшения. Это фамильная реликвия семейства Бакырджи, и у него есть одно особенное назначение. Мужчина из дома Бакырджи может подарить эти украшения исключительно близкой по сердцу женщине, только той, что смогла зажечь огонь любви в глазах. Я не идеальный человек, у меня много пороков и были поступки по отношению к тебе, что меня совершенно не красили. Но есть то, что было во мне чистым и искренним, и я честно пронёс и сохранил в себе свои чувства к тебе, Ферайе. Я был плохим парнем, потому что злился из-за того, что ты выбирала подлеца Ямана, который ничем не лучше меня, я был в глубокой печали, зная, что ты вышла замуж за Атеша, потому что я всегда мечтал о тебе. Но со временем, я понял одну важную вещь, что ты для меня — мечта далекая и невосполнимая, я опоздал в оба раза. Но честно без всяких притязаний любил тебя, Ферайе. Я видел, как твои глаза блестели, оживали глядя на Атеша, то как ты улыбалась рядом с ним, а потом запутавшись в противоречиях плакала. Я увидел любовь и в тебе к этому мужчине, и я решил, что должен принять это и просто оставаться рядом насколько это возможно. Твое сердце всегда будет выбирать его, Ферайе, как бы ты это не отрицала. Я должен был научиться находить в этом счастье и для себя. Возможно, ты никогда не наденешь этот комплект, но в своём сердце, я верю, что ты хотя бы его сохранишь. Я должен был сказать это тебе вживую, но я не смелый человек, чтобы сказать чужому счастью «да». Будь рядом с тем, кого ты любишь, и позволь истинным чувствам наполнить твое ледяное и раненое сердце. Я бесконечно благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя и позволила стать лучше, чем я мог стать. Не грусти и не печалься, позволь себе любить, ведь ты так заслуживаешь научиться по —настоящему любить, Ферайе, и я стану самым счастливым человеком, зная что ты обрела любовь и счастье.  Твой непутевый знакомый, Бора Бакырджи.» У Ферайе подступают невольно слёзы, катящийся крупными каплями по щекам. «Его последнее прощай.» Ее раздирала печаль и грусть о том, что она в полной мере не отблагодарила его за благие поступки, быть может у неё было бы больше времени узнать его лучше. Дать ему возможность почувствовать, что он тоже важен для неё, даже, как друг. Она аккуратно сворачивает лист бумаги в его исходное состояние и засовывает обратно в коробочку с украшением.  Бора знал, что она не питает к нему никаких нежных чувств, но все равно подарил ей семейную реликвию, посчитав достойной, а Ферайе, сделает то, что должен был сделать Бора. Если ребёнок Алейны действительно окажется от Боры, то она передаст эти украшения, как наследие от отца. Смахнув слезу с щеки, девушка аккуратно закрыла коробку с комплектом и убрала обратно. Сейчас были более важные задачи, Ферайе должна дождаться отца, чтобы решить вопрос с Четином. 

***

Не Гюльсой. Отныне Бакырджи. Атеш в какой-то момент почувствовал, что старая тень преследования грузом оставила его. А впереди была длинная дорога… Новой борьбы, ведь становиться настоящим «медником» он не собирался, только лишь воздать по заслугам. Каждый должен получить свой счёт на оплату. Свои счета Атеш уже получил. Нужно было спасать фабрику и дедушку от последствий налоговых проверок. И это равносильная цена взамен на то, что он больше не будет частью их семьи, ему так казалось. Но у него был Окан, который нуждался в нем и его поддержке, в том особняке все ещё была его жена Ферайе. Женщина, которая могла и умела возвращать его к борьбе за свою жизнь и близких одним взглядом.  Ее нужно было забирать оттуда. Ее место было рядом с ним, и теперь когда она была так близка с ним, когда он почувствовал себя нужным ей, Атеш не мог оставить ее у Гюльсоев. Атеш всегда отвечал за свои слова и сдерживал своё обещание, поэтому сейчас мужчина направлялся к месту, где предстояло собрание представителей мафиозного мира. И здесь предстояли серьёзные разбирательства, учитывая, что Вурал было яро настроен на то, что Бору убили люди Озера Болата. Атеш же напротив считал, что похищение Ферайе и убийство Боры было прямым выстрелом в его сторону. Тот, кто совершил эти злодеяния имел счёты конкретные с Атешем.  Атеш приезжает в скалистую местность с множеством пещер, где по рассказам Вурала находится стол, за которым восседают влиятельные люди. Атеш поднимается по покрытой травой возвышенности, чтобы добраться до нужного ему входа. Чем ближе он поднимался, тем дальше от него отдалялись звуки, приближающаяся пещера будто изолировала тех, кто к ней приближался от внешнего мира. Мужчина осторожно и внимательно осматривается по сторонам, погружаясь все глубже и дальше от внешнего входа. Он совершенно безоружен, но ему было важным предотвратить ту беду, которую собирался совершить Вурал. Испытывая множество противоречий к своём недавно обретенному отцу, Атеш не мог оставить Вурала, который недавно потерял сына, и к тому Атеш почему-то чувствовал в нем то же одиночество, которое испытывал сам. Отовсюду гонимый, лишенный любви и по — настоящему близких людей. В их последний телефонный разговор Атеш спросил у Вурала: Почему он пригласил его жить в особняк вместе с Ферайе? Бора погиб защищая ее, свои последние минуты сознания провёл на ее руках и Вурал должен ее ненавидеть. Но Вурал сказал ему о том, что Атеш не должен совершать ошибок, которые будут стоить ему потерянные годы жизни, ведь тогда тридцать пять лет назад первым делом он должен был забрать его и Гюльфем у Гюльсоев, тогда бы он прожил совершенно другую жизнь. Не стал бы тем чудовищем, в которое он превратился, став черствым и безжалостным человеком. Он призвал Атеша быть сильнее стали, не ждать, а сжигать все на своём пути и забирать то, что должно принадлежать только ему. И Атеш нашёл в этом смысл. Любой ценой, даже если у Ферайе не получится, он войдёт в особняк Гюльсоев и заберёт свою жену оттуда. Даже если ему придётся перевернуть особняк вверх дном… До него доносятся выстрелы и крики мужчин, Атеш реагирует быстро и ускоряет шаг следуя опасности навстречу, а не убегая от неё. Он натыкается на решетку в каменной почве под ногами, снизу слышатся голоса.  Он ускоряет шаг, уходит вправо где натыкается на убитого человека и рядом валявшийся пистолет, Атеш поднимает оружие и сразу же глазами оценивает его готовность. Он был заряжен. Мужчиной овладевает некое напряжение, кажется кровь в его жилах начинает закипать от приближающегося риска опасности. Он следует медленно, оглядываясь на каждый звук, пытаясь сложить происходящее в голове, чтобы быстрее среагировать.  Атеш совершенно не зацикливается на том, что погружался в каменным коридоры все глубже, отдаляясь от места, припаркованной машины. Он видит впереди просветление, кажется это выход на свет и мужчина спешно идёт. Через несколько минут он видит перед собой дверь в виде решетки  и  слышит шорохи за ней. Он следует почти неуловимым в звуках передвижения, аккуратно подходя к двери и немного отворяя ее, цепляя взгляд в бок, откуда доносились звучания. Он медленно отворяет дверь, его рука державшая в правой руке пистолет напряжена и уже готова сделать выстрел в случае чего. Он поворачивает налево и ничего не видит, бросается вправо, там каменная стена. Либо он ошибся, либо нужно пройти влево несколько глубже.  Что Атеш и делает, добираясь до места где перед его темными глазами предстают три фигуры: Вурал и двое незнакомых мужчин. Вурал держит нож у глотки другого зрелого и достаточно тучного мужчины, напротив очевидно стоит тот, кто пришёл забрать жертву из рук Вурала.  — Вурал? — он не называет его отцом, слишком рано, он пока не готов. В его голове отцом сидит имя другого человека, который узнав правду о рождении своего старшего сына, решил его убить себя вместе с ним.  — Атеш! — Вурал удивлённо распахивает глаза и начинает нервничать. — Сынок уходи, поговорим потом.  И волнение Вурала очевидно. Они забрали у него одного сына и лишиться второго он не мог. Но он совершил большую ошибку, назвав Атеша сыном и человек Болата сразу же уставился на Атеш, уже готовый напасть. Атеш не из тех, кто сдаёт сразу и он предпринимает попытку противостоять. Завязывается драка, Атеш с лёгкостью вырубает человека Болата без чувств и принимается к вызволению своего отца. — Вурал отпусти его, ты не вернёшь Бору, мы можем сдать его закону и он понесёт заслуженное наказание. — Атеш пытается призвать Вурала к истине, затем добавляет. — Не думаю, что Бора хотел бы, чтобы твои руки были в крови этого человека.  И Вурал прислушивается к его рассуждениям, ослабляя хватку, уводя взгляд в сторону. Возвращается практически сразу, но его эмоциям нет остановки, поэтому Вурал бросает нож на землю и бьет кулаком Болата по лицу, после, толкая того на колени к земле. — Ты ответишь по закону, как сказал мой второй сын. И будь счастлив, что сгниешь в тюрьме имея возможность жить, а не останешься закопанным здесь в землю.  Атешу не нравится то, что делает Вурал, он внимательно  смотрит и уже предчувствует беду, он делает шаг к Вуралу, но не успевает, ведь Болат поднимается и ставит нож к глотке Вурала.  — Не дури, отпусти его, и я дам тебе уйти! — Атеш не медлит, сразу же предлагая выигрышный вариант, но Болат сплёвывая кровь унижения, что была пролита и достигнута грубостью Вурала, смеётся. Атеш понимает, что он не отступит и тогда его его правая рука с пистолетом поднимается на Болата, прямо на уровне его головы. — Я сказал тебе отпусти его, и я честно даю тебе слово, что ты уйдёшь! Болат сверкает на него несогласным взглядом, а затем снова наполняется смехом. — Ты просишь невозможного для нашего мира, мальчик. По нашим порядкам, я сначала убью твоего отца, а потом тебя за доставленные мне унижения.  Лезвие ножа уже нажимает на плоть Вурала, от давления нанося легкий порез и маленькая струйка крови течёт по шее, Атеш заливается гневом и злостью. — Атеш, уходи, сынок, тебе нужно отсюда выбраться. — напряжённым голосом едва собирая слова, бросает Вурал.  — Последний раз, говорю тебе отпустить его. — Атеш уже заводится и шипит сквозь зубы, но противник смеётся и провоцирует сильнее, нажимая нож на шее Вурала сильнее, уже готовый перерезать глотку. Рука невольно дёргается и нажимает на курок. Выстрел приходится прямо в лоб Болата и тот падает, как и ошарашено следом падает взгляд Атеша, расширив зрачки, наливая белки глаз красными линиями. Он выстрелил! Он сделал выстрел и убил только что человека. Его накрывает отчаяние, он пошатнулся назад и выронил из рук пистолет.  Вурал бросается к нему, заключая его лицо в свои ладони, видя, что сын испытывает шок от случившегося. — Атеш, посмотри на меня! — Вурал призывает его глаза. — Ты защищался, ты — не убийца! — Он немного встряхивает его  лицо, но ничего не помогает. И тогда мужчина впускает сына и сразу же бросается к оружию. — Смотри, ты не убивал! — Вурал запускает руку в карман брюк, доставая тканевый платок и опускания к пистолету. Он ювелирно и тщательно вытирает опечатки пальцев Атеша и держа платком в руках пистолет делает выстрел в человека Болата, что был в отключке. — Он убил. — уверенно заявляет Вурал, и вытирая ещё раз пистолет вкладывает в руки убитого человека Болата.  Атеш смотрит на все застекленным взглядом, все его убеждения о законности и силе рухнули в одночасье. Его руки охватывает тремор, он смотрит на них, и понимает, что на них чужая кровь. Пусть и убийцы, пусть бандита. Он причинил физический вред и убил человека.   Вурал подхватывает Атеша под руку, спуская с возвышенности вниз, уходить обратно через пещеры опасно, их могут поймать. Атеш будто ушёл в себя, не видя, как Вурал его безвольно заталкивает в его же машину и сам садится за руль. Они мчатся прочь из места, что внесёт непоправимые коррективы в жизнь Атеша. 

***

Окан мучается последние дни от бессонницы, он вспоминает прошлое, в котором он допустил много непростительных ошибок. А совсем недавно ему приснился Бора, который улыбался вместо того, чтобы ненавидеть и навредить взамен на то, что они с Яманом ему сделали… А ещё Бора попросил его присмотреть за старшим братом, которого он так и не успел назвать.  Окан спит по три часа в день, трясётся от кошмаров, вчера ему приснился пожар в особняке и то, как они заперты внутри, не имея возможности выбраться. Пожар пожирал особняк, забирая то, чем они жили и что любили.  В конечном итоге они все сгорели… Все переполняло голову Окана настолько сильно, что он становился раздражительным и даже с утра огрызнулся за столом, прежде чем выйти.  Окан сидит и смотрит в пол, его жизни приобретала изменчивые обороты,  первая должность давила грузом, что Окану казалось, что Атеш ошибся и он не справится…  Стук в дверь, он поднимает глаза и видит, как в двери появляется Яман. Со стаканом воды и баночкой каких-то лекарств. — Возьми выпей, тебе станет легче. — Яман протягивает баночку с таблетками и стакан младшему брату, а затем для уверенности добавляет. — Это витамины для спокойствия, тетушка посоветовала.  И только после этого, наивно и доверчиво, Окан принимает баночку из рук брата и воду. — Ты принёс это для меня? — Окан смотрит с надеждой на брата, они были в детстве близки, но все было разрушено, когда оба оказались по разные стороны справедливости.  — Конечно, ты же мой брат. — Яман наигранно улыбается, стараясь выглядеть естественно с прежним настроением к Окану, чтобы не вызвать лишних подозрений. Он берет баночку из рук Окана и достаёт оттуда одну таблетку. — Давай выпей, тебе станет легче. И Окан доверяется брату снова, ему тяжело, что они находятся в напряжении все это время. Но есть опасная и разрешающая правда, что они с Яманом больше не те беззаботные дети, которые веселились и не предвидели никаких бед, которые могли бы их коснуться… И Яман Окану ныне не брат, а соперник. 

***

Ферайе идёт в комнату к отцу, и замечает что он совершенно один, а значит они могут поговорить. — Папочка, как ты? — она с улыбкой настигает отца и со спины обнимает его своими тоненькими ручками. — Доктор сказал что-то хорошее? — Доктор говорит все тоже самое, дочка. — Мухсин печально улыбается, единственное что его тяготит, так это то, что он не хотел быть обузой своим детям, молясь на любой исход. — А хорошим можно назвать то, что мои дети здоровы и не страдают. Ферош соглашается и одобрительно прикрывает глаза, широко улыбаясь. — Я постараюсь радовать и поддерживать твое хорошее состояние, папочка, как можно дольше. — она опускается рядом с отцом на корточки и кладёт руку сверху. — Мне нужно поговорить с тобой. — ее голос смолкает, она оборачивается, высматривая не слушает ли из кто-то. — Ты знаешь, что Атеш больше не относится к Гюльсоям. — Ты хочешь пойти к нему? — Мухсин сразу же ловит посыл ее разговора и видит как загорается взгляд, его любимая девочка очень любит и он видит, как она не боясь, качает головой в согласии. — Я очень нужна ему, папа. Я не могу его оставить, он стольким пожертвовал ради меня, ради нас. — она бережно берет руку отца и благодарно целует за его понимание.  — Я знаю главное, дочка. — Мухсин тяжело вздохнул и улыбнулся. — Атеш очень любит тебя и сделает счастливой, ведь ты так заслуживаешь этого после всех, пройденных трудностей. — Он уже сделал. — от одной этой фразы Ферайе чувствует будто у неё крылья за спиной разрастаются, она чуть поднимается и вновь обнимает отца. — Он всегда держит своё обещание папа, и то, что он пообещал тебе, он выполнил. — Это Атеш, он никогда не бросает слов на ветер, поэтому за меня не переживай, иди за счастьем, дочка. — Мухсин видел больше, чем слышал, и то, что Ферайе будет переживать о нем, он понимает лучше всего.  — Это меня и беспокоит, папа. Я буду честна, Четин угрожает мне отправить тебя в дом инвалидов, если я уйду к Атешу. — она прерывается и тяжело выдыхает, крепче обнимая отца. — Я не знаю, чем напугал его, Яман, но Четин делает все, чтобы усложнить мне отношения с моим мужем. Подвергать тебя риску, я тоже не могу.  Им нужно было придумать и найти решение без катастрофичных последствий для всех. Если Ферайе ещё не готова была сказать Атешу, что действительно любит его, то ее сердце кричит об этом давно, но и отец был тоже тем мужчиной, которого она любила, ее родитель, самый близкий в семье человек.  — Не бойся дочка, если Четин решит воспользоваться своей провокацией, я оспорю его опекунство надо мной. — Мухсин и сам произносит то, что хотела предложить ему Ферайе, но отрекаться от сына таким образом сразу без шанса на реабилитацию слишком жестоко. — А пока мы оставим все, как есть.  — Но мы с Атешем готовы забрать тебя к себе и позаботиться. — возражает Ферайе, но сразу же видит то, как Мухсин качает отрицательно головой  и легонько похлопывает ладонью поверх ее руки. — Не нужно стольких жертв, если все будет в критическом состоянии, я уеду в деревню, а вы дадите мне все самое необходимое. — Ты уверен, что все будет в порядке? — она раскрывает озадаченно глаза, обдумывая каждое слово отца. Она его понимала, одно дело быть в заботу и тягость своим детям, другое зависеть от семьи дочери и ее мужа, даже если муж твоей дочери такой потрясающий человек, как Атеш, готовый помочь всему Ургюпу.  — Вполне, дочь моя. — Мухсин легко растворяется в улыбке и гладит ее по волосам. Наконец, он может видеть, как этот несчастный ребёнок обретает дух жизни, он просто обязан позволить ей стать счастливой. — Иди возьми свои вещи и отправляйся к своему мужу.  Ферош улыбается ещё шире, ей кажется что к глазам от радости и счастья подступают слёзы. Он вновь обнимает отца и коротко целует его в щеку. — Ты самый лучший папа, знай об этом.    Ее будто что-то невидимое поднимает, она радостно улыбается и плывёт в сторону двери, готова продолжить сбор своих вещей, но сначала ей нужно позвонить Атешу и сообщить, что все получилось. В коридоре Ферайе натыкается на Четина, что ненавистно сверлит ее взглядом и подойдя ближе тычет ей в лицо экраном своего телефона. А на экране ее селфи с Атешем, сделанное на яхте при свете луны вечером. Они были бесконечно счастливы и беззаботны. — По этой работе ты ездила в Стамбул, шлюха? — Четин не сдерживается в оскорблении и брызжет на неё слюной.  Ферайе перехватывает телефон, смахивает фото и видит, что оно было прислано в диалоге от Ямана. Ферош смеётся, ее правда доводит до смеха манипуляция Ямана, который вдруг решил, как маленький мальчик, что через шантаж Четина, она откажется от Атеша.  — Не вижу ничего предосудительного в этом фото, ведь на нем, я со своим мужем. — Ферайе вздыхает и отдаёт телефон брату, уже готовая уходить.  Но Четин хватает ее за волосы и впечатывает лицом в шкаф прихожей, чтобы лучше доходило. — Я не закончил с тобой разговор, бессовестная дрянь!  Ферайе сотрясает от удара лбом и носом о деревянную поверхность. Брат снова поднял на неё руку. Ее руки трясутся, она старается сохранить равновесие и молча уйти. Сейчас она уйдёт абсолютно точно.  — Это тоже ты делаешь по приказу Ямана, будучи его псом, брат?! Она не сдерживается и смеётся, за что ей прилетает по лицу громкая пощечина, ноги ее не удерживают и она падает на пол, уже готовая свернуться в комочек, как в детстве, когда брат избивал ее, ведь следующие удары будут ногами.  — Я говорил тебе, грязная шлюха, что я не буду терпеть твои выходки! — Четин заводится безумием и начинает пинать сестру ногами по спине, каждый раз, не думая, куда приходится удар в живот или голову, которую Ферош закутала, как смогла руками и в колени, сжавшись в кулёк.  Девушка молчит, не проронив ни слёзы, нет она не доставит этому душегубу радости от ее страданий и слез, вытерпит все, но с каждым сильным ударом, она не выдерживает начиная тихо всхлипывать. Это избиение продолжилось бы и дальше, если в двери своей комнаты с ужасом не выглянула бы госпожа Гюльфем. Она видит, как ее невестка корчится от боли и уже готова взвыть стоном от издевательства брата. — Четин, остановись или я за себя не ручаюсь, ты понесёшь наказание! — Гюльфем рушит на него свой громкий звук голоса и бросается к трясущейся на полу от боли невестке, она закрывает ее собой, не позволяя больше ударов. — Уйди отсюда! Четин вскакивает, как ошпаренный, разбегаясь глазами. Он допустил оплошность, ее нужно было избить во дворе, чтобы никто не увидел, а сейчас могут быть последствия, его лицо наполняется холодным страхом. Он резко разворачивается и буквально убегает из дома прочь.  Гюльфем переключается на Ферайе, опускается к ней ниже. — Дочка, вставай, не нужно, чтобы твой папа увидел тебя в таком состоянии. До неё доносится слово «папа», хоть и чата слов потерялись в сознании, она стала терять концентрацию внимания от сильных ударов. Она слабо упирается в пол, помогая себе подняться, в спине адская боль, ее рубов пострадали больше всего. Она поднимает окровавленное лицо и смотрит перед собой, сейчас она поняла, что перед ней госпожа Гюльфем. — Не говорите Атешу. — ее голос прерывисто через мычания от боли звучит. — Он убьёт его, если узнает.  — О чем ты переживаешь девочка, этот изверг чуть ли не убил тебя, если бы я не вышла из своей комнаты! — Гюльфем старается привести ее в чувство словами, но сейчас было необходимо помочь ей добраться до комнаты. Подхватывая невестку за руку, женщина медленно ведёт ее в нужное направление, а сама проворачивает план своих действий. Сказать сыну о случившемся — накликать снова беду, Атеш не спустит этого Четину, а если додумается до корня зла, то придёт к Яману, и тогда, пострадает ее второй сын. Она ведёт Ферайе под руку, а сама свободной рукой набирает номер Алейны. — Алейна! Девочка, приди срочно к Ферайе.  Ферайе облегчённо вздыхает, что звонок был Алейне, а не Атешу. Он едва находя силы, упирается о стену окровавленной, трясущейся рукой. — Мне нужен врач. — она просит Гюльфем о услуге с мольбой и та согласно качает головой. — Пусть поможет мне, и я сегодня же отправлюсь к Атешу. — эти слова ей даются тяжелее, она неудивительно от силы побоев начинает терять сознание, но не решается рухнуть, не добравшись до комнаты.  Когда они наконец заходят во внутрь и Гюльфем помогает ей дойти до кровати, то Ферайе теряя действительность перед глазами, встречается с темнотой, будто проваливаясь. 

***

Атеш смотрит на свои руки снова с подавленностью, ком в его горле все ещё стоял мешая свободно дышать. Он убил человека и стал преступником. Они стояли на заправке, Вурал отправился в магазин, чтобы купить воды и кофе для ясности.  Сколько ему придётся терзать собственную совесть и жить с тем, что он убил человека? Пойти в тюрьму он не мог, слишком много зависимых от него людей, он успел подумать об этом несколько раз снова и снова. Он немного отвлекается, слыша вибрацию своего телефона бардачке, его едва раскрытые глаза обращают внимание на имя звонящего — «Ферайе». Он бы хотел, чтобы она сейчас была рядом и просто своим присутствием успокоила его. Смахнув экран, он притягивает телефон к уху. — Да, любовь моя. — он обретает спокойный голос на мгновение, чтобы не дать ей причины для переживаний и волнений, но слышит совершенно чужой голос. Не Ферайе, а Алейны. — Атеш, Четин избил Ферайе, она очень плоха, мы вызвали врача. Тебе нужно приехать срочно.  Его глаза наливаются злостью, он готов разорвать Четина за причинённую Ферайе боль. — Я скоро буду, Алейна! — Атеш коротко отвечает, но видя перед собой идущего к машине Вурала, сразу же смахивает экран и кладёт звонок.  — Держи, твой кофе, сынок. — Вурал, садясь в машину протянул Атешу напиток, но сразу же увидел отказ. — Я отвезу тебя к дому, а сама поеду за Ферайе, случилась беда. — Атеш сжимает зубы, готовый просто рвать и метать. Его кулаки, надувая венки, сжимаются. — Я заберу ее и привезу домой. Никто из этих ублюдков больше не причинит ей вреда.  Вурал сразу же понял, что что-то случилось, и кажется случившееся помогает Атешу придти в себя после убийства, кто мог подумать, что и в этом они были схожи, в готовности воевать за причинённый ущерб их любимым женщинам.  Атеш добирается до особняка Гюльсоев незамедлительно, правда Вурал в довесок отправил с ним проверенных людей для страховки. Атеш проникает на территорию через боковой вход и мчится в сторону дома прислуги, там во дворе он встречает Четина и сразу же упоминает в своей голове слова Алейны: «Четин избил Ферайе и она очень плоха». Атеш хватает мерзавца и заряжает ему кулаком по лицу, а затем повалив на землю начинает избивать ногами, ровно также, как Четин избивал сегодня свою сестру. Карма неизбежна. — Господин Атеш, нам нужно поспешить! — до Атеша доносится голос помощника Тамера. — Нам нужно забрать вашу супругу, пока нас никто не заметил.  И Атеш останавливается соглашаясь, ведь ему нужно было быстрее увидеть Ферайе и забрать ее из этого погибельного дома.  — Я ещё не закончил, Четин, я тебя с землей сравняю! Бросает Атеш, а сам спешно бежит по ступеням наверх, с улицы направляясь к окну комнаты любимой.

***

Ферайе лежит, не имея возможности занять удобное положение, ее рёбра и спина ноют невыносимой болью. Она чувствует себя поломанной вещью, игрушкой которая получила трещины без возможности на восстановление, только с одним отличием она чувствовала эту разрывающую ее муку.   Она почти не слышит происходящего, так как ей вкололи обезболивающее и снотворное, чтобы немного заглушить боли, но кажется и они не помогали, Ферайе переодически просыпалась и ныла стоило немного пошевелиться, ведь боль возвращалась. С ней рядом Гюльфем Гюльсой, настоятельно просящая не двигаться лишний раз, чтобы не испытывать дискомфорт и облегчить страдания.  В полу-беспамятстве она слышала разговор Алейны с госпожой Гюльфем о том, что нужно сообщить о случившемся Атешу, но Ферайе думала, что она бредит и голоса всего лишь глюки от потрясения, пока не слышит стук в окно, к которому сразу же бросается Алейна и волнительно вопрошает. — Атеш, как хорошо, что ты наконец-то пришёл.  Ферайе кажется, что и это ее галлюцинации, изображения в глазах размываются от действия лекарств. То, что приход Атеша — реальность, Ферайе начинает осознавать, когда чувствует его ладонь на своей щеке, и то как его тепло отдаётся.  — Атеш… — ломанным голосом шепчет и хочет потянуться к нему, но кривится от боли. — Тише, любовь моя, без лишних движений, ты так много страдала и мучилась. — Атеш останавливает ее словами, обеспокоено глядя на ее вымученное лицо и появляющиеся синяки на коже. — Я аккуратно возьму тебя на руки, и мы отправимся домой.  Ферайе вздрагивает от радостной новости и готова расплакаться от счастья. Он хотела уйти к своему мужу мирным путём, позаботившись об отце и своих близких, но вместо этого осталась пленницей в доме, в котором выросла. Боль никуда не ушла, но она терпит, не показывая то, как сильно она ею овладевает, чтобы Атеш спокойно мог забрать ее.  Когда сильные мужские руки подхватываются ее с особой бережностью и заботой, Ферайе чуть опускает  голову ему на плечо.  — Атеш, аккуратно ее рёбра сломаны. — предупреждает Гюльфем, чтобы хоть немного за долгое время услышать голос любимого сына. — Мы с Алейной вынесем чемоданы с вещами Ферайе к машине.  Атеш лишь молча кивает матери, а сам подносит Ферайе к окну, где стоял незнакомый ей мужчина. — Это мой помощник, не бойся. — он чувствует, как Ферайе немного заволновалась от присутствия незнакомого человека и сразу же награждает ее уверенным доверием, а затем обращается к своему помощнику. — Тамер, помоги мне, подержи ее минутку, чтобы я мог перелезть. — Атеш аккуратно передаёт супругу в руки Тамера и сам перелазит через окно, сразу же забирая Ферайе обратно. Он медленно сходит по ступенькам, чтобы не доставить ей лишних болевых последствий. — Когда мы приедем домой, я сразу же вызову врача. — он чуть наклоняется губами,касаясь ее лба. Ее безопасность — для него превыше собственной, он готов сокрушить все вокруг, лишь бы она перестала страдать.  — Атеш, мне холодно. — ее губы дрожат, скорее всего от примеси боли и действия лекарств, ведь на улице стоял летний вечер.  — Вот возьми. — из-за угла появляется Гюльфем, которая протягивает легкий плед, очевидно лежавший где-то рядом.  — Спасибо. — это единственное, что Атеш пока что может сказать родной матери. Его обида пока никуда не ушла, и она грызёт его изнутри, а разум кричит, что разговор с матерью все — таки необходим.  Атеш несёт Ферайе через двор особняка Гюльсоев, совершенно наплевав на то, что почти два месяца назад его отсюда выгнали. Немного не дойдя до калитки, Атеш поднимает холодный и ненавистный взгляд на балкон, где стоял Яман, который испытывал по его внешнему виду смутные эмоции и послевкусие от случившегося.  — Помни, что ты — виновник того, что она пережила сегодня, и я заставлю тебя за это ответить, Яман.  — его голос грозен, отдаёт сталью и гневом, а глаза пристально сверлят брата, который пытался казаться невозмутимым. Атеш перевёл взгляд вперёд, продолжая путь, где его ждала машина уже с погруженными вещами Ферайе. — Тамер открой заднюю дверь, я положу ее назад и сяду с ней, а ты за руль.  Помощник, приставленный Вуралом выполнял все поручения беспрекословно, открывая дверь и страхуя с другой стороны, чтобы супруга его босса чувствовала себя комфортно.  Погрузившись на заднее сидение, Атеш помогает Ферайе уложить голову к нему на колени, руками притягивая данный матерью плед, которым укрывает Ферайе, а потом машина трогается  и Ферайе засыпает уже окончательно, подвергаясь действию лекарств.