True Sapphire.

***

Взять паузу для Ферайе оказалось невыносимой пыткой. Ее бросало от желания набрать номер Атеша до выключения звонка до того, как раздастся первый гудок, а прошлым вечером она и вовсе выбежала вечером с Алейной на улицу, прогуливаясь в окрестностях особняка с надеждой увидеть Атеша. Алейна же глядя на метания своей названной сестры, ставя руки на талию угрюмо ворчала, что Ферайе вела себя как маленький ребёнок, что они с Атешем дети, решившие страдать из-за своей же недосказанности. Алейна, возможно была бы права в своих утверждениях, если бы Ферайе поведала ей полную картину произошедшего. А у Ферайе из-за молчания любимого годы жизни были прожиты впустую… А через несколько дней Ферайе почувствовала дефицит… Нехватку Атеша рядом, невыносимую тоску до изнывающей боли в груди, что не сдержалась и набрала его номер, чтобы услышать хотя бы его голос… Его спокойный, бархатный голос, дарующий мелодию надежды. От вопросов друг другу: «как дела?», все свелось к его любопытству о их встрече. А Ферайе, как упрямый ребёнок, вновь напомнила о обиде. Но вместе с собственной обидой, у неё проскользнуло болезненное осознание… Осознание, какого было Атешу… Его чувства, сохранённые и перенесённые через годы были подвержены проверке роковой правдой о том, что пока он поднимался и креп в Америке ее чистотой и добросердечием воспользовался Яман, с которым Ферайе разделила свое детство и взросление. Яман был тем, кто украл у Атеша время, а Ферайе из-за собственной слепоты и незрелости осквернила чувства этого потрясающего человека… Ферайе сидит за столом, рисуя эскиз вечернего платья и тупо смотрит в окно, напряжённо вдавливая карандаш в лист бумаги. Может к черту упрямство? Собрать свою смелость и решительность в кулак, наплевать на все обиды, ведь так или иначе она и сама совершила немало ошибок по отношению к Атешу. Он любил ее все эти годы, продолжал всегда любить, кричал ей о своей любви, и пусть порой совершал противоречивые ошибки, заставляя ее идти только за его волей. Но разве, не благодаря этому он сумел коснуться ее сердца? Разве не способность идти до конца привела ее к его пламени? И Ферайе согрелась в его огне. Она впервые почувствовала себя окрылённой без оков и тени преследования быть осуждённой.  Может быть, ей и правда в этот раз нужно сделать шаг первой ему навстречу. Он пережил немало потрясений, лишился близких людей, и сейчас Ферайе тоже оставила его… Нет, он не сделает шаг первым в этот раз, и испустив тяжёлый вздох, Ферайе очень хорошо это понимает. Она должна.  Дверь в ее комнату с грохотом отворяется, Алейна буквально влетает и сразу же запирает дверь изнутри, разбегаясь в каком-то волнительном ударе глазами по сторонам.  — Алейна, что случилось? — Ферош отпускает карандаш из рук на стол и быстренько встаёт со стула, бросаясь к сестре. Алейна рушится на край второй кровати, которая когда-то принадлежала ей и как—то неожиданно всхлипывает. Это поведение, кажется удивительным даже Ферайе, которая всегда видела Алейну заряженной и в поднятом настроении духа. Кто расстроил ее хохотушку Алейну? Ферайе садится рядом, и легонько опускает  руку сестре за спиной к плечу и аккуратно облокачивает Алейну на себя, чтобы та могла спокойно выплакаться. — Что случилось, моя весёлая госпожа? — интересуется Ферайе и поглаживает Алейну по спине. — Поделись со мной своей печалью, быть может, я смогу помочь тебе. Алейна шмыгает носом и молчит, ее всхлипы превращаются в негромкий плачь, такой безудержный и будто обречённый. Никогда прежде ей не хотелось выплёскивать свои внутренние переживания наружу, если не внезапный «сюрприз». Алейна неожиданно прижимается к Ферайе и начинает реветь ещё громче, заливая слезами всю футболку сестры. — О, Аллах! — срывается печально с губ Ферайе. — Что же случилось с тобой, милая… — Моя ветреность — моя погибель. — наконец отвечает Алейна, и ее плачь стихает, она приподнимается с плеча Ферайе, начина смахивать капле слез со своего лица. — Меня ждёт судьба моей непутёвой матери, госпожи Джамиле. При упоминании Джамиле, Ферайе закрывает глаза и тяжело вздыхает. Много страданий они пережили они от этой женщины, включая и ее дочь Алейну, пока госпожа Джамиле наконец не встретила своего «мужчину», укатив с ним в Анкару. На какую судьбу Джамиле жаловалась Алейна? — Дорогая, побойся Аллаха, какая судьба матери? — Ферайе по — доброму улыбается и тянет ручку к щеке Алейны, стирая большим пальцем небольшой подтек туши.  — Моя мать родила меня без мужа, всю жизнь в унижениях и нищите. — почти шепотом, но с выраженной нестабильной нервозностью, выпаливает кудрявая девушка и сразу же смотрит на дверь, будто боится что их услышат. — Это судьба твоей матери, она ее выбрала и прожила. — начинает Ферайе и кладёт ей руку поверх ее холодных рук. — Но ты другая, ты уже не живешь судьбой своей матери. Ты — невестка семьи Гюльсой, ты избежала участи матери. О чем ты говоришь, Алейна? Алейна уводит поразительно взгляд в сторону и тяжело вздыхает. Раньше три года назад она осуждала Ферайе за внебрачную связь, ненавидела за то, что она понесла от Ямана, когда вскрылась вся правда, а теперь по — насмешке судьбы, Алейна оказалась в шкуре Ферайе, и теперь хорошо понимала эту безысходность, страх и отчаяние.  — Я беременна, Ферайе! — безвыходно произносит Алейна и закрывает глаза от собственного позора.  Черноволосая девушка удивлённо распахивает глаза и открывает рот, но ее удивление сменяется радостью, глаза обретают счастливый за Алейну блеск. — Так ты из-за этого, плачешь, девочка моя? — Ферош все еще, не понимая подвоха в новости, обнимает Алейну. — Это такая радость, я стану тетей!  Алейна все еще с той же грустью качает головой, готовя озвучить бомбу замедленного действия.  — Это ребёнок Боры, Ферайе! — Алейна взрывает мину и поворачивает голову в сторонам уводя взгляд от стыда.  А у Ферайе радостный облик сменяется на замирающий, она будто повисла в пространстве, проворачивая последнюю фразу, Алейны. Ферайе все еще не доверяя словам Алейны, прищуривает глаза и всматривается в лицо Алейны. Ее сестра всегда отличалась излишней эмоциональностью. Быть может это навязчивая паника, ведь они с Яманом были близки, как женщина и мужчина, несмотря на сложность отношений. Может Алейна путается и напрасно переживает? — Подожди, дорогая. — начинает Ферайе, и этим заставляет Алейну повернуться. — Ты же говорила, что вы с Яманом были близки.. Может ты что-то путаешь?  Алейна закатывает глаза и качает вновь головой, ее правая рука для облегчения состояния ложится на грудь, где сейчас от переживаний стучало ее сердце. — По срокам выходит, что Бора. — устало подтверждает ранее сказанные слова. — Не Яман.  Позор. Какой позор, и это то, что сейчас больше всего добивало Алейну. Ее положение, она впервые за долгое время добилась хоть какого-то признания в семье Гюльсоев. И что? Сейчас это все рухнет подобно карточному домику? Нет, она должна придумать решение. Ей нужно найти выход, пока все не вскрылось. — Помоги мне. — Алейна неожиданно хватает Ферош за руки и смотрит на неё безумными глазами. — Нам нужно организовать какую-то совместную поездку в Стамбул на пару дней, а вместо Стамбула мы найдём клинику, где я смогу сделать аборт.  Слова об аборте приводят Ферайе в ещё больший шок, она смотрит на Алейну распахнутыми глазами и уже готова сделать всевозможное, чтобы отговорить. Дети — для Ферайе особенная тема. Она так ждала свою не родившуюся дочку и была готова растить ее в одиночку, поэтому в конечном итоге после всей лжи и вскрытия правды выбрала себя, а не Ямана или Атеша. Но ошибки и ложь вернулись ей бумерангом, забрали ее малышку в плату за неблагодарность и халатное отношение к жизни. Нет, Ферайе не может позволить Алейне пройти через тоже самое. — Даже не думай, Алейна! — уже кричит Ферайе и резко встряхивает сестру за плечи, смотря на неё устрашающимся взглядом. — Никакого аборта. — Но как я буду? — срывается вопрос в ответ. — Тебе легко, ты не обременена подобным положением. — Мы придумаем что-то, а пока твой срок маленький, даже не думай что-то делать. — Ферайе притягивает Алейну к себе, обнимая. — Дети — это счастье, я бы душу дьяволу продала за возможность родить. — ее рука бережно гладит Алейну по волосам. — но видимо моя душа никакому дьяволу не нужна, поэтому не испытывай судьбу, сестренка и не повторяй моих ошибок.  — Ферайе, а если кто — то заподозрит? — Алейна задаёт вполне логичный вопрос. — Куда я пойду с ребёнком? — Что заподозрит? Твою беременность? — Ферош сейчас себя в полной мере ощутила в шкуре Атеша, который три года назад возился с ней беременной, и она ровно также, как Алейна придавала каждому моменту панику. — Вы с Яманом муж и жена, и тем более… — Ферайе смолкает, у нее в голове самый вероятный и логичный инструмент решения вопроса. — Мы можем обратиться к Атешу. Бора был его братом, он сын господина Вурала, они позаботятся о ребёнке Бакырджи. Но согласится ли Алейна? Ферош очень хорошо помнила то, что три года назад ее сестра клялась, что до самой смерти не отпустит Ямана. Ее нездоровая любовь с годами поутихла. Но закончилась ли? Закончили ли амбиции быть невесткой Гюльсоев? Нет, Алейна не согласится никогда и ни за что разрушить свой брак с Яманом. — И все же, я бы на твоём месте месяца через три аккуратно сделала бы тест на определение отцовства, вдруг ты ошибаешься… Ошибка Алейны тоже имела смысл из-за чрезмерной эмоциональности… Бросившись не один раз в объятия другой мужчины, она не исключала уверенности своей беременности именно от него… Но и с Яманом у Алейны была близость, если это вообще можно было назвать обоюдной и прекрасной близостью, которой могут наслаждаться муж и жена. 

***

— Ах, Яманым, мой Яманым! — бросала в воздухе слова, госпожа Камуран, недовольно качая головой. — Как ты позволил твоим братьям сделать это с тобой, мой мальчик? Ее совершенно не устраивал расклад того, что компанией Гюльсоев теперь будет управлять этот прихвостень Окан, ставший по ее убеждению марионеткой в руках Атеша, которого женщина не переносила на дух с детства. Всегда упрямый, идущий наперекор правил и старших, он был далёк от духа их семьи.  — Что я мог сделать? — тяжело вздыхая, говорит Яман, отпивая из бокала немного виски. — Этот Атеш, он всегда делает все наоборот, не спрашивает никого. И сейчас сделал… Все забрал у меня! Женщина присаживается рядом и кладёт по — матерински ему руку на плечо. — Ты — истинный Гюльсой, Яман! — ее голос становится твёрдым будто сталь. — Кто такой Атеш, чтобы забирать то, что принадлежит тебе по праву рождения? Ты — старший внук.  Тетя Камуран всегда относилась к нему лучше всех с самого детства, будто видела в этом солнечном мальчике больше родного, нежели в других племянниках.  — Тетя, основной пакет акций у Окана, Атеш купил независимые акции фабрики и теперь входит в совет акционеров. — дополняет Яман, убирая руку. — Мне ничего не принадлежит и даже дедушка ничего не смог сделать. Ему все равно кто будет во главе семьи, лишь бы дело Гюльсоев жило и процветало. Камуран лишь отрицательно качает головой, конечно, учитывая то, что ее брат женился на сомнительно женщине, дал власть в руки Атеша, которы не считается не с чьим мнением. В то время, когда под носом был услужливый и ожидающий Яман. Камуран очень любила Ямана, как родного ребёнка, видя в нем исключительно благие сочетания, унаследованные от Ахмеда, который так и не успел окрепнуть, поставить на ноги своих сыновей стать главой семьи. Теперь эту роль должен взять Яман. — Дедушка не смог, а мы сделаем! — наконец говорит женщина и чуть взяв Ямана за плечи повернула к себе. — Я попрошу свою долю за особняк. — уже более тихо молвит женщина и бегает глазами по сторонам, чтобы их никто не услышал. — Окан начнёт искать деньги, он неопытен и слаб, мы сорвём несколько контрактов и Окан сам откажется от должности директора фабрики.— Женщина чуть наклоняет парня к себе и гладит его как ребёнка по волосам. — Не стоит забывать и о том, что Окан  психически нездоров, мы признаем его недееспособным. Какой из него директор? Яман поднимает лицо и смотрит пристально на тетушку, которая молвила ужасные вещи. Яман ненавидел Атеш, но Окан — его брат, они разделили детство, вместе спасались от деспотичного дедушки, они через многое прошли вместе. И теперь тетушка говорила о том, что запутавшегося во влиянии Атеша Окана можно признать психопатом, чтобы он смог забрать активы фабрики.  — Это исключено тетя, прибегать к мерам ограничения дееспособности Окана, мы не будем. Он мой брат, он просто ошибся. — Но из всех ошибок нужно извлекать урок, Яман! — сразу же противостоит женщина. — Если сейчас не предпринять ничего, мы можем потерпеть ещё больше бед. Кто знает каким мусором заполнит его голову этот Атеш? — Но не признанием его психом, тетя! — Яман уже не хочет слушать дальше и просто поднимается с кресла, спешно удаляясь во двор. Но стоило Яману выйти во двор, как он видит разговаривающих Окана и маму. Даже Окан в глазах матери сейчас стал отрадой… Потому что Окан выбрал сторону Атеша. Сторону ее старшего и самого любимого ребёнка, Окан — ее связь с Атешем, который узнав правду своего происхождения даже не пожелал поговорить с родной матерью. Вся его сыновья любовь. Быть может Аллах так карает госпожу Гюльфем за разделение сыновей? Яман вздыхает и глухо усмехается, покачивая головой. Он подходит ближе, остановившись за углом, слушая разговор матери и младшего брата. — Но брат сказал, что Ферайе сама его бросила и теперь свободна, он и в этот раз заставил ее быть в браке с ним, мама. — объясняет Окан Гюльфем, рассказывая информацию, которую совсем недавно узнал от самого Атеша. — Девочка места себе не находит, Окан. Может как-то помочь им встретиться, чтобы они поговорили? — предлагает Гюльфем. У Женщина потерялась связь с ее старшим ребёнком, и в какой-то момент, ее будто осенила мысль о том, что ей стоит принять Ферайе, как невестку, согласиться с выбором Атеша. И возможно, сын смог бы простить ее через этот маленький жест. Но Ферайе узнала правду, которую от неё скрывал Атеш, ненавидящий ложь, какой бы не была причина. И этим оттолкнул от себя любимую женщину… Через ложь много лет назад и Гюльфем не смогла воссоединиться с Вуралом, стоило ему вернуться из армии. Женщина очень часто думает о том, что тогда ей стоило взять маленького Атеша и прийти к Вуралу, сказать, что она очень сильно его любила, что вышла замуж из-за беременности в страхе позора, а не жажды денег. Яман слышал каждое слово, лицо будто озарило солнце, заставляющее сиять. Брак Атеша и Ферайе не был настоящим. Конечно, ведь Ферайе никогда не любила Атеша, она не могла его полюбить. Это Атеш, привык получать все, что захочет, ломать людей и прогибать под себя. Но Ферайе не могла полюбить Атеша. Яман чувствовал себя дураком, он знал Ферайе лучше Атеша, но как и все повелся на видимость этого брака…

Быть может это шанс для них?

Шанс оставить все прошлое позади и вновь обрести друг друга. Яман, будто окрылённый даже не остаётся дослушать дальнейший разговор матери и брата, уходит, ему обязательно нужно поговорить с Ферайе, что он ошибся, что его чувства не угасли, ведь с ее возвращением, все то, что он затоптал в себе, пытаясь возвратить ненависть к ней, поднималось словно несгибаемые ростки.  — Окан, ты же директор фабрики, заключите контракт с Ферайе и пусть Атеш работает с ней над одним проектом… — предлагая эту идею Гюльфем встречается с явно недоверчивым взглядом Окана, который одним своим взглядом твердил, что это плохая идея.  — Мама, Атеш побьет меня, если я это сделаю! — Окан возражает и с подходящей истерикой, безнадёжно стонет, качая головой. — Я и так дурачок, стану неизлечимым дурачком, и это будет по твоей вине! Он вскидывает руки и будто отмахивается, не желая участвовать в афере госпожи Гюльфем. Каждый раз, когда он проявляет инициативу помощи кому-то, он оказывается крайним… — Ты станешь счастливым дурачком, Окан. — не уступая, заявляет Гюльфем и с улыбкой бросается на младшего сына, чтобы заключить в объятия. — Ты же у меня добрый и отзывчивый мальчик, Окан. — А вы этим пользуетесь! — Окан чуть ли наигранно не плачет, но идею матери принял во внимание. Он и сам не понимал какую трагедию проживали Атеш и Ферайе, оба без привязки чьей-то воле, Атеш всегда показывал независимость своих решений от кого-либо. В чем проблема девочки Ферайе перед которой сейчас просто светит зелёный свет, чтобы быть с Атешем, никто и слова сказать не сможет о ее репутации или прошлом с Яманом. 

***

— Ты сказал, что я получу все, если соглашусь стать твоим сыном. — поразительно спокойный голос Атеша разбивает воцарившуюся тишину. — Все, Атеш. Вся власть будет в твоих руках. — Вурал в очередной раз подтверждает свои слова молчаливым согласием. — Я хочу, чтобы ты занял мое место и на правах моего сына вёл все мои дела.  Атеш смотрит в сторону и погружается в себя, охваченный внутренними демонами, что сейчас вели борьбу друг с другом в его голове. Вся его жизнь оказалась ложью, выдуманной историей. Он все терял одно за другим, терял семью, любимых людей. Жизнь превратилась в серое и унылое пятно, и в какой-то момент Атеш решил отпустить ситуацию из—под контроля.  — Единолично и независимо? — интересуется Атеш без всякого оптимизма и энтузиазма.  Люди, что так легко оставили его, что так бездумно распорядились его жизнью, увидят куда приводит их жестокость и безразличие.  — Я только помогу тебе без стресса войти в дела и какое-то время понаблюдаю.  Вурал уже потерял одного сына и допустить, чтобы второй его сын пострадал он не мог. Он сделает все, чтобы защитить и спасти Атеша, если кто-то воспротивится власти его сына. да и Атеш не был лёгким человеком, его необузданный огонь, что сносил огненной бурей все на своём пути тоже мог дать обратные эффекты. Мир мафии имеет свои особенности в отличии от мира обычных людей. — Мой мир отличается от твоего, могут быть сложности.  Атеш не сдерживается и смеётся, этот короткий смешок отдаёт отчаянием и нервозностью, и Вурал впервые видит Атеша таким. Таким нестабильным. — Ты меня сейчас прям так удивил! — Атеш с иронией качает головой, а сам смотрит на папку с бумагами, которую уже изучал на протяжении получаса.  Но это были не все условия Вурала, и Атеш это понимал.  — Ты возьмёшь мою фамилию, Атеш. Эти трусы и подлецы Гюльсои не заслуживают, чтобы ты носил их фамилию.  Атеш закрывает папку и поднимает свой темный взгляд на отца, которого совсем недавно обрёл. Смотрит выжидающе, прожигая взглядом. Он все спланировал, потому что знал, как оно будет дальше. Вурал знал, что Атеша все равно прибьёт к его берегу. Беспощадная правда, но Атеш был готов к ней. Был готов и к тому, что захочет Вурал. — Хорошо, я согласен, поэтому — с какой-то печалью в голосе бросил Атеш и вновь сделал глоток жгучего алкоголя из стакана. — присылай все документы, я схожу к нотариусу и мы все оформим. — Ты делаешь правильный выбор, Атеш. — Вурал с искренней поддержкой обращается к Атешу, поскольку понимал то, в каком состоянии сейчас был его ребёнок. В конечном итоге Атешу придётся признать свою скрытую сущность и стать тем, кем он больше всего не хотел становиться. — Я сообщу тебе о визите к нотариусу, но перед этим я должен представить тебя всем, как своего сына. Нужно войти в круг важных людей. — Ты хотел сказать, что я должен проявить себя на этой встрече? — Атеш читал Вурала, как раскрытую книгу, и теперь факт того, что они прекрасно понимали и слышали друг друга не кажется ему каким-то чужеродным. Он впитал от Вурала многое даже не называясь его сыном.  — У тебя все получится, у меня нет сомнений, а сейчас, позволь, мне нужно ехать. — Вурал поднимается со стула и делает несколько шагов в сторону выхода, но решает остановиться рядом с Атешем. — Я всегда на связи, ты можешь звонить в любое время. — похлопав немного Атеша по плечу, мужчина продолжил следовать в сторону выхода. 

***

— И что ты будешь делать, Ферош? — Хазал удивлённо хлопала глазами на новость того, что Ферайе взяла паузу в отношениях с Атешем. — Ателье требует оплаты аренды, нам нужны были хоть какие-то контракты, чтобы начать своё существование…. Ферайе стояла возле стола, аккуратно складывая различные оттенки и виды тканей, пока Хазал выгружала все своё недовольство. Там в Стамбуле, когда она оказалась впервые в незнакомом городе и приняла решение пойти в одиночку, ей тоже казалось, что будет сложно. — Хазал, тебя волнует только финансовый вопрос? — Ферайе поднимает глаза и смотрит на подругу, которая с самого начала не очень то и горела желанием работать в ателье.  — Что? — Хазал непонимающе вскидывает голову и смотрит тупо на Ферайе, хлопая ресницами. — Почему ты так смотришь? Что я не так сказала? — Потому что не нужно переживать за то, чем ты все равно не собиралась заниматься, Хазал. И делать вид, что тебя это беспокоит тоже не нужно. — Ферош была груба, все шло к черту, но Хазал своим поведением знатно подбешивала Ферайе. То она собиралась помогать с развитием ателье, то пропадала и не отвечала на смс, ссылаясь что искала какую-то другую работу. — Я тебя подвела тем, что твои ожидания не будут оправданы, но я исправлю это, и тебе не нужно будет заставлять себя работать там, где ты не хочешь. Такой прямоты от Ферайе, которая раньше боялась и словом кого-то обидеть, Хазал явно не ожидала. Вот что делают годы с людьми и потерянные связи. Большие глаза Хазал  увеличились ещё больше, она лишь несдержанно выдохнула, не зная, что ответить. — Ну знаешь ли, ты так изменилась… Хазал бросает коробку с канцелярией в сторону и спешно идёт к своей сумочке.  — Буду ждать исправлений от тебя, Ферош! — схватив сумочку, Хазал быстро вылетает в дверь и внезапно натыкается на пришедшего Ямана. — О, Яман! Привет.  Хазал ослепляет мужчину своей яркой улыбкой и тянется к нему с объятиями.  — Привет, Хазал. — Яман заключает старую подругу в ответные объятия, он был очень рад ее видеть, и то как они с Ферайе, как раньше поддерживают связь. Яман бросает взгляд в сторону стоявшего спиной силуэта черноволосой девицы, а затем на Хазал. — Кажется, все возвращается на свои места.  Только вот Хазал от слов Ямана вновь расширяет свои глаза, отрицательно качая головой. Ну, уж нет, старых времён точно не будет, особенно с той Ферайе, которая была сейчас. — Я пойду, у меня есть дела. Дел конечно у Хазал никаких не было, она просто не собиралась тратить время впустую на ателье, которое не принесёт ей никакого роста и выхлопа без соответствующей финансовой поддержки. Яман лишь кивает Хазал одобрением, а сам свободно проходит к Ферайе, которая заметив его рядом сразу же выпустила ткань из рук и посмотрела на него с видимым раздражением. — Ты зачем сюда пришёл? — Ферайе задаёт вопрос и складывает руки перед собой, заметно с недоброй ухмылкой поджав свои пухленькие губы. — Я слышал у тебя сложности с ателье, вы ведь с Атешем расстались. — Яман не стал терять надежды и времени, сразу же взыва девушку к своим намерениям ей помочь. — Я мог бы поговорить с дедушкой, мы помогли бы тебе с парочкой контрактов на первое время. Как ты на это смотришь?  Ферайе прикрывает свои густые ресницами  и смех срывается с ее губ, она не сдержалась.    Пока Хазал спешно удалялась из ателье, она успела наткнуться уже на выходе внизу на другие лица старых знакомых. Кажется, у Ферайе сегодня день свиданий, Хазал с явной ухмылкой посмотрела как напротив ателье стояли Окан и Атеш. — Добро пожаловать. — в глазах Хазал играет явный блеск в сторону возвышающейся стати Атеша. Прекрасный мужчина, в расцвете лет и сил, обладающий стойкостью, а главное прочным положением в обществе. Такому нужна соответствующая женщина, а не глупышка Ферайе, которая не ценила возможности.  Окан увидев Хазал напрягся и сразу же сменился на холодное выражение лица. Столько страданий он перенёс от маленького и подлого предательства этой женщины. — С добром ли? — Интересуется Хазал и смотрит играющим взглядом в сторону Атеша. — Ферайе в ателье? — Атеш пресекает игры Хазал встречным вопросом, закатывая глаза.  — Да, она там и совершенно свободна. — разведя руки в сторону, Хазал, натянуто улыбнулась, но говорить о нахождении в ателье Ямана не захотела. Пусть Ферайе объясняется сама. Никакой помощи со ее стороны отныне не будет. Быть может поубавит своё высокомерие, когда окажется вновь в подвешенном состоянии и неоднозначной ситуации в глазах Атеша. Помахав ручкой обоим мужчинам, Хазал быстрой походкой направилась вдоль по улице.  А тем временем разговор Ямана и Ферайе набирал большие обороты… — Знаешь, в чем твое отличие от Атеша? — Ферайе стреляет взглядом и чуть сужает разрез собственных глаз, желая бить правдой в глаза, и этому она научилась у Атеша. — Когда Атеш что-то теряет, ты стремишься подобрать и забрать себе. — она была на взводе целый день, так пусть теперь смотрит и слушает то, что она думает. — Ты сам считаешь себя хуже Атеша, ты подбираешь за ним, потому что завидуешь своему брату.  Яман закрывает глаза и немного встряхивает лицо в сторону. Она говорила то, что не может говорить. Его Ферайе никогда не сказала бы ему таких слов, не стала бы сравнивать его и Атеша, потому что Яман был для неё лучшим. Что же случилось с его Ферайе? — Ферайе, ты не понимаешь, что несёшь. — Яман ее прерывает и улыбается ей своей старой «очаровательной улыбкой» подходит ближе и кладёт ей руки на плечи. — Лунный свет, я знаю ты обижена. Я тоже был зол на тебя, принял решение отказаться от тебя и своих чувств, но Ферайе… А Ферайе от его слов становится противно, она отдёргивает плечи и кривится от неприязни в лице. Яман был ей невыносим. — О чем ты говоришь, Яман? — Ферайе удивлённо раскрывает глаза, понимая смысловой посыл его слов. — О каких чувствах ты говоришь? — Мои чувства к тебе все ещё остались, Ферайе. — Яман вновь ее оцепляет словами, и он мечтает, увидеть в ее глазах нежность, радость, ответную любовь, которой она его наградила почти семь лет назад. Но Ферайе проводит рукой по собственному носу и хохочет громче.  — Ты сейчас серьезно? — Ферош смотрит на него как на идиота и отходит в сторону. — Зачем ты мне говоришь об этом? Она правда не понимала чего от неё сейчас хотел этот лживый и меркантильный мужчина, с которым ее связывали не болезненные чувства, а огромный слой лжи. Все их прошлое было плодом лжи и многолетнего вранья.  — Я знаю, что вы с Атешем разошлись, что ваш брак не был настоящим и в этот раз.  Яман сдаётся тем, что все узнал и в этот раз, он становится снова рядом и берет Ферайе за запястье рук. — Я разведусь с Алейной, ты закончишь этот брак на бумаге с Атешем, мы будем вместе, как раньше и сможем также сильно любить друг друга.  Теперь уже глаза Ферайе становятся шире обычных, она коротко вздыхает и смотрит на Ямана пристальным взглядом. Как раньше? А это как? Скрываясь по углам, отказаться от со собственной женской гордости и уважения к себе? Ферайе без стыда не вспоминает то дикое время, когда она была глупой и тупой идиоткой, готовой пойти за Яманом на край света. —  И будешь лгать, как раньше?! — Ферайе смотрит на Ямана и она не испытывает ничего кроме отвращения, жалости и пустоты. К Яману совершенно ничего не осталось. — В детстве, ты сломал руку, чтобы привлечь мое внимание, ведь мне нравилось играть с Атешем. — она наконец выкладывает свой главный козырь и издевательски улыбается. — Ты настолько был не уверен в себе, что решил воспользоваться спустя пару лет отсутствием Атеша и выдал себя за него. Ничем не побрезговал, даже тем, что в день смерти моей мамы был не ты, а Атеш. — Ферайе, откуда ты… — Яман сразу же меняется в лице, его будто окатили ледяной водой и он уходил в себя, с ужасом теряя облик обнадёживающего крыла за спиной на ее любовь. — Кто тебе рассказал? Это ведь этот урод, Атеш? Девушка лишь с печальной улыбкой качает головой, разрушая все мечты Ямана. — Я все вспомнила.  Она пользуется моментом, пока Яман приходил в себя, ведь он явно не ожидал от неё подобного разоблачения и высвобождает свои руки из его оков. — Ферайе, все равно. Мы можем все обнулить и начать сначала без лжи и недоверия.  Ферайе чувствует себя немного утомлённой от его настойчивости. Тяжкий вздох падает вниз.  — Яман, я уже доверяю. — это было равносильно тому: «Яман, я уже люблю». Доверие ровно любви, и этот урок Атеша, она со временем тоже усвоила.  — Ферайе, ты его совсем не знаешь, он разрушит и поломает тебя, поэтому прими факт того, что вы расстались. — Яман делает вид, что ее слова его совершенно не задели, но этот блеск с которым она сказала о доверии, был ему знаком. Из прошлого. Этот блеск был тогда, когда она его любила.  — Поэтому ты предлагаешь мне начать все сначала? — после этого вопроса, Яман стал  для неё ещё больше жалким. То есть она должна оставить все свои чувства и желания быть с тем, кем хотела, чтобы выбрать более легкий и доступный вариант в виде «Ямана». Ферайе в очередной раз не понимала почему Алейна держалась за этого мужчину, который был ее совершенно недостоин. К чему эта жертвенная любовь к слепцу? — Но готов ли ты к этому, Яман? — она выдерживает паузу и смотрит на него победным взглядом. — Ты готов принять меня после Атеша? — ее вопрос был прямого назначения, она фактически сказала ему, что была с Атешем. — Зная, что я спала с ним в одной постели, что его руки касались меня, — она делает смелее шаг к нему навстречу, загоняя его, как маленькую жертву. — а губы целовали. Ты ведь так ненавидишь своего брата. — уже молвит возле уха жесткой правдой.  Она смолкает и видя его «пришибленное» начинает хохотать.  — Тебе только в цирке выступать, Яман. — она меняется мгновенно и шипит серьезно сквозь зубы. — С клоунами. А теперь, будь добр, пойди прочь.  Она и сама желает его выгнать, поэтому совершенно спокойно идёт к двери, чтобы ее открыть и закончить эту сцену из индийского сериала. Неубедительно. Бесполезно и поздно.  Но стоило Ферайе открыть дверь , как она встречается с взглядом Атеша, очевидно слышавшим весь их разговор. Ферайе сейчас больше всего хочет, чтобы этот кретин Яман оставил их, поэтому делает шаг на встречу к Атешу, берет его за руку, чтобы объясниться. — Ты приехал, я ждала тебя. — коротко и без лишнего разброса фраз, Ферайе бросает взгляд на Окана улыбкой, и благодарна ему за возможность увидеть Атеш спустя долгое время, казавшееся вечностью. — Спасибо, Окан.  Пока Ферайе благодарила Окана, Ферайе не заметила того с какими ненавистными взглядами друг на друга смотрели Яман и Атеш. И когда, она увидела злобу в глазах Атеша, поспешила отвлечь его, чтобы супруг не поджался на очередную провокацию. — Яман пришёл предложить работу, я отказалась, сказала, что не могу решать подобные вопросы без тебя, поэтому Яман уже уходит.  Но Яман издевался и не уходил, желая и дальше портить их идиллию. — Так ты скучала по мне? — Атеш переводит своё внимание с Ямана на Ферайе, заставая ее врасплох своим вопросом. — Конечно, — она стеснительно уводит взгляд в сторону и тащит Атеша в помещение ателье. — я по тебе всегда скучаю. Каждый раз, когда тебя нет рядом, я скучаю по тебе.  И это было удачной игрой, являющейся правдой. Яман слыша слова Ферайе заливается краснотой в лице и уже не имеет сил, терпения, чтобы оставаться с ними в одном помещении. — Хорошего дня. — и его фигура буквально вылетает из помещения, немного задевая Окана.  Когда Яман ушёл, Ферайе переводит взгляд в сторону, но руку от Атеша не убирает. — Спасибо, я не знала, как выгнать этого придурка. — Благодари Окана, он предложил заехать и сказал, что хочет что — то сообщить. — Атеша едва сдерживался, чтобы не выдать наигранного безразличия, и для уверенности убрал руку из руки любимой. — Окан? — пришла очередь Ферайе удивляться. Какие у неё могут быть дела с Оканом? — Я решил взять инициативу в свои руки. — Окан молниеносно оказался рядом с братом и его женой, обнимая за плечи со спины обоих, притягивая ближе к себе. — Я тут подумал, что наша фабрика могла бы шить эксклюзивную одежду в массовом объеме, но для этого нам нужен свой модельер и художник.  Окан встречается с недоумевавшими взглядами Атеша и Ферайе, затем продолжает. — Зачем нам кого-то искать, если есть Ферайе, и я на правах директора фабрики предлагаю с ней сотрудничать.  Атеш смотрит на брата и качает головой, сверля взглядом хитрую проныру.  — Ферайе нужно иметь образцы для утверждения и контракты с известными брендами. Окан одобрительно кивает и радостно хихикает. — В Стамбуле через месяц конкурс, я отправлю ее туда от представительства нашей фабрики, а ты поедешь с ней брат, чтобы решить юридические аспекты. Ферайе, как и Атеш поняла намерения Окана, но вопрос волнения стоял в другом. Успеет ли она все подготовить за месяц? — Я даже не знаю, Окан. Месяц на разработку эскизов, утверждение образцов. И в этом вопросе у Окана был ответ, что даже Атеш на него заинтересованно повернулся, внимательно слушая, что же скажет Окан. — Для твоего удобства мы утвердим оптимальные образцы и количество к демонстрации, и потом, Ферайе твое ателье только открылось тебя нужна поддержка и контракты. Считай, что мы с братом открываем тебе эту дверцу в будущее. — Окан отчасти прав, Ферайе. — своё слово наконец произносит Атеш, и от него не уходит то, как оживились ее глаза, начиная бегать туда — сюда. — Тебе стоит подумать над его предложением. — Да тут и думать не надо. Ферайе будет с нами сотрудничать, а ты ей поможешь извлечь наивысшую выгоду.  — Окан бросил чуть смеющийся взгляд на брата и подмигнул ему . — Окан! — голоса Атеша и Ферайе прозвучали одновременно, заставляя Окана уже приготовиться к побегу. Кто знает быть может эти двое его побьют прямо сейчас. — Атеш, ты и сам сказал, что я должен руководить, поэтому не благодарите меня.  — Вот так и доверяй власть. —  шутит Атеш,а сам отходит в сторону стола с тканями. — Я вижу тебе уже доставили образцы с тканями. Ферайе не сразу смекает к чему вопрос Атеша, и только через несколько секунд до неё доходит, что доставка тканей премиум — класса вовсе не поддержка производства в начинаниях молодых модельеров. — Значит, это опять ты. Как она могла не догадаться, что это его рук дело. Кому будет до неё интерес, если в Ургюпе никто почти не знает о ее деятельности, свой путь модельера Ферайе начала в Стамбуле и здесь ей придётся начать с самого начала. — Давай скажи, что я не должен был и то, что хочешь все вернуть. — Атеш атакует Ферайе ее же методами, зная, что эта женщина в силу своей скромности и тех отношений, что их связывали на данный момент не захочет от него зависеть. Но Ферайе ничего не говорит, выбрав другую чудодейственную тактику. Ее уста персикового оттенка легко и непринуждённо разводятся в улыбке, и в голове Атеша сразу же проносится воспоминание о том, как он просил ее в благодарность ничего не говорить, а улыбнуться.  —  Так, я побежал, мне нужно срочно на фабрику, а вы тут обсудите детали своего сотрудничества. — Окан разрушает их обстановку, дав понять, что он все ещё находился с ними в одном помещении, поэтому пришлось придумать легенду о том, какой ответственный директор и весь в делах. Когда Окан оставил их, Ферайе шагнула в сторону к столу, где лежали ее наработки, не увидевшие свет. — Я думаю, мы можем что-то выбрать из этого. — словно оттягивая ситуацию к причине их нахождения тут, Ферайе берет папку и передаёт ее Атешу. — Ферайе, я решил взять фамилию Вурала. — Атеш стреляет словами в упор без шанса на подготовку и смотрит на Ферайе пристальным взглядом, улавливая то, как ее лицо почти не шевелится.  Что же она ему скажет? Он был Гюльсоем, но теперь собирался стать Бакырджи. Ферайе смотрит на Атеша раскрытыми глазами, и ее лицо не выдаёт никаких эмоций. Она опускает взгляд в сторону, но все же решает сказать, что думала на этот счёт. — Это твой выбор, если ты принял это решение, значит оно для тебя необходимо. —  она понимала его, его действия сейчас имели обоснованный мотив. Он столько страдал из-за близких людей, стольким пожертвовал, чтобы сохранить хоть какой-то баланс, и сейчас его просто нужно поддержать в это непростое время. — Если тебя волнует то, как я отношусь к этому, то я принимаю тебя таким, какой ты есть, и мне совершенно все равно Гюльсой ты или Бакырджи. Главное — не потерять себя.  Ее рука аккуратно касается его щеки и проводит настолько бережно, что Атешу кажется, что его коснулась рука ребёнка.  — Ах, Ферайе, какая ты мудрая женщина. — и он снова растаял перед ней в восхищении, его руки чуть подхватывают ее  за талию и приподнимают, усаживая на край стола. — Я сожалею, что не рассказал тебе все с самого начала.  — Атеш, давай оставим все так, как есть сейчас, остальное распределит время. — чуть оперевшись руками на расстоянии, она заставляет Атеша чуть подвинуться и спрыгивает со стола. — У меня будет одна просьба к тебе. — Я весь во внимании. — он пропускает ее слова через себя, словно нож, но все же не решает давить на неё, как раньше. — Я обещала Хазал большие горы в делах с ателье, но как видишь, все пошло совершенно иначе. Она потеряла мотивацию, а я чувствую себя виноватой.  Атеш положительно качает головой, понимая, что Ферайе будет просить его помочь решить вопрос с трудоустройством Хазал.  — Ей нужна другая работа? — Да. — Ферош поджимает губы, а затем продолжает говорить и причинах почему она просит его. — Честно, я и сама не хотела, чтобы она работала со мной. Она очень изменилась и я не нахожу прежних точек соприкосновения с ней.  — Я понимаю о чем ты говоришь, поэтому не переживай, я решу данную проблему.  Она до сих пор испытывает некий грузит о того, что я каждый раз обращается к нему за помощью. Но Атеш всегда был тем, кто решать все ее проблемы взмахом волшебной палочки и не обязывал ее ни к какой расплате за свои труды. И со временем, Ферайе поняла, что его любовь к ней тиха и крепка, несмотря на безответность. Снова в благодарность, она улыбается ему вместо «спасибо». Их взгляды говорили больше, чем уста.

***

Как и обещал Окан поездка в Стамбул предстояла почти через месяц. За прошедшее время им все же удалось найти общее решение для участия в конкурсе. Были выбраны три образца, и конечно, Ферош решила испытать удачу судьбы, прихватив на конкурс тот самый костюм, обещанный сшить для Атеша. Этот костюм и стал ее визитной карточкой в финале, произведя настоящий фурор среди европейских ценителей моды. Один представитель итальянского дома моды, умолял Ферайе продать ему костюм, обещая заоблачный гонорар. И тогда, Ферайе пришлось лгать, что образец находится в доработке и  ещё нескоро будет выставлен в производство на продажу. Впрочем, лгать пришлось не только Ферайе, но и Атешу, который навешал ей лапши на уши, что им по юридическим моментам нужно задержаться в Стамбуле на пару дней. А когда Ферайе уже с подозрением спросила может ли она присутствовать при подписании, выводя Атеша на чистую воду, то он привозит ее в бизнес-центр, а к пристани, где их дожидалась яхта для прогулки. Атеш уже был готов к тому, что Ферайе развернётся и уйдёт прочь, успев выругаться в его сторону, но холодный айсберг сдвинулся с места в тот момент, когда его возлюбленная ничего не ответив последовала на яхту.

***

Ферайе уже стояла какое-то время на палубе, обхватив свои плечи руками от лёгкого, прохладного ветерка, блуждающего вокруг. Ее легкое платье из шифона нежно-персикового цвета не спасает от бьющего по коже холодка. Она снова сдалась и сорвалась, как лепесток с дерева за зовом ветра, коим являлся Атеш. Ее чёрные глаза роднимые с ночной темнотой смотрели на светящееся небо Стамбула. Оно было волшебным, зачаровывающим. Особое таинство отражала полная Луна ярко-желтого цвета… И ее влияние забирает Ферайе от реальности, даруя умиротворение и покой внутри, она уже не чувствовала холода от приближающейся ночи, как и не почувствовала того, что на ее хрупкие плечи опустился тонкий, но тёплый плед. Ферайе коротко и незаметно улыбается, видя как сильные руки Атеша обхватили ее несильно прижимая к себе. Его руки были одним из тех, по чему Ферайе соскучилась за этот месяц. Его красивые руки, чья мощь и сила прослеживалась, благодаря закатанным рукавам от чёрной рубашки. Ферайе чуть опрокидывается назад, укладывая голову ему на плечо, а свои тоненькие ручки, словно стебельки кладёт поверх его рельефных и мужественных.  В этой тишине, оторванные от внешнего мира, они были готовы стоять так всю свою жизнь в объятиях друг друга.  Ферайе очень часто думала о том, когда это произошло… Где это случилось? Когда она начала смотреть на него другими глазами? — Ты вся продрогла, пойдем. — мягко молвит ей голос над ухом, опаляя горящим дыханием. — Я уже согрелась, благодаря пледу, что ты принёс. — совершенно безразличным голосом отвечает девушка, делая вид, что совершенно не внимала его намекам. И тогда его губы опускаются ей на тоненькую шею, опаляя пламенем.  — А так?! — уже с какой-то издёвкой, оторвавшись вновь звучит его голос. — Какой дьявол! — добрым ругательством срывается, сквозь прерывистые вздохи с уст Ферайе, и она уже готова последовать за его пламенем, как мотылёк туда, куда поманит.  И через несколько минут они оказываются в большой каюте, оборудованной всем необходимым для отдыха и сна. Только уснут ли они сегодняшней ночью? — Роди мне ребёнка, Ферайе. Я стану самым счастливым человеком. — его слова полны неожиданности, как свалившаяся снежная глыба от холода, которой она прижимается к нему сильнее. И честно без всяких надежд, молвит: — Я не знаю, смогу ли.  И Атеш знает, что после потери чечевички ее материнство под немалым риском.  — Мы попробуем. — даже если не получится, он не сможет отказаться от неё, однажды он уже сделал ошибку, уехав в Америку, позволив ей быть обманутой Яманом. — Иди ближе. Он притягивает ее к себе ближе, снимая плед с ее плеч, откидывая на небольшое кресло рядом. — Ты очень красивая сейчас. — его рука скользнула по вьющимся волосам, закреплённым заколкой. — Только сейчас? — сбивчиво срывается с ее губ и она завороженно смотрит на его лицо, околдованная взаимной жаждой. — Всегда. — его голос подтверждает мысли и он аккуратно целует ее в губы, смахивая ее объёмные пряди волос за спину. Она оказывается в его объятиях сразу, уже усаженная на его коленях. Они продолжают целоваться с невыносимой жаждой друг друга и каким-то безумием, что Ферайе кажется, как она отрывается от реальности и теряет способность соображать. Ее руки протягиваются медленно, как змейки по его плечам, обхватывая шею и пальчиками зарываясь в его уложенные гелем волосы. Она не помнит, как руки переместились на его рубашку и раздели Атеша по пояс, как широкие лямки ее восхитительного платья ослабли от распущенной шнуровки верхней части платья и чуть спустились вниз. Ферайе немного отрывается от Атеша, чтобы выровнять своё дыхание, потерявшееся от жара. Но жар ей был тоже необходим, она прижимается к его лбу. Они молчат, глядя друг другу в глаза, искушая мыслями и желаниями, что начинают возгораться у обоих. Атеш коротко улыбается, бросая лёгкую усмешку, протягивая руку к ее щеке, и этого ей достаточно, она сорвалась, как безрассудная девчонка к его губам, заключая его шею в замок из своих рук.  Однажды он посмеялся над ней, пророчески обозначив, что в один из дней , она сорвётся, и прилетит к его пламени, и тогда они будут гореть вместе.  Девушка мнётся, ей неудобно, она хочет более удобную позицию, чтобы его сильные руки вновь оставили следы на ее теле, как отметки, что она принадлежит только ему. Когда она стала чувствовать необходимую потребность в его пламени?  — Сделай что — нибудь. — чуть оторвавшись от его губ, срывается тихим голосом, а руки тянутся к собственному платью в попытках ослабить шнуровку полностью. Отчаянно и необходимо. Совершенно бесстыдно она переваливает одну ногу в другую сторону так, что ее цепкие икры ног обхватывают его торс и Ферош оказывается прижатой своим телом к нему вплотную. — Пожалуйста, Атеш. — она еле шевелит губами, тянется к его рукам, притягивая их к нижней части своего платья, она возбуждена до чертиков, и хочет чтобы он овладел ею прямо сейчас, прямо в этом положении. Атеш смотрит на неё не менее возбужденный, но наслаждается мгновениями. Его длинные пальцы чуть задирают ее платья до самого живота, она выгибается назад, готовая подпустить его к себе, но он останавливается одной рукой на части ее нижнего белья, смотрит на неё хитрым взглядом, не предвещающим ничего хорошего.   — У нас ведь впереди вся ночь до утра? — Атеш настигает распаленную от его прикосновений Ферайе и хочет увидеть в ней согласие. — Мы потеряли целый месяц, Ферайе, я так скучал… Ферайе поддаётся вперёд и кивает согласием, обхватывая руками его лицо. — Я была обижена, хотела злиться на тебя, Атеш… — слова летят с неё потоком, она чуть опускает голову ему на плечо, сбиваясь в буквах. — Но я не смогла.  Она хочет остаться с ним. Сейчас. Сегодня. Всегда. На всю жизнь. Она выбирает его. Атеш хорошо слышит ее лепет, то как она почти не дышит и теряется в словах, его пламенные руки скользят по спине к животу, аккуратно спускаясь к бёдрам, цепляясь пальцами о бархатную кожу. Ферайе вздыхает очень громко и уже готова взвыть от нетерпения. — Ничего не могу сделать с тем, что каждый раз, как первый хочу тебя, я — безумец, я знаю. — он сквозь рваные вздохи шепчет ей на ухо, припадая горящими губами к ее щеке, желая унять ее ожидание.  Она распахивает свои глаза, уже окончательно сойдя с ума от жара его губ, и он смотрит на неё довольным взглядом, перед тем, как вновь захватить ее губ в требовательный и необходимый поцелуй, его руки почти неощутимо тянутся к завязкам платья, распахивая ее до невозможности красивое тело, затем через верх снимает ее одеяние, откидывая куда-то в сторону. И тогда Ферайе встречается с его взглядом полным голода и жажды, оставшаяся в одном нижнем белье, ее руки бесстыже тянутся к его ремню, и на удивление он позволяет ей в этот раз вольность, вызывая на ее лице довольную улыбку. Спустя несколько минут, он помогает ей немного приподняться, и Ферайе неподготовленно выгибается, протягивая несдержанный стон. Он умело удерживает ее рукой под лопаткой, а вторая рука, успокаивая гладила внизу живота. Ее бедра сжимаются чтобы лучше чувствовать каждую ноту движения, каждый толчок внутри себя.  Не в чьих руках она не чувствовала себя настолько защищённой и доверчивой, его жаркие губы теперь аккуратно припали к ее шее, неторопливо терзая, а пальцы аккуратно прокрались к застёжке бюстгальтера и через несколько мгновений она полностью обнажена, она притягивается ближе, чтобы чувствовать его воспламенённую кожу. Тёплые ладони накрывают каждое полушарие груди, аккуратно сжимая, и короткий стон срывается с ее губ. Новая волна охватывает обоих, теряя счёт времени.  У неё в глазах огоньки мотаются туда-сюда, стоило дойти вновь до пика. Непрерывное дыхание смешивается с его тяжёлым, а руки на его плечах заметно ослабли, и тогда Атеш решает облегчить положение для обоих, мягко опуская обоих на кровать. Пальцы рук переплетаются, и мужчина невесомо опускает их руки на мягкие простыни к верху, Ферайе не успевает бросить взгляд наверх, горячие губы Атеша вновь впиваются в ее, и она с довольным стоном мычит в ответ, закатывая глаза от удовольствия, как ненормальная. Его поцелуи сводят ее с ума, она вся горела под мощью его тела, извивалась от каждого нарастающего толчка, желая молвить лишь его имя. Напряжение в руках становится сильнее, ее руки будто пригвозждены в матрас, она жмётся к нему сильнее, прижимается икрами модельных ножек, чтобы, как можно лучше прочувствовать то безумие с которым, он как сумасшедший вбивался в неё с огромной силой. Черт возьми, ей нравилась и эта его сила, то как рваными поцелуями он блуждал по ее телу, подводя себя и ее к завершающим аккордам. Ферайе запрокидывает голову назад вжимая ее в подушки и прикусывает нижнюю губу до алого покраснения, чувствуя медленные толчки, и когда он останавливается, ее трясёт от оргазма, соображать становится невозможным. Мокрая во всех смыслах она лежала все ещё под его телом, пока мужчина зарывшись в ее влажных локонах, глухо и тяжело дышал ей в шею, она поворачивает лицо немного к нему, чуть тянет губы легонько и нежно касаясь губами его виска.  — Иди сюда. — шепчет ему на ухо, и тот вымотанный послушно тянется к ней, она целует его нежно в губы, а затем аккуратно укладывает его голову себе на грудь.