Ladies and gentlemen, will you please stand?

hajiyou тоору, не спрашивай откуда, но у меня есть билеты на какую-то подростковую драму в кино сегодня в 9 13:07 oitooru зай, извини, но я не очень себя чувствую может, на выходных сходим в парк? обещают хорошую погоду 13:19 hajiyou опять голова болит? 13:19 oitooru в целом слабость но я из дома работаю, так что не переживай 13:20 oitooru так как насчет парка? 13:21 hajiyou я бы с удовольствием но мне пришлось взять сверхурочно несколько сеансов массажа в разных концах города чтобы они из-за выезда в понедельник не пропали 13:21 hajiyou если только ты в воскресенье после 7 не свободен? 13:22 oitooru еще одно свидание в спортзале? 13:23 oitooru постой, ты ведь говорил, что шею продул 13:24 hajiyou до воскресенья оправлюсь 13:24 oitooru и это говорит мне физиотерапевт зай, чтобы я тебя в зале даже не видел 13:25 hajiyou ты меня тогда вообще до середины следующей недели не увидишь 13:25 oitooru можем притвориться, что у нас отношения на расстоянии 13:26 hajiyou это, кстати, сюжет того фильма, о котором я тебе говорил 13:26 oitooru только не надо меня соблазнять я и так жалею, что не могу сегодня с тобой на него пойти 13:27 hajiyou мне точно не стоит приехать? говорят, мои поцелуи имеют целебную силу 13:27 oitooru и я готов это подтвердить 13:28 oitooru просто сегодня мне нужно целебное время одному, ладно? ты не против? 13:29 hajiyou как я могу быть против, тоору 13:29 oitooru не знаю я не понимаю, как ты можешь быть /не/ против 13:30 hajiyou так же, как ты позавчера был не против просто дать мне выспаться 13:30 oitooru хм кажется, мы друг друга стоим, м? 13:31 oitooru это то, что люди называют родственными душами? а бывают души-близнецы? 13:32 hajiyou мне однажды приснился кошмар, в котором у меня был близнец 13:32 oitooru ни слова больше я звоню тебе ПРЯМО СЕЙЧАС, мне надо это слышать 13:33 //

Групповой чат "why am I crying? mf I'm broke"

makki как бы вы оценили свое либидо? 17:22 makki как низкое, как среднее или как высокое? 17:23 hajiyou если в мой кабинет кто-то зайдет и увидит на моем экране слово либидо макки, /твое/ либидо понесет невосполнимые потери 17:26 makki это не моя вина, что ты на работе читаешь наш чат 17:27 makki все еще целомудренно жду ответа на свой вопрос, кстати 17:40 hajiyou я не буду обсуждать с тобой свое либидо 17:43 makki спасибо за неоценимый вклад в наше исследование 17:44 mattsun ты же знаешь, что самая малая выборка в статистике это 30? 17:47 hajiyou я иногда забываю, что ты реально закончил бухгалтерские курсы 17:49 mattsun и все еще что-то помню, попрошу заметить 17:49 mattsun с чего вдруг тебя вообще интересует либидо ивы? 17:50 hajiyou фу, боже самый худший способ напомнить мне о том, что вы спите друг с другом 17:51 mattsun не делай вид, что эта информация хоть на секунду покидает твою голову 17:51 makki просто пытаюсь прийти к выводу, насколько нормально заняться сексом на первом свидании 17:52 hajiyou ты идешь на свидание? 17:52 makki вроде как?? 17:53 mattsun как ты можешь не знать наверняка 17:53 makki окей, меня позвали выпить кофе но я не уверен, насколько это прям свидание-свидание? 17:54 hajiyou и ты согласился? 17:54 makki да?? 17:55 hajiyou но ты уверен, что это не какой-то псих? 17:55 makki нет, он вполне нормальный? наш постоянный посетитель большой флэй уайт на овсяном молоке с собой 17:55 mattsun не буду врать, это прозвучало крипово 17:56 hajiyou то есть он позвал тебя выпить кофе пока покупал у тебя кофе? 17:56 makki ну да хуже было бы, если бы он стал сталкерить меня в соцсетях, не думаешь? 17:57 hajiyou и во сколько вы идете.. пить кофе? 17:58 makki завтра в 8 17:58 mattsun о, это определенно свидание 17:58 hajiyou 100% 17:58 makki ну так и ваше мнение? секс на первом свидании? 17:59 hajiyou если ты задаешься этим вопросом, думаю, ты уже знаешь ответ 17:59 hajiyou не забудь скинуть адрес в чат и ради бога используйте презервативы 18:00 //

Групповой чат "why am I crying? mf I'm broke"

makki флэт уайт сегодня мне подмигнул, когда уходил 12:09 makki и еще раз обернулся, перед тем как выйти на улицу 12:10 makki он вроде даже и вправду милый? 12:12 hajiyou кажется, я начинаю понимать, почему тебя бесило обсуждение моей личной жизни 12:15 makki не осуждай меня, пока не пройдешь мой путь или как там говорится но в общем да 12:16 hajiyou ты правда не помнишь его имени или боишься, что мы найдем его инстаграм и скажем, что он 3/10? 12:21 makki ты переоцениваешь значимость своего мнения для меня 12:22 hajiyou <3 он сказал, куда сегодня пойдете? 12:23 makki сказал но мне тебя жаль, поэтому я промолчу 12:23 hajiyou ты точно знаешь значение слова промолчу? 12:24 makki если бы я не знал, что ты глубоко скорбишь по своей половой жизни, я бы и впрямь обиделся 12:24 hajiyou одна жалкая возможность переспать, и твое эго уже размером с член маттсуна 12:25 //

Групповой чат "why am I crying? mf I'm broke"

makki [прикреплена геолокация] 19:47 mattsun если захочешь, чтобы кто-то забрал тебя с утренника, напиши, и папа ива за тобой приедет 19:50 hajiyou даже не думай 19:51 makki я пришел на 10 минут раньше, а он уже меня ждал, это нормально вообще? 20:05 hajiyou насколько я знаю, это называется воспитанностью 20:05 makki я вышел помыть руки, уже поздно просто уйти, да? 20:06 hajiyou если он удерживает тебя там силой, то сейчас как раз самое время сбежать через окно 20:06 makki :( 20:07 makki мне кажется, маттсун меня сглазил 20:32 hajiyou я за тобой не поеду, даже не проси 20:34 mattsun он что, одет в костюм лунтика и пытается заставить всех в кафе танцевать в круге и петь детские песни? 20:35 makki нет, но он курит электронки, и за полчаса он выпустил эту штуку из рук ДВА РАЗА не очень романтично 20:36 hajiyou новая инструкция: СНАЧАЛА спроси его возраст, ПОТОМ снимай с него одежду 20:37 makki может кто-нибудь из вас мне через 3 минуты позвонить? 20:50 makki я сделаю вид, что мне нужно идти 20:51 hajiyou еще пару раз выйдешь в туалет, и он сам не захочет вести тебя домой 20:51 mattsun у тебя 3 минуты, время пошло 20:52 makki <3 <3 <3 20:52 // makki спасибо, маттсун 20:58 mattsun вышел? 20:59 makki да он попытался меня проводить, даже неловко стало 20:59 mattsun заказать тебе такси? 21:00 makki да, пожалуйста 21:00 //       – После сегодняшнего даже не проси меня перейти на электронки, – первым делом сказал ему Маттсун, когда Ханамаки вышел из такси. На нем была домашняя одежда, вплоть до тапочек, и это при условии, что на улице ноль градусов. Ханамаки хмыкнул себе под нос.       – Встречаешь, чтобы таксист меня не украл?       Он подошел к Маттсуну, который стоял у двери в здание, спрятав ладони в карманы. В свете уличных фонарей его теперь коротко стриженные волосы торчали по все стороны, почти как в школе. Глядя на его расслабленную позу и безмятежное выражение лица, Ханамаки не смог заставить себя остановиться на расстоянии вытянутой руки. Он сделал еще несколько шагов, бесцеремонно ворвавшись в личное пространство Маттсуна, и тот только легким движением головы дал понять, что был готов ответить на его поцелуй. Ханамаки, впрочем, только обвил его плечи руками и, зарывшись носом в его шею, тяжело выдохнул.       Руки Маттсуна легли ему на поясницу, как самое драгоценное украшение, и Ханамаки почувствовал, как вдох застрял у него где-то в трахее. С новым ударом сердца по венам заструилось невероятное желание. Ну почему его жалкое сердце так отчаянно хочет вот этого? Этой близости, этой селективной формы любви, этой подделки? Почему оно не может играть по правилам? Откуда эти чувства, эта привязанность к боли?       – Хи? – Маттсун окликнул его, одновременно с этим под курткой легко пощекотав его вдоль позвоночника. Боже, как же давно Ханамаки не слышал этого прозвища. – Мне через сорок минут выезжать на работу. Так и хочешь тут простоять?       Ханамаки что-то промычал в ответ. Если честно, звучит не так уж и плохо. Потом отсчитал от 10 до 0 и обратно и отпустил. Маттсун ввел код в домофон, и тот запищал.       – А ты не можешь найти кого-нибудь на замену? – спросил его Ханамаки, когда они зашли в лифт.       Маттсун уставился на него, приподняв брови.       – Немного поздновато для этого, не находишь?       Ханамаки пожал плечами.       Когда они вошли, в квартире уже горел свет, что не очень-то эко-френдли, но чего еще можно ожидать от Маттсуна. Ханамаки не стал расшнуровывать ботинки, просто кое-как стащил их с себя. Черт, он ведь еще вырядился ради этого идиотского свидания, которое было обречено еще до того, как началось. А ведь парень даже попросил Ханамаки написать ему, когда доберется до дома. Вряд ли он оценит, если получит сообщение на следующее утро.       В попытке спасти входную дверь в горящем доме он выудил из кармана джинсов телефон. makki я доехал, все в порядке извини еще раз, что так получилось 21:27       И если экран телефона и загорелся через пару минут полным надежды "Ничего страшного. Встретимся на следующей неделе?", то Ханамаки этого уже не увидел.       Из прихожей было видно, как в гостиной Маттсун пытался найти что-то в своем шкафу с одеждой, причем он был так увлечен, что все шептал себе что-то под нос, то и дело оглядываясь на Ханамаки через плечо. Подкрасться к нему со спины никогда не было для Ханамаки проблемой, а тем более, когда Маттсун был чем-то занят. И тем не менее, он как будто вовсе не удивился, в очередной раз обернувшись и увидев Ханамаки в каких-то трех шагах.       – Разобрался с последствиями? – спросил, явно намекая на то, как феерично закончилось свидание Ханамаки.       – М.       – Давай тогда переоденем тебя, а то этот запах скоро будет не выветрить.       Он протянул Ханамаки что-то из своего, но тот не поспешил забрать одежду из его рук, и тогда Маттсун обошел его и положил вещи на диван.       – Готов поспорить, тот парень очень расстроился, когда ты ушел, – сказал он, словно насмехаясь, то ли над Флэй Уайтом, то ли над Ханамаки, то ли над ситуацией в целом. Он быстро что-то напечатал на телефоне, потом взглянул Ханамаки в глаза. – Киндаичи согласился подменить меня, но только на пару часов.       Что ж, с этим тоже можно жить.       Прикосновение Маттсуна загорелось на его коже, и Ханамаки вжался в него сильнее. Плевать на отчаяние, плевать на гордость, плевать на глупое-глупое сердце, которое бьется в горле. Маттсун втянул его в мокрый поцелуй, и это до смешного наивно, как еще каких-то два часа назад Ханамаки пытался представить кого-то другого на его месте. Он обхватил лицо Маттсуна ладонями, вынуждая того отодвинуться и дать им обоим сделать такой необходимый вдох. При близком рассмотрении было видно, что он нанес на кожу BB-крем, как и всегда перед работой, но из-под него по-прежнему были заметны маленькие шрамы от акне, каждый из которых Ханамаки хотелось почувствовать собственными губами. Вместо этого он провел большими пальцами по его густым бровям, раз, два, три – для ровного счета. Маттсун смотрел на него, как дикое существо, не понимающее ласки и сбитое ею с толку, и Ханамаки от этого хотелось лезть на стену.       Он дважды клюнул Маттсуна в губы, прежде чем тот усмехнулся – как показалось Ханамаки, растерянно.       – Эй, ты чего? – его длинные пальцы обручами обхватили его запястья. – Все нормально?       Ханамаки не нашелся с ответом. У них ведь негласная договоренность – в постели никаких чувств, только практическая выгода. Что он хочет, чтобы Ханамаки сейчас сказал? Что никогда даже не собирался соблюдать свою часть сделки? Что за последние три года ни на одного парня не взглянул, у кого бы не было таких же больших ладоней, такого же таланта раздавать презрительные взгляды, такого же идиотского чувства юмора? Что сегодняшняя катастрофа – лишь еще одна жалкая попытка найти копию конкретного человека, только лучше, и все при условии, что лучше ему вовсе и не нужно?       В последовавшей тишине на лице Маттсуна все больше и больше начало проступать сомнение, и Ханамаки поспешил сцепить руки у него за шеей, прежде чем тот сделает шаг назад.       – У тебя такое лицо тупое, когда ты не знаешь, что происходит, – нарочито громко фыркнул он, неуклюже прикрывая собственное замешательство. И Маттсун поверил, потому что слова были чистейшей правдой, пусть Ханамаки и не стал договаривать, что "тупое лицо" Маттсуна вызывает в нем неконтролируемое желание его укусить или поцеловать.       – Я на тебя посмотрю, когда у тебя встанет, а твой партнер резко деградирует до уровня начальной школы, – произнес Маттсун с гробовой серьезностью, и Ханамаки оказалось достаточно всего одного взгляда на него, чтобы рассмеяться. От того, как небрежно с его языка слетело словно партнер, по спине пробежал табун мурашек.       – Испугался?       – Подумал, ты заплачешь. Пришлось бы звонить Иве, и это было бы пиздец как неловко.       От смеха Ханамаки запрокинул голову и прикрыл глаза. Нет, если они хотят сегодня хоть чего-то добиться, им точно пора прекращать трепаться.       – Упоминание Ивы – это мгновенная смерть любому стояку, так что очень тебя прошу...       Он не договорил, потому что почувствовал теплые губы Маттсуна на своей шее. Его дыхание защекотало нежную кожу, особенно когда Маттсун усмехнулся в ответ на судорожный вздох Ханамаки. Будь нежность жидкостью, она бы капля за каплей стекала сейчас из уголков губ Маттсуна, проникая в поры, заполняя собою образовавшиеся в сердце Ханамаки трещины. Пальцы ног сами собой подогнулись, и Ханамаки на секунду показалось, что ноги вот-вот перестанут его держать.       – Макки, свет.       Маттсун, словно тоже достигнув какого-то пика прелюдий, настойчиво подтолкнул его в сторону выключателя, и Ханамаки, словно марионетка, бездумно сделал то, что от него попросили. Когда он вернулся, Маттсун притянул его к себе за ремень, и Ханамаки в который раз пожалел, что решил надеть сразу несколько слоев одежды. Он потянулся было расстегнуть рубашку, под которой был еще тонкий лонгслив, но Маттсун взял его руки и положил туда, где они легли было до этого – себе на талию.       – Брось, нет времени.       Он увлек его за собой на диван, и, наверное, только оседлав его, Ханамаки осознал, что Маттсун и правда давно прошел стадию прелюдий. Ханамаки сделал пару дразнящих движений задом, задевая бугорок в его штанах, и Маттсун издал какой-то гортанный звук, от которого у Ханамаки волосы на руках повставали дыбом. Следующий стон он сцеловал с его губ, жадно и бескомпромиссно. Пусть хотя бы когда они оставались наедине, для Маттсуна не существовало никого другого. Пусть хотя бы сейчас он поймет, какого жить, когда весь твой мир вертится вокруг одного человека. Пусть так, как Маттсун занимал все его мысли каждый день каждого дня, Ханамаки поселится у него под кожей хотя бы на сегодняшний вечер.       Маттсун оставил его губы, принявшись выцеловывать челюсть, его руки блуждали по бедрам, и Ханамаки едва понимал, где находится, настолько дурно ему было от близости, от тихих чмокающих звуков, от шепотом сказанного не шевелись прямо ему в ухо... Чувствуя, как тесно становится в джинсах, он невольно заерзал, и Маттсун, выругавшись, взял его за загривок, вынуждая запрокинуть голову. Его зубы нежно, но настойчиво сомкнулись на его коже рядом с кадыком, там, где бился лихорадочно пульс. Вздох застрял в горле, не получалось даже сглотнуть, Маттсун все не отпускал его, Ханамаки чувствовал только, как напряглись его плечи. Наконец он начал посасывать кожу вокруг укуса, и Ханамаки мог бы испустить дух прямо там и тогда, потому что ему теперь неделю придется носить водолазки, чтобы это скрыть. Пальцы в его волосах ослабили хватку, вместо этого принялись рассеянно массировать кожу головы и через какое-то время отпустили вовсе. Оторвавшись от него, Маттсун на миг взглянул ему в глаза, потом уткнулся лбом ему в плечо.       – Извини, – его грудь часто вздымалась, словно после пробежки, и Ханамаки с удивлением осознал, что не далеко от него ушел. – Просто очень захотелось это сделать. Больше не буду.       Ханамаки хоть прямо тогда попросил бы его повторить это безумие от начала и до конца, но что-то подсказывало, что при попытке сказать хоть слово голос бы его предал, поэтому он просто погладил Маттсуна по волосам, целомудренно поцеловал в макушку. Ненадолго они стали едины в каком-то новом для себя смысле. Не как любовники, чьи тела обнажены друг перед другом, и не как друзья, чья близость строится на наготе душевной. А как нечто третье, изобретенное ими самими, чтобы их сломать.       Прошло, может быть, несколько минут, прежде чем Маттсун снова его поцеловал – в плечо, через два слоя одежды, но именно это и вызвало у Ханамаки улыбку. Он обхватил его лицо руками, поцеловал в губы. Они могли бы целоваться до скончания веков, и даже тогда Ханамаки бы это не надоело. Маттсун положил ладонь на его промежность, и Ханамаки скорее почувствовал, чем услышал, как тот смеется.       – Что, голоса в голове? – пошутил он, на миг оторвавшись от губ Маттсуна.       – Нет, просто вспомнил... Раньше, когда я тебя трогал, ты чуть не подпрыгивал. А теперь, видимо, привык.       Ханамаки укусил его за нижнюю губу, чтобы не повадно было болтать, и Маттсун зашипел, впрочем, все так же улыбаясь.       – Терпение, терпение.       Он эдак дразняще обхватил ладонью его бедро с внешней стороны, погладил в такт с их поцелуем. Ханамаки чуть не взвыл, когда его пальцы задели чувствительную кожу внутреннего бедра, а потом просто вернулись на ягодицы. Что ж, если Маттсун хочет с ним поиграть, значит, они будут играть.       Снова заерзав на его коленях, Ханамаки нащупал никуда не пропавшую эрекцию. Маттсун неуклюже споткнулся в поцелуе, невпопад приоткрыв рот, и теперь уже пришла очередь Ханамаки победно улыбаться. Он сделал еще пару движений, и Маттсун окончательно забылся. Он все продолжал судорожно втягивать воздух, а выдохнуть так и не успевал, и Ханамаки бы пошутил про терпение, если бы его собственный член не откликался на каждое движение с таким же энтузиазмом. Руки Маттсуна легли ему на поясницу, притягивая ближе, еще ближе, пока их грудные клетки не оказались прижаты друг к другу. Ханамаки чувствовал пальцами острые крылья его лопаток, на шее – рваные вдохи и редкие поцелуи. Периодическое трение его собственной эрекции о живот Маттсуна здорово мешало сохранять рассудок. Губы у Ханамаки пересохли, но он продолжал двигаться в каком-то странном ритме, и каждый отклик Маттсуна, будь то ногти, впившиеся ему в плечи, или ругательство, пронзившее их интимную тишину, только больше его подстегивал.       Когда наступила разрядка, все его тело сотрясло судорогой, и Маттсун прижал его еще ближе, так что они оба это почувствовали. Наверное, будь Ханамаки с кем-то другим, пришлось бы заранее предупреждать, что это обычная реакция его тела, но с Маттсуном они прошли эту стадию годы назад, и это, если честно, каждый раз сводило Ханамаки с ума. Маттсун гладил его по спине ровно до того момента, пока тремор не покинул его тело. В этом жесте было что-то настолько страшно привычное, что Ханамаки тут же запретил себе об этом думать. Он поцеловал Маттсуна куда-то в волосы. Они пахли гелем для укладки, которым Маттсун пользовался перед работой.       Словно услышав его мысли, Маттсун похлопал его по бедрам, без слов прося встать с колен. Ханамаки почувствовал, как куда-то глубоко-глубоко провалилось сердце.       – Я первый в душ, – сказал Маттсун, вставая и одергивая одежду. Ханамаки оглядел его, уже гадая, правда ли все это происходит наяву.       – Маттсун? – позвал, вынуждая того обернуться. Его взгляд упал ему в район шеи, и Ханамаки хмуро вспомнил про багровеющий там синяк. В темноте его не было видно, но Маттсун все смотрел и смотрел, словно завороженный. – Мы можем поговорить?       Маттсун долго удерживал его взгляд, потом тяжело вздохнул. Прочесал пятерней волосы. Кажется, он и сам еще не привык, что они у него снова такие короткие.       – Давай утром, ладно? У тебя ведь выходной. Я приеду, и мы что-нибудь решим.       По тому, как опустились его плечи, Ханамаки бы сказал, что Маттсун каким-то образом догадался, о чем пойдет разговор. Глядя на него, почти невозможно было бороться с желанием сгрести его в объятия и поцеловать. Почти.       – Ладно. Дашь мне сменное белье?       – Можешь взять в ящике, – он махнул в сторону шкафа, развернулся и ушел.       Ханамаки включил свет и все то время, что из ванной слышались звуки льющейся воды, разглядывал свою шею. И правда, было в этом что-то гипнотическое.