Ladies and gentlemen, will you please stand?

makki что ты хочешь на день рождения? 17:21 mattsun квартиру в центре токио 17:23 makki марафон желаний в инстаграме, так и запишем 17:24 mattsun прошу прощения, забыл, с кем разговариваю 17:24 mattsun ну, с минетом никогда не прогадаешь 17:25 makki насчет этого маттсун, я в завязке от тебя 17:25 mattsun я тебе что, пиво, что ли в завязке он я уж догадался пошутить нельзя? 17:25 makki как ты догадался, ты мне вчера и слова сказать не дал 17:26 mattsun не виноват, что тебя так легко убедить заняться чем-то интереснее разговоров 17:26 mattsun мы с тобой знакомы столько, сколько не живут, уж влюбленность я в состоянии от простого желания отличить 17:27 makki значит, ты все знал и молчал? 17:27 mattsun думал, у тебя период такой 17:28 makki я тебе поражаюсь 17:28 mattsun это я тебе поражаюсь как тебя только угораздило 17:28 makki давай не будем об этом 17:29 mattsun нет, я просто не понимаю мы ведь сразу договорились, что меня не интересуют романтические отношения неужели я дал повод думать иначе? 17:29 makki то, что мы договорились, не значит, что я могу просто отключить СВОИ чувства, маттсун 17:30 makki когда тебя целует твой лучший друг, это как будто должно что-то значить, нет? 17:30 mattsun мне нравится тебя целовать, и тем не менее это не означает, что я хочу с тобой встречаться 17:31 makki да знаю я, знаю это не твоя вина мне изначально не надо было на это соглашаться 17:31 makki думал, схожу на это тупое свидание, и, может, отпустит но уже начинаю думать, что я однолюб 17:32 mattsun после одного свидания ставить на себе крест, очень на тебя похоже 17:32 makki предлагаешь мне продолжать встречаться? 17:33 mattsun не знаю, может, тебе это пойдет на пользу 17:33 mattsun кстати, почему ты ни разу не звал на свидания меня? кажется, я знаю, что хочу на день рождения 17:40 makki маттсун ты для чего это сейчас делаешь? чтобы мне угодить? мы оба знаем, что все это закончится плохо 17:48 makki а я не хочу тебя терять 17:49 mattsun блять, макки если бы я мог что-то изменить, я бы это сделал 17:49 makki я тебе верю 17:50 makki тот парень сегодня приходил в кофейню я думал, сквозь землю провалюсь 17:53 mattsun кстати, что ты ему сказал? ну, кто тебе позвонил 17:55 makki тетя, которая не успевает вовремя забрать мою племянницу с карате 17:56 mattsun в 9 часов вечера? 17:56 makki это нормально у детей знаешь сколько сейчас всяких доп кружков? 17:57 mattsun если это поможет тебе спать спокойно в полной уверенности, что ты хорошо врешь то ладно 17:58 makki я отменно вру, спасибо большое 17:58 mattsun макки может, мне стоит пока реже тебе писать? 18:03 makki даже не думай я оформлю тебе годовую подписку на любимый медицинский журнал ивы и заставлю пересказывать каждую статью 18:04 mattsun фу, нет, я не хочу снова читать про цирроз печени мне потом опять кошмары сниться будут 18:05 //       Язык Ойкавы скользнул вдоль его нижней губы, и Иваизуми приоткрыл рот, позволяя углубить поцелуй. Видно, почувствовав, что очки вот-вот сползут на кончик носа, Ойкава на мгновение отстранился, и Иваизуми почти рефлекторно потянулся за его прикосновением. Ухмыльнувшись сквозь приоткрытые веки, Ойкава вновь притянул его к себе.       Вместе с движением их губ, время текло медленно, если не сказать лениво. Кожа там, где ее касались подушечки пальцев Ойкавы, на какую-то долю секунды искрилась, совсем как взрывная карамель на языке в детстве. Их поцелуй был вкуса тоскливых вечеров, проведенных в разных городах, и обещаний, которые нес с собой завтрашний день.       Когда Ойкава его отпустил, Иваизуми еще какое-то время просто смотрел на него, запоминая, как свет в гостиной падал на его лицо в тот самый момент. Глядя на его синяки под глазами и впалые щеки, Иваизуми почувствовал легкий укол вины за то, что звонил ему по ночам и отнимал драгоценные часы отдыха. Но что он мог с собой поделать? Можете его осудить, но в этом смысле он был тем еще эгоистом.       Ойкава прочистил горло.       – И что Макки сделал после этого?       Ах да, до того как Ойкава втянул его в поцелуй, они разговаривали о провальном свидании Макки. Иваизуми пожал плечами, все так же не спеша отодвигаться на свою половину дивана.       – Как я понял, поехал к Маттсуну.       – О нет, – протянул в ответ Ойкава, и до Иваизуми внезапно дошло, что то, чем они сейчас занимаются, и называется "сплетничать". Ойкава весь скривился, как будто увидел особенно безвкусный рекламный баннер (да, профдеформация никого не щадит). – Если бы я знал, что все так закончится, посоветовал бы ему что-нибудь другое.       На нем была одна из тысячи его огромных толстовок, которые, по ощущениям Иваизуми, с каждым разом становились все больше и больше. Серьезно, вполне вероятно, за все это время Иваизуми ни разу не видел одну и ту же толстовку дважды. Сейчас Ойкава притянул колени к груди и принялся играть со своими кольцами, как делал очень часто, если ему нечем было себя занять.       – А я еще думал, почему он ничего не написал после свидания, хотя я и просил, – задумчиво произнес Ойкава, поправляя очки. Он удобно устроился, облокотившись спиной о подлокотник, и Иваизуми так и видел себя между его коленей.       – Вы общаетесь?       – Иногда. Он, правда, все еще ставит блев на мои истории, – Ойкава нахмурился, не отрывая взгляда от свои пальцев. Иногда, когда они вот так разговаривали, Иваизуми начинало казаться, что он подслушивает какой-то внутренний монолог, настолько Ойкава казался погруженным в себя. – Скажи, тебе он тоже дурацкие смайлики ставит? Хотя ты ведь ничего не выкладываешь, откуда тебе знать. Кстати, насчет этого. Предлагаю выложить самую дурацкую парную фотку и отметить Макки, чтобы он увидел. Ну, чисто по-дружески.       Иваизуми не смог сдержать усмешки.       – Ты отлично вписываешься в нашу динамику.       – Да? – Ойкава наконец поднял взгляд. Его лицо правда сильно похудело. По видеосвязи нельзя было сказать наверняка, но теперь, сидя на расстоянии вытянутой руки от него, Иваизуми точно мог сказать, что из-за стресса на работе он сбросил пару килограммов.       Иваизуми с запозданием кивнул, промычав что-то, и постучал по его коленкам.       – Пустишь?       Ойкава тут же зашевелился: одну ногу подогнул под себя, а другую отвел в сторону, создавая достаточно места, чтобы Иваизуми мог сесть между его ног, откинувшись спиной ему на грудь. Руки он положил ему на торс, и Иваизуми немедленно принялся с любовью их растирать. Вот так-то лучше.       – Я удивлен, что Макки тебя так легко принял, – сказал он спустя какое-то время. Кажется, ни один из его прежних партнеров не стал настоящим другом для его друзей, в чем отчасти была и его собственная вина. Что-то вроде страха и неловкости сковывало Иваизуми при одной мысли о том, чтобы познакомить Макки и Маттсуна с кем-то из них и тем самым столкнуть два своих мира. Они всегда существовали параллельно и виделись, может быть, только по праздникам, поэтому теперь знать, что Макки, кажется, всерьез намерен подружиться с Ойкавой, несколько сбивало с толку. Но в хорошем смысле.       Ойкава усмехнулся:       – Ну, если это называется легко...       – Нет, правда, в тот раз он сказал, что его раздражает, что я так много времени с тобой провожу. И что он нам завидует. Так что то, как сильно ты ему нравишься несмотря на это, о многом говорит.       Ойкава лишь хмыкнул, но в остальном оставил его слова без ответа. Иваизуми продолжал занимать его руки, чувствуя его дыхание у себя на макушке. В какой-то момент Ойкава вновь потянулся к одному из своих колец, тому, на котором была изображена роза ветров. Из всех только на нем было что-то выгравировано, и по сравнению с другими оно выглядело чуть более поношенным. Иваизуми порой гадал, откуда оно у него появилось. Ойкава носил его на безымянном пальце то одной руки, то другой, но сейчас снял и, взяв ладонь Иваизуми в свои, аккуратно надел ему на мизинец. Оно оказалось чуть велико, но Иваизуми волновало только то, как Ойкава прижался своей щекой к его, глядя, наверное, на его пальцы в своих руках.       – Ты знаешь, что магнитный и истинный север это разные вещи? Если магнитный север постоянно движется, то истинный север – это фиксированная точка, и они почти никогда не совпадают, – начал Ойкава, его голос совсем-совсем близко к ушам Иваизуми. – Этому есть какое-то физическое объяснение, но я не физик, поэтому от меня ты его не услышишь. Но существует такое мнение, что у каждого человека тоже есть истинный север. Какая-то константа, которая помогает оставаться собой, что бы ни случилось. Ориентир, точка опоры. Цель. Человек.       Иваизуми страшно хотелось видеть лицо Ойкавы, но, с другой стороны, может быть, как раз потому что его ничто не заставляло удерживать зрительный контакт, он и мог все это сказать.       – Мне об этом рассказала сестра, когда пришлось уйти из волейбола. Я не знал, что мне делать. Казалось, что без волейбола я из себя ничего не представляю. И, наверное, тогда так и было, потому что вся моя жизнь вращалась вокруг него. Когда пришлось выбирать, либо я, либо он, я почти сделал неправильный выбор. Потом еще несколько недель не мог с кровати встать, как будто... в жизни больше ничего не осталось, – он глубоко вздохнул, Иваизуми крепче сжал его ладони в своих. – Она подарила мне это кольцо и сказала найти истинный север. Я тогда подумал, что ей-то легко говорить, когда у нее и муж, и ребенок, и любимая работа. Но иногда все равно возвращаюсь к ее словам и думаю, нашел ли я этот истинный север. Найду ли когда-нибудь? – он покачал головой, и от этого очки снова сползли на нос. Ойкава потянулся поправить, и Иваизуми не мог не воспользоваться моментом и не поцеловать его запястье. – Не знаю, к чему я это все начал, просто... Захотелось с тобою поделиться.       – Я люблю тебя слушать, ты знаешь?       Ойкава завозился, натягивая рукава толстовки на пальцы. Его ногти всегда были коротко пострижены – наверное, привычка, сохранившаяся со старшей школы. Пару раз в неделю по утрам он их подпиливал, и Иваизуми нравилось наблюдать за сосредоточенной морщинкой между бровей Ойкавы в этот момент. И как Ойкава потом поднимал глаза и встречался с ним взглядом в зеркале ванной, и как его лицо сразу приобретало какой-то мальчишеский блеск. Иваизуми держал его за самые кончики пальцев, перебирая их как струны музыкального инструмента, который играл музыку, слышную только ему одному.       – Кстати, у Маттсуна послезавтра день рождения, не хочешь сходить? Отмечаем у него дома в кругу друзей.       – То есть втроем?       – Если хочешь, будет вчетвером.       Он задумался. Его руки крепким обручем обвили торс Иваизуми, а подбородок лег ему на плечо. Мягкое тепло его объятий уютным одеялом окутало верхнюю половину тела Иваизуми, и это настолько напомнило ему ту позу, в которой они теперь иногда засыпали, что Иваизуми не удержался и зевнул.       – Малыш устал? – подразнил его Ойкава, уткнувшись носом ему в шею. От его слов что-то пушистое заворочалось в груди, щекоча и вызывая дурацкую улыбку.       – В отеле плохо спал.       – Шумные соседи?       – Нет, просто не могу больше засыпать один.       Это сорвалось с языка так же естественно, как приветствие или собственное имя, Иваизуми даже не подумал толком, прежде чем открыть рот. Только когда Ойкава мученически простонал что-то нечленораздельное, Иваизуми со смехом понял, что сказал что-то слащавое.       – Что? Я вроде уже сто раз тебе сказал, что скучаю. Иногда даже когда ты со мной в одной комнате, я сижу и думаю о том, что через неделю мне снова придется уехать с командой в другой город, и это вызывает во мне такую... тоску.       Иваизуми почувствовал, как плечи Ойкавы затряслись в беззвучном смехе.       – Как ты только работаешь в таком состоянии? Слава богу, что ты не доктор или пожарный. Это ведь опасно для общества, Хаджиме!       – Еще раз скажи, что физиотерапевт не доктор, и я заставлю тебя съесть мой диплом о медицинском образовании.       На этот раз он рассмеялся вслух, да так громко, что Иваизуми пришлось отодвинуться от него, чтобы не оглохнуть.       – Ты знаешь, что я не это имел в виду! Ты самый лучший доктор, которого я знаю! Ну правда, хватит, иди сюда, – Иваизуми позволил ему притянуть себя обратно, и Ойкава наградил его довольным вздохом и похлопыванием по груди. – Рад, что ты больше не засыпаешь, потому что я тоже люблю с тобой разговаривать. Даже когда ты меня отчитываешь.       – Особенно когда я тебя отчитываю.       – Особенно когда ты меня отчитываешь, – легко согласился Ойкава, и Иваизуми от этого только сильнее захотелось его поцеловать. Ну что за абсурд, а.       – Ну так что, ты подумал насчет послезавтра? – спросил он, с трудом вспоминая, о чем вообще шла речь. Им с Ойкавой правда нужен был кто-то вроде суфлера, который бы подсказывал, когда они слишком далеко отходят от темы.       – Думаю, на этот раз я пропущу, но передай Маттсуну, что твой подарок – это наш общий подарок, чтобы он не чувствовал себя обделенным.       – Мне кажется, в твоей схеме есть очевидные недостатки, – усмехнулся Иваизуми, целуя его ладонь с внутренней стороны. Кожа там была особенно чувствительной, и иногда Иваизуми будил Ойкаву, щекоча его ладошки, а потом долго смеялся с того, как много и бесконтрольно полусонный Ойкава на него ругался.       – Ты так думаешь? Какие, например?       – Во-первых, ты хочешь, чтобы я соврал своему лучшему другу. Я никогда не стану этого делать, – Иваизуми поцеловал его туда, где, говоря анатомическим языком, находится musculus opponens pollicis, и ладонь Ойкавы привычным жестом обхватила левую половину его лица, вызывая приятное прохладное покалывание.       – Даже если я попрошу?       – Даже если ты попросишь.       – Ладно. Во-вторых?       Иваизуми обхватил его ладонь, намереваясь выцеловать каждый сустав, и Ойкава прижался к нему еще плотнее, до тех пор пока его волосы не начали щекотать Иваизуми.       – Во-вторых, то, что подарок от нас двоих, вызовет у Маттсуна нереалистичные ожидания, – говорил тот, ни на секунду не отрывая губ от тонких пальцев Ойкавы, – которые в конце-концов не будут оправданы, и он будет расстроен в свой собственный...       – Я думал, тебе повысили зарплату, и ты сможешь...       – Да, но...       – Не важно, просто скажи, что я жадный, и все, – снова нетерпеливо перебил его Ойкава, и Иваизуми тихо рассмеялся. – Еще причины отказаться от моего плана?       И несмотря на то что Иваизуми уже давно понял, что не станет всерьез уговаривать Ойкаву пойти, ему захотелось быть еще чуточку более невыносимым, даже если и просто ради того, чтобы краем глаза увидеть улыбку Ойкавы.       – Без тебя я опять буду очень скучать.       Ойкава хрюкнул со смеху и тут же ойкнул, заставляя рассмеяться и Иваизуми.       – Ну вот, ты специально это сделал, чтобы я опозорился! – Иваизуми почувствовал, как Ойкава встал на диване на колени, навалившись на него всем своим весом, и свободной рукой ущипнул его за бок. Иваизуми тут же сгреб в ладони и ее, прижимая к груди. Она была холоднее, чем правая, и Иваизуми по привычке принялся ее растирать, слушая, как колотится ему в спину сердце Ойкавы. Тот словно пытался таким странным способом его задушить, но из них двоих именно его дыхание было тяжелым, как после кардио-тренировки. – Что только на тебя нашло сегодня? – причитал он, но голос звучал выше обычного, что выдавало его смущение. – Если ты правда еще не устал проводить со мной время, то одна моя коллега...       – Откуда у тебя это?       На костяшке у самого основания указательного пальца содралась кожа, и Иваизуми с осторожностью перехватил левую руку Ойкавы поудобнее, чтобы рассмотреть ссадину. Она была совсем небольшая, и при других обстоятельствах Иваизуми вряд ли бы ее заметил.       – Что? Хм. Даже не знаю, откуда она у меня. Может, прищемил случайно.       – Точно? Тут просто еще одна. Вот тут, – он указал на похожую ссадину у безымянного пальца. Кожа там была цела, но выглядела так, как будто ее долго что-то натирало.       – Говорю же, сам не знаю, откуда они взялись, – с этими словами Ойкава от него отстранился, и Иваизуми пришлось нехотя отпустить его руки. – Это же не настоящий порез, чтобы я его заметил. Мало ли, из-за чего это. Просто обо что-то обтерся и сам не понял.       – Просто место такое...       – Хаджиме, ты думаешь, я настолько беспомощный, что не могу сам о себе позаботиться?       Иваизуми настолько от него этого не ожидал, что поперхнулся собственной слюной. Он повернулся к Ойкаве, приподняв брови в немом вопросе, но тот лишь хмуро сложил руки поперек груди.       – Это всего лишь царапина, не нужно раздувать из мухи слона, ладно?       Ему не хотелось оправдываться, говоря, что он всего лишь задал пару вопросов, поэтому Иваизуми не стал ничего отвечать. Еще какое-то время они сидели в тишине, взгляд Ойкавы блуждал по его лицу, и Иваизуми гадал, станет ли он и дальше гнуть свою линию или расценит бездействие Иваизуми как капитуляцию. Выражение его лица оставалось нечитаемым достаточно долго, чтобы Иваизуми почувствовал ползущий по позвоночнику червячок сомнения, но потом Ойкава поджал губы и на выдохе опустил руки.       – С тобой невозможно ссориться, когда ты просто сидишь и смотришь на меня, как будто у меня бегущая строка на лбу, – он пытался выглядеть недовольным, но от Иваизуми не скрылось легкое изменение в тоне его голоса. Иваизуми щелкнул его по коленке, просто потому что ему не хватало контакта кожи с кожей.       – Ты хотел что-то про коллегу сказать.       – Когда?       – Только что, Тоору. Что-то про время вместе и...       Ойкава сделал какое-то странное движение рукой, видимо, означающее, что он вспомнил, о чем речь, и с энтузиазмом закивал головой.       – Да, да, точно. Не знаю, что ты на это скажешь, но... Мы недавно обсуждали с одной моей коллегой ее новое хобби. Точнее, ее и ее мужа. Они с нового года начали ходить на парную йогу. Говорят, это освежило их отношения после семи лет брака.       Глядя на то, как Ойкава, только договорив, начал медленно осознавать смысл своих слов, Иваизуми не справился с улыбкой. Ойкава очень редко краснел, и оттого каждый такой момент Иваизуми хотелось отпечатать на сетчатке глаз.       – Тоору, можно я тебя поцелую?       – Да.       Обхватив его лицо ладонями, Иваизуми кожей почувствовал жар его щек. Румянец спускался по шее и скрывался в выемке между ключиц, и, закрыв глаза, Иваизуми видел, как целует родинку чуть выше его левой груди.       – Просто хочу убедиться, это же значит, что ты согласен?       Ивазуми понадобилось ровно две секунды на то, чтобы оценить шансы держать Ойкаву за руку в течение всего занятия как довольно-таки высокие, прежде чем ответить кратким:       – Да, – и потом, запоздало: – Мне кажется, у меня фетиш на ладони.       Запрокинув голову, Ойкава рассмеялся – и оказывается, до этой самой минуты Иваизуми понятия не имел, насколько сильно любит его смех.       – Правда? И когда ты это понял? – их взгляды снова пересеклись, и в на этот раз в глазах Ойкавы плясали искры. Иваизуми почувствовал, как его пальцы принялись перебирать короткие волосы на затылке, и без зазрения совести подался навстречу ласковому прикосновению. – Расскажи мне об этом.       – Ты что, мой психотерапевт?       – Нет, правда, я хочу об этом послушать!       На его губах играла хитрая ухмылка, которая была для Иваизуми все равно что адреналиновая инъекция. Он поднял взгляд, но Ойкава, разумеется, уже заметил и уже тянулся оставить на его лице свое нежное прикосновение. В уголок губ, на щеке, в челюсть и в подбородок.       – Если тебе проще продемонстрировать, то я готов быть добровольцем, – прошептал он, прежде чем наконец накрыть губы Иваизуми своими.       И Иваизуми был бы полным идиотом, если бы не принял такое щедрое предложение.