За мгновенье до нового дня

      «Чёрт! Про Хэ Тяня забыл!» — Мо ощущал, как по всему телу пробегают мурашки, поднимая волоски. Он и в самом деле чувствовал свою вину, ведь они так давно не виделись. Кто же виноват, что работа в тюнинг-ателье настолько его захватила. Шань не замечал, как пролетает день за ремонтом, покраской, установкой разнообразных крутых приблуд в шикарные тачки. Когда-то он смотрел на такие на улице и думал, что у него никогда не будет шанса даже потрогать…       Пока он спешно переодевался из специального костюма для покраски и оттирал оставшиеся открытыми участки тела от въедливой краски, вспомнился случай, когда он вот так залип однажды возле красивой машины на улице. А хозяин-неадекват вцепился в него, обвиняя в том, что он, Мо, её поцарапал. То ли перед тёлкой своей выпендривался, то ли был пьян вдупель — кто теперь разберёт.       Тогда Тянь расхерачил эту машину брандспойтом с пожарного стенда, и Мо до сих пор не знал, что чувствует по этом поводу. Тогда его распирало от ужаса, злости на дурака-мажора и, самую чуточку, гордости — всё же, тому ублюдку досталось за его хамство. И он смотрел на Хэ Тяня с привычной смесью раздражения и, где-то в глубине души, ворочалось что-то тёплое. Многим позже он определил это как молодость, дурость, влюблённость и розовые очки. Прошли годы, и теперь у Мо в голове напротив их отношений перманентно стоял статус «всё сложно». С Хэ Тянем никогда-то не было просто, вот и сейчас…       К слову, можно было бы подумать, что это семейка Тяня способствовала его устройству в это крутейшее тюнинг-ателье. Но нет. Нихера подобного. На эту тему Мо высказался сразу и категорично: работу он будет искать себе сам. Всегда. Какое-то время пришлось помыкаться по безымянным гаражам, постигая азы в обществе прокуренных работяг в грязных, промасленных спецовках с убогим набором инструментов и клиентами на разваливающихся гниющих тарантасах. А потом долго и упорно приходить в это место, не решаясь подойти к начальнику смены, пока тот сам не выцепил уже примелькавшуюся рыжую макушку и не спросил, какого рожна ему тут надо. И на робкий вопрос кивнул, что он может попробовать прийти стажёром на испытательный срок. Деньги были небольшие, но даже эта ставка была гораздо круче всей работы, которая была у него до этого.       Поначалу, когда он начал работать, приходилось очень много запоминать. Его комната обросла книжками по начинке разнообразных марок и каталогами, а браузер забился вкладками тематических сайтов. Гуаньшаню казалось, что он в школе не учился столько. Но понемногу его старания окупились. Ему подняли зарплату и стали поручать самостоятельно снимать и устанавливать отдельные узлы, заказывать детали, а потом и допустили в «святая святых» мастерской — покрасочный цех. Там требовалась особая аккуратность в «чистой зоне» — любая грязь могла сказаться на покрытии, которое должно было ложиться идеально… вот и сегодня он настолько сосредоточился на своём занятии, что совсем забыл о времени и телефонном разговоре.       Первым делом, выйдя за ворота, он набрал Тяню и долго слушал издевательские длинные гудки. Сообщения горели прочитанным, но и на них ответа не было. Возможно потому, что он так и не извинился. Просто написал: 22:17 я заработался 22:18 где ты? 22.20 так мне ехать?       Всё это было мало похоже на «прости, мне реально жаль, что ты прождал меня несколько часов, а я даже не отвечал на звонки».       Тёмная набережная, запах реки и длинный силуэт моста. Приземистая, словно припавший к земле хищник, чёрная «Феррари» SP38… Небрежно привалившийся к заднему крылу Хэ. Изнутри всё сильнее скребли кошки, и Шань, оставив куртку на сидении мопеда, глубоко вдохнул, готовясь принять своё наказание.       — Ну скажи хоть что-нибудь. Я правда занят был… — на Тяне — выглаженная белая рубашка. Похоже, он и вправду готовился к этой встрече. Стало ещё поганее. — Крутой прикид, тебе идёт… Долго ждал? Уже поужинал?       Слова падали, словно погружаясь в тёмную воду без всплеска. Свет фонаря вырисовывал черты, и выражение его не сулило ничего хорошего. «Твою мать, ещё и лицо такое недовольное…», — вздрогнул про себя Мо и потянулся, чтобы забрать тлеющую в уголке губ сигарету. Наконец на него поднялись глаза, и от взгляда стало жарко. — «Блядь, какой красивый».       Всё раздражение и прочие плохие чувства смыло нарастающим волнением — когда мажор был таким, это всегда выбивало из колеи. Продолжая заданное движение, рука выхватила сигарету и в ответ тут же прилетело облачко табачного дыма, заставив закашляться — Мо давно уже не курил. В ателье было жёсткое требование — никаких перекуров, хотя выходить было можно: в туалет, помыть руки, попить воды или даже хлебнуть чаю возле кулера, если было время. А вот табачного запаха от работников хозяин отчего-то не терпел.       И всё же, запах именно этих сигарет до сих пор был каким-то родным и одновременно будоражащим. Шань пошарил в кармане, нащупав сорванную бог весть зачем мелкую ромашку, которую он машинально сунул туда, когда выходил в обед подышать на улицу. Мысль о том, чтобы отдать её мажору была странной, но ничего другого он сейчас придумать не мог.       — Хэ Тянь. Не злись, ладно? — сейчас ему хотелось ещё и увидеть улыбку. Потому что от неё сердце всегда выполняло некий приятный кульбит, хотя Гуаньшань по привычке этого и не показывал. И выдохнул с облегчением, когда его притянули за талию. Рука сама улеглась на плечо и вокруг них сомкнулось одно на двоих тесное пространство, которого, как понимал теперь Шань, ему на самом деле так не хватало все эти дни.       — Хорошо. Никто не сможет нас разлучить.

***

      … Гуаньшань вяло смотрел по сторонам на проносящийся городской пейзаж, наслаждаясь тихим рокотом мощного мотора и тем, как аккуратно, хотя и остро, вёл Тянь свою шикарную лошадку. Пару раз он даже набирался уверенности, чтобы наступить на горло гордости и попросить «дать порулить» его приобретением. Это было волшебно! Но сегодня ничего уже не хотелось, даже есть. У одного из сотрудников был день рождения, и в комнате отдыха до сих пор громоздились в углу не выброшенные коробки от пиццы, которую именинник заказал от души на всю бригаду. Едва не задремав на переднем сидении, Шань встряхнулся только от медленно всплывшей в сознании мысли, что куда-то не туда они едут — не в спальный район, где располагалась студия, и уж точно не туда, где жил Шань. Машина рассекала широкие улицы, направляясь прямо в центр города, залитый яркими огнями.       — Э! А куда? — ленивое удивление сменилось некоторой тревогой, когда Тянь только улыбнулся краешком губ, не отвечая. — Мажор. Куда. Мы. Едем.       — Погоди, увидишь, — лаконичный ответ не убедил, но Гуаньшань знал, что когда Тянь настроен так решительно, спорить бесполезно.       Подозрительно знакомый отель встретил их с распростёртыми объятьями: приветливая улыбка администратора из-за отполированной стойки сияла на все люмены и на все деньги.       — На этот раз у меня точно не заблокирована карта, — прошептал ему Тянь, склоняясь. — Номер брони…       Он протянул девушке телефон, на котором высвечивались нужные данные, и та кивнула, выдавая карту-ключ, сообщив, что «всё готово». Пока они стояли там, Мо не решался возражать. Кроме того, в глубине души до сих пор скреблась вина. Если Тянь хочет сегодня сменить обстановку (хотя, ему должны были осточертеть отели за время, пока он мотался где-то там по своим неебацца-каким-серьёзным-бизнес-делам), то и ладно. Хотя он и предпочёл бы провести время с ним в более привычных декорациях.       Бесшумный лифт отвёз их на нужный этаж, время постепенно приближалось к полуночи. Обычно после долгой разлуки Тянь не мог дождаться, чтобы загрести его в свои объятья, и не сказать, чтобы Гуаньшань был так уж против. Единственным минусом этого были разбросанные потом тут и там засосы — он иногда скидывал футболку, пока копался под очередной тачкой, разбираясь в проблемах подвески и меняя амортизаторы. Отстирать после заляпанные машинной смазкой, вд-шкой, маслом и прочим белые, жёлтые и оранжевые футболки не было никакой возможности, а носить чёрные он не любил. Первый раз он не мог догнать, почему на него так пялятся ребята, пока один из них не подошёл, хлопая по плечу и преувеличенно внимательно оглядел, даже присвистнув:       — А она у тебя горячая штучка! — напутствовал его Жу, и в этот момент Мо испытал все стадии жгучего стыда и смущения разом, боясь опустить глаза. Потому что осознал, что вчера он провёл ночь у Тяня. И тот, как обычно, вгрызался в его тело, где только мог. В результате встал Шань не выспавшийся, и так и поехал в сервис, не приходя в сознание. И вот итог. Хорошо ещё никто не знал, что именно за «штучка» его так разукрасила.       С тех пор он стал гораздо осмотрительнее, но нет-нет, да и находил на себе следы мажоровой страсти, которые приходилось заклеивать телесными пластырями. И тем подозрительнее было, когда тот не накинулся голодным зверем, а проследовал куда-то вглубь, поманив за собой. На кровати (одной, вот гадство!) зато во всю ширь кинг-сайз, располагались какие-то чехлы и чёрная коробка, на которой была нарисована упоротая летучая мышь с длинными клыками. В голову закрались нехорошие подозрения, которые Тянь только подтвердил, деловито шурша молниями, освобождая нечто в чёрных оборках. Шань подошёл поближе и скрестил руки на груди, поглядывая на всё это с некоторым интересом. Может быть, он и не был любителем разнообразия в интимной жизни, но некоторые фантазии были и ему не чужды.       — А по какому поводу праздник? Себе костюмчик прикупил? Я не против, — Было и неловко, но возможность увидеть Тяня в милом костюмчике не вызывала отторжения. — И кем ты будешь? Кошечкой? Ведьмой?       На это Тянь окинул его взглядом, уже немного загорающимся тем самым озорным огоньком, который обычно означал приключения. Осталось понять, на чью именно задницу.       — Что ты. Разве это я забыл о тебе? Игнорил твои звонки. Ни разу не позвонил сам, пока я там работал в поте лица все эти месяцы? Малыш, ты же не думал, что это сойдёт тебе с рук? — он продемонстрировал вешалку, на которой болталось платье. Короткое платье с пышной юбкой. И глубоким вырезом, кокетливо прикрытым белым кружевным воротничком. — Мы пропустили Хэллоуин, поэтому сегодня ты должен мне вечеринку на двоих.       На столике и правда стояло жестяное ведёрко со льдом, из которого торчало прикрытое красной салфеткой горлышко бутылки шампанского. Возле примостилась вазочка с фруктами и лежали пирожные в хэллоуинской тематике — тыквы, привидения… Пока он разглядывал это великолепие, из коробки были извлечены ещё какие-то кружавчики и квадратная плоская пачка с колготками. Колготками?!       — Я это не надену, — строго предупредил Шань и поспешно добавил: — Колготки.       — Малыш, не упрямься. Я обещаю, тебе понравится… — его приобняли, впихивая в руки платье и белую кружевную повязку на голову. Виска коснулось тихое дыхание, а потом и губы, всё ещё пахнущие сигаретами. — Я тоже оденусь.       Спорить разом расхотелось, и Шань заторможено кивнул. Почему-то переодеваться под его взглядом не было желания, но Тянь подхватил второй чехол и остальную коробку и вышел, оставляя в одиночестве. «Хм, даже удобно», — изумился Шань, разглаживая на себе явно качественную чёрную ткань и поправив кружевную наколку на резиночке. Каким именно образом Тянь ухитрился добыть платье с короткими рукавами-фонариками, чтобы оно идеально село на его фигуру, облегая талию и при этом нормально сходясь на широких мужских плечах, было непонятно. Зато было понятно, что план был продуман сильно заранее. Только сейчас он задумался, а что за костюм выбрал себе мажор. Это могло быть буквально что угодно. И когда он появился, то поначалу Шань даже не понял, а что, собственно, изменилось. Пока он не подошёл ближе, демонстрируя алые глаза, из-за ярких цветных линз кажущиеся кровавыми, матовую бледность кожи… лицо изменило пропорции, и улыбка открыла белоснежные острые зубы и выступающие ещё более внушительные клыки, как настоящие… Твою мать, он выглядел реально как вампир. В остальном костюм был достаточно простым: алая же шёлковая рубашка с воротником-стойкой, чёрные узкие брюки, добавилось несколько массивных колец и чёрные заострённые когти. Выглядело опасно, тем более, когда руки потянулись к нему. Сердце неожиданно ёкнуло, и он, даже почти не играя, попятился. Ощущение, что перед ним и впрямь инфернальное существо, которое может сожрать совсем не в переносном смысле, нарастало. Особенно по мере того, как он приближался, мягко ступая — обуви ни на одном из них не было.       Кроме подбирающейся опасности, Мо до сих пор не мог привыкнуть к странному ощущению как будто голых ног, которые покрывала тончайшая сеточка колготок. Он убил немало усилий, пока сумел натянуть их, каждую секунду боясь порвать — нафига вообще эта штука, если её почти на ногах и не видно? На пачке было написано 20 den, но он знал, что бывает и 10 — те вообще должны были быть легче паутины, не то чтобы он сильно интересовался до этого дня.       Поверхность ступней, обтянутых этим вашим капроном, скользила, пока он медленно отступал, но, ожидаемо, бежать было некуда, и уже через непродолжительное время его поймали, безжалостно сминая оборки платья.       — Куда же ты, красавица… — голос звучал странно, совсем непохоже на Тяня, и от этого сердце только сильнее заходилось, перекачивая бушующий в крови адреналин. — Сегодня ты — моя законная добыча.       Подхваченный под бёдра, он покорно переместился к кровати, на которую и был усажен. Следующим движением его ступня оказалась вздёрнута наверх, и пришлось опереться на руки, чтобы не упасть. Вампир благоговейно оглядел и провёл когтями вдоль подъёма, отчего пальцы поджались и внутри произошёл микро-взрыв, состоящий из щекотки и новой порции адреналина, выбивающего все связные мысли.       — Бля… — выдохнула «горничная», сама не понимая толком, чего ей сейчас хочется.       Теперь уже когти проехались по голени кверху, цепляя капрон, но он пока стойко держался. Тянь открыл рот, чтобы пройтись следом уже языком, и клыки предстали во всей красе. В промелькнувшую мысль Шань даже не поверил. Нет. Нееет, он точно не может этого хотеть.       Чем дальше его ноги гладили, царапали и облизывали, тем больше он заводился. Откинувшись на локти, Шань наблюдал, как стоящий перед кроватью на коленях Тянь ласкает его, очевидно наслаждаясь каждым мгновением, но не заходя выше середины бедра. Спешить сегодня он, судя по всему, не собирался. А вот у Шаня уже явным образом трещало терпение. И этот треск уже практически было слышно, когда… он послышался и в самом деле. Слегка удивлённый Тянь разглядывал проделанную-таки зацепившимся когтем дырку, от которой побежала вверх распускающаяся стрелка. Он облизнул клыки, напоминая кровожадного зверя, и тут же присосался губами к коже, виднеющейся сквозь отверстие. Когда он отстранился, там красовался засос. Про себя Мо смирился — брюки-то он не снимает, так что готов был отдать все нижние конечности во власть кровососа. Тем более, что эти прикосновения и впрямь были донельзя чувственными, так что он даже потянулся, чтобы потрогать склонившуюся над уже второй, проделанной сознательно, дыркой, голову, безуспешно приглаживая торчащую тёмную прядь. По ногам пробегали щекочуще-сладкие ощущения. А следующее зрелище заставило выгнуться в пояснице, чтобы хоть как-то погасить нарастающее возбуждение. Потому что рвать и дальше когтями Тянь перестал и зацепил новое место уже клыками, оттягивая эластичную ткань, пока она с тем же тихим треском не распалась, расходясь новыми стрелками в обе стороны. Секунда за секундой колготки превращались в обрывки, уже обе ступни упирались в плечи, и Тянь хозяйничал где-то между бёдер, подбираясь ко всё более чувствительным местам то влажными поцелуями, то терпко царапающими прикосновениями.       И когда он провёл по промежности, поднимаясь к давно стоящему члену, Шань не сдержал стон на выдохе.       — Маать… твою, Тянь, я не могу больше. Давай скорее!       — Ну нет, Малыш, сегодня я торопиться не буду, — но всё же остатки оказались разорваны под подолом давно задравшейся пышной юбки, являя собой крайне развратное зрелище. Помимо колготок в отдельном пакетике находились и узкие чёрные трусики, явно женские, но пришлось натянуть и их, дабы не рушить образ обычными брифами, которые носил Шань. И сейчас из этой явно слишком узкой полоски, хорошо ещё достаточно легко тянущейся, уже давно показывалась головка настоятельно требовавшего внимания члена столь сильно искушаемой «горничной».       От всех упражнений, Тянь тоже разогрелся, попытавшись расстегнуть рубашку, но потерпел неудачу — когти мешали управиться с мелкими пуговичками в тугих петлицах, и в конце концов он не выдержал, дёрнув и их, так что сразу несколько оторвалось. Шёлк съехал с плеч, из уголка губ потянулась капелька слюны. И сметённая было в тёмные уголки разума мысль снова завладела сознанием. Шань сел, не отказывая себе в том, чтобы стереть подушечкой большого пальца с губ скользкую каплю и ею же надавить на выпирающий клык, проверяя его остроту — нет, не такой уж и острый. Соблазн стал непереносимым, и он зажал плечи Тяня коленями, любуясь этой картиной.       — Ну что, твои маленькие кинки потешили, можно и мне немного? — осведомился он, нарочно делая голос чуть ниже обычного. Он знал, что так Тяню нравится до дрожи, но нечасто пользовался этим своим знанием. Просто сейчас особенно хотелось получить желаемое.       Тянь сглотнул, и глядя в так редко показывающийся пошлый прищур медово-карих глаз, не нашёл в себе сил отказать. В награду на губах рыжего нарисовалась улыбка, за которую он был готов на многое, если не на всё.       — И чего же ты хочешь? — говорить Тяню было сложно, чёртовы клыки порядком мешали. Трудно представить, как вообще в них можно было находиться долго. И без того приходилось иногда утирать слюну, которой становилось слишком много оттого, что в них нельзя было закрыть рот полностью, сомкнув зубы. Гуаньшань молчал, но в его глазах читалось то, чего Тянь так отчаянно хотел: малыш им любовался. Он очевидно был возбуждён, и игры с переодеванием и колготками оказались даже лучше, чем он планировал. Пускай теперь остатки годились только в мусор. Хотя… — Погоди, приподнимись.       Он сунул пальцы под резинку, стараясь не царапать, и стянул разодранный аксессуар, пока отложив в сторону и поглаживая обнажённую кожу. Шань не спешил отвечать, облизнув губы. Наконец он, видимо, договорился с самим собой и выдохнул:       — Я хотел бы трахнуть вампира. В рот…       Идея казалась несколько рискованной, хотя и не совсем уж нереализуемой. В своих навыках у Тяня сомнений не было, и всё же, определённые опасения были. Но эта просьба и сияющие непривычным энтузиазмом глаза напротив… им нельзя было не поддаться.       — Одно условие — с некоторым трудом артикулируя, сообщил Тянь. — Я свяжу тебе руки. Этим… — он показал на остатки колготок. — Для твоей же безопасности, тебе не следует делать лишних движений.       Короткий кивок, и заведенные назад руки были аккуратно стянуты вместе за спиной. Так можно было опираться на локти, наблюдая за происходящим между широко раздвинутых колен. Юбка слегка мешала, и её общими усилиями запихнули под спину, открывая обзор для жадно смотрящих глаз.       Шань втянул воздух сквозь зубы, когда его наконец-то коснулись пальцы, избегая контакта с когтями, высвобождая из чёрных трусиков. Тянь открыл рот, как мог шире, чтобы не касаться кромками вампирской челюсти. Это оказалось непростой задачкой, о том, чтобы действовать как обычно, не было и речи — так он точно проедется пластиковыми краями, и хорошо если это просто будет неприятно. Шань задержал дыхание, пока «вампир» опускался, поглаживая языком, прижимая головку к нёбу. И, когда он нетерпеливо дёрнул бёдрами, послушно подался ещё вперёд, пропуская в горло. По клыкам уже текло, в уголках глаз тоже собралась влага, но Тянь только сглотнул и начал медленно и осторожно двигаться, изо всех сил держа челюсть максимально широко.       Чего в этом было больше — жгучего удовольствия, или страдания от необходимости сдерживать свои порывы для обоих — Шань так и не понял, поэтому просто то откидывал голову, стараясь дышать размеренно, то возвращался взглядом к зрелищу реализации своего внезапного желания. Медленно нарастающее внутри напряжение, которое уже почти дошло до точки, заставило поджимать пальцы, едва не доводя напряженные мышцы до судороги. А потом Тянь вдруг скользнул ладонями под ягодицы и сжал, впиваясь когтями, и боль смешалась с удовольствием, даря один из самых ярких оргазмов из тех, что у него были за последнее время.       Он бы упал, если бы не связанные руки, под коленями ещё несколько секунд мелко подрагивало, когда Тянь отстранился, утирая рот и смаргивая. Ненадолго отвернулся, а потом с видимым облегчением потёр челюсть, наконец-то свободную от этого пыточного аксессуара. Его глаза всё ещё отсвечивали алым, и он с явным удовольствием разглядывал произведение своих собственных рук и губ — по ногам Шаня тут и там проступали красные пятнышки и розоватые царапины. Единственное, что огорчало — остальное его любимое, желанное тело оставалось практически без внимания. Да и собственное уже давно изнывало в отсутствие грубоватой ласки рук, покрытых мозолями от постоянной возни с инструментами. Поэтому Тянь уложил его на бок, путаясь в юбках, развязал оставившие-таки на запястьях едва заметные следы колготки. Дважды просить было не нужно — Шань и сам очень хотел раздеться и раздеть его. Теперь ничего не мешало заняться этим — и платье, и одежда Тяня быстро перекочевали на пол возле постели.       Уже сливаясь в первом за этот вечер поцелуе, Тянь мимолётно коснулся оставшейся на голове рыжего повязки с белыми кружевами. Говорить об этом он не стал, пусть у обоих останется что-то от этих образов. Всё-таки «вампир и горничная» уже неплохо их развлекли, поэтому пусть так побудет хотя бы ещё чуть-чуть — ночь только начинается.