За мгновенье до нового дня

      Деньги, деньги, везде одни только деньги. Цю-гэ иногда казалось, что у всех вокруг то и дело мелькает в глазах значок юаня, как в детских мультиках. Особенно при виде босса. Потому что Чэн выглядел ну, дорого. И совершенно не умел эти самые деньги экономить. Он тратил их с фантастической лёгкостью, и быть бы ему на грани разорения, если бы он не умел зарабатывать их ещё быстрее. Этот постоянно протекающий мимо него конвейер с баблом был для Цю-гэ едва ли не столь же залипателен, как сам босс Хэ Чэн собственной персоной.       С того момента, как он буквально подобрал его, как псину, истекающего кровью после неудачной разборки мелкой банды, куда он сдуру ввязался почти сразу как приехал в этот город, жизнь Цю резко переменилась. Если раньше она протекала где-то на дне этого мира, где только везение и изрядная сила не давали ему упасть в самую грязь, то теперь периодически приходилось оказываться в прямо-таки райских с виду местах.       Следуя за Хэ Чэном он видел шикарные отели и белоснежные яхты, сверкающие высотки деловых центров и загородные виллы. Всё это поначалу восхищало до отвисшей челюсти. Но очень быстро он попривык и понял, что где бы не оказался, люди по своей сути не меняются. Менялись лишь декорации. И точно так же, как в трущобах: всем нужны были деньги. Только количество вызывающих сладострастную дрожь нулей отличалось. Там были готовы перегрызть глотку за тысячу. Здесь ворочали миллионами.       Ну, а у него запросы сначала были вполне скромными. Для счастья братцу Цю достаточно было выпить не самого дрянного пива, чего-нибудь пожрать, пообщаться с простыми девчонками в каком-нибудь непритязательном баре да отослать раз в месяц хоть сколько-то «своим», в родную деревню. Всё было бы совсем просто, если бы его боссом был кто-то другой, не Хэ Чэн.       Когда тот впервые явился за ним в больницу, то брезгливо оглядев вполне приличный стул в палате, даже не присел. Видимо, опасался замарать брюки с идеально отглаженными стрелками. Зато не побрезговал процедить в своей ленивой манере, глядя сверху-вниз, что он, де, теперь должен приличную сумму. И когда он её озвучил, то всё, что смог прохрипеть повреждённым в той драке горлом побледневший пуще прежнего Хуа Би, было:       — Нихуяж… это за что…       Чэн посмотрел так, что дальнейшие слова окончательно застряли в глотке и, загибая пальцы, терпеливо перечислил, что его: забрали из подворотни полудохлого, везли до частной клиники, один день пребывания в которой стоил больше, чем он зарабатывал за месяц, сделали операцию по извлечению пули из его бесполезной тушки, давали лекарства, отстегнули полиции, которая уже явилась на место перестрелки, чтобы она перестала помнить о существовании такого человека, как Цю, и не забыл прибавить потраченное им, Хэ Чэном, личное время, а также химчистку салона от его кровищи. Видя крайнюю степень недоумения на лице осчастливленного таким вниманием, он так же лениво продолжил.       — Считай, тебе повезло, из вашей вшивой стаи забрал я только тебя. Если ты вдруг не знаешь, как быстро отдать мне всю сумму, можешь, так и быть, отработать. Разбирать тебя на органы слишком хлопотно. Продать в бордель — так не примут, с такой-то рожей. Но я навёл справки, думаю, ты на что-нибудь да сгодишься. Ну, что молчишь? От радости дар речи потерял? Тогда кивни, если согласен.       Похоже, другого ответа кроме быстрого и уверенного кивка он не ждал. За то время, что Цю провалялся в больнице, его счёт вырос ещё сильнее. Его и потом не выкинули на улицу, а поселили в квартирке поближе к офису, предупредив, что аренда будет суммироваться с долгом и выдали аванс, чтобы кони с голодухи не двинул.       Поначалу зарабатывал он совсем немного, а вот тратились деньги в городе с небывалой скоростью: нужно было где-то жить, что-то жрать и, хотя бы как-то, одеваться. А Хэ Чэн требовал от своих подчинённых выглядеть «прилично». И это «прилично» тоже вылетало в копеечку. После первой же попытки отказаться от квартиры и переночевать в офисе Цю был вызван на ковёр и отчитан, как щенок. За подобное босс обещал начать начислять на его долг повышенные проценты. И пришлось искать-таки себе хоть какое-то жильё самостоятельно. К счастью, вскоре он отыскал совсем дешёвое, хотя и нетипичное помещение — двухэтажный гараж, где стояло несколько машин, а на втором этаже можно было жить. И он разом и жил там, и приглядывал за чужим автопарком. В результате аренда составляла буквально копейки по городским меркам. И это уже было великое счастье.       Поначалу Цю намеревался экономить и как можно скорее выплатить свой долг. Но мало-помалу это намеренье у него поутихло. Большой город таил большие соблазны. Хэ Чэн методично, хотя и не прилагая к этому сознательных усилий, показывал ему, что такое роскошь и как оно может быть. И невольно начинало хотеться однажды вот так же, походя, оставлять тут и там пачки хрустящей наличности. Не давиться дешевой лапшой, а есть в хороших заведениях. Не носить моментально линявшие от стирки и расходившиеся на его ставших ещё более широкими плечах футболки, а покупать дорогие, качественные шмотки. Просто чтобы не смотреться настолько убого на фоне босса. Хорошо ещё, что в какой-то момент Чэн молчаливо позволил не носить душившие его галстуки и чёрные костюмы, вызывавшие ассоциации с похоронами. Впрочем, когда они являлись по чью-то душу, иногда это было в тему. По какой-то странной прихоти, Чэн не стал ему выговаривать, когда Цю однажды явился на работу в штанах в стиле милитари и берцах вместо «уставного» костюма и ботинок. Прочие подчинённые какое-то время гадали, в чём причина, но Цю было похуй на их пересуды. Так было гораздо удобнее и он чувствовал себя практически свободным. Иллюзия, не выплаченный долг продолжал висеть грузом. Но, хотя бы так.       А вот Чэну все эти костюмы и галстуки невероятно шли. Он как будто в них родился. Нет, Цю не завидовал. Глупо завидовать солнцу, что оно ярко сияет. И опасно смотреть на него, ослепнешь.       Но смотреть приходилось, ведь к тому времени он незаметно успел дорасти от рядового исполнителя до личного помощника. Который мог позволить себе обратиться не «господин Хэ», а вовсе даже «Чэн». И под настроение поспорить и не лишиться при этом головы. От этого факта до сих пор невольно дёргало изнутри чем-то непонятным. Впрочем, чаще он использовал нейтральное обращение «босс», сохраняя субординацию. И считал своё положение чем-то средним между благословением и проклятьем, потому что «босс» хотя и держал при себе, позволяя гораздо больше, чем кому-либо другому, но при этом ухитрялся совать его в самые неожиданные истории. Вроде той, с внуком главы клана Цзянь.       Поначалу Цю посчитал это ошибкой – ну что может случиться с пацаном, вот уже сколько лет жившим достаточно далеко от всего этого криминального дерьма? Вот только ошибался Чэн крайне редко. И в итоге всё-таки пришлось доставать мальчишку из вонючего заброшенного склада после того, как его похитил выживший из ума враг его пропавшего без вести много лет назад папаши. Такое задание было Цю вполне по профилю, да и благодарность со стороны старика Цзяня стоила немало. После этого его вера в то, что Хэ Чэн — талантливый лидер, за которым стоит идти, только окрепла. Чем дольше он работал на него, тем больше втихую восхищался.       Его безграничной, и при этом обоснованной, уверенностью в себе, работоспособностью, острым умом и наблюдательностью, скрывающейся за отстраненным видом. Жёсткостью на грани жестокости, которая проявлялась всегда вовремя. Выверено. Точно, как разрез хирургическим скальпелем. Хэ Чэн весь был таким. И при этом, пускай и изредка, проявлял вполне человеческое беспокойство о бестолковых мальчишках. Особенно о своём младшем брате, с которым пришлось немало повозиться, заработав, ко всему прочему, репутацию отличной няньки. Чем Цю совершенно не гордился, потому что управляться с четырьмя великовозрастными оболтусами на самом деле не умел, и они бесили его до зубовного скрежета и желания кого-нибудь избить до кровавых соплей. Но больше, чем пару поджопников, выдать младшенькому босса и его гиперактивным друзьям он при всём горячем желании не мог. И продолжал полировать терпение и невозмутимость, предпочитая не замечать, как иногда ритмично дёргается мышца левого века.       Он терпел, когда ему пришлось найти, поймать и научить уважению тех ублюдков, которые почему-то погнались за Хэ Тянем и его рыжим одноклассником. Это даже доставило ему немного удовольствия и позволило выпустить пар. Только любимые кожаные перчатки пришлось потом выбросить и купить новые - старые не отстирывались.       Он терпел, когда четверо подростков дома у босса вытряхнули карпов из вазона и начали жарить там баклажаны.       Он терпел, когда приходилось везде таскаться за Цзянь И, который ныл ему на ухо с самого утра и до вечера и норовил удрать со своим флегматичным, но иногда не в меру шустрым дружком.       Он терпел, когда Чэн свалил на него заботу о то ли своей, то ли брата, престарелой собаке. Особенно когда Санни начинал будить его чуть свет задорным лаем, приглашая на прогулку после едва ли пары часов сна. Гулять с ним было не так уж и плохо, но забота есть забота.       Он терпел, глядя, как тот же Хэ Тянь бил рожу каким-то другим мальчишкам, а потом пришлось оперативно из-под земли доставать врача, чтобы он зашил его распоротую руку и обработал остальные царапины. На себе Цю с такой ерундой ничего бы делать не стал, но Тяня отчего-то было даже жаль. А смотреть на обнимающего его ревущего белугой рыжего — и смешно и неловко. В тот раз его терпение наконец-то пошло трещинами. Он кое-как залепил его воображаемым пластырем, но после всё же предупредил босса, что ещё один заход, и он точно уволится. Тогда Чэн смерил его сложным взглядом и вызвал казначея, чтобы выписали ему премию.       Цю был рад премии, но порывы желания уволиться стали появляться всё чаще. Как поётся в песенке, первая причина — это… то, что его долг, каким-то чудом, был практически выплачен. Он уже несколько лет и не думал об этом толком, привычно недополучая какую-то часть зарплаты. А когда по привычке запросил расчёт у клерка, который этим занимался, тот выдал ему бумажку. Цю заглянул в неё… и долго не мог поверить. До этого невероятная сумма с постоянно набегавшими процентами стала просто суммой. Такой, которую он вполне мог выплатить за легко обозримое количество времени. А это значило, что скоро у него наконец-то появится выбор.       Тем более, что помимо опыта за время работы он обзавелся ещё и связями. Неожиданно, к нему, на которого когда-то смотрели как на чужака и выскочку, стали проявлять уважение не только в тот момент, когда он шёл за спиной у босса. А просто так. Молодёжь смотрела в рот, и почтительно внимала выдаваемым им уже от своего имени распоряжениям. Разнообразные чёрные костюмы, даже сильно постарше, кланялись и приходили за советом.       Своеобразным «апофигеем» этого процесса стал случай, когда к нему поскребся аж начальник филиала, приволок с собой бутылку дорогого пойла и закуску, после чего робко поинтересовался, не поможет ли дорогой брат Цю в одном дельце… И после этого при встрече раскланивался, не упуская случая подчеркнуть свои хорошие отношения. А постепенно Цю-гэ уже привык к такому, и тщательно выбирал, кому и в чём он может и должен «способствовать», прежде всего сверяясь с тем, будет ли это полезно боссу и организации в целом.       Незадолго до этого он купил себе второй мотоцикл. Как известно, тратить деньги — только первый раз как ножом по сердцу, дальше — проще, а как привыкнешь, так и вовсе до одного места. Но даже эти, потихоньку появившиеся у него привычки не наносили больше непоправимый урон бюджету. И как-то так ему стало хватать на личные хотелки.       Цю не знал, был ли Хэ Чэн в курсе того, что происходит, и что платить ему осталось сначала всего ничего, а потом сумма и вовсе упала до нуля. Клерк выдал ему новую распечатку, где значилось, что его долг погашен полностью. Сам же Цю на это только хмыкнул, сунул бумажку в карман и начал пересылать родителям ещё больше денег, тем более, что у его сестры вот-вот должен был родиться второй ребёнок и помощь точно не была лишней. Он конечно заглядывался на третий мотоцикл, но это явно могло подождать, да и места в гараже было уже не так много.       А потом эта лихая четвёрка: Тянь, рыжий, Цзянь И и его хмурый дружок по нелепой случайности оказалась у него дома и началась «ультра». Поначалу всё шло хорошо, и они даже ухитрились приготовить сносный ужин, но вот потом… Как чуяло сердце, нужно было запирать дверь на все замки, как только пацанчики засобирались домой после ужина. И чёрт его дёрнул оставить дверь открытой. Впрочем, к тому времени дзен был практически достигнут, и Цю верил, что его уже нельзя чем-то удивить. Когда его дом едва не сгорел, а потом превратился в болото, стало ясно, что место жительства пора спасать, а по возвращении стоит пройтись с благовониями из ближайшего храма.       И удовольствие от того, как эти исчадья, мокрые и измученные, исчезают в недрах дома Чэна, было, увы, мимолётным. Цю не любил ночевать дома у босса, но выбора не было — его дом стал местом для житья временно непригодным. Снаружи продолжался ливень, по улицам текли реки, а джип промок изнутри и снаружи, и требовал кузовного ремонта. Погнутая крыша на скорость, конечно, не влияла, а вот на его сознание давила перспектива снова оказаться в долгах. И неслабо.       Спалось Цю плохо, чему способствовало осознание, что где-то тут бродят четыре юных всадника апокалипсиса, и дурные предчувствия не давали ему крепко уснуть до утра. Ничуть не меньше того факта, что где-то тут же по дому перемещается босс в белом халате на голое… на этом моменте Цю судорожно сглотнул и дальше думать перестал. Во избежание. Ему вполне хватило истории с душевой в качалке. Вторично попадать в такие неловкие ситуации он отказывался заранее. Ему как-то хотелось представать перед Чэном в более достойных видах и ситуациях. Вот только выходило не всегда.       Уже наутро последовали новые приключения, когда Чэну вздумалось избавиться от троих чижиков, чтобы без помех поговорить с Тянем серьёзно. Хотя тут уже даже Цю готов был согласиться, что не стоило привязывать парня к стулу в подвале. Эти фокусы хорошо работали на всяких ублюдках попроще, а вот на отчаянном братишке, который не зря носил фамилию Хэ, сработали из рук вон плохо. А потом случилось то, что случилось. Давненько Цю не чувствовал себя одновременно таким идиотом и неудачником. Потому что, как в дурной комедии, этот чертёнок на белом, блядь, коне, ухитрился не только едва не ускакать с территории, но и будучи пойманным, зарядить ему по яйцам, предварительно взяв обещание, что он, Цю, его отпустит в случае, если тот сумеет освободиться.       Слово своё Цю старался держать. Да и, честно говоря, мало что мог сделать, хватая ртом воздух. Удар у Тяня всё же был что надо и пришёлся по очень чувствительному месту. Хэ Чэн после сообщения, что младшему снова удалось сбежать, на удивление, не вспылил, а только махнул рукой, признавая их общее поражение. В который уже раз Тянь ухитрялся испариться с горизонта — Хуа Би считать устал. Устал, видимо и Чэн, и они переглянулись, втайне наслаждаясь воцарившейся снова тишиной.       Примерно такая обволакивала их во время периодических визитов в бар, где Чэн позволял себе иногда расслабляться. Нет, он не изливал душу, просто сидел и молча цедил виски. Поначалу Цю пытался вывести его на разговор, или сам рассказывал что-то, пытаясь подбодрить и растормошить босса. Но постепенно понял, что тому вполне хватает его молчаливой компании, чтобы что-то там переварить у себя в голове и снова собраться. Почему он неизменно выбирает в компаньоны именно его, Цю старался не думать. Так ведь можно решить, что он для Чэна чем-то ценен больше прочих.       Чуть позже, с тоской глядя на порядком обгоревший мотоцикл и залитую водой кровать, которые составляли две из немногих отрад в его жизни, Цю почувствовал, как мысль о том, чтобы уволиться из этого дурдома, вгрызлась в его сознание совершенно непереносимо. Подкошенное недосыпом, неприятными ощущениями в ушибленном месте и всеми этими бесконечными сутками терпение с едва ли не слышимым хрустом пошло трещинами и ссыпалось куда-то на мокрый пол. Теперь он Хэ Чэну ничего не должен. Не должен? Или всё-таки…       Решив, что думать дальше – только мозги ломать, он сменил так и не просохшую до конца одежду и поехал в марину.       Маячивших возле пирса, с которого босс иногда рыбачил, подчинённых он увидел издалека. В том, что найдёт его здесь, Цю был уверен — во-первых, всегда знать, где и когда будет находиться Чэн, входило в его обязанности, а во-вторых, даже если у него был заслуженный редкий выходной, ребята так и норовили доложить ему о каждом передвижении. Всё-таки начальник охраны — пост круглосуточный, не предусматривающий не только выходных и праздников, но и часто перерывов на обед и на сон. И эта мысль уже даже не вызывала у него раздражения или неприятия. Просто факт. Как тот, что Чэн и сегодня выглядел великолепно. И внезапно его элегантно растрёпанные морским солёным бризом волосы, плотно обтянувшая фигуру белоснежная рубашка и солнечные очки стоимостью с весь его гардероб вызвали приступ раздражения. Сразу стало легче. Он всё же уйдёт, прямо сейчас. Так и скажет этому пижону:       — Хватит с меня, я увольняюсь!       Не оборачиваясь, босс выдал нечто вроде бы логичное, но сразу показавшееся невероятным:       — Хорошо.       Цю тряхнул головой, думая, что он ослышался. Стало не просто обидно, а до пизды обидно. Что значит «хорошо»?! Он тут что, вообще никто и звать никак? Веко снова дёрнулось, и он едва удержался, чтобы не высказать это вслух. В конце концов, он сам, начал этот разговор… вот идиот. И чо теперь? Ощущение, что никуда увольняться он не хочет, росло с каждой секундой. Потому что… а какого хера ему дальше делать-то? Он уже не представлял себе другой жизни. А Чэн тем временем соизволил отложить удочку и повернулся к нему. Выражения было не разглядеть за очками, но Цю и без того понял, что он озадачен и размышляет в своей стремительной манере, просчитывая варианты.       — А долг чем отдавать будешь? — сделал босс первый ход. — Рожей своей кривой?       Цю от облегчения чуть не улыбнулся. Но поспешно сделал недовольный вид и закатил глаза. Значит, босс не знает, что он всё уже выплатил. Ну и пусть не знает как можно дольше.              — Другой рожи у меня нет…       — Ладно, напиши заявление об увольнении. Внеси туда всё, чем недоволен. И если оно меня удовлетворит, отпущу тебя.       Было очевидно, что отпускать его Чэн никуда не собирается, но возможность изложить все свои претензии даёт. И это принесло некоторое удовлетворение. Но вот дальше произошло нечто, что выбило из колеи. Следом словно из ниоткуда появился пухлый конверт с парой кирпичей наличности. Как ни в чём ни бывало, босс продолжил:       — Купи хорошую ручку и пиши не торопясь.       Зашкаливающее количество денег перекочевало в руки, вопрос с не-увольнением можно было считать решённым, и Цю просиял, пока не понимая, как так получилось:       — Благодарю, босс, за то, что работая у Вас я сытно ел и хорошо жил, — он слабо понимал сам, что за херню несёт на волне облегчения. Какого хуя он делал, если бы Чэн и правда его сейчас уволил? Этот вопрос волновал его гораздо сильнее.       Неожиданность подстерегала в тот момент, когда Цю старательно выводил новенькой ручкой на бумаге, лежавшей поверх барной стойки всё, что не устраивало его в рабочем процессе. Это оказалось неожиданно сложно, потому что как-никак, официальная бумага. Хотелось написать её наилучшим образом, как настоящий документ. А в голову лезли одни матюки, что было, разумеется, недопустимо. Он едва осилил пару абзацев, когда пришли сообщения от босса. На чат с Чэном у него стояло особое уведомление, на которое он привык подрываться мгновенно и отвечать без промедлений, где бы не находился. Босс: В который это раз? Босс: Впредь просто говори, если нужны карманные.       От того, насколько неправильно был понят его честный, хотя и необдуманный порыв, Цю почувствовал ебучий стыд. Это ж надо было выставить себя попрошайкой, ещё и таким жалким способом! Он спрятал вспыхнувшее лицо за мощными предплечьями:       — Сука… я же не это имел ввиду…       Даже полученные неожиданно бабки уже не грели. Цю рыкнул, схватил своё заявление, разрывая его в мелкие клочки, распугав заинтересованно толкавшихся рядом девчонок — завсегдатаев этого бара, которым он иногда покупал выпивку, с удовольствием слушая их щебетание.       Вскочил, доставая мобильник и находя номер Чэна — хотя чего его искать-то, он стоял первым в быстром наборе…              — Хэ Чэн, ты засранец! Я тебе не мелкий братишка, чтобы мне выдавать на карманные расходы! Я на тебя работаю не потому, что что-то там должен, а потому, что мне это, сука, нравится! Потому что хочу быть таким же как ты, охуенным. Быть с тобой рядом. И серьёзными делами заниматься… Может я и не семи пядей во лбу, но понимаю, что ты никому кроме меня не можешь своего драгоценного брата доверить. И что за мелкого И головой отвечаешь перед главой Цзянь. Я ж не тупой, в конце-то концов! Не собираюсь я никуда увольняться, слышишь, и завязывай совать мне деньги, ты и так мне достаточно платишь. Лучше…       Гудки в трубке сменились тишиной, а потом тем же чуть усталым голосом:       — Ну, что ещё?       — Босс… тут это. Я приеду? Нахрен мне не сдался этот выходной…       И деньги тут были совершенно ни при чём.