Календула

— Маги. — Дрок скривился, глядя на бесчувственную смуглокожую женщину на лежанке у стены. — Вся моя жизнь упирается в магов! Спорю на что угодно, за этим культом тоже стоит какой-нибудь сбрендивший, жаждущий власти плетун. Аарин полностью разделял его опасения. Магическое происхождение Воющей смерти; связь культа Глаза с Башней Братства; война Капитанов, которых лусканские чародеи всегда держали на коротком поводке… И стекающиеся в Башню посольства. Слишком много тревожных совпадений, чтобы притвориться, будто дело в ином. Плохо. Очень плохо. Маги — это сильный и непредсказуемый противник. Эльф-менталист поднял на него глаза, ожидая дальнейших распоряжений. Аарин покачал головой. Всю необходимую информацию они уже получили. Синеватое сияние в руках агента ослабло; он молча и даже как-то разочарованно погасил его, хлопнув ладонью о ладонь, и церемонно поклонился. Аарин понимал, что ментальное вмешательство или создание иллюзии боли ничуть не лучше дыбы, сломанных пальцев или каленого железа, но изо всех сил старался избегать при допросах… физического воздействия. Жалкая попытка успокоить совесть и сохранить остатки человечности там, где невозможно не замараться в крови. Попытка, заведомо обреченная на провал… И все же он пытался, раз за разом. И знал, что агенты за глаза зовут своего начальника «господин Белоручка». Дрок, третий по старшинству в Тайной службе и один из немногих, кто знал Аарина в лицо, был в полном восторге. «Белоручка!» — восклицал он, покатываясь со смеху. «Попали пальцем в небо!» Сейчас мрачный Дрок еле стоял на ногах. Из-за царившего в Лускане хаоса ловля посольства из Мулхоранда далась его группе нелегко и стоила жизни Эйн, а к злости от ее гибели присовокупилось еще и жестокое разочарование: они тщательно обыскали пленников, однако ни один из найденных документов не был заверен магической печатью Капитанов. Мулхорандцев в Башне ждали, но ждали снисходительно. Братство не стало с ними церемониться. Нет печати — нет пропуска в Башню, а если хотят доказать, что достойны быть союзниками одной из могущественнейших Гильдий Фаэруна, то пускай сами добьются благосклонности Барама или Курта. Дроку и его ребятам просто не повезло: они захватили послов слишком рано. Но как знать, пережили ли бы эти послы — чародейка и сопровождавшие ее двое мужчин — встречу с Капитанами? Плохо, когда в кармане оказывается медяк вместо золотого — и все же хорошо, что карман не пуст. Печати у них все еще нет, но теперь, по крайней мере, появились личины. Они не проронили ни слова, пока не добрались до одной из молелен и не заперли за собой дверь. Главная зала храма была пуста, Лили нигде не было видно, и Аарина снова кольнуло беспокойство, то самое беспокойство, что охватило его, когда чуткая Ровена в середине допроса вдруг насторожилась, прислушалась к чему-то снаружи и выскользнула из комнаты.  — Значит, в Башню пошлем троих?.. — Дрок устало опустился на стул. — Да. — Он сосредоточился. — И лучше бы людей. И лучше бы, чтоб среди них была женщина-маг. Даже если изменить внешность, отсутствие магической силы почувствуют. А иллюзии в этот раз накладывать нельзя. На подходе к воротам слетают любые чары. — Он вновь сверился со списком агентов, отобранных для Лускана. Помедлив секунду, зачеркнул маленькое одинокое «Эйн» в самом низу. Одиннадцатая. Да будут Боги милостивы к ее душе. — Пойдешь ты. За мага — Лили. Кто третий, решим, когда вернутся Мара и Мэриголд. Невысказанное «Когда увидим, кто остался в живых» тяжко повисло в затхлом воздухе. Дрок скупо улыбнулся. — Отлично. А то она мне уже плешь проела своим нытьем. Внимания ей мало, риска мало, заданий мало… — Он взглянул на часы красными от недосыпа глазами. — Мне ее сейчас осчастливить? — Нет. Надо отдохнуть, пока есть возможность. Иди. Ровена и я подготовим все необходимое. Будто в ответ на произнесенное имя, в дверь постучали. — Мастер Генд… — голос Ровены был даже тусклее обычного. — Плохие новости. У него упало сердце. С прибытия в Лускан плохие новости не прекращались, неумолимо становясь все хуже и хуже… Что на этот раз? Храм штурмуют крысолаки? Убежище в гавани обнаружено? Горят корабли? Принесли бездыханное тело Силлин?.. Дрок приоткрыл дверь, и внутрь протиснулась бледная как смерть Ровена. — Леди Арибет ушла к Башне Братства, — еле слышно произнесла она. — И Лили исчезла.

***

Тишина заброшенного храма Тира в Лускане не имела ничего общего со строгой, успокаивающей разум тишиной храма в Порт-Лласте. Она давила и душила, она путала мысли и звенела в ушах. Аарину уже начинало казаться, будто неудачи преследуют их именно из-за того, что они дерзнули спрятаться в обители Бога, которую покинула благодать. Он сидел в темноте, закрыв лицо руками и чувствуя, как в висках тупо пульсирует боль. Он не помнил, когда в последний раз уставал вот так: до рези в глазах, до головокружения и тошноты, до полного бессилия. Он снова видел окаменевшую фигуру Дрока, слышал его хриплое «Нет…» и смотрел, как леди Ла’нерал уговаривает его выпить сонное зелье. На него опять орала злая как черт Лили — почему, ну почему он забыл, что ее страстная, жадная до действий натура порой толкает ее на безрассуднейшие поступки?.. Очевидно же было, что, если держать ее в резерве, на бумажной работе, чародейка рано или поздно взорвется и пошлет приказы к демонам… И каким глупым теперь казалось его решение допустить леди Арибет к поискам культистов в Лускане… Он ведь чуял, что ей там не место — но ее апатия отступила, она как будто начала приходить в себя, интересоваться происходящим, а он так хотел помочь ей зацепиться за жизнь… Все его ошибки выстроились в ряд, подводя к сегодняшней ночи. Леди Арибет ушла мстить культистам. Лили исчезла вместе с ней. Ровена в обличье птицы смогла проследить за эльфийкой лишь до моста, ведущего на Остров магов и не знала, что произошло после. Но выжили они или погибли, прошли через ворота или нет — суть одно: они разворошили гадючье гнездо. А значит, проникновение в Башню откладывать нельзя. И замаскироваться надо как можно лучше. Мысли бегали по кругу. Замаскироваться как можно лучше. Занять места послов. Никакой магии. Никаких иллюзий. В посольстве маг-женщина и два воина-мужчины. Все трое — люди. Никакой волшебной маскировки… Кто?.. Из мужчин пойдет Дрок, тут нет сомнений. А еще один? Стоун… или Чест, если вернется с базы Барама. Григ, с его опытом, был бы очень полезен, но он эльф, а эльфов в Мулхоранде нет. Агенты группы Дрока ранены и слишком устали… Может быть, Даэлан Красный Тигр… полуорк, да, но все же… А из женщин?.. Он берег Лили для самых сложных заданий. Умная, сильная, храбрая, с легкостью вживающаяся в любую роль — кто, как не она, должен был отправиться в Башню Братства? Но теперь ее нет. А из женщин-арканистов у него в Лускане осталась одна только Силлин. Из горла вырвался стон. Опять этот выбор между болью и болью, между предательством и предательством… Он же говорил ей, что нельзя! Она должна была понимать, куда лезет! Дура! Девчонка!.. Наивная, импульсивная… Она сама виновата!.. Она решила за него… Он медленно выдохнул, подавляя эмоции. Неправда. Он тоже принял решение. А она не дура. И далеко не наивная. Она выжила в охваченном чумой Невервинтере. Она помогла добыть лекарство. Она, Даэлан и Боддинок добрались сюда. По его приказу они ушли за печатью Капитана Курта. Но послать Силлин в самое опасное место в Лускане?.. Паскудный голос нашептывал, что в логове Курта она может и не выжить, или вернется оттуда совершенно опустошенная, или полумертвая, или без ноги, и тогда он не сможет отправить ее к магам, и ему вдруг до безумия захотелось, чтобы получилось именно так, чтобы ему не пришлось выбирать, чтобы судьба сделала выбор за него… Поздно жалеть о том, что отослал Шарвин к лорду Нашеру вместе с Винтером… В конце концов, может, Мара вернется первой… не обязательно же включать в группу арканистов, к тому же Мара превосходно ладит с Дроком… да… а еще можно сделать фальшивые документы, притвориться совсем другими людьми… нельзя терять только время, время… магическая печать Капитана — это ключ, попытайся пройти сквозь врата без нее, и тебя убьет защитными чарами… а обмануть стражу можно… нет, если придется, они просто вырежут стражу и попадут в Башню, и невидимками пройдут по ее залам… Пусть первой вернется Мара… пожалуйста… Темнота и тишина закручивались вокруг него тугими змеиными кольцами. Боги, за что, за что… Надо поспать. Надо отдохнуть хоть немного. Сейчас он ничего не может сделать. Надо просто дождаться, чтобы кто-то вернулся, вернулся с печатью, тогда все будет ясно, тогда можно будет решить… Он медленно, смакуя каждый глоток, допил остававшуюся во фляге воду и лег на спину, раскинув в стороны руки и ноги. Представил, что Лускана не существует… Он сидит на ночном причале, вдыхая солоноватый, теплый еще, воздух и глядит на огромную, круглую, как золотой, луну… Ни души. Волны мерно накатывают на берег. С каждой новой волной страхи и плохие мысли притупляются, исчезают… На сердце становится легко-легко, голова так блаженно пуста… Он стянул выцветшую безрукавку, грязные, все в заплатах, штаны и, покачав над водой босыми ступнями, беззвучно соскользнул в синюю глубину. Море приняло его ласково, бережно. На несколько мгновений он завис под водой, наслаждаясь столь желанной после жаркого дня прохладой, а потом оттолкнулся и вынырнул на поверхность. Море само держало его на плаву, и он наконец-то расслабился, лег на спину и, покачиваясь на волнах, доверчиво подставил лицо шелковистому лунному свету… Улыбнулся. Там, на берегу, люди делали друг другу больно, люди охотились на него, люди могли предать в любой момент, но здесь он был один и он был в полной безопасности… …Он проспал, наверное, не больше пары часов. Стук в дверь. — Мастер Генд… Он с трудом открыл глаза. — Да, Ровена? — Голос со сна звучал сипло и грубо. — Группа Мэриголд вернулась. У них есть печать. Он сжал кулаки так сильно, что ногти до крови впились в кожу.

***

Шлеп. — Силлин! ДАВАЙ УЖЕ! — Я ПЫТАЮСЬ! — заорала она в ответ, втыкая кинжал в мерзкое, бьющее крыльями тело. — ПЫТАЮСЬ, ЯСНО? — ПЫТАЙСЯ! ЛУЧШЕ! — Бесы облепили Даэлана сплошной красной массой. «Каменная кожа» пока еще его защищала, но ее грызли и драли когтями с таким упорством, что во все стороны летела серая крошка. Даэлан схватил одного бесенка за костлявые лапы, рванул… Сосед погибшего, злобно взвизгнув, нацелился на палец. Щелк! Арбалетный болт угодил точнехонько ему в затылок. Шлеп. Бес в руках Силлин все-таки затих. Она распластала его на полу и, примерившись как следует, начала вскрывать грудную клетку. Кости поддавались с трудом, воняло серой и сырым мясом. Хлюпнули влажные пленчатые внутренности. Силлин брезгливо скривилась, но тут же отвесила себе мысленную затрещину. Соберись. Не в первый раз с реагентами работаешь. Она решительно просунула руку между легкими и зашарила в поисках сердца. Шлеп. Громовой рев Даэлана. Стук о стену. Визг, хруст. — Боддинок, хватит беречь магию! — рявкнула она, подтягивая к себе упрямый, все еще пульсирующий комок. Да что ж это такое! Черно-алое сердце неохотно показалось в дыре, удерживаемое прочными тяжами сосудов. — Вдарь по ним! — Не могу! — В голосе колдуна был холодный расчет. — Задену Тигра! Быстрей! Она ожесточенно зарычала и, еле удерживая в горсти скользкое сердце, принялась резать жилы. Треногая жаровня у разверстого зева портала на иной план опасно затряслась. В уши ввинтился противный свист. Ох, нет, только не снова! Запаниковав, она едва не отрезала себе палец. Сердце, плюнув кровью, выскочило из дыры и шмякнулось на пол. — Есть! Ой, черт... — Она отшвырнула кинжал, сгребла скользкий комок обеими руками и стрелой метнулась к жаровне. В портале что-то уже возилось, щелкая и недовольно скрежеща. Сердце полетело в пламя — и в ту же секунду из портала вынырнул горбатый торс, увенчанный страшной лысой головой с хищно загнутым клювом. Пламя неуверенно качнулось. К закопченному потолку поднялся сноп разноцветных искр… А потом рвануло так, что Силлин отлетела к стене, и, не будь на ней «Доспеха», основательно смягчившего удар, легко бы она не отделалась. Рядом приземлилось что-то тяжелое и истошно, по-куриному, заорало. Бесы с писком отлипли от Даэлана и испуганными нетопырями заметались по комнате, натыкаясь друг на друга и гася крыльями факела. Перед глазами все плыло. Силлин попыталась приподняться на локтях, но тут же упала обратно. Голова кружилась невыносимо. Средь шума и писка она уловила наговор «Шторма Исаака» и зажмурилась покрепче, но даже сквозь сомкнутые веки резкий свет снарядов чуть не ослепил ее. Шлеп. Шлеп. Шлеп-шлеп-шлепшлепшлепшлеп…  — Берегись! В ногу, пропарывая «Доспех» когтями, кто-то вцепился. Она вскрикнула и лягнула неведомого врага, но хватка и не думала ослабевать. Больно-о-о! — За Утгара! — взревел у нее над головой Даэлан. Свист топора. Деловитое чавканье лезвия… Силлин дрыгнула ногой, неожиданно легко подтянула ее к себе и, поскуливая от боли, нащупала на лодыжке какой-то обрубок. Попыталась отодрать. Бесполезно. Шум затих как-то вдруг, уступая место звону в ушах и топоту обутых в мягкие сапоги ног: — Тигр, хватит! Приди в себя! Силлин, зелье… — В губы ей ткнулось стеклянное горлышко фиала. Она сделала большой-пребольшой глоток. От противного, похожего на анисовый, привкуса в голове мгновенно прояснилось, и она, выпустив обрубок и схватившись за фиал дрожащими пальцами, выпила все до капли. Приоткрыла глаза. С пола на нее мертво таращилась клювастая голова. — Это что, врок?.. — Она сморгнула слезы. — Врок, врок, — Боддинок помог ей сесть, прислонившись к стене. — Разрезало при закрытии. Он выдал лечилку и Даэлану тоже и сосредоточенно засопел, то так, то этак касаясь лапы демона.  — Давай я. — Даэлан, уже почти успокоившийся, оттеснил его и присел рядом. «Каменная кожа» висела на нем жалкими ошметками, руки были ободраны и погрызены до самых плеч. Хорошо хоть, до шеи не добрались… На Боддиноке, хвала Богам, не было ни царапины. И то сказать: раненый маг — это дохлый маг. Жжение и боль пошли на убыль, и Силлин, повеселев, на пробу пошевелила ногой, но Даэлан сердито придержал ее и отбросил трехпалую скукожившуюся лапу к голове врока. Кость к кости, плоть к плоти — мелькнула дурацкая мысль. Волоконца поврежденных мышц на ноге заново сплетались и натягивались. Появилась тоненькая, нежно-розовая кожица. Щекотно. — Что будем с ними делать? — спросила она в воздух. — Сожжем? Комната была завалена трупами и трупиками всех оттенков красного. — Много чести. — Даэлан тяжело сел рядом и глотнул зелья. Боддинок закончил осмотр черного следа остроконечной звезды в центре комнаты и задумчиво пнул кусок покореженного металла — все, что осталось от жаровни: — Часа два-три прорыва не будет. — А потом? Он наклонился, с интересом истинного исследователя пересчитывая зубы во рту ближайшего бесенка. — Надо покинуть базу раньше. Конечно, можно подобрать блокираторы и запирающее заклятье, но на это… —… уйдет куча времени. — Силлин осторожно надавила пальцем на красное пятно. Кожа выдержала. — Так. Они восстановили защитные заклинания и вышли из залы в очередной коридор. Боддинок пошептал над дверью и на всякий случай подергал ее, проверяя, запечаталась ли. Если демоны полезут снова, лучше им оставаться здесь, чем расползтись по всему дому Капитана Курта… или, вернее сказать, Чокнутого Капитана Курта? Потому что только полный отморозок мог открыть у себя в убежище стабильный портал к танар’ри. На базу, расположенную недалеко от доков у реки Мирар, они проникли на удивление легко – вызвали с помощью жезла водных элементалей, и пока Куртовы солдаты-люди вперемешку с туповатыми ограми и багберами отвлеклись на голубые фигуры, выплеснувшиеся из реки перед воротами, Силлин, Даэлан и Боддинок под невидимостью как раз успели добежать до входа в укрепленный огромный дом. Стражи в доме не оказалось — более, чем странно для убежища бандита. Они настороженно заглядывали в каждую комнату, однако ни в караулке, ни в кладовых, ни в обеденной зале с длинным столом никого не было. Зато в библиотеке какие-то гоблины — откуда они там взялись? — хихикая, жгли книги. До глубины души возмущенные этим варварством, Силлин и Боддинок закатали было рукава, но Даэлан схватил их за шиворот и решительно потащил прочь. — Нашли время, — веско сказал он в ответ на горестные причитания. — Это же книги! — шепотом взвыла Силлин. — Вдруг там есть что-то важное! — Нужное! — подхватил Боддинок. — Интересное! — Прекрасно. — Даэлан разжал руки. — Идите, спасайте. Но понесете все сами. Я вам не вьючная лошадь. Колдуны насупились, переглянулись и молча пошли за ним дальше по коридору. За запертой магией дверью их встретила полутемная мертвецкая. Средь груды тел, сплошь мужских, иногда еще в одежде или с мечами и почти не тронутых разложением, обнаружился еле живой солдат Куртовой гвардии. «Демоны, демоны», — бормотал он, тыча пальцем в сторону кое-как забаррикадированной дальней двери, куда кто-то упорно скребся. «Бесы… твари… голодные…» Несчастный не соображал уже ничего, не мог вспомнить даже свое имя, не то, что ответить на вопросы. Не успели они подготовиться к битве, как дверь слетела с петель, и в комнату с воем и клекотом хлынула красная волна. В обители Хельма Силлин уже встречалась с демоном — и не сказать, чтоб это было приятное знакомство — но столько танар’ри за раз она видела впервые. Они ринулись к трупам как муравьи — к рассыпанному на земле сахару. Ноги, копыта, крючья вместо рук, кожистые крылья, клювы, рога — и во всей этой колыхающейся мешанине уродств то тут, тот там мелькали обнаженные, жгуче-прекрасные суккубы, которые отрывали изящными пальцами кусочки мясца понежнее и с почти сладострастным мурлыканьем закидывали себе в рот. Силлин и Даэлан застыли, не в силах оторвать взгляда от кровавого пиршества, но, увлеченные едой, демоны не сразу их заметили. «Чистое, чистое везение», думала потом Силлин, перебираясь через разорванные «Ледяным штормом» Боддинока тела. «Тимора, дай только отсюда выбраться, две сотни золотых пожертвую, обещаю!» Ха. В следующем зале сумма поднялась сразу до пяти сотен, потому что там оказался портал на иной план — самый, Бешаба драная, что ни на есть стабильный портал, и из него с диким воем выплеснулась внушительная порция бесов. Если бы Даэлан не отвлек на себя внимание тварей; если бы Боддинок не вспомнил, что для временного закрытия портала можно сжечь в магическом огне жаровни сердце одного из призванных существ; если бы Силлин не успела бросить в огонь реагент, стало бы у мастера-шпиона на трех наемников меньше. А посреди всего этого безобразия Капитан Курт не нашел ничего лучше, чем предаваться постельным утехам.

***

Он не потрудился даже закрыть дверь. Силлин, полупрозрачная и полубесплотная от действия «Призрачного лика», осторожно заглянула внутрь и застыла на месте. Капитан Курт, громадный, голый, сидел на краю широкой кровати под темно-зеленым балдахином, почти издевательски чистым на фоне царившей в доме разрухи, и нетерпеливо стонал в руках двух льнувших к нему красавиц. Одна нависала сбоку, вжимаясь полной, идеальной формы грудью и что-то нашептывая на ухо. Вторая устроилась спиной к двери, меж расставленных ног мужчины, левой рукой касаясь его бедра, а правой…  — Что там? — прошептал сзади Боддинок, но Силлин не смогла ни ответить, ни отвернуться. Сидевшая на полу женщина по-совиному вывернула голову, громко хрустнув позвонками. Прищурилась, не переставая поглаживать мясистый эрегированный член. Медленно облизала пухлые губы. Хитро сверкнули красные, с вертикальными зрачками, глаза. «Иди сюда», шепнул в голове вкрадчивый голос. «Ко мне, смертная. Не бойся». Боддинок опять что-то спросил, но она лишь досадливо повела плечом. Вторая демоница тоже отвлеклась от Капитана. Улыбнулась, радостно, невинно, будто ребенок, получивший нежданный подарок, и Силлин невольно улыбнулась в ответ. «Иди к нам! К на-а-ам! Тебе понравится, малыш-ш-шка…» Капитан Курт смотрел перед собой широко раскрытыми глазами, в которых читалось безумие и наслаждение. Пальцы его сжимали и поглаживали упругие ягодицы, путались в блестящих длинных волосах, тискали обнаженные груди… Силлин почти чувствовала, как ему хорошо — нет, как хорошо будет ей самой, если она только… Нужно только… Она сдернула с себя заклятие и шагнула вперед. Голоса одобрительно замурлыкали, и она гордо расправила плечи. Вот так. Пусть видят. Она заслуживает того, чтоб ее видели всю, с ног до головы! — Что ты делаешь! Стой! — Грубые, злые руки схватили ее и утянули назад в коридор. Она возмущенно забилась. Голоса в голове расстроенно застонали, и она боднула нависшее над ней тело, хныкнула. За что! Пусти! Не смей! Я хочу туда! Но руки держали крепко, и пальцы Силлин сами собой раздраженно потянулись к Плетению. Голоса засмеялись — довольно, предвкушающе. По коже скользнули живые тонкие веревки, и она чуть не заплакала от бессилия, замотала головой, тщетно напрягая связанные запястья. Пусти, пусти, пусти, пусти-и-и-и-и-и-и… Смех стал громче, злораднее, превратился в хриплое безжалостное карканье, заполнил собой весь мир; выпустил щетинистые, как у паука, лапы-крючья и, содрогаясь от жадности, потащил наружу ее воспоминания. «Стыдные» книги; тянущее возбуждение после жаркого сна; ночь «Орлиного величия»; Курт — не этот, другой Курт, смеющийся над ее желаниями; случайные мужчины, от которых не осталось, как ей казалось, ничего — но сейчас из глубины полезли, выворачиваясь самой неприглядной стороной, жалкие потуги на взрослость, пыхтение потных тел, неловкость, разочарование от плотского удовольствия без любви… Раз за разом бьющее под дых одиночество… Она закричала, срывая голос, а они лезли все глубже, впивались, насасывались ее отвращением к себе, насыщались ее тщательно подавляемыми мыслями… Визг. Боль. Шипение магии. Бульканье. Снова боль. Хватка когтей исчезла, и остался только невыносимый стыд и сознание собственной слабости. — Силлин? — Даэлан обеспокоенно ее встряхнул. Она разрыдалась.

***

Боддинок извинялся и извинялся, не переставая: пока они обыскивали покои Курта, пока рассматривали печать — металлическую, круглую, от которой прямо-таки разило магией — пока баррикадировали дверь и очищали пространство для портала. — Прости, — говорил он, и в голосе его даже проскальзывали эмоции. — Прости, у меня было зелье «Ясности разума», нужно было его выпить, я не подумал, прости, прости… Она только качала головой — все в порядке, бывает, главное, все живы — но чувство было такое, будто ее изваляли в липкой грязи и бросили голую посреди ярмарочной площади. Она читала, что суккубы могут влиять на сознание, но чтобы настолько… а так глупо подставиться под ментальный удар?.. — Боддинок, а ну-ка успокойся, — твердо сказал Даэлан, и колдун замолчал на полуслове. — Не конец света. Ставь портал. Силлин, отойди, дай ему место. Она мрачно привалилась к стене. Из кучи мебели у двери издевательски улыбалась безвкусная статуя обнаженной женщины с необъятной грудью. Рука утгардца сочувственно легла Силлин на плечо. — Это пройдет. Перестань. Ты не виновата. Просто ты попалась им первой. — Виновата, — пробормотала она, еле слышно, чтобы не мешать проверявшему расчеты Боддиноку. — Я должна была… — Нет. Она поджала губы. — Я бы тоже поддался, — тихо сказал Даэлан, и она удивленно на него посмотрела. — Уже… поддавался. И, поверь, меня вам сдерживать было бы намного сложнее. Она шмыгнула носом. Воображаемая грязь все еще покрывала ее плотным слоем, но заполненная людьми площадь исчезла. — А наш ученый? Даэлан с сомнением глянул на Боддинока — тот с головой ушел в работу и, казалось, уже позабыл о терзаниях. — Он же не лич, в конце концов. Силлин фыркнула. — Ну да, ну да… Так и представляю, чем бы они его соблазняли… — Формулами? — Ага. Формулами идеального соотношения веса к росту и сисек к заднице. — Хм. Скорее, библиотекой. — С полной коллекцией книг о половом поведении разных рас? — Неинтересно. Я уже собрал полную коллекцию. Даэлан поперхнулся смешком. — Ты не говорил! — возмутилась Силлин. Колдун поправил лямку рюкзака и поманил их к проклюнувшейся из пола воронке. Их выкинуло точнехонько в главную залу храма Тира и они отсидели около выходного следа положенную по правилам безопасности четверть часа, ожидая, не появится ли снова желтое свечение — сигнал, что на входной точке другой маг смог подцепить структуру переноса и восстановить портал. Из ниоткуда, как всегда беззвучно, выглянула Ровена. Силлин махнула ей печатью, и агент, посветлев лицом, тут же скрылась. Вскоре из полумрака возник мастер-шпион. — Даэлан, Боддинок. Мэриголд. Рад, что вы вернулись, — отрывисто сказал он. Отсутствие его подчеркнуто вежливых «господин», «госпожа» резануло ухо. Силлин недоуменно заморгала. Аарин Генд стоял перед ними, расставив ноги и скрестив мощные руки на груди. Устойчивая поза, которая должна была бы показывать уверенность, но за нарочитой гордостью осанки и в расправленных плечах Силлин почудилась некая надломленность. Ее охватила тревога. Что-то было не так. Совсем не так.  — У кого печать? — ровным голосом спросил он. Силлин показала руку. — Очень хорошо. Боддинок, вы свободны. Даэлан, Мэриголд, за мной. Боддинок окинул его придирчивым взглядом. — С вашего позволения, господин Генд. Полагаю, меня это тоже касается. Мастер-шпион ничего не ответил, и они так и пошли за ним по храму втроем, уже подозревая, что мир в очередной раз перевернулся с ног на голову.

***

Четыре часа, сказал Аарин Генд. Если через четыре часа не вернется группа Мары, в Башню Братства вместе с Дроком пойдете вы, Даэлан, и вы, Мэриголд. Используйте это время, чтобы отдохнуть. Оно оказалось очень коротким, это время, и Силлин, вопреки своим убеждениям, провела его под сонным зельем, потому что, Боги милостивые, это было уже чересчур, и, зажатая в клещи между усталостью и паникой, без зелья она не смогла бы и глаз сомкнуть и бесплодно гоняла бы по кругу мысли, надеясь, что это такая шутка, что Мара вернется… Не вернулась. А потому, когда пришел срок, Ровена растормошила ее, дала выпить укрепляющего и отвела в одну из комнат, где на столе расположились коробочки и шкатулочки, и кисточки, и губочки, и металлические какие-то предметы, и сосуд с темной, тягучей, будто сироп, жидкостью. Они начали с жидкости. Русые волосы Силлин почернели, скручены были в высокий узел и спрятаны до поры под тканью. Затем Ровена заставила ее раздеться догола и под безжалостным ярким светом осмотрела каждый дюйм бледной кожи, тщательно смазывая заживителем все царапины и синяки, даже самые крохотные — усердный художник, грунтующий холст перед написанием портрета. Покончив с заживлением, она долго и старательно втирала в тело смесь мазей и порошков, придавая коже тот теплый насыщенный карамельный оттенок, который Силлин однажды, мельком, увидела в глубоком вырезе платья какой-то заморской леди, красивой диковатой притягательной красотой. Направляемая пальцами Ровены, она послушно поворачивалась, ставила на стул согнутую в колене ногу, поднимала руки, позволяя закрасить подмышки. В голове было пусто как перед финальным испытанием в Гильдии Плащей. Убедившись, что все в порядке, Ровена позволила ей сесть, натянуть просторную рубашку, прикрыть ноги чистой тканью и ускользнула прочь — за подобающей леди послу одеждой. Пришел Боддинок, принес их общие магические запасы. Отдал почти все лечебные зелья, и злополучную «Ясность разума», и жезлы: огненный шар, молнии, защиту от элементов… Много говорил и объяснял, тревожно вглядываясь ей в лицо. Она впопад, но бездумно кивала: да, да, конечно, беречь резерв, беречь силы, да, осторожность, да, обещаю, да… Он покачал головой и отправился переговорить о чем-то с мастером-шпионом, а потом Ровена надевала на нее неудобное платье, и уверяла, что все будет в порядке, что все будет хорошо, что ей не надо ни о чем беспокоиться, ее дело маленькое, молчать, высокомерно кивать — а об остальном позаботится Дрок, все будет в порядке… Дрок, необычно мрачный, уже тоже смуглый, заглянул внутрь, хмыкнул и ушел к Даэлану… Вернулся Боддинок, подозвал Ровену и начал обстоятельно рассказывать о предполагаемых магических свойствах печати Капитана, но внимание Силлин рассеивалось, и она поняла лишь одно из пространных тех объяснений: если Ровена перекинется в птицу и если при ней будет печать, то она сможет пройти невредимой сквозь ворота к Башне, притворившись ее, Силлин, фамилиаром. Ровена разом повеселела, а Силлин сидела, смотрела на нее и думала: ну что ж так всегда получается, что все они такие взрослые, и смелые, и на своих местах, и знают, что делают, а я вот плыву и плыву, как послушная щепка — по реке к морю?.. Наконец появился и мастер-шпион, велел Ровене идти готовиться, отправил Боддинока разговаривать с Дроком о магических ловушках и закрыл за ними дверь. Подошел к Силлин в наступившей тишине. Бережно поднял ее смуглое лицо за подбородок. — Мэриголд, — тихо сказал он. — В Башне Дрок — главный. Слушайтесь его беспрекословно. Он трезво оценивает риски и как никто другой понимает, что иногда лучше вернуться без нужной информации, чем в погоне за ней погибнуть. Мертвая вы уже никому не поможете. Ничем. Никогда. Помните об этом.  — Да. Мастер Генд. Он наклонился и поцеловал ее осторожно, едва ощутимо, но все равно смазал яркую помаду, и когда он выпрямился и прошептал «Вернись», Силлин заметила, что губы его чуть покраснели. — Обязательно, — сказала она тем же мнимо уверенным голосом, каким обещала перепуганному мальчишке убить оборотня. — Я живучая.