Календула

Аарин Генд исчез из города первым. Еще только накануне Силлин вместе с Даэланом и Боддиноком стояла перед мастером-шпионом и внимательно слушала его распоряжения — а сегодня ответом на условный стук оказалась лишь гулкая нежилая пустота. Она замерла в недоумении, ожидая хоть какого-то звука: шороха бумаг, негромкого низкого голоса, мягких шагов, но… Она неуверенно нажала на дверную ручку, толкнула — и незапертая дверь отворилась, коротко и резко скрипнув. Пустая комната. Пустой стол, с которого исчезли все документы до последнего клочка бумаги. Отдернутая занавесь открывала вид на тесный альков с аккуратно застеленной кроватью. Камин давно прогорел и потух, и в нем неопрятной горкой скопилась зола. Обычная комната, чей старый жилец уже съехал, а нового пока еще не никто не ждал. Силлин прошла к камину и медленно, чувствуя, будто позволяет себе что-то постыдное, опустилась в кресло. Повернула голову, с глупой надеждой посмотрела в угол за дверью… Пусто. Ее охватила острая обида: еще вчера он сказал, что, как и всегда, ждет ее с отчетом в обычное время, еще вчера он был здесь — и не намекнул даже, что исчезнет! Надо было понять, что он уйдет, надо было догадаться… Ведь и неделя «на подготовку» подошла к концу, и агенты стали неожиданно серьезны, и, хоть сам мастер-шпион был вчера сдержан и сосредоточен, Силлин нутром чувствовала, что его гложет беспокойство. — Лускан, — говорил он, опершись ладонями о стол, — всегда был опасным местом. А сейчас в нем развернулась очередная борьба за власть между Верховными Капитанами, и улицы его стали опасны вдвойне. Будьте бдительны. Будьте предельно осторожны. Не разделяйтесь. Не вступайте в бой без крайней нужды. Ни во что не вмешивайтесь. Даже если увидите, как убивают других агентов, не вмешивайтесь. Даже если вас будут умолять о помощи — не помогайте. Не отвечайте на провокации, не поддавайтесь эмоциям. Нет. Нельзя. Запрещено. Понимаете? Боддинок согласно кивнул. Даэлан скрестил руки на груди. Силлин на миг отвела глаза. — Прошу вас отнестись к этому со всей серьезностью, — сказал мастер-шпион. Он выпрямился — и его тень закрыла собой всю стену. — Я знаю, что кому-то из вас тактика невмешательства претит из врожденной порядочности, — взгляд его скользнул по нахмурившемуся утгардцу, — кому-то может помешать жажда знаний, — Боддинок пожал плечами, — а кому-то… — черные глаза пристально посмотрели на Силлин, и та сцепила пальцы, — …излишняя импульсивность. Но теперь цена ваших ошибок будет очень, очень высока, и платить ее вместе с вами будут тысячи невинных людей. — Ваша задача, — продолжил он, когда все трое кивнули, — добраться до заброшенного храма Тира. Желательно — готовыми к бою и не ранеными. — Он указал на помеченное крестом здание на карте. — Чтобы проникнуть в Лускан, вы должны быть у городских ворот через три дня, во втором часу ночи, когда сменится стража. Стражники предупреждены. Они спросят, что привело вас в Город Парусов. Ответ — «Папоротник». — Силлин невольно усмехнулась. — Помните: когда вы окажетесь в городе, пути назад не будет. Если через двенадцать часов после проникновения в Лускан вы не доберетесь до храма, мы будем считать вас погибшими. Это значит, что Тайная служба больше не свяжется с вами, и выбираться из города вам придется на свой страх и риск. Если расскажете кому-то, что служите Невервинтеру… Что ж, пусть ваша смерть будет быстрой. Силлин поежилась. Боддинок и Даэлан остались спокойны. — И еще. Если вас застигнут врасплох или вам понадобится убежище, самое безопасное место в Лускане — это… публичный дом. — Палец указал на здание, расположенное на пути к храму. — «Щекотка и подмигивание». Его посещают солдаты всех Верховных Капитанов, и им известно, что, позволь они себе даже простую грубость в чужой адрес в стенах этого заведения, и мадам Бела больше никогда не пустит их на порог. Угроза, как вы понимаете, весьма действенная. Он сложил карту и протянул ее Даэлану. — Вопросы?..  … — Мэриголд, чой-та ты тут сидишь? — раздался из коридора голос Дрока. Силлин встрепенулась. — Да так… — растерянно сказала она и поднялась на ноги. — Мастер Генд сказал ему сегодня вечером отчет занести, а тут… Дрок оглядел комнату. — А, дорогуша, это в порядке вещей. Коншпирация-миштификация, штоб ее, шрань такую. — Он покивал. — Ничего, привыкнешь. — Глупо себя чувствую, — призналась она, выходя в коридор. — Привыкнешь, — повторил Дрок и потер запястье. — Даже Мара привыкла — а она любопытная как лисица. Все старалась вызнать больше, чем ей положено, пока Генд ее не осадил. Дергаешься? — Есть немного. Дрок шутливо ткнул ее в бок. — Не стоит, Мэриголд. С твоими-то корешами точно не пропадешь. Я в городе еще сегодня-завтра буду, если вдруг вопросы возникнут — обращайся. Ты чего, в храм сейчас? — Ну. — Пошли, провожу. Она сощурилась. — А Лили тебе глазоньки не выцарапает? — Если только в Лускане, — хмыкнул он. — Она что — тоже?.. — Угу. И она, и Генд, и Ровена, и паладинша наша. — Взгляд Дрока стал хитрым. — Только я тебе ничего не говорил, лады?

***

Если в Невервинтере и был квартал, от которого Силлин всегда старалась держаться подальше, так это Доки. Даже мрачное здание тюрьмы в районе Полуострова, даже Гнездо Нищих с его муравьиной теснотой и плесневелым затхлым запахом квартир и ночлежек не вызывало у нее такой настороженности, как кривые улочки между невысокими домами у порта. В Доках ее не покидало гаденькое чувство, что за ней из каждой тени наблюдают чьи-то внимательные глаза. Потеряй ненадолго бдительность, прогуливаясь по набережной — и ловкая рука тотчас попятит кошелек у тебя из кармана, а то и засадит нож в спину, чтобы после спокойно и без помех обыскать труп. А тело не найдут ни на следующий день, ни через неделю — никогда. Вода хорошо хранит секреты. Первое впечатление от Лускана оказалось намного хуже. Широкая вымощенная камнями улица, идущая от Южных ворот, была освещена лишь в начале, у поста стражников, а дальше, всего-то в сотне шагов, недобро колыхалась темнота. Из нее тянуло тяжелой сыростью. Где-то приглушенно хлюпала и плескала вода. Должно быть, канал: до реки Мирар, разделявшей город надвое, было еще далеко. В черных окнах домов не горело ни свечки, и под их незрячими взглядами Силлин стало как-то очень и очень не по себе. От невидимости пришлось отказаться — слишком велик был риск потерять друг друга — и, шагая с арбалетом наперевес между колдуном и варваром, она настороженно озиралась, чувствуя, что из темноты за ними кто-то следит. На быстром плетении висело ускоряющее заклятье, жезл молний был под рукой. Прочная пленка «Доспеха мага» чуть переливалась в свете фонарей. Они едва покрыли половину расстояния до последнего горевшего фонаря, как откуда-то из-за домов, совсем близко, раздался крик ужаса. Силлин предупреждающе схватила Даэлана за локоть — но крик прервался так же внезапно, как и начался. Впереди зашелестело, заклацало, захехекало тоненько и противно, зашебуршало, все ближе и ближе… Боддинок и Силлин прицелились. На границе света и тени возник приземистый силуэт, остановился на мгновенье, моргнул на наемников желтыми глазами — и, оставляя на земле кровь, проворно утянул за собой в темноту что-то тяжелое. Раздался радостный визг и щелканье челюстей. Боддинок выстрелил на звук. Щелканье прекратилось. Кто-то недовольно зашипел и побежал прочь, постукивая коготками по мостовой. — Что за… — Силлин вгляделась во мрак. Меж темными громадами домов воровато перебегали тени, то и дело замирая и таращась на нее фосфоресцирующими глазами. — Крысы, — сухо сказал Боддинок, опуская арбалет. — Интересно, откуда здесь столько крыс… Далеко впереди мрак рассеивался, и в ярком свете фонарей видно было, как по мосту взад-вперед расхаживает какая-то фигура — стражник? Но, чтобы до него добраться, надо было пройти черную длинную улицу до конца… Силлин пожевала губами: — Наверное, надо зажечь свет… — Опасно, — возразил Даэлан. — Свет привлечет к нам внимание. — А в темноте нас запросто разволокут по углам. Да и видим мы с Боддиноком сейчас хуже твоего. — Согласен, — Боддинок пошевелил пальцами. — Силлин, свет на тебе, на мне — защита. Даэлан, держись рядом. Есть вероятность, что получится добраться до моста, не вступая в бой. Утгардец кивнул. Силлин с сожалением сбросила с пальцев ускорение и, прикинув расстояние до моста, сосредоточилась… Десятка полтора белых шаров взмыли в воздух и собрались в клубок аккуратно над ее головой. Несколько огней поплыли к Даэлану. Заклинание Боддинока заняло больше времени, но, когда она подтянула свет и к нему, он уже начал шептать слова наговора. Зеленоватые переливы «Защиты Местила» окружили их маленький отряд, оставив внутри на десять шагов пространства. — Посмотрим… — азартно прошептал колдун, заряжая арбалет. — Посмотрим-ка… Они ступили в темноту. «Крыса» прыгнула почти сразу, со стороны Боддинока, посчитав, по-видимому, низкорослого гнома самой легкой добычей. Силлин не успела даже навести арбалет. Мелькнуло, клацнуло зубами — и серая бестия размером с человеческого подростка взвизгнула от боли, натолкнувшись на завесь кислоты, затрясла обожженной до костей мордой и сдала назад. Темнота обозленно заверещала. Замерцали желтые огни глаз, замельтешили, отбегая к домам, горбатые тени. Силлин тихонько выругалась. — Крысы, значит? — Большие крысы, — уточнил формулировку Боддинок. Мерзостное путешествие во тьме заняло, наверное, не больше четверти часа — но эта четверть часа показалась Силлин вечностью. Темнота Лускана шебуршала лапами и когтями. В сыром воздухе плыл сладковатый запах тлена, который перебивала густая вонь городской канализации. «Крысы» то и дело подскакивали к краю светового пятна, принюхивались, жадно облизывались, пробовали острым носом или когтистым пальцем зеленую пленку заклятья, обиженно взвизгивали — и отступали в тени. Силлин не оглядывалась, но ей чудилось, что жуткий эскорт все удлинялся и удлинялся, извиваясь живым противным хвостом… Свет падал на вывернутые придорожные фонари, большие бурые пятна на мостовой, осколки… Она вдруг наступила на что-то мягкое и, вскрикнув от неожиданности, отбросила это что-то вбок носком ботинка. В тенях тут же послышалась жадная грызня. — Спокойно, — шептал Даэлан, замыкающий. — Спокойно, спокойно, спокойно… Чем ближе они подходили к мосту, тем больше волновалась темнота, тем громче стрекотала и повизгивала. Силлин очень хотелось убыстрить шаг, побежать вперед, где на свету стоял стражник в полном боевом вооружении — но провоцировать тварей на погоню было нельзя. Она услышала, как заскулил, запищал какой-то нетерпеливый крыс, как ударил топором Даэлан… Стражник махнул ей рукой и указал себе через плечо. Она кивнула, но, картинно скривившись, ткнула пальцем на пленку заклятья, движущуюся впереди, и стражник с мечом на изготовку начал пятиться; лицо, скрытое забралом шлема, было обращено к теням за ее спиной. — Силлин, — тихо сказал Боддинок. — Как только шагнешь на мост, спускай огни. — Ясно. Четыре шага до моста. Три… Еще чуть-чуть, пожалуйста… Пожалуйста… Есть! Она взмахнула рукой. Клубки света над их головами вспыхнули — и мелкими ослепительно-белыми брызгами ударили во все стороны. От оглушительного визга зазвенело в ушах. Кислотная оболочка лопнула, и Силлин рванула за спину стражнику, повернулась, готовая стрелять… Полутемная улица перед мостом была абсолютно пуста. — Спокойно, братцы, спокойно. Сюда они не сунутся. Ученые уже. Голос стражника звучал гулко, как если бы он говорил в пустое ведро, и Силлин нервно рассмеялась, не выпуская из рук арбалет. Боддинок и Даэлан, пятясь и напряженно вглядываясь в темноту, тоже отступили на мост. — Ну вы и даете! Ночью по городу! Жить надоело? Чуть не весь Барамов молодняк на себя собрали! — В смысле?.. — Она опустила оружие. — Да вы что, с луны свалились? Крысаков этих… — Стражник употребил короткое и емкое ругательство с таким чувством, что она восхищенно открыла рот. — Мало нам капитанских драчек было, так они теперь еще и тварями свои ряды пополняют! Нам с ребятами только и осталось радости, что ставки принимать, кто подохнет быстрее: Курт с его бесами, Барам с оборотнями или мы! — Вер?.. Танар’ри?.. — Боддинок недоверчиво нахмурился. — Куда смотрит Братство? — В жопу себе оно смотрит! — Стражник ударил бронированным кулаком бортик. Посыпалась каменная крошка. — Эти сраные маги слишком заняты своими разборками, чтобы снизойти до нас. Из Башни не вылезают почитай что с самого Чеса. Зато к ним туда так и тянется всякая шваль, и наша, и заморская. Силлин осела на холодные камни. Головорезы, оборотни, бесы, маги… В Порт-Лласте казалось, что им с лихвой хватит двенадцати часов, чтобы добраться от Южных ворот до храма Тира — но теперь поставленная задача на глазах превращалась в невыполнимую. — Что это с ней? — подозрительно спросил стражник, ни к кому толком не обращаясь. — Крыс боится, — не моргнув глазом, ответил Боддинок. — А-а-а, — Стражник еще раз покосился на нее, но все же подошел поближе и неловко похлопал по плечу. — Ну ничего, ничего, барышня… Сейчас заглянете к мадам Беле, отоспитесь, а с утречка их поменьше будет… Она повернула голову. Аляповатая вывеска на охраняемом стражником здании изображала смеющуюся эльфийку в неглиже.

***

Издалека мадам Бела казалась миленькой, пышненькой и совсем безобидной — ни дать, ни взять добрая булочница, что бесплатно раздает детям сахарные печенья в базарный день. Однако когда она подошла к новым посетителям, Силлин разглядела и складку у губ, которую не могла скрыть тщательно наложенная косметика, и никак не вязавшийся с общей легкомысленностью образа умный пристальный взгляд. — Доброй ночи, мои милые. Первый раз? — Доброй ночи, миледи, — Силлин уважительно наклонила голову. — Да, увы, только первый. Мадам Бела захихикала, прикрыв алые губы пухлой ладошкой. — О, какая вежливая девочка. Редкий гость в моем доме. Чем я могу помочь тебе, золотко? — Ну… — Силлин повела плечом. — Мы с друзьями хотели бы… — Она показала на гнома и полуорка. Переговоры друзья галантно бросили на нее. Женщина понимающе улыбнулась. — Не волнуйся, дорогуша, здесь тебя никто не осудит. На втором этаже у нас есть прехорошенькая комната с большой-пребольшой кроватью. А еще есть вино, шелковые простыни и хрустящие маринованные огурчики. — Э-э-э… — Это для гномов. — Она доверительно наклонилась к ее уху. — Они любят огурчики и высоких женщин… Из зала послышалась ругань. Кто-то кого-то толкнул.  — Сэмвелл, душка, не забывайся, — оглянулась мадам Бела. Худой парень со знаком черного ножа на куртке осекся под ее взглядом, буркнул что-то примирительное и отошел к группе слева от входа. Бородатого, пьяно хихикающего мужчину в одних штанах оттащили в противоположную сторону, туда, где на стене был подвешен круглый щит с намалеванной на нем красной ладонью. — Прошу прощения. — Внимание мадам Белы вернулось к тройке наемников. — Что ж, милые, поскольку вы у нас впервые, нужно бы запомнить несколько простых правил. Не деритесь и не оскорбляйте других, не то отправитесь на улицу. Если вам захочется пригласить в теплую компанию кого-то из моих девочек… или мальчиков… — Силлин чуть покраснела, — поговорите с ними вежливо, ладно? И, конечно, твой топор, милый. Его придется спрятать подальше. Уверена, сегодня ночью тебе понадобится совсем другое оружие. Теперь покраснел и Даэлан. — Значит, нам можно пригласить кого-то из них? — Силлин кивнула в сторону зала. — Что ты, дорогуша! Мои птенчики все наверху. А тут собрались солдаты наших Верховных Капитанов, Барама и Курта. И пусть — женщина повысила голос — за стенами этого дома они воюют друг с другом, однако здесь мы собираемся, чтобы приятно провести время, верно, мои хорошие? — Благослови вас Боги, мадам! — почтительно отозвался один из солдат справа. Худой промолчал, неприязненно на него глядя. — Держи, милая. — Мадам Бела сняла один из ключей со связки на поясе и передала его Силлин в обмен на золото. — Пятая комната. По лестнице — и сразу направо… Прости, проводить не могу. За мальчиками глаз да глаз нужен, они сегодня какие-то нервные. — Не сомневаюсь, — буркнула Силлин. — С крысами и бесами-то служить… Ой. Боддинок чувствительно пнул ее ногу. — Ну-ну, не переживай так. — Мадам Бела по-матерински нежным жестом убрала ей за ухо выбившуюся из толстой короткой косы прядь волос. — Мне самой кажется, что от этой капитанской свары много проблем. Иногда… — Она наклонилась чуть ближе, делая вид, что поправляет ей воротник куртки, и понизила голос, — Иногда мне кажется, что было бы куда лучше, если бы Курт и Барам умерли и оставили город в покое. — Не могу не согласиться, — так же тихо ответила Силлин, представив кишащие тварями улицы. Мадам Бела отстранилась и пристально на нее посмотрела. — Если тебе захочется навестить кого-то из моих мальчиков, золотко, я бы предложила Орета. Ш-ш-ш, — она мягко приложила палец к губам Силлин. — Не надо глупых вопросов. Просто доверься мне. Ты не пожалеешь… Да, да, милый, уже иду! — Она отвернулась к одному из посетителей. … — Нет, — Боддинок открыл футляр с умывальными принадлежностями. — Исключено. — А вдруг нам пригодится информация? Она села на огромную, от двери до окна, кровать и, морщась, потянула с ног заляпанные ботинки. Даэлан Красный Тигр смотрел на нежно-розовые простыни и горку маленьких подушек на кровати со смесью недоверия и отвращения. — Силлин. — Боддинок принялся загибать пальцы. — Верховные Капитаны мешают мадам Беле вести дела. Она видит в своем заведении новых людей, видит, что они вооружены и не слишком разбираются в происходящем. Она убеждается в том, что они не связаны ни с одним из Верховных Капитанов. Она предлагает пообщаться с одним из ее работников. Логично предположить — он соединил пальцы домиком, — что тот даст нам задание как-то навредить Курту и Бараму. Если согласимся — мы на виду у мадам Белы, а она, вольно или невольно, может поставлять информацию самим Капитанам. Плюс мы наживаем себе сильных врагов. И в чем наша выгода? Она пожала плечами. — «Ни во что не ввязывайтесь», — процитировал Боддинок. — Я согласен с господином Аарином Гендом. Это нас не касается. Вооружившись зубной щеткой и порошком, он прошествовал в ванную комнату. — И кстати, — донеслось оттуда немного погодя сквозь плеск воды, — Вам тоже не мешало бы помыться! Степень распространенности инфекций среди зараженных вер… с учетом их образа жизни… Силлин и Даэлан переглянулись и привычно вздохнули.

***

Лускан при утреннем свете производил не менее гнетущее впечатление, чем ночью. Разбитые окна, сорванные с петель двери, обгорелые остовы зданий, мертвые деревья, и трупы, трупы, трупы — мужские, женские, детские, обезображенные иногда до неузнаваемости — Силлин тошнило от увиденного, ей казалось, что невервинтерская зима из ее кошмаров просочилась в реальный мир. Городские фонтаны были загажены. По воде каналов плыли маслянистые пятна. Над рыночной площадью висел гнилостный смрад отбросов и разложения. Раскормленные, лоснящиеся бродячие собаки сновали среди опрокинутых прилавков и лениво порыкивали на парочку вер-крысов, деловито потрошивших чье-то тело. Не раз и не два Силлин, Даэлану и Боддиноку приходилось прятаться в заброшенных домах, пережидая, пока не закончится очередной бой между солдатами Барама и Курта. Бесов они еще не видели, но в каждом отряде со знаками черного ножа было по несколько вер, которые перекидывались в самый неожиданный момент и, визжа, рвали противников на части. С каждого поля боя уходило живыми хорошо если два-три солдата, оставляя за спиной дважды, трижды, четырежды по столько мертвецов. Силлин не понимала, зачем эта резня и кому нужна такая победа. Самая кровопролитная схватка развернулась перед храмом Тира. Они сидели на втором этаже пустого дома и осторожно наблюдали за происходящим из небольшого окна. На площади внизу бились не то двадцать, не то тридцать солдат, и почти столько же лежали бездыханными на мостовой. Свистели арбалетные болты, сверкали мечи, пищали обезумевшие вер. За «ножами» было численное преимущество, за «ладонями» — стрелки, спрятавшиеся в одном из зданий, и вот уже полчаса никто не мог взять верх. — Мы не можем сидеть тут вечно! — в отчаянии прошептала Силлин, глядя, как на площадь на подмогу к «ладоням» бегут еще человек десять. — Тут скоро весь город соберется! Даэлан Красный Тигр в окно не смотрел и к звукам битвы прислушивался мрачно. Боддинок напряженно шевелил губами, подсчитывая, сколько воинов осталось у тех и других. — Надо ждать, — качнул он головой. — Их пока слишком много. «Ладони» с ревом обрушились на противника — но еще пятеро «ножей» обернулись крысами и бросились врассыпную, лавируя между врагами. — Смотри, — прошептала Силлин. Арбалетные болты летели из здания напротив храма. Один из вер поднырнул под меч «ладони», подобрался — и прыгнул в разбитое окно. Вопли, вой, визг. Второй вер метнулся следом, и вопли усилились — прежде, чем оборваться. Окровавленная морда довольно высунулась из окна — и, отрубленная, упала на камни. — За Барама! — покатился клич по улице справа. Топот ног. Новые воины. Новые вер. Новые трупы. Даэлан, чуявший опасность как кошка, поднялся на ноги и отошел к двери. Прислушался. — Кончайте их, — сипло сказал он, поудобнее перехватывая топор. — Обнаружат — сметут. Кто-то уже внизу. Силлин похолодела. — Я прикрою. Не отвлекайтесь. — Он выскользнул из комнаты. Колдуны переглянулись. — «Лед» и «Исаака»? — Сколько их? — Двадцать два. — Давай, — хмуро сказала она. — Чтоб уж наверняка. Когда в самую гущу битвы из ниоткуда рухнула, сминая тела, ледяная глыба, ладони Силлин, будто освободившиеся от невидимого груза, дернуло вверх. — Маги! Маги! Люди и крысы в ужасе отхлынули от покрытого ошметками центра площади — и тут в незащищенные спины им ударили шипящие снаряды энергии. Силлин зажала уши, чтобы не слышать криков — но все равно услышала. В этой битве проиграл и Капитан Курт, и Капитан Барам. Даэлан с окровавленным топором влетел в комнату и рывком поднял Силлин на ноги. — Быстрей! Не то новые подойдут! Они кубарем скатились по лестнице, на которой распластались тела двух вер, и, оскальзываясь и спотыкаясь, побежали через площадь. Боддинок сразу начал отставать, и Даэлан, коротко рыкнув, остановился, подхватил его одной рукой и закинул себе на спину. Даже с этой ношей он быстро настиг Силлин. Они стрелой взлетели по ступеням храма, побежали направо… — Kil kofim safim! — четко произнес Боддинок, и Силлин на бегу увидела, как тело, начиная с ног, истаивает, исчезает в воздухе... — Стой. Это здесь. Она замерла, слыша, как дышит рядом Даэлан. На площадь выскочили четверо мужчин с мечами наголо. «Ладони». Хоть это хорошо. Вер бы их быстро учуяли. — Ты первая. — Невидимые руки Даэлана подхватили ее под колени и подсадили. Она упала животом на черепицу и судорожно схватилась за перекладину деревянной лестницы, ведущей к чердачному окну; поползла вверх, проворно перебирая руками и ногами, потянула на себя потертую ручку… Открыто! Получилось. Боги, получилось! Она мешком рухнула на пыльный пол — и тут же на нее из угла кто-то прыгнул. — Ай! Мара! Свои! Гибкая женщина в черном отпустила ее и чихнула. — Фу, Мэриголд, ну и воняет от тебя! — Сейчас еще Даэлан с Боддиноком будут, нанюхаешься, — огрызнулась Силлин, отползая в сторону. Ее колотило. По крыше зашебуршало — и в окно с трудом протиснулся второй невидимка. Хлопнула, закрываясь, створка. Воздух щелкнул пальцами, отменяя заклинание. Перед брезгливо наморщившей нос Марой появились серьезный полуорк с хмурым гномом на спине и насупившаяся женщина.

***

Старший агент Тайной службы Невервинтера Лили, в миру Кэйлин, дочка ювелира-у-Дельфиньего-моста, сидела, обхватив руками колени, на холодном полу храма Тира что в городе Лускан и злилась. Злилась на Дрока, который совсем перестал уделять ей внимание. Злилась на неуклюжую эльфийку, которая уронила ей на ногу булаву. Злилась на вечно довольную Мару. Злилась на этот сраный город с его вонючими улицами. Но больше всего она злилась на Аарина, мать его, Генда. Мастер-шпион обращался с ней так, будто она была стеклянной, и Лили уже готова была вопить от ярости. Всю зиму возиться с бумажками, весь Порт-Лласт просидеть в резерве! О, как она радовалась, когда он включил ее в свою группу на Лускан — а что в итоге? Опять сидеть и ждать?! Агентов сюда пробралось все-таки меньше, чем хотелось бы, и дела поручили всем, всем — даже сучке Мэриголд, даже ненормальному дварфу из Ордена Маньяков! Лили раздраженно вспомнила, что колдунья вышла от мастера-шпиона бледная как смерть и сразу полезла обниматься к полуорку. Ох уж эти тыловые крысы! Да на месте Мэриголд она бы от радости себя не помнила! Всем и каждому теперь известно, что гнездо культистов — в Башне Братства, а пробраться туда можно только через главные ворота, а к воротам подпустят только того, кто имеет при себе документ с магической печатью Верховного Капитана. Проникнуть на тайную базу одного из Капитанов, выкрасть печать, а, если придется, еще и пришить бандита — ух, как бы Лили разгулялась! Магическая сила, столь тщательно оберегаемая и, заботами мастера-шпиона, нерастраченная, бурлила и подстрекала на активные действия. А вместо активных действий чертов Генд приказал сидеть в храме и следить за леди Арибет. Как она молила отправить ее в логово Курта вместо Мэриголд! Генд слушал внимательно, с той отстраненной холодностью, которая всегда доводила Лили до белого каления. За все пять лет работы с ним она ни разу не видела, чтобы он позволил себе хоть минутку, хоть миг слабости, хоть какую-то искреннюю эмоцию! Среди агентов Тайной службы слухи о нем ходили самые разные. Поговаривали даже, будто бы в молодости он был без памяти в кого-то влюблен — но Лили скорее бы поверила, что он внебрачный сын калимшанского Сил-Паши. У проклятого шпиона вообще не было сердца! Она так и сказала ему, когда он на все ее доводы спокойно ответил «Нет». — Дело не в сердце, госпожа Лили. Да, вы сильнее госпожи Мэриголд как маг и опытнее ее как агент, но мне очень нужно, чтобы вы оставались здесь. На случай, если… — Да она же сдохнет там, и печать не найдет, и нас подставит! — Не исключено, — кивнул он. — Хотя я склонен думать, что она выживет. Во время чумы она постоянно работала с господином Глинклом и господином Красным Тигром. Они хорошо понимают друг друга и эффективно действуют в связке. Вам же пришлось бы подстраиваться и привыкать. У нас нет на это времени. Вы свободны. Она вышла от него, громко топая и ожесточенно сопя, и опять заняла свой пост в тенях перед комнатой, отведенной леди Арибет. Через полчаса Генд прошел мимо нее в «допросную» вместе с Ровеной: группа Дрока вернулась на закате, волоча за собой бесчувственную тройку каких-то послов. Зал, куда выходила дверь леди Арибет, совсем опустел, и Лили, от нечего делать, предавалась размышлениям. Нет, охранять леди Арибет было, конечно, совсем не то, что выслеживать культистов — но сама эльфийка ей очень нравилась. Ум в ней сочетался с твердостью духа, сила — с чуткостью, а искренняя вера в Бога Тира — с заботой о благе простых людей. Лили наблюдала за леди Арибет из теней с самого первого дня в Cлужбе — и, что греха таить, и восхищалась ею, и даже немного завидовала… Тому, что леди — единственная женщина в Девятке. И тому, какой счастливой она казалась рядом с Фентиком Моссом, жрецом Тира и самым добрым человеком — то есть, конечно же, эльфом — которого Лили только встречала в жизни. Как можно было не восхищаться, видя их вместе? И как можно было не ненавидеть старого пердуна Нашера, который своими руками отправил Фентика — Фентика! — на эшафот за пособничество культистам?.. В день казни Лили плакала, обнимая Дрока изо всех сил. А в Порт-Лласте впервые услышала, как сама леди Арибет плачет навзрыд, запершись в комнате. Лили каждый день справлялась о ее здоровье. Спрашивала, подействовало ли снадобье от кошмаров, которое, по просьбе Генда, сварила Эльтура Сарптил. Оставляла под дверью сладкое эльфийское вино. Предлагала сходить к Нейрику и помолиться — если ничего не помогает, всегда ведь можно обратиться к Богам, верно? Леди Арибет благодарила за участие, приветливо разговаривала с ней, расспрашивала про работу в Тайной службе, но с каждым днем все глубже и глубже погружалась в тоску. И ни разу не обратилась за помощью к жрецу своего Бога. Лили готова была выть от боли, видя, как ее героиня гаснет день ото дня. Единственное, что держало леди Арибет на плаву — это месть культистам. И неудивительно, в общем, что именно известие о местонахождении их базы вдохнуло в нее новую жизнь. За несколько дней до Лускана она совершенно преобразилась, и, глядя на нее, Лили тоже воспрянула духом. Леди Арибет стала спускаться в общую залу к завтраку, подолгу разговаривала с каждым из агентов, внимательно изучала карту Города Парусов. Она явно жаждала действия, жаждала перемен — однако Генд, чертов Генд, притворился, что берет ее, как и Лили, в Лускан для поисков культистов, а на деле просто запер их обеих в храме Тира! Дверь в комнату леди Арибет распахнулась, и Лили подняла голову. Леди Арибет была в доспехе, с мечом, в плаще — и с небольшой походной сумкой из тех, в которые вмещаются несколько зелий, документы, фляга и перемена одежды — словом, необходимые вещи на пару дней. Она оглянулась, но Лили, по выработанной за годы службы привычке, уже скользнула в тени, слилась с ними, и потому горевшие каким-то мрачным огнем глаза леди Арибет ее не увидели. Эльфийка прислушалась, осмотрелась — и быстро и бесшумно, несмотря на доспех, пошла к лестнице. Лили забыла, как дышать. Вот это да! Побег! Съел, шпион? Она гордо улыбнулась — и задумалась. Мара ушла с маньяком и агентами на базу Капитана Барама, и чердачное окно покамест запечатали магией. Магия — это ничего, против леди паладина не устоит… А если ей понадобится настоящая помощь? Если она сейчас пойдет в Башню Братства? Не бросать же ее одну… Она решительно кивнула и начала плести заклятья.

***

Леди Арибет без колебаний шла по улице, ведущей к реке, и крысолаки, завидев ее, дрожа, разбегались в стороны. Она равнодушно миновала фонтан, в котором плавало истерзанное тело, оставила за спиной магическую лавку, осаждаемую вер. На мост, ведущий к Башне Братства она и Лили ступили почти вместе — невидимая чародейка, окруженная заклинанием "Тишины", не существовала для чутких ушей эльфийки. Колокол на далекой городской ратуше громко и грустно пробил час — странно уместный звук среди пронизанной страхом ночной темноты Лускана. От воды тянуло холодом, и Лили, не успевшая прихватить куртку, поежилась. Ничего, внутри Башни будет жарко. Они об этом позаботятся. Они уже ступили на Остров магов, когда запоздалая мысль ударила ее копьем. Как леди Арибет собирается попасть в Башню, если у нее нет печати?

***

Погода в приморских городах меняется быстро. Мелкий частый дождь накатил ниоткуда, и под его крохотными каплями леди Арибет де Тильмаранд прошла за фигурой в плаще в гостеприимно распахнутые ворота, оставив за спиной подобострастно склоненного стража. Лили дождя не чувствовала. Последним, что она увидела в жизни, был серебристый росчерк меча, управляемого твердой рукой с красивыми, по-эльфийски изящными пальцами. Тело недолго пролежало на камнях. На мосту, ведущему к Острову магов, показалась одинокая хвостатая тень. Недоверчиво принюхиваясь, подбежала поближе; куснула маленькую руку, облизнулась… И, повизгивая от предвкушения, потащила добычу: назад на мост, через реку и дальше, прочь от чародеев с их злыми огнями, к отнорку городской канализации, в свое логово.