Половое просвещение

— Если кто-то заберет у моего брата пэддл, я готова встать на эту скамейку! — послышался за спиной знакомый недовольный голос. Метнув быстрый взгляд через плечо, Тристан недоверчиво нахмурился. Лилиан могла сколько угодно невинно хлопать ресницами, прикидываясь, будто обращалась к одной только Джейни. Уж он-то видел свою сестру насквозь и знал, что та его провоцировала. Не хотела бы — он бы ни слова не разобрал за долбящими из колонок басами. Нет, она делала это специально. Она хотела, чтобы Тристан услышал — все потому, что он ее якобы «не воспринимал всерьез» и даже пытался закрыть ей доступ в «Плохие намерения». В отместку Лилиан капризно дула губы и закатывала ему скандал за скандалом, упуская из внимания простейшую истину: чем бы ты там ни увлекался, ты все равно не захочешь наткнуться в БДСМ-клубе на свою маленькую сестренку. Ни при каких обстоятельствах. Абсолютно исключено. Стоило Тристану отвлечься, как кто-то выдернул пэддл прямо у него из рук. — Эй! — только и успел воскликнуть он, прежде чем Лилиан перекинула пэддл Джейни, а та поймала его с такой легкостью, словно все это было частью заранее отрепетированного шоу. Одарив Тристана широкой улыбкой, она вскинула руку вверх и победно помахала пэддлом над головой. — Да чтоб тебя, — тихо простонал он, отшагивая в сторону. Лилиан тем временем уже взбиралась на скамью для порки. Последнее, чего ему хотелось, — провести первую вечеринку учебного года, пялясь на то, как другая девушка лупит его сестру по едва прикрытым трусиками ягодицам. Сколько ни напоминай себе, что все это просто еще одна версия ритуала посвящения, — легче не станет. Нет, Тристан определенно не намеревался смотреть. Ему вообще стоило выйти, проветриться. Может быть, даже прыгнуть за руль да навернуть пару кругов вокруг кампуса, пока трезвый. В конце концов, Лилиан — совершеннолетняя, пускай делает что хочет… Когда стоявшая поблизости компания вдруг взорвалась аплодисментами и одобрительными возгласами, он обернулся почти на автомате. Видеть замершую в компрометирующей позе у всех на глазах Лилиан было ожидаемо неприятно, но Джейни… Раскрасневшаяся то ли от духоты, то ли от смущения, она на удивление уверенно отвешивала один хлесткий шлепок за другим. Ее рука медленно, но решительно рассекала воздух, а Лилиан, влекомая этой почти осязаемой внутренней силой, вздыхала и инстинктивно подавалась назад. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, Джейни осторожно повернула голову. Их взгляды встретились, и она улыбнулась чуть виноватой улыбкой, с лукавым видом закусывая губу. Такая раскованная. Такая бесстрашная. Сквозь сжатые зубы он с шумом втянул в себя воздух. Это было началом конца. Происходящее вообще не должно́ было казаться ему возбуждающим, но уже какие-то секунды спустя у него стояло так, что ширинка болезненно упиралась в пах, а сердце колотилось как бешеное, отдавая в виски. Точно во сне, Тристан мог лишь смотреть — и он смотрел, не замечая ни собравшуюся вокруг двух девушек толпу, ни Гранта, настойчиво дергающего его за рукав пиджака. Смотрел неотрывно, жадно пожирая глазами каждую деталь… Вот только на месте Лилиан ему теперь совершенно отчетливо представлялся он сам.

⋅⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬•✾•❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆⋅

— Что со мной не так? — Почему ты думаешь, что с тобой что-то не так? Тристан сидел на своем обычном месте, в глубоком твидовом кресле, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях. Доктор Джин Милберн, как всегда, терпеливо ждала, давая ему возможность собраться с мыслями для ответа. Лучше бы он отменил запись: все, на что был способен его затуманенный гормонами мозг, — это выдавать по кругу одну и ту же эмоциональную «кашу». — Да потому что нужно было сразу сказать Лилиан, чтобы проваливала в женское общежитие, а не стоять столбом, пуская слюни и мечтая занять ее место… И все-таки, даже когда Тристан просто говорил об этом, между ног у него ощутимо потягивало, а в груди все скручивалось от волнения. Он усиленно замотал головой, словно это могло помочь ему прийти в чувство, и вцепился пальцами в и без того растрепанные волосы. — Тристан, — со вздохом попыталась воззвать к нему Джин, — речь ведь сейчас не о Лилиан, а о тебе. И ты не хуже меня знаешь, что сексуальные фантазии — совершенно нормальное явление. Поэтому я и прошу подумать, что именно тебя тревожит. Все это они, конечно, уже проходили. Фантазии — как важная часть либидо, фантазии — как способ преодолеть травму... Его тяга к играм во власть и подчинение — как ответ на проблемы с отцом, которые все сводились к одному: не стать таким же жестоким мерзавцем. Но в этот раз все было… иначе. И не только из-за того, что позиция «нижнего» прежде Тристана не привлекала. Просто никогда раньше его фантазии не отличались такой навязчивостью. И никогда раньше они не были связаны с конкретным человеком. Джейни интриговала его с тех самых пор, как они познакомились в клубе. Провинциалка, которой хватило способностей, чтобы поступить в Ка́рни. Очевидно не ханжа, но без вульгарности. Видно, что неискушенная в интригах местной элиты, но далеко не простушка. У Джейни были те самые вайбы «своей в доску» девчонки с ковбойского ранчо, за ангельской внешностью которой скрывается опасный секрет. И до недавнего времени этот предполагаемый секрет волновал его сильнее всего — настолько, что Тристан сначала полез обыскивать комнату новой соседки, а потом в довесок умыкнул ее телефон. Отец как раз готовился к очередной сделке, а значит, под него могли «копать» — не спецслужбы, так конкуренты, — и появление в общежитии братства девушки казалось чем-то как минимум сто́ящим проверки. А теперь воображение подсовывало ему все более и более изощренные виде́ния с ее участием. И он больше не был уверен, что хочет взламывать чертов смартфон… — Тристан, если сегодня ты не готов… — начала было Джин, но он перебил ее. Обреченно пожал плечами и, по-прежнему не поднимая головы, сказал: — Если бы я знал... Может, я просто привык к мысли, что должен доминировать? — Должен кому? Не нужно было иметь диплом психолога, чтобы понять, к чему она клонит. Долженствование. Самая частая ошибка мышления, лишающая тебя права выбора. Только вот неужели доктор Милберн забыла, что никакого выбора у него не было? — Себе? Окружающим? — Он наконец вынул пальцы из волос и выпрямился. — Мне ведь надо где-то безопасно проявлять агрессию и стремление… к власти. Ему показалось, что терапевт посмотрела на него с сочувствием. — Отыгрывая доминирующую роль, ты решаешь одну из задач своей психики. Но ведь есть и другие. Что если желание эту роль уступить закрывает иную потребность, которая прежде оставалась без внимания? На фразе «желание уступить» кровь хлынула к лицу, заставляя щеки гореть, а в мыслях сразу возникли десятки вариантов того, как он мог бы это реализовать… Но почему с Джейни? Почему, черт побери, с Джейни? Тристан бросил отчаянный взгляд на большие настенные часы, расположенные прямо над дверью. От Джин это не укрылось, но она лишь понимающе кивнула. — Предлагаю на этом прерваться, — прозвучали осторожные слова, и Тристан, кажется, вскочил на ноги раньше, чем доктор закончила говорить. Он нащупал во внутреннем кармане пиджака конверт с наличкой и протянул ей, как делал всегда: не хватало еще, чтобы отец по банковским операциям выследил его психотерапевта. Скалодром, терапия да «Плохие намерения» — вот то немногое в его жизни, куда Нокс-старший еще не успел запустить свои когти. Хорошо бы это так и оставалось. Уже на самом пороге доктор Милберн заговорила вновь, вынуждая его остановиться: — Наша сексуальность кишит противоречиями, Тристан. Мой тебе совет — поразмышляй, что эти фантазии означают лично для тебя.

⋅⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬•✾•❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆⋅

Размышления были недолгими и закончились очередным путаным сном. Под утро Тристану приснилось, будто он лежит на той са́мой скамье для порки, только на этот раз его окружают абсолютная темень и пустота. Лишь откуда-то сверху исходит белоснежное сияние, помещая его в центр светящегося круга, как актера — в лучи театральных софитов. Он пробует пошевелиться, но его руки надежно пристегнуты к железным кольцам, а ноги вынуждено разведены. Вся конструкция маловата для любого, кто выше хотя бы шести футов, и Тристан наверняка выглядит до ужаса комично в своих задравшихся шортах с бледными, торчащими по обе стороны от скамьи коленками. Но, по крайней мере, он одет. — Это ненадолго, — нежный шепот пронзает тишину, и в следующую секунду Тристана обдает волной холодного воздуха. Кожа покрывается мурашками. Осознав, что вся его одежда бесследно исчезла, он хочет возмутиться, но протест так и застревает в горле. Резиновый шарик кляпа, внезапно возникший во рту, плотно прижимает язык к самому небу: не дает ни облизать пересохшие губы, ни сглотнуть как следует слюну, которая, кажется, вот-вот потечет по подбородку. Лицо вспыхивает от унижения и негодования, и тут наконец появляется она. На Джейни простое черное платье до середины бедра — никаких узоров или украшений, но в нем она выглядит совершенно сногсшибательно. Как огромная дикая кошка: ходит вокруг, осматривает его обнаженное тело, словно добычу — так пристально, что Тристана захлестывает стыд. В руках Джейни держит стек с длинной ручкой в кожаной оплетке — такие еще используют в конных клубах на выездке или скачках. — У меня есть теория, — с улыбкой в голосе сообщает она. — Думаю, порка тебя прежде не привлекала, потому что над тобой никто толком не доминировал. При этих словах Тристана сковывает страх. Он беспомощно изгибается и ерзает под ее оценивающим взглядом, хотя ни прикрыться, ни тем более сбежать у него нет ни малейшего шанса. Из-за этой возни его пах только сильнее трется о шершавую обивку, и звук, который при этом вырывается у него из груди, больше похож на приглушенное хныканье, чем на стон. Почти одновременно с этим жесткий кожаный язычок стека касается его между ног, похлопывая и как бы подталкивая кверху. Все еще не веря, что это происходит с ним, Тристан вздрагивает и, обреченно прикрыв глаза, приподнимает бедра. — Так-то лучше, — шепчет Джейни и тут же награждает Тристана шлепком, от которого его член подпрыгивает и чувствительно дергается, а под закрытыми веками вспыхивают искры. — Понимаешь, некоторым нравятся сами ощущения. Приятное жжение. Прилив крови. Кого-то заводит боль, — продолжает она. — Но для тебя, мой дорогой, все сводится к доминированию. Сколько бы он ни боролся с собой, с этого момента его возбуждение только растет. Джейни дразняще поглаживает его кончиком стека по спине и бокам, и вскоре, сам того не замечая, Тристан уже шумно дышит сквозь кляп и нетерпеливо поскуливает. Когда стек со свистом рассекает воздух и опускается на правую ягодицу, он выдыхает с неожиданным облегчением. — Какие прекрасные звуки ты издаешь… Признавайся, приятно чувствовать себя игрушкой в моих руках? Приятно быть в центре внимания? — Кляп исчезает, глаза Тристана изумленно распахиваются, а Джейни спрашивает уже настойчивее: — Ну? Тебе нравится? Он едва не захлебывается вдохом, но умудряется выдавить из себя хриплое: — Да… Да! — Очень хорошо… Потому что знаешь, что нравится мне? — Стек снова скользит по его горящей, словно в лихорадке, коже, и каждое следующее слово сопровождается хлестким ударом. — Играть… — Раз. — Со своими… — Два. — Игрушками! На последнем шлепке он сдавленно вскрикнул, выгнулся дугой — и проснулся, содрогаясь от совсем не выдуманного оргазма. Постель была напрочь смята, простынь — пропитана потом и закручена жгутом. Накрыв лицо подушкой, Тристан бессильно зарычал в нее сквозь стиснутые зубы. Тогда же он решил, что вернет Джейни и ключи от ее комнаты, и телефон… и вообще постарается держаться от маленькой чертовки подальше. Нет искушения — нет проблем. Это должно́ было сработать.

⋅⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬•✾•❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆⋅

Две кружки черного кофе спустя Тристан рассудил, что нет никакой нужды объясняться с Джейни лично. В прошлом году это была его комната, а значит, и ключи достались ему законно. Отдаст Джеймсу — пускай тот как староста сам разбирается. А телефон… Телефон можно просто подбросить. Преисполненный новой решимости, он как раз направлялся на поиски Джеймса, когда на выходе из столовой его перехватила Лилиан. Выслушав ее, Тристан не поверил своим ушам. — Ты же не серьезно? — А что в этом такого? — грозно насупилась Лилиан. — Отец не запрещал мне приводить подруг. Вы с Грантом опять сбежите, а мне что? Одной от Софи отбиваться? Софи стала для Тристана тем, что спустя годы, видимо, как раз называют «ошибками молодости». Правда, у них с Грантом это была одна ошибка на двоих — да такая, от которой из-за давней связи их семей так просто не избавиться. Уже ее одной было достаточно, чтобы этот поход в оперу превратился в пытку. Только Джейни там и не хватало. — Ну Тристан, ну пожалуйста! — резко поменяв тактику, взмолилась сестра. — Тебе все равно сейчас в Роузвуд — передашь Джейни, что я буду ждать ее у главных ворот? Джейни. Джейни. Джейни. Джейни. С этой минуты его план пошел наперекосяк. В довесок Тристан зачем-то при всех заявил, что не заводит отношений, а потом весь полет на вертолете боролся с нервной тошнотой, видя, какие многозначительные взгляды бросает на Джейни Грант. Такая реакция откровенно походила на ревность, и в совесть тут же вгрызлось знакомое чувство вины: в своей голове он уже вовсю рисовал себе картины, где снова ругался с другом из-за девушки… К поднятию занавеса его нервы были уже абсолютно ни к черту, и когда над темной сценой вспыхнули софиты, внезапная ассоциация застала Тристана врасплох. Грант был благополучно забыт, а воображение уже подсовывало виде́ния из еще свежего в памяти сна: свет прожектора, скованные спереди руки и театральная грация, с которой его мучительница расхаживает вокруг. Залепив себе мысленную оплеуху, он решительно тряхнул головой и оглянулся на сидевшую через одно кресло Джейни… Вот же она, настоящая, не имеющая ничего общего с его фантазией! Джейни, естественно, даже не подозревала о его страданиях: подавшись вперед и смешно вытянув шею, она завороженно смотрела перед собой. В ее широко распахнутых глазах, в удивленно приоткрытых губах цвета спелой вишни и сжимающих подол платья пальцах было столько искреннего восторга, что Тристану вдруг невыносимо захотелось, чтобы и на него она смотрела так же. «Приятно быть в центре внимания?» — зазвучал в голове голос из сна. Тристан сглотнул, чувствуя, как мелкая дрожь щекочет затылок. Как потеют ладони, а живот скручивает то, что он сначала принимает за страх. Его решимость держаться от Джейни подальше таяла с каждой минутой, и позови она его прямо сейчас куда-нибудь за сцену, он бы пошел. Реши связать его золотым шнуром, которым подвязывают занавес, — он бы согласился. «Знаешь, что нравится мне? Играть со своими игрушками!» — все еще шептала ему на ухо воображаемая Джейни. — Твою мать… — тихо выдохнул он и тут же заслужил от Лилиан настороженный взгляд. Как он сразу не догадался, что все дело было в игре, которую он сам и затеял? Вот что действительно стоило обсудить с доктором Милберн! Еще в детстве Тристану достаточно было понять, как устроена та или иная игрушка, чтобы тут же потерять к ней интерес. Зато его всегда привлекали загадки, а «путаница» с распределением в общежитие братства девушки была самой большой тайной за все время в Ка́рни. Его поймали в ловушку собственного любопытства, а эти фантазии — всего лишь неудобный побочный эффект. Как только он выведет Джейни на чистую воду, аура таинственности развеется, а заодно — и его помешательство. Или еще лучше — он ее поцелует, раз и навсегда доказав себе, что у нее нет над ним власти. Просто очередная девчонка. Оставил же он в прошлом историю с Софи… Когда после антракта, никому ничего не объясняя, Джейни сбежала, Тристан только пожал плечами и, руководствуясь принципом «не можешь победить — возглавь», отправился следом. Втискиваясь на пассажирское сиденье и протягивая таксисту хрустящую купюру, распорядился: — За той белой «камри», пожалуйста.

⋅⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬•✾•❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆⋅

Тугие струи срывались с потолка и били по плечам с неожиданной силой. Тристан стоял в ду́ше, уперевшись ладонями в прохладный кафель, и смотрел, как вода закручивается водоворотом, прежде чем отправиться в слив. Тонна геля для душа — и все равно ему мерещился запах бензина и паленых покрышек. Когда им пришлось уносить ноги, оставляя позади объятый пламенем склад, стало понятно, что Джейни — кто угодно, но точно не «очередная девчонка». Сумасшедшая. Гребаная пироманка. Похоже, это адреналин, все еще бурливший тогда в крови, подтолкнул Тристана не просто продолжить игру, но еще и поднять ставки. Но в его оправдание, в тот момент — посреди опустевшей гостиной — Джейни стояла так соблазнительно близко… Так близко, что ее хитрые лисьи глаза казались просто огромными — смотрели на него в упор и как будто бросали вызов. «Я выясню, что ты скрываешь», — зачем-то пообещал он. Идиот. Что это вообще должно́ было значить? Ему уже предъявили брата-наркомана. Какова вероятность, что там скрывается что-то еще? Правая рука оторвалась от стены и опустилась к потяжелевшему паху. Со вздохом Тристан обхватил себя у основания, соединил пальцы в кольцо и медленно скользнул вверх, слегка сжимая головку. Чувствуя мгновенную дрожь удовольствия, он невольно закусил губу. Из-за этой «очередной девчонки» они с Грантом едва не подрались, а она и бровью не повела: схватила их, как хватают за шкирку непослушных котят, и заставила остановиться. Грант, кажется, даже не понял, что произошло. А вот Тристан так и застыл на том самом месте, пораженный этим невероятным откровением: перед ним снова была девушка из его снов. Бесстрашная. Дерзкая. Интересно, понравилось бы ей вот так им командовать? С учетом всего, глупо было и дальше отрицать, что это понравилось бы ему… Тристан зажмурился и судорожно выдохнул. Чуть сжав ладонь и подхватив больши́м пальцем выступившую на кончике члена каплю, он наконец задвигал кулаком. В ушах шумела кровь, почти заглушая шипение воды и влажные шлепающие звуки, выходившие из-под его руки. Возбуждение было таким сильным, что ему бы хватило минуты, чтобы закончить. Намеренно оттягивая разрядку, он то и дело замирал, дергано сдавливал себя и менял ритм движений — пока не поймал себя на мысли, что происходящее подозрительно походит на управление оргазмом — и после этого Джейни было уже не изгнать из его головы. Теперь это она и ее рука заставляют его балансировать на грани, пока он хватает ртом воздух и вжимается лбом в стену душевой. Она определяет, достигнет ли он разрядки или останется ни с чем — голодный и по-прежнему твердый. — Ты что, не знаешь? Только хорошие мальчики получают награду, — дразнит его Джейни. Он вернул телефон, угнал для нее машину и помог спасти брата. Неужели этого недостаточно? Такая неопределенность должна пугать, но неожиданно — это только сильнее его возбуждает. — Скажи мне, Тристан, — продолжает она, — разве хорошие мальчики берут чужие вещи без спроса? Или, может быть, они пытаются обманом выманить поцелуй? А ведь Джейни так и не дала себя поцеловать… Рука замирает. — Как сильно ты хочешь этого поцелуя? — Почему ты мучаешь меня? — шепчет он, сглатывая пересохшим горлом. — Это звучит как вопрос, а не как просьба, — Джейни осуждающе цокает языком. — Все, что тебе нужно, — это попросить. — Я не… — Горячая, настойчивая ладонь возобновляет движение, обрывая окончание фразы стоном. В коленях растекается слабость. — Я жду, Тристан! — Пожалуйста, — его голос хрипит. — Пожалуйста, Джейни… — Так-то лучше. Воображение подло дорисовывает ему на горле ошейник. Джейни подцепляет пальцами висящее спереди кольцо и дергает Тристана на себя. Ее губы — в каких-то миллиметрах от него… Когда в немом изумлении Тристан распахнул глаза, его встретила окутанная паром душевая. Не в силах больше сдерживаться, он кончил и, едва не потеряв равновесие, неуклюже привалился боком к стене. — Джейни…

⋅⋆⊱╌╍╌╍╌⋇❬•✾•❭⋇╌╍╌╍╌⊰⋆⋅

Весь следующий день Тристан думал только о сексе и видел его везде. В его фантазиях Джейни неизменно доминировала — менялись лишь способы и обстоятельства. Опытные домы называли это саб-лихорадкой — состоянием, когда волнение от открытия новой, захватывающей стороны своей личности держит неопытного новичка в постоянном возбуждении. Толкает на то, чтобы все попробовать и все испытать, соглашаясь даже на то, что раньше было немыслимым. Правда, никто не объяснял, что делать, если на месте гипотетического саба оказался ты сам. Неужели он всегда был таким? Тем, кому нравится не только подчинять, но и подчиняться? Тристан выхватил из-за спины диванную подушку и устроил у себя на коленях, предусмотрительно прикрывая пах. Вокруг гудела вечеринка. Шарики для бирпонга наперебой летели со столов и звонко отскакивали от пола. Пахло пивом и сырными чипсами. Некоторое время Тристан лениво наблюдал за чужим весельем, пока в поле зрения с краев не начала наползать темнота — и уже минуту спустя ему казалось, что он смотрит на окружающую действительность через узкую трубку. Джейни нигде не было видно. — Сексуальность кишит противоречиями… — на мгновение забыв, где находится, пробормотал он, повторяя слова психотерапевта. В тот же миг диван слева от него ощутимо прогнулся, а спинка содрогнулась так, будто кто-то влетел в нее с разбегу. Тристан с усилием сморгнул темноту и заставил себя повернуться. Рядом в самой безумной гавайской рубашке из всех существующих сидел Саймон. — Чего говоришь, бро? — поинтересовался он и со вкусом затянулся. — Что кишит противоречиями? — Забудь, Саймон, — процедил Тристан сквозь стиснутые зубы. Тот лишь добродушно рассмеялся в ответ и ободряюще хлопнул его по плечу. — Тебе бы расслабиться, бро... Пару пуговиц на рубашке расстегнуть, — он запрокинул лицо к потолку, сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. — А тебе бы не курить при Джеймсе. — Джеймс моя бабуля, что ли? Говорю же тебе, расслабься… Может, все-таки попробуешь? — Он торжественно взмахнул полускуренным косяком прямо у Тристана перед носом, за что тут же схлопотал тычок в бок. — Нет? Ну не хочешь — как хочешь. Тристан собирался что-то ответить, но тут в гостиной появилась она, и внутри него снова заворочалось то самое чувство, похожее на смесь страха и предвкушения. Джейни явно кого-то искала. Должно быть, брата — по крайней мере, Тристану несколько раз послышалось имя Картер. Мастерски лавируя от компании к компании, она успевала то швырнуть дротик в импровизированную мишень, то с криком «Бро!» отбить чей-то кулак. На каждом шаге ее золотистые локоны подскакивали вверх, а потом волнами рассыпа́лись по плечам… — Не подумал бы, что тебе нравятся такие, — задумчиво протянул Саймон. — Какие? — спросил Тристан, впиваясь пальцами в подушку. Он почему-то даже не сомневался, что речь шла о Джейни. — Ну такие… Энергичные. Софи-то больше походила на дохлую рыбу. При упоминании Софи он поморщился. — Не напоминай, пожалуйста. — Ладно-ладно, мистер серьезный костюм, — хохотнул Саймон. — Давай лучше расскажу, какую я тут недавно потрясную фразу услышал… — Он картинно прокашлялся. — Значит, так… «Все в этом мире связано с сексом, кроме секса. Секс — это всегда о другом». Говорят, это типа Уайльд сказал, но я чего-то сомневаюсь. Тристан снова повернулся к Саймону. Тот закинул ногу на ногу и помахивал облаченной в желтый «крокс» ступней, как какой-нибудь рыжий кот — хвостом. — Ты это сейчас к чему вообще? — Да мысль понравилась. А так-то я просто хотел сказать, что зацениваю, какая Джейни классная. С этими словами он еще раз по-дружески саданул Тристану в плечо, резко вскочил с дивана и двинулся прочь, слегка покачиваясь в такт рвущемуся из колонок кантри-мотиву. Глядя ему вслед, Тристан вдруг понял, что совсем не хочет, чтобы Саймон «заценивал» Джейни. Но в одном его просветленный приятель не ошибся: дело определенно было не просто в сексе.