Поцелованная солнцем

      Аурелия и в новой, и в старой жизни до тонюсенького писка в горле, до ужаса в круглых глазах пугается всякой дикой живности, потому и убегает от чьей-то собачонки немалых размеров, внезапно прицепившейся к ней во время её одинокой прогулки в саду. Перепуганная, она пробирается сквозь острые кусты, громко четырхаясь, царапая нежную кожу лица о колючие веточки и стараясь высмотреть кого-нибудь из взрослых, дабы те отпугнули наглую зверушку, настроенную к ней явно недружелюбно. Животные, чёрт бы их побрал, Аурелию в принципе никогда не любили.          Таким образом, она, с запутанными от бега пшеничными волосами, с ярким румянцем на щеках и с тяжёлым дыханием в груди, оказывается загнанной на невысокое дерево, подобно самой настоящей кошке. Аурелия рвёт подол голубого платья об острый край толстого ствола деревца, на котором она расположилась, и шикает от страха.          Толи-волк-толи-собака своими злобными дьявольскими глазищами уставилась на неё кровожадно, и слюна потекла с её клыков наземь.         Аурелия громко икнула, моментально задрожав всем телом.         Сердце угрожающе предупреждало о том, что вот-вот выскочит из груди и упадёт прямо в пасть этой твари.          Поцарапавшись рукой о шероховатую поверхность дерева, она сморщила лицо и вновь задумалась о том, что императорский дворец — определённо пристанище для всяких весьма пренеприятных личностей.          Через время вполне осознанно действовавшей псине, судя по всему, надоело торчать под деревом, вилять хвостом, наяривая по траве круги, и дожидаться, когда же жертва отступит и смирится со своей незавидной судьбой, поэтому животинка ушла восвояси, лишь попугав девочку. Аурелия цыкнула, теперь осознав ситуацию, в которую её загнала злодейка-судьба.          Спуститься с дерева было большей проблемой, нежели залезть на него, поскольку сейчас разумом она была трезва, а не находилась под адреналином, бушевавшем в крови от стремления выжить.          Тем не менее, желания сидеть сложа руки и ждать спасения подобно даме в беде у неё не было.          Аурелия приспустилась на толстую ветку, находившуюся на несколько сантиметров ниже, ногой в туфельке оперевшись о неё, и переместила руки к стволу дерева, крепко обхватив то и начав потихоньку карабкаться вниз.          Внезапно ладонь соскальзывает, словно по гладкой поверхности, и она теряет опору.          Аурелия открывает в себе талант к магии в шесть лет, когда впервые серьёзно ранится.                Она неосознанно плачет, глотая солёные слёзы, задирает платье, рассматривая изодранные в кровь колени, и трогает счёсанные локти да ноющую спину, на которой, вероятно, остались такие же царапины. По-детски истеричные и завывающие всхлипы вырываются из груди, раздражая слух, но Аурелия не может их остановить.          И внезапно — словно под действием какого-то волшебства — боль отступает.          Открывая зажмуренные глаза, она ожидает увидеть ту же кровавую картину, что и до этого, но вместо глубоких ранок наблюдает лишь гладкие ровные коленки, разве что заляпанные в крови. Но никаких царапин будто отродясь не было.          Странно.          Такое вообще возможно?          Аурелия поначалу игнорирует сей факт, считая случившееся каким-то уж чудом свыше — точно подарком Богов, — но во второй раз это её уже заставляет насторожиться.          Во второй раз, произошедший как раз-таки ровно на следующий день, ранится Диана, когда во время особо активных, но не менее прекрасных танцев до крови растирает ступни неудобными туфлями. Аурелия спешит к нянечкам за мазью, точно зная, что у них, постоянно натирающих руки, она всегда припрятана где-то в кармашке платья. Но когда помогает сестрёнке излечиться, лишь замечает, что мозоли исчезают сами по себе.          — Ого. Прямо-таки волшебная мазь, — выдаёт Аурелия, подозрительным взглядом сверля маленькую баночку.          Диана же смотрит на неё как на восьмое чудо света, а потом резко зацеловывает в обе щеки, проговаривая:          — Моя сестра — гениальный маг!          — Чего?          Аурелия любила читать про магию, находя это интересным и полезным для неё и её жизни в этом необыкновенном мире, поскольку магия теоретическая — обыкновенные математика и физика, которыми она ещё с прошлой жизни увлекалась и достигала в этом деле, впрочем, немалых успехов. А узнавать о том, какое воздействие на быт людей оказывает волшебство, было делано ею только любопытства ради.          Но Аурелия никогда не задумывалась о том, что на деле свяжется с чем-то вроде магии.          Уж слишком непривычно это все было.          Однако какое-то тепло, тягуче разливающееся внутри, чувствовалось слишком сильно.       

***

          Аурелия глазами пожирает весьма аппетитный тортик, так далеко находящийся от её загребущих ручонок. Вязкая слюна скапливается во рту, а в изголодавшемся животе неприятно урчит. Она тянется короткими конечностями к другому краю круглого стола и строит жалостливые глазки, намекая на требуемую ей помощь человеку, сидящему напротив. Мужчина милосердно пододвигает тарелку с десертом ближе к ней, и Аурелия наконец получает возможность вдоволь насладиться изысканной едой.          — Ты опять подралась со своим братом?          Небольшой кусок лакомства, удачно попавшего в горло, застревает там, заставляя Аурелию громко закашляться, прикрыть рот ладонью и стыдливо покраснеть. Она опускает голову и прячет глаза от отца, надеясь таким образом скрыть правду. Короткая светлая чёлка скрывает за собой бегающий по округе взгляд.          — Н-ну… он первый начал, — выдавливает она как-то неуверенно и пискляво, внутренне сетуя на неудобное детское тело и тонкий голосок. Под смешок со стороны Императора она ещё больше заливается краской. Внезапно Аурелия поднимает голову и задирает нос. — Он постоянно обижает меня! Я должна отвечать тем же!          — Хорошо. Я накажу его.          Лицо Аурелии расплывается в шаловливой, но явно удовлетворённой улыбке, и она позволяет себе дальше наслаждаться тортиком, довольствуясь тем, что наглый засранец-мальчишка наконец получит по заслугам.          Знакомство Аурелии и Эвандера произошло так же неприятно, как и внезапно.          Что ж, её мнение о мужчинах этой семьи — разумеется, после встречи со всеми ними — самую малость поменялось за прошедший год, но взгляд на некоторых исключительных личностей остался прежним.          Не стоит и говорить о том, что в их первую встречу, когда восьмилетний белобрысый мальчик решил попрактиковаться в фехтовальных навыках, используя тушку кровной сестры в качестве мишени, она повырывала ему все его золотистые волосы. Аурелия до сих пор помнит, с каким удивлением обнаруживала в себе ненормально-садистское наслаждение во время причинения вреда маленькому принцу. Вид его зарёванного лица, вид кристальных слёз на его щеках да звуки болезненных стонов, когда он умолял её пощадить его, она запомнит навсегда.          Аурелия потом ещё долго подтрунивала над братиком. Каждый раз, когда он попадался ей на глаза, она не могла сдержать победной усмешки, ознаменовавшей её полную власть над ним.          Где-то глубоко внутри сознание взрослого человека говорило ей о порочности данных действий, но Аурелия умело его затыкала.          Однако ей и слова не сказали на подобную выходку, и Аурелия посчитала это действительно странным.          Лишь Диана, по-доброму глянув и потрепав по голове — и испортив причёску, — шаблонно прочитала нравоучения, но добавила, что в следующий раз можно быть и помягче. Аурелия тогда хищно ухмыльнулась.          Диана надеялась, что это был первый и последний раз.          В этом замке все имели цель её разбаловать — заключила Аурелия, увидев, как флегматично с добродушной улыбкой на губах матушка отреагировала на рассказ Дианы о драке между младшими.        Знала, поди, что сынишка был тем ещё драчуном.         Тем не менее, ей удалось выяснить из всего того случая для себя одну важную вещь — принц-то, походу, для всех этакой занозой в заднице являлся, раз даже умудрялся доставать вечно занятого старшего брата — наследника престола.         Аурелия, вопреки здравому смыслу, снисходительно игралась с ним в словесные перепалки каждый раз, когда он появлялся в поле её зрения, но не позволяла преступать ему границу дозволенного.          Дурачиться с ним, однако, было довольно весело.          Хоть что-то разбавляло её скуку.          — Па-а-ап, — Аурелия тихо зовёт отца, возившегося с документами и что-то старательно чиркавшего там. Она хмурится, вновь замечая бледность его лица и уставшие глаза. — Я, кажется, колдовать умею…          Он перестает усердно вчитываться в важные бумажки и переводит удивлённый взгляд на неё.          Аурелия спешит пояснить:          — Я недавно на дерево залезла…          — Только не снова.         — Папа! Не перебивай!          Она нахмурила брови и надула круглые щёки.          — В общем, я упала и поранилась, — мужчина тут же устремил взгляд на её тело, старательно пытаясь отыскать ранения. — А потом всё исчезло. Это была магия?          Он задумывается, помешивая сахар в остывшем чае, а потом отвечает:          — Судя по всему.          Аурелия отхлёбывает вкусного чая «Липп», предвещая что-то неладное.       

*** 

            — Ты куда собралась?          Аурелия буравит взглядом подскочившую на месте Диану. Волосы её были убраны в красивую причёску и перевязаны розовой атласной лентой; обычно румяное лицо точно было припудрено, а на глазах так и блестела какая-то женская фигня, название которой Аурелия и не собиралась запоминать, сколько бы Диана не бубнила ей о косметике. Одежда простолюдинки, какого-то хрена оказавшаяся на ней, только портила прекрасный образ.          Диана ей неловко улыбается, уже зная, что в притворстве нет никакого смысла, поскольку её сестрёнка была на редкость проницательной и умненькой девочкой. Она поправляет рукой золотистую прядку, выбившуюся из общей картины, и гладит младшую по светлой головке.          — Я схожу погулять на площадь ненадолго, хорошо…?         Выражение лица Аурелии становится хитрым, и в то же время Диана осознаёт фатальную ошибку, которую она совершила.         Ох, зря она сказала ей, куда она собиралась…          Ведь Аурелия теперь не отцепится.          — Я с тобой! — вопит она, вынуждая Диану закрыть громкий рот сестры ладонью и приложить указательный палец к губам. Поздним вечером служанок около её комнаты совсем мало, но это не отменяет того факта, что они могут быть кем-то услышаны. — А-а-ам…          — Ай! Не кусайся, — девушка обиженно потирает ладошку, жалобно скуля и вызывая у сестры чувство жалости. Аурелия, давно привыкшая к актёрской игре старшей принцессы, которую она частенько демонстрирует, не поддаётся, оставаясь холоднее камня. — Ты ещё маленькая, я не могу тебя взять…          — Ха! — девочка усмехается, резко вздёргивая подбородок и горделиво расправляя плечи. — Я, вообще-то, теперь магию изучаю! И могу постоять за нас обеих. Что же будет, если тебя, к примеру, украдут?!          Диана смотрит с неприкрытым недоверием, но в итоге соглашается. Наряжает Аурелию в такое же простецкое платьишко, заплетает ей волосы в плотную длинную косу и накрывает голову чем-то наподобие панамки, дабы солнце не обожгло её светлое лицо.          Они крадутся по замку тихо, на цыпочках, замирая каждый раз, когда мимо проносится какая-нибудь торопящаяся горничная с тазом одежды в руках или с графином воды, сжатом в ладонях. Прошмыгивают мимо охраны, какого-то чёрта решившей поспать на посту, и Аурелия клянётся себе, что поговорит об этом феномене с отцом, со всей строгостью относящемуся к своим подданным. Диана победно улыбается, когда они оказываются у намеченной цели.          — Ну дела… — Аурелия задумчиво чешет затылок, не зная, тихо ругаться ей или закатывать громкую истерику. Или делать всё вместе. — Вот это дырище. И ты так всегда сбегаешь к своим мальчишкам?          Диана резко зарумянилась, словно не поняв, на что намекнула сестра.          — Познакомишь меня со своим принцем? Я должна хорошо знать того, кого выбрала моя сестр… Ай! Больно!          — Не ворчи.          — Ты бьёшь меня?!           После полученного подзатыльника Аурелия на время замолкает, обиженным взглядом сверля надувшуюся сестру.          Они без проблем пролезают через дырку в заборе, тщательно скрытую за кустами, и юркают в переулок справа. Диана уверенно переступает преграды на пути, не забывая об этом напоминать и Аурелии, уже засомневавшейся в своём поступке.          Да, однозначно стоило дома посидеть…          — Так зачем ты туда ходишь? — с неприкрытым любопытством в золотых глазах спрашивает девочка, когда дебри были пройдены, а Диана уже ухватила её за ладошку и повела в неизвестном направлении. Она, тянув за собой младшую, шла не останавливаясь, словно куда-то торопилась.          — Ты всё увидишь.          — Ладненько…          Уже через некоторое время Аурелия с приоткрытым ртом, с заметно округлившимися глазами и с приподнятыми вверх бровями смотрела на шоу, которое устроила её сестра и её… подружки?          Толпа вокруг мешала нормально дышать, и Аурелия, по природе своей не любившая большие скопления людей, злобно зыркала на них, отпугивая. Она пристроилась в укромном местечке под деревом, около фонтана, предварительно подав Диане знак о своём перемещении, и тихонько наблюдала за происходящим. Размулёванные девицы в открытых сиодонских платьях плясали под душевную музыку, освещённые светом волшебных огней, и лишь одна только её сестра выделялась на их фоне, явно вылавливая удовольствие от танца, а не мужиков.          Аурелия с досадой думает о том, что однажды какой-то мужик всё же поймается.          Впрочем, это будут заботы будущей Аурелии, поскольку Диану она в обиду всяким там хмырям дать не посмеет.          С затаившимся дыханием смотря на утончённые движения рук сестры, на плавные изгибы её тела и на изящные взмахи ногами, Аурелия вдруг задумалась. В голову закралась дурная мысль.          А что, если попробовать?          Диана машет ей, призывая смотреть только на неё, а не считать ворон и не глядеть по сторонам.          Что ж, кажется, Аурелия нашла себе занятие на ближайшие пару лет.       

***

        Её маленькая ступня скользит по гладкому полу, и нескладная тушка Аурелии вновь заваливается назад. Спина неприятно зудит, а копчик пульсирует, отдавая болью в ноги. Аурелия шипит и резко выплёвывает растрёпанные кудри, попавшие ей в рот. Она пальцами убирает их с губ и щёк, проклиная гены за наличие непослушных волос. Слух улавливает чей-то отчётливый смешок в стороне входа.           — Ха? — Аурелия переводит взгляд на подсматривающего и узнаёт в нём нахального мальчишку, с которым у неё при каждой встрече возникают споры и драки. — Снова ты? Опять получить хочешь?          Она показушно сжимает кулак, угрожающе взирая на него, но Эвандер, несмотря на это, с издевающейся ухмылкой окидывает её развалившееся на полу тельце пронзительным взглядом. Становится неприятно, когда по позвоночнику пробегаются мурашки.          — Ты что, в танцовщицы заделалась? Будешь и по улицам в таком виде ходить, подобно дворовой девке? — мальчик сморщился и коварно ухмыльнулся. — Мерзость. Какая из тебя принцесса?          — Ещё одно слово, и ты точно останешься лысым, ублюдок! — Аурелия вскочила с пола и яростно начала растирать ладони, предвкушая поединок. Золотые браслеты на руках зазвенели, словно подсказывая, что очередной стычки, которая закончится для всех неблагоприятно, точно не избежать.          Словно нутром почуяв опасность, в дверном проёме бального зала нарисовалась Диана. Очень злая Диана.          — Вы чего тут устроили, мелкие негодники? — она потащила брата за ухо к Аурелии, и девочка, увидев озлобленную фигуру старшей сестры, направившуюся прямиком к ней, неосознанно сделала шаг назад. — Иди-ка сюда…          Уже через минуту оба ребёнка под строгим взором первой принцессы Сиодона сжимали друг друга в объятиях, скрипя зубами и пальцами царапая друг другу спины. Аурелия первой отпустила принца, немного отпихнув от себя.           — Так уж и быть. Я тебя прощаю, — она деловито сложила руки на груди. — Но это только на этот раз.         Мальчик рыкнул подобно зверёнышу, но его рвение отомстить ей как-то стушевалось, когда Диана утихомирила его, властным движением погладив по голове. Тот уткнулся ей в платье, приобняв за живот.          Да, она точно смыслит в воспитании детей…          — Аурелия? — она улыбнулась, будто впервые её увидела. — Что на тебе?          Аурелия в нервном тике подёргала тонкую ткань костюма танцовщицы, собственноручно наколдованного ею. Учитель магии её явно за это не похвалит, а лишь скажет, что с её-то запасами маны стоит заниматься чем-то более серьёзным.          Диана подкралась ближе и опустилась на колени рядом с ней.          — Ты пыталась танцевать? — уголки её губ растянулись во что-то, напоминавшее лёгкую улыбку, в розовых глазах скрывалось нечто таинственное, и Аурелии подумалось на миг, что зря она сюда полезла.          Ой, зря…          — Хочешь, я тебя научу?      

***

          Свой девятый день рождения Аурелия планировала отпраздновать тихо, в уютном кругу семьи. Позвала бы она, конечно, только матушку да сестру, но Аурелию никто не спрашивал: она точно знала, что отец обязательно подарит ей очередную сокровищницу и с холодным лицом тепло поцелует в щёку; она знала, что получит скромное письмо с поздравлениями от самого старшего брата и приложенную к нему книгу по магии; и она знала, что даже раздражительный Эвандер смущённо преподнесёт ей букет цветов и что-то пробубнит про счастливую жизнь.          Но Аурелия не планировала, что её день начнётся так.          Как он закончится, Аурелия на тот момент даже представить себе не могла.         Суета во дворце с утра пораньше напрягала сонную Аурелию неслабо. И ладно бы, если бы это было связано с днём рождения младшей принцессы, однако… Слуги носились туда-сюда по совершенно другой причине.          Аурелия вылавливает среди занятого люда Диану, выглядевшую настолько плохо, что ей хотелось за голову хвататься от её вида. Она, наивно полагавшая, что её сестра всегда-всегда выглядит как с обложки самого дорогого журнала, поразилась уставшему и зарёванному лицу, опухшим векам и покрасневшему от недавних слёз носу.         Диана перехватывает её руку, сжимая крепче, и отводит в сторону, дабы горничные, бесконечно носящиеся от одного крыла замка к другому, ненароком не задели их. Она крепко прижимает её к груди, не давая кислороду поступать к лёгким. Всхлипы старшей сестры Аурелии было слышать слишком тяжело.          А потом она узнаёт, что же всё-таки стало причиной переполоха.          — Матушке… внезапно стало плохо, — шепчет Диана ей куда-то в макушку, и Аурелия прикладывает множество усилий, чтобы услышать каждое слово. — Лекари и маги прогнозируют нехорошее.          Свой девятый день рождения Аурелия запомнила смутно: никаких поздравлений не было, она не станцевала для Дианы, как того хотела ранее, не обняла маму и не заснула под её колыбельную, не съела кусок своего любимого клубничного торта и не запила его чаем «Липп».          Находясь в прострации, она запомнила лишь слёзы старших братьев, крики Дианы и отца, и странное чувство, охватившее душу.         Чувство потери.          Свой день рождения Аурелия запомнила плохо, но уяснила она лишь одно:          Мамы больше нет.       

***

            Аурелия с самого начала, с первого своего дня жизни знала, что всему виной было её рождение. Несмотря на то, что окружающие — начиная от родной сестры и заканчивая ближайшими служанками — тщательно пытались это скрыть от неё, дабы ребёнок не чувствовал себя неполноценно, Аурелия всё равно знала. Ведь была далеко не маленькой девочкой.          Понимание того, что она — забытый частью семьи ребёнок, пришло сразу. Как и осознание причины.          Мать-Императрица страны была женщиной с удивительно-сильным здоровьем, раз без особых проблем смогла выносить и родить старшую дочь и двух последующих сыновей. Подданные Сиодона радовались, когда узнали о беременности Доротеи четвёртым ребёнком.          В этот раз всё пошло под откос.          Сразу через несколько дней после рождения принцессы Аурелии Императрица тяжело заболела, но благодаря крепкому телу и разуму смогла выкарабкаться из непростой болячки. Однако подобные недуги никак не оставляли её, заставляя Императора, горячо любившего свою жену, нервничать и хвататься за голову.          Это и было причиной, по которой отец Аурелии не навещал её первые пять лет жизни. Так бы продолжилось и далее, если бы они случайно не столкнулись.          По крайней мере, ей кажется, что это было случайно.          Аурелия с самого начала знала причину гибели её любимой матушки.          Не знала, но догадывалась.          Однако наивно верящая в чудо Аурелия не ожидала настолько холодного отношения к себе со стороны окружающих после произошедшего.          Может, она это заслужила?          На похоронах присутствовали только приближенные к императрице люди.          Аурелии же запретили там появляться, словно наказав ей не попадаться на глаза горевавшему Императору, который мог ненароком и прибить.          Аурелия так и не смогла в последний раз увидеть бледное лицо матушки, её опрятные волнистые волосы, которые она всегда собирала в высокий хвост, и её теперь уже закрытые веками розовые глаза.          Аурелии не дали возможности по-человечески попрощаться с ней.          Магия, ставшая причиной всему, внутри бушевала от несправедливости.          Аурелии хотелось уничтожить всё, лишь бы вернуть обратно ощущение тепла маминых рук.       

***

            Стебелёк розы неприятно покалывает ладонь, колючками впиваясь в нежные пальцы, но Диана продолжает крутить растение около лица, вновь вспоминая глаза почившей матери, цвет которых был идентичен цвету лепестков.          Диана с трудом последние пять месяцев смотрела на себя в зеркало, ведь знакомые очертания родной женщины проглядывались в её лице слишком отчётливо.          Также она каждый раз буквально заставляла себя поднимать потухший взгляд на Аурелию, которой было сложнее всего.          Диана об одном ведала наверняка: её маленькая Аурелия всё окончательно поняла в тот самый день, когда её публично отвергли.          Вытерли ноги, не позаботившись о её чувствах.          Потому что такого потерянного и обречённого выражения на лице младшей принцессы она никогда ещё не видела. Аурелия тщательно пыталась скрыть собственные эмоции, пряча их под маской отрешённости.          Диана отчасти понимала её, нося такой же фальшивый облик, под которым скрывалась пустота в душе и не покидающее её чувство одиночества.          Однако она не могла почувствовать всего того, что ощущала Аурелия, ведь…          Обвиняли Аурелию.          Она, обличённая во всё чёрное, сразу же после похорон, проходя мимо комнаты младшей принцессы и уловив доносившиеся из-за приоткрытой двери звуки, застала очередную перепалку между Аурелией и Эвандером, во время которой мальчик, весь с залитым слезами лицом, наговорил ей много-много гадостей.          Диана тогда физически не смогла вступиться за сестру, хотя её сердце разрывалось на части при виде стального взгляда Аурелии, направленного сквозь.          Диана сама помнит, что именно так — искоса, тайно — смотрел и отец на Аурелию в последнее время, когда мама особенно тяжело болела.          Диана гневно разрывает лепестки бутона, раскидывая их по зелёной траве, потерявшей свою яркость.          Она не может продолжать здесь находиться.       

***

            Аурелия до боли сжимает зубы.         Танец никак не выходил.           Она вновь лечит ушибленные коленки одним движением руки, не затрачивая при этом действии ни капли маны, и пробует снова.          Снова-снова-снова, растирая босые ноги до крови, пока не получится.          Пока в душе хоть что-нибудь не почувствуется.          Раздражённо, будто в истеричном припадке откидывая в сторону звенящие цепочки, сорванные с груди и головы, она взмахивает ладонью и тут же оказывается в своей комнате. Привычная мёртвая тишина начинает порядком надоедать, задевая хрупкие струны спокойствия. Аурелия старается сдерживать поток маны, последнее время изрядно разбушевавшейся.          Магией, которая должна была стать её проклятьем, однако, Аурелия не перестала пользоваться, а лишь ещё больше погрузилась в неё, поняв истину.          Магия — её оружие, а не враг.          Если бы она была чуть сильнее, она бы спасла свою матушку, не позволив ей умереть.          Аурелия глубоко плевала на то, что самые искусные колдуны Сиодона — чёртовы старики! — не смогли это сделать — её резервы маны с их скудными запасами не сравнятся, поскольку такой мощи никто не видывал давно.          Если бы Аурелия чуть больше знала и чуть больше умела, этого бы не произошло.          И никто бы не пострадал.          Аурелия рывком стягивает с себя все украшения, откидывая их в сторону. Бусы и круглые серьги катятся по столу, звонко напоминая, кому они вообще принадлежали.          Ещё с прошлой жизни у Аурелии осталась привычка держать при себе вещи всех людей, покинувших её.          Она смотрит уставшими глазами на рубиновое кольцо, уменьшенное при помощи колдовства. В отражении камня она видит не себя. Золотые кудри словно потемнели, а вместо привычного золота глаз она видела стеклянные рубеллиты.          Она подходит ближе к столику, бережным движением пальцев открывает шкатулочку с побрякушками и кладёт туда кольцо, предварительно целуя его.          За стенами слышится громкий топот каблуков, и Аурелия не понаслышке знает, что такое обычно не к добру.          Дверь распахивается, на пороге появляется знакомая ей служанка — Аурелия по мере приближения девушки узнаёт её по шагам.          Аурелия медленно поворачивает к ней голову, и при виде капелек слёз на её лице шире распахивает золотые глаза, постепенно наполнявшиеся каким-то виданным ранее страхом.          Страхом лишиться дорогого.          Весть об исчезновении принцессы Дианы заставляет полумёртвое сердце вновь громко забиться.