Трёхглавый змей: Хранители

      Остаток ночи ребята потратили на то, чтобы как можно незаметнее собрать все самые важные вещи в небольшие наплечные сумки, на которые они наложили заклинание незримого расширения. Они тихо пробирались по пустым коридорам замка, избегая встреч с преподавателями и студентами. Их сердца колотились от напряжения, ведь любая ошибка могла разрушить всё. Помня предыдущий опыт, они нагрузили как можно больше непортящихся продуктов. Пробравшись в женскую спальню седьмого курса, Анна помогла собрать и третью сумку — для Мары. Ведь на улице была зима, а она исчезла в чём была — в обычной школьной форме. 

***

      Когда мальчики выбрались из какого-то заброшенного погреба в Хогсмиде, уже начинало светать. Морозный воздух ударил в лицо.        — Ну, Мистер Трансгрессия 1892, твой выход. — Сказал Себастьян, беря Оминиса под руку.       Оминиса передёрнуло, когда он понял, что именно Тревес научил его трансгрессии. Но он отогнал эти мысли прочь и шагнул в пустоту.        Они оказались точно у подножия руин старого замка — того самого, что когда-то был их убежищем. Здесь было по-прежнему безлюдно, холодный ветер гулял среди каменных остовов, припорошенных снегом. Но это место дышало странным спокойствием.       — Она здесь, — тихо сказал Оминис, когда они приблизились к руинам. Он почувствовал, как они пересекли границу мощных защитных чар, куполом накрывших замок.        — Мара! — С надрывом закричал Себастьян, его голос разнёсся эхом по руинам. — Это мы!       В ответ — тишина. Только ветер завывал в разрушенных стенах. Но затем они услышали звук шагов.       Из подвала руин, тихо и нерешительно, появилась фигура.       Сердце Себастьяна сжалось в груди от её вида. Она выглядела до смерти напуганной, её глаза были широко раскрыты, а на лице виднелись следы пережитого кошмара. Её мантия была порвана и испачкана в крови и пыли, волосы растрёпаны, а руки тряслись.        — Мара! — выдохнул он, и без раздумий бросился к ней.       Оминис последовал за ним, и они оба, обняв её, крепко прижали к себе, словно боялись, что она исчезнет, если отпустить. Мара в ответ судорожно вцепилась них обоих, словно они были её единственной опорой в этом мире.       — Я так боялась, что не увижу вас снова... — прошептала она, её голос дрожал.       Себастьян чуть не задохнулся от смешанных чувств. Он был рад, что они нашли её, но ужас от того, что она прошла через этот ад в одиночку, едва не сбивал его с ног. Он сжимал её в объятиях так сильно, что ей наверняка было тяжело дышать, но он никак не мог заставить себя разомкнуть их.        — Разве… — Подала голос Мара. — Разве Анна не с вами?       Мальчики наконец выпустили её на свободу. Себастьян молчал, и Оминис ответил за него:       — Нет, она… Она осталась в Хогвартсе.        Мара кивнула и сочувствующе тронула Себастьяна за локоть. Она не могла, да и не хотела осуждать Анну за её выбор.        — Она собрала для тебя вещи. — Не поднимая взгляд, он протянул ей сумку. — Думаю, здесь будет всё необходимое.       Вместе они спустились в подвал, который когда-то был их укрытием. Здесь, среди знакомых стен, они ощутили удивительное чувство спокойствия и, неожиданно для себя, почувствовали себя дома.        В комнате "для мальчиков" Мара, покопавшись, извлекла из сумки чистую рубашку и брюки. Не обращая внимания на присутствие друзей, она стала переодеваться прямо перед ними. Ей нужно было как можно быстрее избавиться от испорченной одежды, от следов той ночи, которая, казалось, длилась целую вечность. Одновременно с этим она рассказывала всё, что произошло с ней после того, как она исчезла на уроке трансгрессии.        — Значит… — Протянул Себастьян. — Каким-то образом он установил ловушку, которая затащила тебя в этот подвал. Это вообще возможно?       Он не сводил с неё глаз, и ему самому стало почти физически больно от вида синяков и ссадин, покрывавших её белую кожу.        — Манипуляции с трансгрессией — крайне сложная и рискованная магия. — Сказал Оминис. — Но это возможно. Иначе никак нельзя объяснить то, что Мара оказалась там, где ни разу до этого не была.       — Я думаю, что им как-то удалось изолировать это место от Древней магии. — Мара заправила рубашку в брюки и села на край кровати. — Думаю, они использовали его, чтобы ставить эксперименты над такими, как я.       Себастьян оставил попытки найти что-либо в своей сумке и направил на неё волшебную палочку.       — Акцио рябиновый отвар! Вот, выпей, — он протянул пузырёк Маре. — Перед тем, как уйти, мы забрали все зелья, что смогли найти у профессора Шарпа.        При упоминании имени Шарпа, лицо Мары мгновенно исказилось от боли. Она сжала губы, трясущимися руками взяла флакон с зельем и сделала несколько маленьких глотков. Тишина в подвале казалась невыносимой.        — Мара… — начал Себастьян, его голос был напряжённым. Он старался подбирать слова, но понимал, что смягчить эту информацию невозможно. — В Хогвартсе сейчас мракоборцы. Они объявили тебя преступницей… Тебя разыскивают за убийство профессора Шарпа.       Мара обречённо закрыла глаза.       — Тревес… — Продолжил Оминис. — Тревес заявил, что ты потеряла контроль из-за своей силы и убила профессора Шарпа. Он убедил всех, что ты сошла с ума. Сейчас все входы и выходы из Хогвартса закрыты, они ждут твоего возвращения.       Мара почувствовала, как что-то холодное и тяжёлое сдавило её грудь.  — Но… я не убивала его, — почти беззвучно прошептала она, её голос был настолько слабым, что они едва могли его услышать. — Это был Тревес…       — Мы знаем. — Торопливо сказал Себастьян. Он не хотел, чтобы к ней хоть на секунду закралась мысль о том, что они сомневаются в ней.        Оминис наклонился чуть ближе, его тон был спокойным, но серьёзным:       — Он преследовал тебя с самого начала. Всё это — его ловушка.       — Как же вы вернётесь в Хогвартс, если он там? — С тревогой в голосе спросила Мара.       Себастьян посмотрел на Оминиса. На его лице отразилось замешательство. Она не понимала.       — Мара, — осторожно начал Себастьян. — С того момента, как мы покинули школу, мы считаемся твоими соучастниками. Мы не вернёмся в Хогвартс.       Мара закрыла лицо руками и горько заплакала. С каждым новым всхлипом ей казалось, что её сердце разрывается на куски. Слёзы катились по её щекам, одна за другой, и мир перед глазами стал размытым и тусклым. Она не могла избавиться от ощущения, что всё рухнуло, как карточный домик — все мечты, планы, надежды на будущее вместе с Себастьяном и Оминисом.       — Теперь… всё кончено, — сдавленно прошептала она. По её лицу катился нескончаемый поток слёз. — Наши жизни разрушены. Мы беглые преступники… Нам придётся скрываться. Мы никогда не сможем вернуться в Хогвартс. Мы не сможем пожениться… Мы не купим дом на берегу моря. И мы не станем самой влиятельной семьёй в магической Британии, как ты хотел, Себастьян… как мы мечтали...       Оминис сел рядом, его обычно спокойное и холодное лицо было искажено от горя и беспомощности. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Потому что Мара была права. Слишком многое в их жизни шло против них, и сейчас всё, что они когда-либо хотели, казалось невозможным.       Себастьян тяжело дышал, закрыв глаза и сжав пальцами переносицу. Он не знал, что в нём было сильнее — боль или злость. Злость из-за того, что всё это было так чудовищно несправедливо.       — К чёрту всё! — Вдруг бросил он, одной рукой взяв за руку Мару, а другой принялся стягивать с себя галстук. — Идите сюда.       — Что ты делаешь? — Сквозь слёзы спросила Мара.        — Поймёшь. Давай.        Всхлипывая, она поднялась и встала напротив Себастьяна. Оминис последовал её примеру, недоумённо нахмурившись.        — Протяните правые руки. — Руководил он.       Всё ещё не понимая, что он задумал, Мара и Оминис повиновались.        Себастьян соединил их руки, положил свою сверху и сделал виток своим галстуком вокруг них. Он не знал, насколько это юридически значимо или важно, но сейчас это было больше, чем обряд — это было обещание, которое он давал себе и им.       — Я, Себастьян Сэллоу, — говорил он, делая новый виток. Его голос дрожал от напора и решительности, с которыми он это произносил. — Принимаю тебя, Мара Блэк, и тебя, Оминис Мракс, как своих законных супругов. Я буду любить и уважать вас, пока смерть не разлучит нас.        Мара всхлипнула, глядя на него сквозь пелену слёз.       — Я, Оминис Мракс, принимаю тебя, Мара Блэк, и тебя, Себастьян Сэлоу, как своих законных супругов. Я буду любить и уважать вас, пока смерть не разлучит нас. — С готовностью повторил Оминис, поняв, наконец, что он делает.       Мара посмотрела на Себастьяна и Оминиса. Это они были её домом. Домом, который был важнее всех домов на берегах морей.       — Я, Мара Блэк, — её голос дрожал, по лицу всё ещё ручьём текли слёзы, но она продолжала. — Принимаю тебя, Себастьян Сэллоу, и тебя, Оминис Мракс, как своих законных супругов. Я буду любить и уважать вас, пока смерть не разлучит нас.       — Мне плевать на правила и общественное мнение. — С жаром говорил Себастьян, делая последний виток. — Я бы убил каждого Хранителя  на планете для того, чтобы они оставили нас в покое. Но если нам придётся скрываться до конца своих дней — я сделаю и это.