Трёхглавый змей: Хранители

      Себастьян был зол. Так зол, что в какой-то момент был готов разорвать всё, что связывало его с Оминисом и Марой. Бросить всё прямо сейчас и уехать как можно дальше, чтобы никогда больше не видеть этих двоих.       Хуже всего было то, что, казалось, каждый ученик Хогвартса считал своей обязанностью подойти к Себастьяну, сочувственно хлопнуть по спине и траурным голосом сообщить: "Это не справедливо. Я был уверен, что Мара встречается с тобой." Но это не удивительно. Их громкая ссора, разумеется, стала источником слухов, и весь замок не мог истолковать это иначе, как любовный треугольник.       Мара и Оминис словно сговорились, и ни разу за всё это время Себастьян не увидел их вдвоём. Мара проводила время в основном с Натсай и Поппи, и даже на уроках сидела с ними, а не с Оминисом. Каждый раз, когда Себастьян проходил мимо, она смотрела на него глазами перепуганной лани и заглядывала в лицо. Оминис же нашёл внезапное утешение в компании Амита.       С запозданием, но Себастьян понял, что они на самом деле договорились избегать друг друга, чтобы не злить его, потому что никаких признаков ссоры между ними он не обнаружил. Их старания, направленные на то, чтобы не причинять ему боль, казались ему теперь почти оскорбительными. Что это за жалкие попытки утешить его, если они не собирались быть честными с ним? Единственным связующим звеном оставалась Анна, и она, как могла, старалась их помирить. Каждый день она без устали повторяла Себастьяну, что всё не так, как ему кажется, и что он должен выслушать своих друзей, но он молча разворачивался и уходил, как только она заводила об этом речь.       Решимость Себастьяна угасла вместе с тем, как к нему вернулись кошмары. Каждую ночь Мару снова и снова сотней изощрённых форм убивали Хранители, а он не мог этому противостоять. Он просыпался в холодном поту, и её крик всё ещё стоял у него в ушах, заставляя бороться с желанием бежать в женскую спальню прямо сейчас, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Поэтому он всё ещё был готов разорвать всё, что их связывало, но бросить уже не мог. Захлёбываясь от злости и обиды, он день за днём оттачивал речь, в которой говорил, что "не будет мешать их счастью" и что "не нарушит своего обещания".       Однако довольно быстро и первая часть его импульсивного и радикального решения дала трещину. Он старался не показывать этого, но правда была в том, что он отчаянно скучал по ним. Ему не хватало их присутствия, их голосов, их смеха. Он чувствовал себя преданным, но ещё больше — одиноким. Разве они не мечтали о том, что будут жить втроём как семья? Неужели они могли так бесцеремонно выбросить его из этой мечты? Но погодите-ка. Они обсуждали это много раз уже после того, как Мара и Оминис вернулись от Блэков, где, по предположению Себастьяна, Оминис просил руки Мары у её отца. Получается, они обманывали его? Или… Может ли быть, что их решение пожениться было продиктовано холодным расчётом? Себастьян этого не знал, ведь он не дал им высказаться.       Нет, так нельзя. Нельзя рубить с плеча, даже не поговорив. Может быть, это ошибка. Может быть, Себастьян что-то не так понял. Нет, прежде чем принимать какое-либо решение, он должен дать им возможность объясниться.

* * *

      Придя, наконец, ко внутреннему консенсусу, Себастьян направился в крипту. Долго ждать ему не пришлось. Вскоре дверь открылась, и появилась Мара. От её вида у него защемило в груди. Себастьян старался не обращать на это внимание, но он не мог не видеть, что и Мара, и Оминис за это недолгое время побледнели и осунулись. У Мары под глазами залегли глубокие тени, и казалось, что она похудела ещё больше.       На секунду она замерла, увидев Себастьяна. По её лицу пронеслись одновременно радость и страх. Она было дёрнулась, чтобы подбежать и обнять его, как это всегда делала, но вдруг остановилась, будто что-то её сдержало.       — Я готов тебя выслушать, — сказал Себастьян, изо всех сил стараясь выдержать холодный тон.       — Никакой помолвки не было, Себастьян! — выпалила Мара, делая несколько несмелых шагов навстречу. — Наши родители…              — Я понял, — он прервал её. — Но это ведь только полуправда, не так ли?       — Так, — Мара опустила голову и нервно заломила руки. — Оминис просил руки у моего отца…       Себастьян в ярости пнул ножку стола.       — А как же наш план? — с отчаянием в голосе воскликнул он. — Домик, виноградник — это всё ложь?       — Конечно, нет! — с жаром ответила Мара. — Я не обманывала ни тебя, ни себя, когда говорила это. Но разве это не часть нашего плана? "Пара и друг семьи, живущие вместе"?       — Так я, значит, "друг семьи"?       — Я бы вышла замуж за вас обоих, если бы это было возможно и если бы… — Мара вдруг осеклась, но договорила: — …и если бы ты предлагал.       Себастьян прикусил язык.       Его снова захлестнула волна всепожирающей злости, но теперь уже на самого себя. Она была права, а он пал жертвой собственной самонадеянности. Хотя он никогда раньше не думал об этом всерьёз, он ни секунды не сомневался в том, что на Маре женится именно он. Себастьяну казалось таким очевидным, что они проведут вместе всю жизнь, что он не посчитал нужным об этом говорить. Получалось, что только он был виноват. Оминис просто сделал то, до чего он сам не додумался. И на что он надеялся? Что Мара будет вечно ждать, пока он сообразит? А если бы не эта ситуация, то как скоро бы он догадался?       — Себастьян, — она вздохнула, её голос смягчился, — я не ответила Оминису, потому что хотела обсудить это с тобой. Так что не нужно, пожалуйста, обвинять меня в том, что я делала что-то за твоей спиной.       — Не ответила?.. — повторил Себастьян, пытаясь осмыслить её слова.       — И не отвечу, пока мы не придём к соглашению все втроём.       Его гнев сходил на нет. Мара, видя это, осмелилась подойти ближе и взять его за руку. Её прикосновение было тёплым, знакомым, но сейчас оно ощущалось иначе, как что-то, что он чуть было не потерял.       — Прости, ты не должен был узнать об этом так. Мы хотели поговорить сразу же, как прибыли в Фелдкрофт, но всё так закрутилось… Получив наследие Мраксов и Блэков, мы могли бы ни о чём больше не беспокоиться, — она заглядывала ему в лицо, в её глазах отражался свет факелов. — Мы бы купили дом на берегу моря, вдали от посторонних глаз. И нам больше никогда не пришлось бы прятаться. Это реально… по крайней мере, было реально. — Она поникла. — Я даже не уверена, что эти разговоры имеют смысл теперь.       Но мысли Себастьяна были уже о другом. В его голове словно встал на место последний пазл, который он постоянно упускал из виду.       — Погоди, — медленно протянул он, — ты сказала, что если бы я предлагал, ты бы согласилась?       — Если бы ты предлагал…       В этот момент дверь в крипту отворилась, и вслед за красным огоньком вошёл Оминис. Он замер на месте, почувствовав присутствие Себастьяна. За всё то время, что они не общались, Оминис столько раз думал о том, что он скажет, что теперь всё смешалось в его мыслях, и он не знал, с чего начать.       — Себастьян, это я во всём виноват! — твёрдо сказал он наконец, подходя ближе.       — Нет, Оминис, это я виноват, — ответил Себастьян надтреснувшим голосом. — Какое-то время я думал, что больше не нужен вам, что... — Он не мог закончить предложение, чувствуя, как горечь обиды и ревности смешивается с раскаянием.       — Клянусь, ни у меня, ни у Оминиса даже в мыслях не было выбросить тебя за борт, — проникновенно сказала Мара, всё ещё сжимая его руку. Её голос подрагивал от напряжения, с которым она пыталась донести до Себастьяна свои чувства.       — Я действовал не только из личных побуждений, — Оминис продолжал сокращать расстояние между ними так осторожно, словно Себастьян был птицей, которая может в любой момент упорхнуть. — Наследство Мраксов…       — Я уже слышал, — прервал его Себастьян. — Так значит… это был холодный расчёт?       — Не только он. Я люблю Мару, но в кои-то веки я согласен со своими и с её родителями: объединение наших семей даст нам огромные ресурсы и влияние. Никто не посмеет и слова сказать против нас, когда мы будем жить втроём, даже если будут догадываться о том, как всё обстоит на самом деле. Подумай сам, Себастьян: мы можем стать самой влиятельной семьёй в Британии, мы трое.       Себастьян хмыкнул и ухмыльнулся тому, как действовали на него слова Оминиса.       — Ах вы хитрые змеи, — в его голосе слышалось плохо скрываемое восхищение.       — Наша ошибка только в том, что мы не посвятили тебя в это вовремя, — Мара чувствовала, что стены, которые выстроил вокруг себя Себастьян, неумолимо рушатся. — Этого больше не повторится.       Она подошла к нему вплотную, не отводя взгляд. В её зелёных глазах Себастьян видел одновременно покорность и власть над ним, и он не мог больше ей сопротивляться. Его оборона рухнула ещё в тот момент, когда она вошла в крипту. Ему оставалось только сдаться окончательно. Себастьян тяжело вздохнул и выпустил ладонь Мары, но только для того, чтобы обнять её и свободной рукой притянуть к себе Оминиса тоже. И они обняли его в ответ с такой силой и отчаянием, что Себастьян понял: он переживал совершенно зря.