Трёхглавый змей: Хранители

      История о Джеке-Потрошителе, очевидно, была газетной уткой. Правда, очевидно это было почему-то только для Мары. Она действительно пыталась найти хоть какие-то внятные подтверждения слухам об убийствах, но не нашла ничего, кроме "троюродная сестра мужа моей тёти знала женщину, которая жила по соседству с убитой семьёй". Из-за этого ученики избегали покидать территорию Хогвартса даже для походов в Хогсмид на выходных. Поэтому Мара отправилась одна.       Втайне она надеялась встретить там Себастьяна, возможно, сидящего в углу какого-нибудь паба, погружённого в свои мысли и пытающегося утопить горе в кружке медовухи. Она представляла, как он, позабыв от хмеля обо всех обидах, бросится в её объятия. Но Хогсмид был непривычно пуст. Встретить здесь она могла разве что одиноких постояльцев местных таверн или бездомных кошек, прячущихся в тени.       Мара шла по узким улочкам, подняв повыше воротник пальто, борясь с ледяным ветром, что срывал с деревьев листья. Лето наконец проиграло в своей борьбе с осенью, и теперь на улице было так же сыро и мерзко, как у Мары на душе. Проходя мимо знакомых мест, она невольно вспоминала, как совсем недавно они с Себастьяном и Оминисом вместе гуляли здесь, смеясь и шутя. Но эти воспоминания теперь казались ей такими далёкими, словно они произошли в другой жизни.       — Мара Блэк!       Знакомый голос вырвал её из мрачных мыслей, и она обернулась. Стремительным шагом её нагонял профессор Вульф. Его чёрная мантия развевалась на ветру за его спиной, словно парус. Да и сам он, одетый по своему обычаю во всё чёрное, выглядел бы довольно зловеще, если бы не лучезарная улыбка и сияющий взгляд.       — Рад, что Вы не подвержены всеобщей панике, — улыбнулся профессор Вульф, поравнявшись с Марой.       — Вы же не думаете, что Джек-Потрошитель на самом деле вернулся и теперь пьёт кровь волшебников? — с надеждой в голосе спросила она. Вульф рассмеялся.       — Нет, конечно нет! Я думаю, будь это правдой, окрестности бы кишели людьми из Министерства, и были бы предприняты необходимые меры безопасности. Мара с облегчением выдохнула:       — Спасибо, профессор. Мне уже начало казаться, что это я сошла с ума и не вижу очевидного.       — Мнение большинства редко бывает правильным, — он на мгновение задумался, а затем предложил: — Может, присоединитесь ко мне? Я как раз собирался выпить что-то горячительное в "Кабаньей голове".       — В "Кабаньей голове", профессор? — переспросила она, удивлённо подняв брови. Профессор Вульф казался человеком, который держится подальше от таких мест, предпочитая более изысканные и спокойные заведения.       — Только не говорите, что никогда там не были, мисс Блэк, — он коварно улыбнулся. Мара смотрела на него с подозрением, прикидывая, не сдаст ли он её при случае профессору Уизли. Но было в его дьявольской ухмылке что-то, неуловимо напоминавшее ей Себастьяна, и она сдалась:       — Ведите!

      * * *

      — Тебе как обычно, профессор? — безразлично спросил старый, усталый бармен, когда они сели за барную стойку.       — Спасибо, Джаспер. Моей спутнице... — Вульф повернулся к Маре. — Что ты будешь?       — Спаиваете учеников, профессор? — она подняла бровь, удивлённая неожиданным переходом на "ты".       — Ха! — весело воскликнул он, хлопнув ладонью по столешнице. Видимо, его позабавило то, как она попыталась уличить его в чём-то неподобающем. — За стенами Хогвартса я не учитель, а ты — совершеннолетняя, и можешь пить что хочешь, где хочешь и с кем хочешь.       Мара одобрительно хмыкнула. Ей нравилось, когда преподаватели вели себя по-человечески, а не по-преподавательски.       — Мне, пожалуйста, медовуху, мистер Траут.       — Другое дело! — Профессор отсалютовал бокалом с огненным виски и отпил, не дожидаясь, пока Маре тоже подадут напиток.       — Так… Вы тоже учились на Слизерине, профессор Вульф? — Мара немного смущалась, не зная, о чём ещё можно разговаривать с преподавателем в такой неформальной обстановке.       — Лестно, что ты причислила меня к "своим", Мара, — улыбнулся он. — Но я учился даже не в Хогвартсе.       У неё отпала челюсть. Редко удавалось встретить выпускников других школ. Было довольно легко забыть, что Хогвартс — не единственная школа волшебства в мире.       — Я родился и вырос в Америке и закончил Ильвермони, — продолжил Вульф, поняв, что Мара не в состоянии задать наводящий вопрос. — Но ты не далека от истины: я учился на факультете Рогатого Змея.       — Рогатого… — у неё в голове крутилось так много вопросов, что она не знала, с какого начать. От любопытства она растеряла всю субординацию и выпалила: — Расскажите мне всё!       Вульф тепло рассмеялся.       — Судя по всему, тебя бы распределили туда же. В Ильвермони тоже четыре факультета, и они даже похожи на ваши, но всё-таки отличаются. Я бы сказал, что Рогатый Змей — это что-то среднее между Слизерином и Когтевраном.       — Это… это такое животное или метафора?       — Рогатые змеи — магические существа, ты могла их видеть на китайских картинках, но в Северной Америке они тоже обитают, и их рог используют для сердцевины волшебных палочек. Кстати, — он достал из кармана свою. — В моей палочке как раз такой.       — Ух ты! А другие факультеты?       — Ещё есть Вампус, это такой большой кот. Туда попадают сильные и воинственные личности.       — Значит, это что-то вроде Гриффиндора?       — Ммм… — Профессор задумался. — Я бы так не сказал. На мой взгляд, на Гриффиндор больше похож Птица-гром. Хотя он скорее объединил бы гриффиндорцев и слизеринцев — на него распределяют склонных к авантюризму учеников.              — А какой четвёртый факультет?       — Пакваджи.       — Паква… что?       Вульф хохотнул.       — Пакваджи. Это североамериканские гоблины.       Мара, разинув рот, слушала рассказы профессора Вульфа, лишь изредка вспоминая про свою медовуху, и не заметила, как на улице стемнело. И без того полупустой паб опустел окончательно. Остался только заснувший за столом в углу волшебник с бородавками на носу и недовольно косившийся на него бармен.       — Мерлин! — воскликнул Вульф, взглянув на наручные часы. — Давай-ка я провожу тебя, чтобы у тебя не было проблем с нарушением правил.       Они шли бок о бок, погружённые в разговоры, словно старые друзья, которым не нужно было притворяться или подбирать слова. Вульф оказался удивительно интересным собеседником, его истории о жизни в Америке, учёбе в Ильвермони и путешествиях по миру были такими живыми, что Мара невольно забывала о своих переживаниях и тревогах. Она несколько раз ловила себя на мысли, что ей бы хотелось слушать его ещё и ещё, словно эти рассказы были способны унести её из реальности, которой она так отчаянно хотела избежать.       Мара и не заметила, как они оказались перед входом в гостиную Слизерина.       — Спасибо, что составил мне компанию, профессор, — сказала Мара, улыбаясь. — Этот вечер оказался намного приятнее, чем я ожидала.       — Взаимно, Мара, — ответил он, тоже улыбаясь, и в его глазах сквозила какая-то неподдельная, глубокая забота. — Ты знаешь, мне редко удаётся поговорить с кем-то так… свободно. Мне кажется, ты удивительно зрелая для своего возраста.       — Спасибо, профессор, — ответила она тихо, смущённо опустив взгляд. — Но это необходимость, а не моя заслуга.       В коридоре царила тишина, но Вульф, казалось, вообще не обращал внимания на время и на то, что пора бы уже попрощаться. Мара взглянула на профессора, её взгляд встретился с его. Он смотрел на неё так, словно хотел что-то сказать, но сдерживался.       — Спокойной ночи, профессор Вульф, — с неохотой сказала она, начиная испытывать неловкость.       — Спокойной ночи, мисс Блэк, — профессор слегка поклонился, не разрывая зрительный контакт. Его глаза сверкнули в зеленоватом свете факелов.       Мара скрылась за дверью гостиной, всё ещё чувствуя на себе его взгляд.