пока утро мне не ошпарит по сомкнутым векам

А дождь на окнах рисует Напоминая о твоих поцелуях Все дело в том, что дождь ничем не рискует А я боюсь, что потерял тебя

антон токарев — седьмой лепесток

      Сережа первый раз видит, как Ваня плачет. Это кажется невозможным и слишком неожиданным. Он ведь уходил на улицу всего минут на двадцать, а по возвращению вдруг видит, что его мальчик свернувшись в комочек лежит на кровати и трясется, тихо всхлипывая. Парень аккуратно садится на край, неспешно руку тянет и еле-еле касается спины. Бессмертных вздрагивает, резко оборачивается, пытаясь сразу же слезы стереть, а на лице от чего-то читается испуг. Приходится больно прикусить нижнюю губу, потому что видеть мокрые дорожки на любимых щеках очень непросто. Самому бы не заплакать.       Тянется за Ваниной рукой, от лица отнимая. Та мокрая от соленой воды и дрожит слегка. — Ванюш… — полушепотом, чтобы не пугать, начинает Сережа, — Ты чего… Что случилось?       Бессмертных взгляд отводит, хлюпая носом, головой качает, мол ничего такого, но Пешкова такой вариант не устраивает от слова совсем. Он тянет парня на себя, и тот утыкается ему в живот, руками обхватывая тело и прижимаясь как можно ближе. Ткань футболки сразу же намокает и снизу слышатся негромкие всхлипы. Сережа тяжело вздыхает и зарывается рукой в мягкие волосы — перебирает их, гладит успокаивая.       За окном начинается дождь.       Он тихо стучит в окно, рисует узоры на стекле, тихим шумом отдаваясь по стенам дома. Небо плачет вместе с Ваней, то ли горюет вместе с ним, то ли показывает что тот не одинок в своих переживаниях. А он ведь и правда не один. Сережа всегда рядом, всегда здесь, поддержит и выслушает, обнимет когда нужно и скажет, что очень любит. Пусть не всегда умело, с запинками и матами, но так искренне. — Я не знаю… — чуть успокоившись шепчет Ваня, поворачиваясь на бок, глядя своими заплаканными, чуть припухшими глазами в Сережино лицо, — Мне так страшно стало… Блять, я просто сидел, видос монтировал, а потом меня будто с головы до ног окатило — Ваня говорит таким серьезным и испуганным тоном, что внутри Сережи все скручивается, а сердце неровный ритм выстукивать начинает, — Ты ж просто покурить вышел, а я пока меня накрыло столько всего надумал… И мне так хуево от этого всего стало, прям паникой накрыло… Я думал, щас крыша поедет, — говорит на одном дыхании и видно, что не успокоился еще. — Я просто пройтись решил… Ты чего, котенок? — нежно произносит парень, продолжая успокаивающе гладить русые пряди. — Ну ты хоть написал бы… — тот всхлипывает и берет чужую руку, переплетая ее со своей, и подносит их ближе к лицу, рассматривая, точно ребенок что-то новое.       Ваня словил панику из-за его отсутствия? Так странно и необычно осознавать тот факт, что кто-то нуждается в тебе настолько сильно. Настолько, что становится плохо и до жути страшно. У Сережи, кажется, внутри что-то тоже начинает колыхаться. Как реагировать на такое он не знает, но попытаться сделать все, чтобы любимый успокоился нужно. И для начала нужно успокоиться самому.       Вдох, выдох. — Я хотел написать, но зарядка ебучая закончилась, а повербанк я дома где-то забыл… — становится немного стыдно за эту оплошность, понятно, конечно, что он не виноват и со всеми бывает, но Ваня разволновался, а этого можно было избежать. Сережа завороженно смотрит на подрагивающие ресницы, застывшие дорожки слез и пальцем их очерчивает аккуратно, — Тебе получше сейчас?       В ответ ему слабо кивают и лишь сильнее льнут к руке.       Дождь громко барабанит по окнам и подоконнику, переключая внимания с сердцебиения на свое ровное постукивание. Дышится спокойнее, мысли разбредаются каждая на свое место, и постепенно приходит гармония.       Ванюша под нежными касаниями быстро притихает, его грудь начинает вздыматься спокойнее и шмыганья носом почти прекращаются. Кажется, он заснул под звуки летней грозы и теплым взглядом любимых глаз. Сонный маленький котенок свернулся калачиком и дремлет. Но Ваня не спит. Он почти медитирует, слушая музыку дождя и наслаждаясь присутствием Сережи так близко. — Ляг со мной, — просит совсем тихо, почти не произнося вслух.       Сережа послушно опускается на постель, сразу же оказываясь окутанным руками и ногами. Он, как мягкая подушка с подогревом. Ваня готов спать на нем хоть целые сутки, и самое интересное, что сон рядом с Сережей всегда приятный. Рядом с ним не снятся кошмары или, даже немного окрашенные негативом, сны. Лишь воздушные, легкие и уютные воспоминания посещают голову утром после пробуждения.       Сережа улыбается, привычно укладывая ладонь на мягкие волосы и начиная их перебирать. Если его спросить, что мягче — облако или Ванино гнездышко на голове, то ответ просто очевиден — второе. Они всегда такие непослушные, взъерошенные, но невероятно пушистые, будто не волосы, а перышки цыпленка, что совсем недавно на свет появился. Желтенький такой несмышленыш, будто Сережино личное солнышко. Ваня всегда выглядит слишком очаровательно-мило с этой его неряшливой шевелюрой, и смешно ворчит, когда Сережа воробушком его называет.       Бессмертных совсем затихает, носом изредка потираясь о чужую груди и аромат глубоко вдыхая. В песне поется про ваниль — это Ваня, Сережа — в полной мере шоколад. Сладкий до ужаса, аж скулы сводит, но такой вкусный. Как в меме из тиктока. Такой миленький, утютю, еще и пахнет, как пирожное — так бы и съел его. — Я так испугался, — шепчет Ваня, когда Сережа и сам уже почти засыпает, убаюканный звуками за окном, — Не знаю почему, просто очень страшно было, что ты ушел. — Дурка ты, — тепло усмехается сонный Сережа, целуя в макушку, — Куда я от тебя уйду?       Вопрос, естественно, остается без ответа. Потому что оба знают, что никуда уже не денешься. Будто награда за какие-то — одному небу известные — заслуги. Может быть повезло. Просто они есть друг у друга, просто рядом спокойно и хорошо даже в дождь, который все еще рисует на окнах свои причудливые узоры, пытаясь пробраться к ним в комнату. Но если это ему и удастся, то он все равно не сможет нарушить Ванин покой, потому что с Сережей всегда снятся лишь приятные сны, а с Ваней у Сережи внутри всегда светит свое маленькое солнышко.