пока утро мне не ошпарит по сомкнутым векам

Туда, где ветер разгоняет облака

И я смотрю в твои убитые глаза

Они горят так ярко и полны любви

юг 404 feat lida — одуванчики

      Весна. Утро и клумба недалеко от подъезда. Там давно ничего, кроме сорняков, не растет, но все уже привыкли. Бабкам лень обрабатывать землю и возиться со всем этим, а молодежи вообще до фонаря. Клумбу от тротуара отделяет лишь низенький железный забор, на котором часто любят сидеть местные дети, алкаши по вечерам, да и просто птицы. Ну и они не исключение. С утра, сидя на заборе, классно курить и наслаждаться эстетикой российского двора. Ни о чем не думать, закинуть куда подальше все проблемы и дела и просто расслабиться.       Сегодня сидят молча. Им и так хорошо, слова кажутся лишними. Оба смотрят друг на друга, любуясь и мысленно одаривая каждый миллиметр чужого тела комплиментами. Такая до опиздижения глупая романтика. Сережа даже чуть смеется, и, кажется, Ваня понимает почему, потому что смеется тоже. Не говорят, но мысли одни на двоих. До невозможности сопливо, но им в кайф.       Ветер разгоняет неплотные дымчатые облака, выпуская из их плена небесное светило.       Бархатная кожа подсвечивается в лучах раннего майского солнца. Оно ласкает лицо, расцеловывает щеки, гладит еще совсем слабым теплом. Светом обрисовывает профиль, заставляя почувствовать, как щеки приятно обдает жаром. Ресницы длинные щекочет, вынуждая щуриться и даже слегка улыбаться. Ванина улыбка в желтых лучах выглядит еще более ослепительной, чем обычно. Чайные глаза живо блестят, переливаясь и притягивая к себе все внимание. Завораживает. Дыхание сбивает, пульс то ли учащая сразу до двухсот, то ли опуская в ноль. Это становится таким неважным. На фоне русых волос, что чарующе на солнышке играются цветами — отливая то совсем светлым, то желтоватым — красота всего мира кажется незаметной. Сережа, на самом деле, после влюбленности и так ничего не замечал, а глядя сейчас на эту картину, которой даже самый элитный музей не достоин — потому что его, Сережино, только он любоваться может — в его голове звучит лишь одна мысль. «Я так чертовски люблю тебя». — Смотри, — Ваня, на пару мгновений отворачивается куда-то назад, что-то ищет в кармане, а потом опять поворачивается к парню. В одной руке у него зажигалка, а в другой пушистый белый цветок уже созревшего одуванчика. Его красивые руки… Сережа думает, что их нужно отливать в статуи и учить на них анатомию, отрисовывать их и запечатлеть любыми способами. Они созданы для созерцания и поцелуев.       Ваня улыбается, глядя в глаза парня, и подносит руку с зажигалкой к пушистому шарику. Чирк. Одуванчик загорается, пару секунд горит, создавая небольшую сферу света, и моментально гаснет. Парень тут же выкидывает его и наклоняется за новым. — Вань, ты такой дурашка, — Сережа тянется, забирает зажигалку и тоже срывает растение, повторяя его действия. Полупрозрачная шапочка воспламеняется, искрится в теплых лучах и завершает свою жизнь, потухая в Сережиных руках. — Ты тоже, — жмурится Ваня, засматриваясь на любимого, думая все абсолютно то же, что и Сережа.       Не замечает ничего, кроме пышной шевелюры, что в золоте солнца горела, будто одуванчики — пушистые и теплые. Кажется, дотронешься — Сережа улетит, растворится или также потухнет. А он и правда может раствориться, умереть от касания любимых рук и полностью пропасть в нежности. До банальности глупое чувство щекочет все органы внутри, от чего улыбка сама непроизвольно появляется на губах. Сережа Ваню вынуждает голову терять и запинаться иногда. Не от волнения, нет, с ним слишком уютно и комфортно, какое волнение? Просто Ваня настолько влюблен, настолько восхищен и вдохновлен, что слова сами застревают в горле, путаются и не хотят нормально произноситься. Просто Сережа со своими кофейными глазами, звонким смехом, горячими ладонями и с чуть отросшей мягкой щетиной в сердце западает настолько, что видеть ничего другого не хочется. Да и не нужно ничего больше. — Солнце пиздатое, — тихо произносит Сережа, даже не глядя на звезду, смотря лишь на Ваню. — Ага, а одуванчики, как маленькие солнышки, только сгорают быстро… — также негромко соглашается Ваня и накрывает Сережину руку своей.       Сережа сгорает так же быстро, как эти ебучие одуванчики.