пока утро мне не ошпарит по сомкнутым векам

А мы с тобой уже не виделись недели две

Но ты же сука до сих пор в моей голове

тринадцать карат - в моей голове

      Ваня напряжен и сосредоточен, кажется, еще немного и посыпется. Сережа посыпался уже с самого начала. Чувствовать внутри Ваню, да и вообще что-то, до опиздижения странно и (этого Сережа никак не ожидал) до дрожи в коленях кайфово.       Сейчас все мысли о том, что его привлекают только девушки, все это образ, игра на камеру и прочая ерунда кажутся такими глупыми, что становится смешно. Ваня вбивается в него сильно, но не грубо. Ваня старается, чтобы было приятно и не больно. Ваня гладит все его тело, целует в нежную шею и шепчет, как на повторе «люблю, люблю, люблю». Сережа выгибается при каждом толчке, держится за чужие плечи и еле сдерживает стоны.       Ваня выглядит так божественно, что внутри Сережа пищит, как те самые девочки-фанатки, что желают от Дипинса десять детей, дом и хозяйство. Ваня красный-красный, волосы прилипли ко лбу, красивое тело плавно выгибается, глаза прикрыты, но на лице читается такая сконцентрированность, будто не любовью сейчас занимается, а код какой-то к очень важной программе пишет.       Сережа тихо стонет любимое имя, чем сильнее вгоняет его обладателя в краску. То ли он отвык, то ли еще чего. Это их первый секс за последние недели две, потому что Пешков в Дубаи улетал, а Ваня решил дома остаться, сославшись на занятость и нелюбовь к любым вылазкам. За эти две недели Ваня успел так сильно соскучиться, что почти с порога налетел на любимого с поцелуями и ласками. «Дождался, котенок» — пронеслось в голове Сережи. Но и он сам неимоверно соскучился. В Дубаях классно, но без Вани там совсем одиноко и некомфортно. А дома хорошо — любовь, гармония и вечно ворчащий парень, потому что «ну емае, Серег, заебал на место не класть вещи, я че служанка что ли». Дома уютно. Дома его любят, ждут и греют получше дубайского солнца.