пока утро мне не ошпарит по сомкнутым векам

Так долго спать с тобой Пока утро мне не ошпарит по сомкнутым векам После восхода мы будем не вдвоём

may wave$ - после восхода

      Первое совместное утро не выглядит киношным и красивым. Голова раскалывается у обоих. Сережа спит почти полностью лежа на Ване, обнимая его всеми конечностями и громко храпя на ухо. От этого Ваня и просыпается. От Сережи несет бухлом и перегаром, и больная голова от этого еще более неприятно ноет. Ваня аккуратно перекладывает спящего на кровать, а сам пытается хотя бы сесть. Кто ж знал, что после нескольких бокалов вина его так накроет…       Вечером они знатно так наебенились, полночи угарали с друзьями в дискорде, в шутку (для других) приставали друг к другу и целовались выключив камеру… Правда в первый раз Сережа что-то перепутал и все смогли наблюдать прекрасную картину, как Иван Дипинс собственной персоной засасывает с языком Сережу Жожо, а тот откровенно лапает его. Все знатно так прихуели, пытаясь выяснить, что это за херня и как долго творится, но Сережа с его мастерскими способностями выкрутиться и перевести тему выставляет все шуткой… Хотя, потом их палят снова, но все уже понимают, что что-то тут явно не так. Благо в комнате сидели все проверенные люди и никто не вел стрим. На утро вспомнив об этом Ваня на всякий случай поблагодарил всевышнего, ибо такой пиздец в сети не вывез бы ни он, ни аудитория маленьких девочек, что пищат от каждого его томного взгляда или вздоха, а тут бы такое, да еще и с Жожо. Откинулись бы все и Ваня вместе с ними.       Так набухиваться вообще-то он не планировал, но кудрявый был слишком хитер и коварен — как только Ваня выпивал какое-то количество и отвлекался, Сережа сразу же подливал еще. Сначала парень этого не замечал, а когда заметил, был уже достаточно пьяным, чтобы что-то выяснять.       На самом деле, то, что ничего не слилось, действительно было большой удачей. Они мало того нажрались в сопли и ржали буквально со всего, так еще и подкатывали друг к другу в открытую, от чего, кажется, иногда даже сами охреневали.       Из вчерашнего вечера Ваня может выцепить лишь обрывки воспоминаний, но и их достаточно, чтобы принять решение никогда больше не пить. И не вестись на провокации младшего. Полный хуетекс.       В комнате душно и жарко, поэтому приходится открыть окно. Вставать с кровати тяжело, ноги будто весят несколько тонн, а тело слушаться отказывается. Однако, свежий воздух чуть ободряет и башка болит уже не так сильно. Ваня натягивает на себя какую-то Сережину футболку, немного потягивается, но теряет равновесие и чуть не валится на парня, благо, в последний момент опирается о стенку и не будит его. На кухню плетется со странным чувством, что не знает, где находится аптечка, а лазить по шкафам будет не очень прилично, но у Пешкова все оказывается куда проще. На столе рядом с раковиной, в самом его углу лежит потрепанный жизнью и Сережей пакет, из которого торчат блистеры и пару баночек. Оригинальная аптечка, ничего не скажешь. Находит нужные обезболивающие и уголь, запивает все водой и решает захватить такую же порцию и для Сережи.       Оценить, кто в большей степени накидался, было сложно, так как толком сказать, сколько Ваня выпил, он и сам не мог, а Сережа просто бухал с горла. Было дико стыдно, хоть и весело, и Ваня мысленно добавляет себе пунктик в голове — извиниться перед друзьями, их психика явно подкосилась после увиденного пиздеца.       В комнате Ваня обнаруживает Сережу, который сидит на кровати и тупо пялится в стенку. Растрепанный, помятый, в одних трусах и вонючий, он все равно вызывает у Вани трепет в груди и умиление. — Утро, Ролтон, — произносит чуть громче обычного Ваня, от чего Сережа морщится. — Бля, че орешь, башка расскалывается…       Как же хочется сейчас съерничать и сказать, что нечего было вчера так нажираться, но Ваня решает, что не к чему сейчас занудствовать, Сереже и так не очень, а еще он бубнит. Поэтому он лишь залазит на кровать и заботливо протягивает ему таблетки и воду. — На, дурашка. — Ванюша, ты лучший! — по привычке выкрикивает Сережа — радуется, но сам же хватается за голову и глотает таблетки, а потом все же добавляет уже не так громко, — Правда, Вань, спасибо.       Бессмертных забирает у него стакан, оставляя его на прикроватной тумбочке, и Сережа сразу лезет обниматься. — Фу, от тебя воняет и ты горячий весь, Серег, бля! — пытается выкрутиться Ваня, но тот его бубнеж игнорирует, сонно потираясь лицом о грудь и оставляя там же легкий поцелуй.       У Сережи золотистые кудряшки лезут Ване прямо в лицо, щекочат, и Ваня жмурится. Внутри разливается тепло к этому бесконечному придурку. Он такой теплый и родной, такой милый и смешной, что сердце скоро точно откажет. — Солнышко мое… — почти беззвучно выдыхает Ваня. — Че? — Ниче, жарко говорю.       Вздыхает Ваня, сильно прижимает парня к себе и улыбается влюбленно, думая, что им обоим обязательно нужно будет сходить в душ.