Звёздочка

Чёрная тень скользила по камню, плавно уворачиваясь от когтистой руки, будто танцевала. Белые зубы сверкали в пасти острыми бритвами, иногда угрожающе касаясь бледной кожи рук, ног не раня. Аллен устало присаживается, не боясь последующего удара. Бой длится не то чтобы долго, но противник вьётся и вытягивает верёвку выносливости и её нервов. Рука пропадает, а другую отягощает тяжесть двуручного меча. — Попробуй сконцентрироваться на руке, похожей на ту, что у тебя, а не обычных людей. В этот раз должно получиться лучше. — Бархатный голос стелется по тишине. Чёрные глаза сверкают хитринкой, а в руке у мужчины появляется копьё из чёрной энергии. — Я иду. Плавные движения сменяются на колкие рывки. Резкие и быстрые, Аллен уходит от ударов только с помощью разрыва дистанции и защиты от меча, укрываясь за широким долом. — Тяжело! — Аллен падает на колени, а рядом звенит меч Чистой силы. Аметрин, что принял форму когтистой руки, на замену отсутствующей, взорвался брызгами мелкой крошки, а сама девушка тяжело хватает воздух. — Хозяюшка! Ну зачем же вы так? Чёрная ткань падает на дрожащие плечи и теряется ощущение твёрдой земли. Только крепкие руки не-человка, невесомость и закрытое плотной верхней одеждой обозрение. Аллен хватается за плечи, вся дрожит от слабости и озноба, что парализует конечности. Трескотня и шуршание под ногами заставили мужчину зашипеть, не хуже гадюки. — Падальщики, — слышит ведьма. Аллен хочет приободрить помощника, но может только уткнуться лбом куда-то в плечо. — Хватит, Йохан. На сегодня можно закончить. Сильные руки смыкаются на талии и фамильяр пересаживает её на локоть, будто она ничего и не весит. В чёрных глазах вспыхивает ненависть и ярость, когда снизу доносится хруст. Мелкие твари, прохожие на червей, жадно грызут волшебный камень, съедая обломки руки и медленно подползают к мужчине. Не выдержав, он растоптал несколько самых наглых червей, не боясь испачкать сапоги. Но будто бы это имело смысл. Склизкая дрянь издала жалобный визг и принялась срастаться в единого червя.        — Ага. Но, думаю, вместо хвастовства тебе стоило отпустить нас, Аллен, и нормально позаниматься со своим фамильяром. Или дать мне это сделать, — скрипуче замечает Коронованный клоун. Аллен на замечание только дуется, но не отрицает ничего. Пускай сейчас она и не видит, но гордость, с которой на неё смотрят жители её внутреннего мира, ощущалась кожей и отголосками чувств. Падальщиков становилось всё больше, как и гневное лицо Йохана становилось кровожаднее. Если бы не его ноша, то он бы сбросил человеческий облик и погрузил свои когти в эти мягкие туши, разрывая плоть на лоскуты. Его хищность — она чувствовалась не метафорически. Мелкая судорога сдерживания и хруст разминаемых рук-лап, Йохан был отменным фамильяром, держа себя в узде и борясь с инстинктами. — Тяжело-о-о. — А ты думала, что всё так просто? Кросс сидит в роскошном кресле нога на ногу и внимательно смотрит-следит, сверкая очками, усердно запихивая табак в трубку. Они вовремя ушли с плаца, тот покрыт острыми древесными иглами. Дельная мысль превратилась в испытание на прочность и ориентирование в пространстве. Уже который день она идёт на поводу своих желаний, скрещивая оружие с тем, кто рожден её защищать. Даже Мастер успел вернуться, а она продвинулась всего ничего, даже само пространство стремится наказать её за это! Рядом сидел Йохан в своём человеческом обличие. Руки-лапы бережно держали её кисти, меряя пульс и бинтуя ушибы, из-за нескольких капель уже пришлось туго, лучше обезопасить… Всех. Три хвоста обвили ножки табуретки, не мешая ходящему туда-сюда фавну. Для Йохана будто весь мир вокруг был безразличен. Поймав его взгляд, Аллен улыбнулась и потянулась к нему. Мужчина тихо уркнул и, наклоняясь всё ниже, превратился в небольшого ящера с пушистым воротничком, в который ведьма запустила пальцы почесывая. — Так, закончили с нытьём. С возвращением, Алима. Вернувшись через несколько дней, Мариан от души поругался с видимым Неа. Через четверть часа они уже перешли на другой язык и дела прошлого, так что только стоящий рядом Акрин периодически волнительно прижимал ладонь ко рту и тихо смеялся. Но спор быстро сошёл на нет. А сейчас он собрал всех в главной гостиной. Чёрный плащ, чёрный вихрь и взгляд чёрных глаз исподлобья. Роуз Клосс выглядел в высшей степени недовольно. Впрочем, Хозяйка александритов горела не меньшей неприязнью. Так как Амель не мог ждать сестру у Мальвы, собственный фамильяр изнывал из-за невозможности протиснуться на территорию другого ковена, пришлось оставить с ней кого-то доверенного. — Владыка нефритов, госпожа Мальва в восторге от новостей, передаёт письмо в ответ и приглашение, — кисло выдаёт Алима, смиряя всех раздражённым взглядом и обнимаясь со своей химерой.        Клосс передаёт письмо, знает, что любопытные ученики могут на полпути засунуть свои очаровательные носики в него. Впрочем, думает Мариан, встряхивая бумагу, это мало что меняет. Акрин, Бастьена и Рик уже выглядывают из-за спинки кресла в нетерпении. Мастер шипит, а его ученики мрачнеют. — Кто в здравом уме перед зимним солнцестоянием хочет собрать банкет? Письмо сгорает в красных всплохах, что нежными лепестками пробегает по грубыми пальцам, не оставляя после себя ни следа, ни пепла. — Кто-то очень неразумный? — Мы можем отказаться? — Это же светское мероприятие. Ученики и некоторые подмастерья, в чьих радужках уже начинают полыхать драгоценные грани, перешептывались и хмурились. Ладно покинуть Ковен для шабаша или большого сбора, но светский раут — они смехотворны, раз решились на такое! — Там будет госпожа Бонна. Она гостила у тётушки Мальвы и согласилась, что неплохо было бы выйти в мир и взглянуть на него. Алима шепчет и все сразу замолкают, переглядываются. Не рискуют говорить в слух. Теперь понятно, почему она такая недовольная. Мариан только глаза закатывает и кривится. Ну что за ребёнок, хотя уже не первую сотню разменяла. Ей бы сидеть в своей пирамиде, да ножкой качать. — Займитесь приготовлениями сейчас. — Подымаясь с кресла, мужчина обводит всех собравшихся взглядом. — Акрин, напиши в Ладогу или Арканес, на выбор. Если что с ними проведём Йоль, да и давненько мы не посещали их. А кто-то даже не знаком с нами. — Махнув рукой, Мастер подхватил бутыль холодного вина и бокал. — Я подготовлю ритуал для вас, так что ждите весточку и будьте готовы. — Около двери Мариан развернулся. — Никому не вмешиваться, понятно? Роуз, за мной. И, — повернувшись мужчина улыбнулся, — гуляйте от души. — Быстро хлопнув дверью, — нет они с Рози не сбегали — мужчина менял под ногами камень замка, не желая слушать радостные визги и стенания. Ну право слово, что за дети, лишь бы похабалить. — Госпажа Бонна, ты понимаешь, это как… — Страшно? — Эта бабуля, конечно, стара и фляга там ой как свистит, но она будет на нашей стороне. — Алима состригает с чёрной овечки кудрявую шерсть, пока Аллен и Амаксимилиана загоняют их к старшей сестре. Бастьена делает это более профессионально, поэтому всю шерсть собирает и кучкует именно она, успевая остригать других баранов. — В конце концов, она одна из первых фиолетовых камней. Фиолетовый бриллиант. Мы обязаны ей за силу, что она привела в этот мир, и знания, которые мы получим. Она основоположник нашего пути. — Ты знала её? Лима замирает, хмурится, будто пытается вспомнить, что-то старое, как будто не её. Смертельно-бледная пустынница только-только начала отходить от путешествия, не вдаваясь в его подробности. — Наслышала, но не более. Ягнёнок, что прыгает рядом с ними, бел, невероятно бел и искрист, как снег высоко в горах. В любой другой ситуации они бы понаблюдали за этим быстрым игруном, но малыша срочно нужно поймать и состричь ценный мех, пока не набрал в неё разной дряни! Йохан вьется в руках, не хочет сидеть на месте и беспокоится. В голове проносится ворчание дяди, мол, человеком ящер — харизматичный мужик, а на деле, жадный до внимания ребёнок. Аллен только чешет чешуйчатую голову и оставляет на носу чмок. А после так же целует золотой бок Тимкампи, что ревниво требует внимание. Право слово, ребёнок, что только недавно вылупился на этот свет. — О, Аллен, ты свободна? Роскошная Пассьона выглядывает из-за двери раскалённо-красного цвета, ведущей в башню огненного опала. Утащив туда несколько надоедливых разумов, сейчас она обнимала роскошный розовый букет, сияя, будто драгоценный камень отполировали. — Хотела сесть за письма. Улыбка у старшей ученицы недобрая, она кивает и выходит к ней, запирая дверь на рунный стаф. Та мигает и тухнет. — Отлично. Мне тоже как раз туда, так что пошли вместе. Аллен действительно чувствует, что что-то не так. Ей и так нервно, а ещё и Ёна шалит со своими идейками и затеями.

***

Вот, что бывает, когда разозлить женщину, думает Тики. Шрамы ещё болели, но уже было потерпимее. Но как-то это мало беспокоило и сейчас ему пришлось тайком улизнуть, чтобы покурить. — Граф же запретил тебе покидать кровать до твоего отъезда. — Ага. Он уже всех «избранных» на роль ищеек раскидал, а я ещё тут торчу. Подстава. Роад, активное дитя, выглядывает из-за угла. В этот раз вместо Леро под её заботливые руки попалась кошка. Белая с неверно синими глазами. Она и ухом не повела, когда девочка отпустила её с рук и повисла на нём. — Роад, если Шерил почувствует на тебе запах сигарет, то мне, конечно, придётся лежать в койке намного больше. Естественно девочку это не остановит. Она тянет его за рукав, сверкает глазами-золотинками и улыбается так хитро и шалостливо, как будто это и есть её план. — Дядя, ты же меня проводишь? Ведь проводишь, да? Тики бы уйти, желательно надолго и незаметно. Карман отягощает маленький секрет, хотелось скорее сбежать и найти на него ответ. Как и на бесконечно тянущую боль в шрамах. — Срочно! Всем сбор! Граф взволнован и счастлив, его голос гремит в голове фанфарами и похоронным оркестром. В такой момент его может обрадовать только одно. — Пробуждается Мудрость. Это прозвучало как гром. Решение проблем и проявление новых. Но что же. Стоит собраться и отправляться в путь. Поприветствовать их нового брата. Хорошо, что Чёрный ковчег так же хорош, как и его прототип. Даже немного лучше. Отправляя тизов, как сигнал, чтобы ор Уз был не так силён, как если бы их просто выдернули. Тики прищуривается, думая, поможет ли Ной в разгадке секрета.