Drawn to the blood

По дороге в Ту-Риверс Анджела показала мне сообщение, которое её вызвало на место происшествия. Оно было коротким — всего две строчки, — но, прочитав его, я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Причина смерти неизвестна. Вероятно, обескровливание. Кровопускание. Я знала, что так называется процесс удаления крови, но никогда не думала, что столкнусь с этим в реальной жизни. Теперь я сожалела о своём решении последовать за Анджелой к источнику исчезновения скота. Я сглотнула, пытаясь подавить страх, который медленно распространялся по моей нервной системе, и наблюдала, как Анджела сворачивает на небольшую гравийную дорогу на вершине холма. Она жестом пригласила меня следовать за ней, и мы вместе пошли туда, где земля уходила вниз, неосознанно придвигаясь друг к другу. То, что я там увидела, заставило меня остановиться. Я резко вздохнула, прикрыв рот рукой, и услышала, как Анджела тоже ахнула. Мы смотрели на поле смерти. — Чёрт, — выдохнула Анджела. Это было всё, что она могла сказать, и всё, о чём я могла думать. Зелёное поле спускалось с холма от места где мы стоим, это было пастбище небольшой фермы на границе Ту-Риверс и Ла-Пуш. География Форка не способствовала развитию крупных ферм, но у многих людей был скот, а у этой конкретной семьи его было больше, чем у большинства. У них было пять коз, две коровы и свинья — и все они теперь лежали мёртвыми на поле, их тела были белыми и обескровленными. Обескровливание. Это слово снова всплыло в моей памяти, и я сильно прикусила губу, чтобы сдержать безумный смех. Во рту появился привкус — моей крови, как я поняла, — и я почувствовала, как меня накрывает волна тошноты. Внезапно чья-то рука схватила меня за руку. — Белла, — прошипел голос. Чарли. Я повернулась к отцу, который выглядел разъярённым. — Что ты здесь делаешь? — Папа, — сказала я, снова сомневаясь в своём решении сопровождать Анджелу. Анджела была права — это было что-то ненормальное, что-то необычное, что-то, чего не бывает в Форксе. И, взглянув на Чарли, я увидела, что он тоже это понимает. Его лицо было пепельно-серым, а глаза потемнели от беспокойства. — Что здесь происходит? Что случилось? — Мы не… — начал Чарли, а затем понизил голос. — Мы не знаем. — Он перевёл взгляд на Анджелу. — Это неофициально, Анджела. Вы можете получить официальное заявление от Билла. Но да, неофициально говоря, мы ни черта не знаем. Анджела серьёзно кивнула. — Я понимаю, сэр. Я пойду найду Билла. Белла, ты не против остаться здесь? Я кивнула. — Я в порядке. Иди. —Тошнота немного отступила, но мне не особо хотелось идти с Анджелой дальше. Она бросила на меня последний взгляд, прежде чем развернуться на каблуках, и потянулась к камере на шее. Чарли вздохнул и провёл рукой по лицу. Я наблюдала за ним, чувствуя тревогу и страх в груди. — Папа? Ты в порядке? — Я в порядке. Просто… мне это не нравится, Беллс. Долгая служба в полиции вырабатывает инстинкты, и, если честно, мои инстинкты говорят мне, что здесь что-то не так. Это уже третий инцидент за неделю, и они, кажется… набирают обороты. — У вас есть какие-нибудь зацепки?— Чарли перестал тереть лицо и опустил руки. — Нет. Пока нет. Но мы что-нибудь найдём. Я кивнула. — Ты разберёшься, папа. Или мы разберёмся вместе. Ты можешь воспользоваться моими способностями к расследованию. Писатели почти как полицейские, знаешь ли. Хорошо находят улики. Чарли выдавил из себя улыбку. — Да, конечно. Следовательские способности. — Ты не мог бы сегодня пораньше вернуться домой? — спросила я. — Я могу приготовить ужин. Всё, что ты захочешь. — Еда была последним, о чём я думала, и, вероятно, Чарли тоже, но я хотела сделать что-то, чтобы облегчить его состояние. Но Чарли покачал головой, одарив меня той же усталой улыбкой. — Не сегодня. Но я буду дома до восьми. Я кивнула, чувствуя себя беспомощной. Обычно еда была верным способом заманить Чарли домой пораньше. Но папа просто притянул меня к себе, быстро, что было ему несвойственно, поцеловал в макушку и пошёл обратно по полю. Я моргнула, глядя ему вслед. Обычно Чарли не был слишком сентиментальным, но этот случай явно выбил его из колеи. Я повернулась в сторону поля и сделала глубокий вдох, прежде чем пойти туда, куда ушла Анджела. Я не хотела подходить ни на шаг ближе, не хотела смотреть, но что-то тянуло меня вперёд, этот писательский инстинкт, который был одновременно великим, ужасным и болезненным, этот голос в моей голове, который говорил: —Посмотри. Я двинулась вперёд, любопытство взяло верх, хотя мои ноги казались свинцовыми. Я увидела, как Анджела разговаривает с офицером на дальнем конце поля, держа в руке блокнот, а на шее у неё висела камера. Она кивала в ответ на что-то, что он говорил, и с серьёзным видом делала пометки. Я остановилась в шаге от неё и наклонилась, чтобы рассмотреть ближайшее ко мне животное. Это была корова, лежавшая на боку, её рёбра выпирали, как корпус корабля. Воздух был наполнен жужжанием мух, и мне пришлось отвести взгляд. После долгой паузы Анджела отвернулась от офицера и подошла ко мне. Она начала делать снимки, прижав камеру к глазу. — Всё плохо, Белла. Всё очень плохо. — Он сказал что-нибудь новое? — Нет, — сказала Анджела. — Согласно текущей теории, это было нападение какого-то животного. Но это не похоже на правду — на них не было видимых ран. Наконец, у Анджелы были все нужные фотографии, и мы поплелись обратно к ее машине. Я знала, что если закрою глаза, то увижу поле, увижу животных, увижу страх на лице моего отца. Мне вдруг не захотелось возвращаться домой, в пустой дом, где я могла часами оставаться одна. Но я подавила эту мысль, напомнив себе о Чарли, о нормальности, о моей книге, электронных письмах и обо всем другом миллионе дел, которые нужно сделать. — Чёрт возьми, — снова пробормотала Анджела.

***

Чарли не пришёл домой ни в восемь, ни в девять — было почти одиннадцать, когда он ввалился внутрь, выглядя измотанным, но готовым извиняться. — Прости, дорогая. Я застрял в участке с бумагами по другому делу. Ты уже поела? — Нет, — ответила я, следуя за ним на кухню, где он бросил ключи на стол. По правде говоря, я с головой ушла в работу, как только вернулась домой, пытаясь отвлечься от ужасного утра, и забыла об ужине почти до семи. Я быстро всё приготовила и продолжила писать, как только ужин оказался в духовке, снова погрузившись в книгу. Однако после девяти я почти ничего не делала, потому что начала с тревогой поглядывать на часы, когда поняла, что Чарли опаздывает. — Я ждала, чтобы поужинать с тобой. Но не переживай, я не была голодна. Ты же знаешь, как я веду себя, когда пишу. — Да, — сказал Чарли, устало улыбнувшись мне. — Иногда забываешь поесть, попить или даже подышать. — Он огляделся. — Чёрт. Я забыл свой кошелёк в машине. Я сейчас вернусь и помогу тебе накрыть на стол. Я кивнула и подошла к шкафу, чтобы достать тарелки. Я услышала, как хлопнула входная дверь и заскрипел гравий на улице. Я достала столовые приборы, затем кувшин с водой. Но когда я доставала из шкафа стакан, я услышала, как Чарли выругался на улице, и от этого громкого восклицания я подпрыгнула и уронила стакан. Он громко разбился, и я замерла, чувствуя, как болезненно колотится сердце. — Папа? — Я в порядке, — проревел Чарли, и теперь его голос доносился ближе к входной двери. — Извини, я иду. Что-то… — он сказал что-то, чего я не расслышала. Дверь захлопнулась. Чарли вошел на кухню. — Что-то меня порезало. Или укусило. Не смотри, Белла. — Осторожно, — вскрикнула я, вставая перед ним. — Я разбила стакан. Он посмотрел вниз, осторожно обходя разбитое стекло, и я последовала за ним к шкафу, где он достал наш аптечку первой помощи. — Не смотри, — повторил он. — Я в порядке, мне уже не так плохо от вида крови. Дай мне посмотреть. — Я потянула его руку к себе. — Его рука была в крови, и, несмотря на мои протесты, я почувствовала лёгкое головокружение. Но я поднесла её к свету и увидела, что порез был глубоким. — Я думаю, тебе нужно наложить швы, папа. Чарли вздохнул. — Отлично. Отличное завершение отличного дня. Я даже не знаю, что на меня нашло — я закрывал дверь машины, а потом почувствовал что-то острое. — Хорошо, что у тебя есть кошелёк. Он понадобится тебе в отделении неотложной помощи. Пойдём, я поведу машину. Чарли обречённо кивнул. Я затолкала его в грузовик, и мы вместе направились в единственную больницу в городе. Пока мы ехали, я старалась не думать о крови — о крови на руке моего отца, о крови животных или об её отсутствии. Это слово всплыло в моей голове, непрошеное и ненужное, как песня по радио, которая бесконечно повторяется снова и снова. Обескровливание.