Drawn to the blood

Я моргнула. Его имя — Карлайл — было странным, старомодным. Мы постояли так какое-то время, в пустой тишине закусочной, и моя рука неловко лежала в его. Карлайл по-прежнему не сводил с меня глаз, и я попыталась скрыть удивление на лице. Затем он отпустил мою руку. Он переложил мою книгу в другую руку и замолчал, словно о чём-то размышляя. — Не хочешь присоединиться ко мне? — Спросила я, удивив саму себя. Карлайл улыбнулся. — Я как раз собирался спросить тебя о том же. Да, я бы с удовольствием. — Он взглянул на свой столик, который, как я впервые заметила, был пуст, если не считать чашки кофе, отодвинутой в сторону. Казалось, он, как и я, был здесь исключительно для того, чтобы скоротать время. Я кивнула на стул напротив меня. Мой новый спутник сел, его локоть коснулся моего, и я почувствовала, как еще один смутный румянец заливает мои щеки. Это было так не похоже на меня — смущаться в присутствии незнакомых мужчин, — и я попыталась «стряхнуть» это чувство с себя. Ну и что, что он был невероятно милым и разбирался в литературе. Я всё равно могла бы нормально с ним поговорить. — Итак, — сказал Карлайл, устроившись поудобнее, — Что автор моей книги делает в Форксе? — Я здесь выросла, — ответила я. — Ну, вроде того. Здесь живёт мой отец — я ходила сюда в старшую школу. Ты ведь не из Форкса, верно? — Он был примерно моего возраста, и я была уверена, что запомнила бы его, если бы мы вместе ходили в школу. — Нет. Я здесь только по работе. — Чем вы занимаетесь? — Я доктор. — Карлайл наклонился вперед, опираясь на предплечья. — В больнице Форкса. Я здесь по годичному контракту. — А, — протянула я. — И что ты думаешь? Карлайл снова улыбнулся. — О чем? — О Форксе, — сказала я, обхватив чашку с чаем. Я всё ещё была холодной, мокрой и, наверное, взъерошенной, как я поняла. — Я ненавидела его, когда только приехала сюда. Он казался мне слишком маленьким и дождливым. Карлайл рассмеялся. — Он маленький. И дождливый. Но пока мне здесь нравится. Повисла короткая пауза, недостаточно долгая, чтобы быть неловкой, но я подыскивала следующий вопрос. Прежде чем я успела заговорить, Карлайл опередил меня. — А ты? Что привело тебя обратно в Форкс? — Я работаю над новой книгой, — сказала я, решив не упоминать о расставании. — Я пробуду здесь следующие три месяца, плюс-минус. — Это столько времени тебе требуется, чтобы написать книгу? Я моргнула. Вопрос был прямым, но не грубым — он просто казался любопытным, его взгляд по-прежнему был прикован к моему. Я заметила, что у него необычный цвет глаз. Я не могла решить, были ли они чёрными, карими или где-то посередине. — Да, — сказала я. — Ну, по крайней мере, чтобы написать черновик. Иногда больше, иногда меньше. Это зависит от того, что у меня происходит. А в данный момент у меня абсолютно ничего не происходит. Карлайл обдумал мой ответ. Он помолчал, словно собирался что-то спросить, но затем закрыл рот, как будто передумал. Через мгновение он спросил: — А где ты живёшь, когда не в Форксе? — Нью-Йорк. — Иногда я чувствовала себя как в клише — девушка из маленького городка, которая сбежала в Нью-Йорк, мечтая стать писательницей. Я полагала, что была клише, вплоть до моей степени магистра в Нью-Йоркском университете и моей крошечной квартирки в Верхнем Ист-Сайде. Но Карлайл снова улыбнулся, откинувшись назад и наблюдая за мной. — Я люблю Нью-Йорк. Я проходил стажировку на горе Синай. — И как успехи? — спросила я, на мгновение удивившись. Это было странно — если он уже закончил ординатуру, то ему должно быть не меньше тридцати одного, может, тридцать два. Но он выглядел примерно моего возраста. Я постучала чашкой по столу и нахмурилась. — Не хочу показаться грубой, но сколько вам лет? Карлайл снова наклонился вперёд и заговорщически понизил голос. — Тридцать два. Но я восприму твоё выражение лица как комплимент. — Хм, — сказал я. Карлайл остался на месте, убрав свою непринуждённую улыбку, и на мгновение у меня возникло странное чувство, будто я смотрю на кого-то, кому не тридцать, не тридцать один и не тридцать два, а гораздо больше лет, на кого-то, чьи странные тёмные глаза видели вещи и места, которые я и представить себе не могу. Я почувствовала лёгкую дрожь страха — странного, ледяного страха, — но Карлайл отошёл на несколько шагов назад, и это чувство исчезло. Однако никто из нас не улыбнулся. — И что привело тебя сюда? —Спросила я, наконец. Карлайл внимательно посмотрел на меня. После паузы он сказал: — Они предложили. А мне нравится переезжать. Пробовать новые места. Но это тоже было не совсем правильно. Не было смысла в том, что Карлайл, только что закончивший ординатуру в одной из лучших больниц Нью-Йорка, приехал в Форкс. Больница здесь была крошечной, всего лишь амбулаторный хирургический центр и отделение неотложной помощи. Я выдержала его взгляд, и через мгновение он встал, взяв со стола свою книгу — мою книгу. — Что ж, Белла, — сказал он, — Было приятно с вами познакомиться. Надеюсь, наши пути ещё пересекутся. И я надеюсь, что эта книга закончится так, как я и предполагал. Думаю, я мог бы догадаться о развязке ещё двадцать страниц назад. Я открыла рот, но Карлайл покачал головой. — Не говори мне. Я не хочу никаких спойлеров, даже от самого автора. С этими словами он одарил меня последней улыбкой, улыбкой, которая не совсем коснулась его глаз, и отвернулся. Я обнаружила, что совершенно, как ни странно, лишилась дара речи. Я наблюдала, как он подошел к своему столику и взял пальто, а затем остановился у стойки, коротко переговорив с официанткой и протянув счет. На прощание он кивнул в мою сторону и удалился. Я заметила, что дождь прекратился. Я подождала двадцать минут, прежде чем уйти, прокручивая в голове наш разговор. Он был очарователен, и в какой-то момент после того, как я сказала, что у меня нет никаких планов, кроме работы, я подумала, что он может пригласить меня на свидание. Но он этого не сделал, и было в нём что-то такое, что я не могла уловить, что-то ускользающее от меня, даже когда я пыталась ухватиться за это в своём сознании. Я обречённо покачала головой. Это был долгий день. Я подошла к стойке, чтобы оплатить счёт, и внезапно почувствовала острое желание как можно скорее вернуться домой. Небо снаружи темнело, и мысль о том, что мне придётся идти домой в темноте, была неприятной. Я подумала о своём беспокойстве, о тумане, который низко стелился над городом, о лице Чарли, когда он уходил из дома. Официантка вернулась из кухни с выжидательным выражением лица. — Да? — Мой счет? — спросила я, неопределенно махнув рукой с картой. Официантка покачала головой. —Ваш друг заплатил за вас. Мой друг — Карлайл. Значит, он оплатил мой счёт. Это было любезно с его стороны, но он ничего не сказал и ушёл, не сказав мне ни слова. Я пожала плечами и убрала карточку обратно в карман. — О. Ладно, спасибо. Официантка кивнула, и я вышла на улицу. Туман холодил мою всё ещё влажную одежду. Я вздрогнула, взглянув на темнеющее небо. То чувство, что было раньше, — желание поскорее вернуться домой, боязнь оставаться на улице после наступления темноты — усилилось. Я почувствовала острую, холодную вспышку страха, словно что-то давило на моё сердце, на грудь, и я повернула в сторону дома, выдыхая в холодный воздух. Я побежала, густой и вялый страх сковывал мои конечности. Я бежала всю дорогу до дома, не останавливаясь ни разу, даже когда мои лёгкие начали гореть, как в огне. Добравшись до дома, я онемевшими пальцами стала искать в кармане ключи. Я не могла ухватить ключ и, пока возилась с ним, начала представлять, что кто-то стоит у меня за спиной и наблюдает за мной из тёмного леса. Наконец, мне удалось вытащить ключ, но пальцы так сильно дрожали, что мне потребовалось несколько попыток, чтобы вставить его в замок. После долгой паники я открыла дверь с едва сдерживаемым криком облегчения. Когда я оказалась внутри, мне потребовалось почти десять минут, чтобы замедлить поверхностное, учащённое дыхание, и ещё час, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Только когда Чарли вернулся домой и позвал меня грубым, усталым голосом, дрожь в моих руках наконец прекратилась. Когда я пошла его встречать, меня осенила мысль. Я поняла, что никогда в жизни так не боялась.

***

После странной встречи в закусочной и моего бегства домой в страхе, следующая неделя прошла почти незаметно. Мои дни шли по привычному распорядку: утром я ходила в библиотеку, а после обеда писала. Я по-прежнему бегала каждый день, но изменила маршрут, бегая по тропинке за домом исключительно в светлое время суток. Я знала, что это нелепо, но не могла заставить себя снова бегать по ночам, после того как парализующий страх преследовал меня во сне три последующие ночи. Мне снились туман и высокие сосны, а ещё огромная крылатая тень, кружившая надо мной, приближаясь всё ближе и ближе, пока я не проснулась, вся в поту, с криком, застрявшим в горле. К счастью, сны прекратились, но туман и страх проникли в мои произведения. Книга получалась мрачнее, чем я задумывала, — она должна была стать готическим романом, но теперь больше походила на обычный хоррор. Я не была недовольна изменениями, но это был отход от моего привычного жанра, и я ответила на любопытное электронное письмо своего агента расплывчатым ответом (пока не готова поделиться, но скоро, спасибо, Кевин, поговорим как можно скорее!). Какое же это было облегчение, когда однажды утром мой телефон пискнул, оповещая о сообщении от Анджелы. Я вернулась! Не хочешь выпить со мной кофе? Я улыбнулась и быстро напечатала ответ. Да! Сегодня? Это слишком отчаянно? Появился текстовый пузырёк, исчез, а затем снова появился. НИКОГДА НЕ ОТЧАИВАЙСЯ. Мне не терпится рассказать тебе все свои скучные истории о медовом месяце. Увидимся через час? Олимпийская лихорадка? Я без колебаний напечатала в ответ: ДА!! Скоро увидимся. Я не спеша оделась, натянула толстый свитер и плащ, который после последней пробежки засунула в дальний угол шкафа. Октябрь подходил к концу, и с тех пор, как я приехала, постоянные туманы и дожди только усилились. Немного подумав, я надела резиновые сапоги и вышла на посыпанную гравием подъездную дорожку. Мой грузовик, который я оставила у Чарли, когда уезжала в колледж, каким-то образом до сих пор работал без сбоев. Я начала подумывать, что грузовик переживёт полицейский автомобиль Чарли, у которого за последний год было немало проблем. Если подумать, то при таких темпах грузовик, вероятно, переживёт меня. Я ехала в сторону города, с немалой радостью отмечая, что облака пока держатся над горами ровно, пока не угрожая дождем. Седан Анджелы уже был припаркован на стоянке, и я заглушила двигатель грузовика, заехав на место рядом с ним. Сегодня город казался нормальным, без малейших следов того странного, всепоглощающего страха, который уже дважды охватывал меня. Я увидела Анджелу, сидящую за столиком с латте в руке и вторым кофе, предположительно для меня, на столе перед ней. Её лицо озарилось улыбкой, и она встала на цыпочки, чтобы заключить меня в крепкие объятия. — Ты вернулась! — сказала она, отпустив меня. — Прости, что говорю это, но, слава богу, ты вернулась. Без тебя здесь было скучно. Я рассмеялась. Мы не виделись с тех пор, как она вышла замуж за Бена год назад, после чего вернулась в Форкс, чтобы быть ближе к семье. Я отчаянно скучала по ней. Мы вместе учились в Нью-Йоркском университете, где она специализировалась на журналистике и быстро стала быстрой в словах, быстрой в движениях, не терпящей дерьма жительницей Нью-Йорка, какой я никогда не была. — Я хочу всё услышать, — сказала я. — Расскажи мне о запоздалом медовом месяце. Это было потрясающе? Анджела вздохнула, поудобнее устраиваясь в кресле. Я села напротив неё, взяв предложенный кофе. — Так и было, — сказала она. — Хотя, честно говоря, всё было так здорово только из-за погоды — в это время года Форкс становится таким унылым. Как тебе возвращение? Я пожала плечами. — Все в порядке. Я на самом деле ничего не делала, кроме писательства. — Все еще плачешь по дерьмовому бывшему? — Не-а, — сказала я, улыбаясь. —Не совсем. Он звонил мне на прошлой неделе. Хотел приехать за своей почтой. — Наверное, хотел лично начать пресмыкаться. Мудак. Я рассмеялась. — Или просто напомнить мне снова оплатить счет за кабельное телевидение. Анджела улыбнулась, беря свой кофе. — Скатертью дорога. И как продвигается книга? — Хорошо, — уклончиво ответила я. Поначалу я всегда скрывала от всех свои книги, не желая обсуждать их до тех пор, пока они полностью не сформируются в моей голове, чтобы не потерять их, выпустив в мир. — Я всегда так много делаю всяких дел пока нахожусь здесь. Особенно в последнее время. Чарли много работает. Лицо Анджелы помрачнело. — Я слышала. Вообще-то я должна сегодня днём поехать в Ту-Риверс, чтобы написать статью о пропавшем скоте. Это действительно странно, Чарли много тебе об этом рассказывал? — Нет. Ты же знаешь, каким он становится, когда работает над делом. Он не говорит о них, по крайней мере, со мной. Он всегда говорит, чтобы я не беспокоилась. — Да, я понимаю почему. Но рано или поздно все об этом узнают. Это просто странно, вот и всё. У трёх фермеров за последнюю неделю пропал весь скот. Я нахмурилась. — Пропал? То есть кто-то их украл? Теперь настала очередь Анджелы пожать плечами. — Понятия не имею. Не думаю, что кто-то вообще знает. Но во всех трёх случаях они просто исчезали ночью. Владельцы вышли утром, и раз — их как будто никогда и не было. Никаких сломанных заборов, никаких следов взлома, ничего, что указывало бы на то, что они сбежали сами. Просто… исчезли. — Тут у неё зазвонил телефон, и она потянулась за ним. — Прости, секунду. Я кивнула, обдумывая слова Анджелы. Она была репортёром в небольшой газете Форкса и работала внештатно в нескольких других изданиях, а также следила за происходящим в округе почти так же пристально, как и Чарли. Мне не понравилось, что Чарли не рассказал мне больше подробностей об этом деле. Обычно он замолкал, когда его что-то беспокоило, и, хотя дело казалось странным, я не понимала, почему оно настолько необычное, что он не может о нём говорить. Пока я размышляла об этом, Анджела резко вдохнула, и её лицо побледнело. Моё сердце забилось в груди. — Всё в порядке? — Да-а, — протянула Анджела. — Но всё стало ещё страннее. Мне нужно попасть в Ту-Риверс раньше, чем я думала. Мне очень жаль. Мы можем встретиться снова на этой неделе? Но я уже встала и снова надела свою куртку. — Я поеду с тобой. Анджела посмотрела на меня. — Я не знаю, Белла. Я имею ввиду, что никому не будет дела до того, что ты со мной — похоже, слухи уже распространились. Но это как-то отвратительно. Ты не боишься крови? Я почувствовала, как меня передёрнуло. — Фу. Не так плохо, как раньше. Но постой, почему? Что происходит? Анджела прикусила губу. — Ну, думаю, крови не будет, если подумать. Вообще-то, в этом-то и проблема.