Системный сбой

Первое пробуждение после нападения Тиранов и последовавшей за ним операцией было отвратительным. Адам пришел в себя резко, как по щелчку, но на возвращение в реальность это было мало похоже: он не смог поднять руку, перед глазами царила первозданная тьма, уши улавливали только монотонный отдаленный гул, а из глотки торчала трубка. Он запаниковал, и, возможно, мог бы сильно усложнить врачам жизнь, если бы был способен пошевелиться. А так он услышал неприятный писк, что-то похожее на шаги и голоса и очень быстро после этого его накрыла успокоительная темнота. Второй раз вышло немногим лучше. Руками и, как выяснилось, ногами он пошевелить по-прежнему не мог, зрение к нему также не вернулось, только звуки придвинулись и стали более отчетливыми. Он знал, что рядом с ним разговаривают, но разобрать слова не удавалось. Он замычал — мучительный звук, вырвавшийся из его горла, как ни странно, успокоил зарождающуюся панику — вокруг опять забегали и он опять погрузился в искусственный сон. Следующие несколько пробуждений он почти не запомнил — по крайней мере, особенно приятнее они не стали. Наконец, однажды он пришел в себя и понял, что может пошевелить пальцами рук и ног, а при попытке открыть глаза видит слабый серый свет. Гул и писк стоящих вокруг него приборов были теперь слышны совершенно явно. Буквально через минуту он услышал звук открывающейся двери и приятный женский голос принялся его успокаивать. Среди прочего, ему обещали, что через несколько дней он сможет сидеть и есть самостоятельно. Звучало поразительно: он хорошо помнил, что сделал с ним странный, полностью аугментированный мужчина. Выжить после этого он не мог. Однако происходящее вокруг не походило ни на ад, ни на рай, а значит, вопреки здравому смыслу и благодаря нескольким операциям, он довольно скоро сможет вернуться к обычной жизни. По крайней мере, так говорила доктор Маркович. Сам Адам был настроен более скептически: зеркала ему не давали, но он был уверен, что выглядит теперь ничуть не лучше парня, который чуть не отправил его на тот свет. Ко всему этому железу, пластику и черт знает еще чему нужно будет привыкать, заново учиться ходить и есть вилкой, а потом еще и пользоваться всеми достижениями Сариф Индастриз — дула «Тайфуна» на своих предплечьях он уже нащупал. Скоро не получилось. Отек мозга спадал медленно и неохотно, конечности слушались плохо, перед глазами постоянно плыло. Зеркала ему по-прежнему не давали, но черные блестящие руки и стопы с небольшим каблуком почти не оставляли простора воображению. Адам старался не концентрироваться на том, что от него самого осталось довольно мало, но переход был слишком резким и периодически его накрывало. Это даже не было отчаяние — просто непонимание, кто он теперь, и что будет дальше. Вкупе с чувством вины за то, что не справился, не спас, не уберег тех, кого должен был, и беспомощностью — что он мог бы сделать против танка в человеческом теле — коктейль получался убойным. Доктор Маркович советовала ему психотерапевтов и легкие антидепрессанты. Адам кивал, но ничего не делал. Четыре месяца он провел дома, восстанавливаясь, учась жить в новом теле, пользоваться им с той же ловкостью и эффективностью, как старым, и при всем при этом не забывать, что это по-прежнему он, Адам Дженсен, экс-коп, экс-спецназ, но все еще начальник службы безопасности, просто одинокий мужчина за тридцать, который любит кукурузные хлопья и не дурак выпить. Можно сказать, что он освоил новое тело, но не новые возможности. С ними пришлось знакомиться и учиться обращаться прямо по ходу дела. Смертоносные аугментации, вроде наноклинков или тайфуна, он старался использовать только в крайних случаях. А вот, например, инфолинк, радар или взлом здорово помогали решать задачи, которые без отдыха подкидывал Сариф. Во время спасения Малик его здорово выручили его новые ноги, позволяющие быстро бегать и высоко прыгать, потому что тогда каждая секунда была на счету. Некоторые другие, как маскировка или сверхзрение, пригождались в критических ситуациях, но он пользовался ими крайне редко. Остальные улучшения бывали полезными, но не обязательными для выживания, и он не раз задавался вопросом, неужели Дэвид действительно поставил ему просто все, что мог, ради эксперимента. Чтобы убедиться — чудесные гены Адама позволят ему выдержать и даже использовать невероятное, невозможное для обычного человека количество аугментаций. Когда Вацлав нашел в нем новые улучшения, поставленные, видимо, в течение того года, что он не помнит, Адаму показалось, что он не выдержит. И дело было совсем не в перегреве системы из-за новых, плохо откалиброванных плат и железок внутри. Просто кто-то опять все решил за него, отнял у него еще кусочек его самого, даже не спросив, даже не уведомив. Спрятав новые технологии в его теле, как в каком-то чертовом сейфе. Адам гнал от себя мысли, что не знает, чего ждать от самого себя, успокаивал себя тем, что обычные люди тоже не имеют ни малейшего представления, как работает их полностью живой организм, что тот может подкинуть не меньше сюрпризов, чем его аугментации, но помогало плохо. Человеческое тело подчинялось законам природы. Эти законы все еще плохо изучены людьми, поэтому непредсказуемы. Его же улучшения подчинялись технологическим алгоритмам, в них заложенным. Оставался вопрос, кем. Вероятный ответ пугал до чертиков. Немного утешало только то, что без всех своих улучшений — не считая, конечно, тех, без которых он не мог ходить, видеть и дышать — он все еще представлял серьезную опасность. В Пентхаусе Дженсен несколько раз отказался принять таблетку, позволяющую вернуть большую часть его возможностей. Это было опасно, но он не удержался. Конечно, он скормил Деларе версию об очевидных побочных эффектах непроверенного лекарства, но настоящей причиной было именно это. Во что бы то ни стало доказать себе, что он чего-то стоит без клинков, тайфуна, маскировки и даже церебральных имплантов. Он справился, хотя предельная концентрация и постоянная боль от чипа изрядно его потрепали. Повторять этот опыт Адам бы не решился без очень веских причин, но и ни за что не отказался бы от него. Тем не менее, он свыкся с ними — черными блестящими руками, чувствительными и нечувствительными одновременно, кукольными ногами с каблучными стопами, которые он прятал в обычных с виду ботинках, дулами «Тайфуна», которые были не последней причиной появления в его жизни плащей на заказ, и даже дурацким шестиугольником на лбу, выдающим в нем аугментированного надежнее всего. Перестал дергаться, поднося руку к глазам, мог на автомате облизать испачканный в соусе палец, не обращал внимание на цокот босых ног. Обзавелся специфическими привычками, например, выдвигал и задвигал наноклинок, когда нервничал или долго ждал чего-то. Вот и сейчас — долгий перелет через океан, недостаток информации, опасный противник — он сидел в удобном кресле и бездумно щелкал пружиной. Хвала качеству Сарифовской продукции: несмотря на очень активное использование, она по-прежнему работала, как часы. — Эй, мальчик-шпион, выдохни, все будет хорошо. — Я спокоен, просто полет долгий. — Ну прости, это предел допустимой скорости. Будем двигаться быстрее — привлечем внимание. Ты вроде хотел обратного. — Хей, все хорошо. Никаких вопросов, — Адам глубоко вздохнул и загнал обратно клинок. — Я очень рад, Малик, что ты согласилась мне помочь. — Обижаешь, Дженсен, — шутливо ответила Фарида. — Даже если не говорить о том, что ты хороший человек и много сделал для простых людей, я дважды твоя должница. — Спасибо. Но меня беспокоит, что из-за меня у тебя могут неприятности. — Узнаю мистера Дженсена, — хохотнула Малик, — всегда пытается решить проблемы всех вокруг и о других беспокоится больше, чем о себе. Успокойся, мой босс застрял на какой-то мегаважной конференции, посвященной экономическому развитию Ближнего Востока, — последние несколько слов Фарида произнесла медленно и важно, явно кого-то передразнивая. — Мои услуги ему не потребуются еще как минимум неделю, к тому же после твоего сообщения я предупредила его, что у меня будут дела. — Как ты меня нашла? — после паузы спросил Адам. — Земля слухами полнится. Я не искала специально, думала, как и все, что ты погиб тогда. Мой босс постоянно общается с большими шишками и нередко делает это здесь — никто не воспринимает пилота как человека, личность, отделенную от самолета. А я и не отсвечиваю, мало ли что. Вот и услышала, хм, — Малик на секунду задумалась, — да с полгода назад, пожалуй, что появился в Интерполе новый агент, аугментированный с ног до головы, но при этом не выглядящий как тяжелогруженный металловоз. Поверишь, я тогда сразу о тебе подумала. — Шестое чувство у тебя отличное, — кивнул Адам. — Может, и так. В общем с того момента я начала обращать внимание на информацию о европейском Интерполе. Тебе же тихо не сидится — так что новостей хватало. Дальше дело техники — знакомые через несколько рук скинули твой адрес. А я решила не рисковать — ну кто здесь знает, что мы с тобой работали вместе — и обошлась небольшим подарком. — Я был очень рад увидеть твою птичку, — Адам улыбнулся. — В последнее время прямо беда с хорошими новостями. — Кстати, а ты-то меня как нашел? Я ведь тоже сменила инфолинк. — Элиза помогла. — Как? Та самая Элиза, которая связалась со мной, чтобы забрать тебя с другой вертолетной площадки Пика, не там, где я тебя высадила? И которая теперь несет эту антиаугментационную чушь в каждом выпуске новостей? — Не совсем, — Адам покусал нижнюю губу, размышляя. — Видишь ли, старая Элиза, с которой ты и я разговаривали в 2027 году, и новая Элиза, которую мы можем лицезреть круглосуточно в 2029 году, — разные, эм, искусственные интеллекты. То есть один, но разных версий. Черт, Притчард объяснил бы лучше. — Но не забыл бы полить нас обоих отборными помоями, так что давай ты попробуешь справиться сам. — Может и так, — улыбнулся Адам. — Когда рушилась Панхея, была уничтожена часть Хирона — суперкомпьютера, построенного Дэрроу и другими, я думаю, подробностей тебе лучше не знать. Важно то, что частью это была машина, а частью люди, женщины. — Что? — Я потом тебе когда-нибудь расскажу. И одна из девушек, вернее, часть ее личности и воспоминаний, смогла сбежать в сеть. И вместе с ней сбежала Элиза. Я не сумею объяснить, как это было возможно, потому что и сам не могу себе этого представить. Факт в том, что это случилось. Я тогда валялся в отключке, но недавно я прочел, что сразу после Инцидента Элиза Кассан пропала из эфира на месяц или около того. А потом вернулась, вроде бы та же, а вроде и другая. В этот момент Эверетт — генеральный директор Пика и создатель Элизы — откатывал ее до предыдущей версии и ставил ограничители, которые не позволили бы той убежать повторно. Так появилась новая Элиза. — Вроде и понятно, а вроде и бред фантастический, — фыркнула Малик, закладывая довольно крутой разворот. — До места назначения десять минут. Ладно, допустим, я поняла. Но это не отвечает на мой вопрос. — Я как раз подошел к этому моменту, — кивнул Адам. — Совсем недавно в Праге со мной связалась старая Элиза. Я так понял, ей потребовалось очень много времени, чтобы вновь собрать себя воедино после своего побега. Она мне теперь очень помогает. — Удивительная история. Так, мальчик-шпион, смотри внимательно. Я буду садиться в площадку MEL’s студио, это самая центральная из доступных в Монреале. Сделаешь свое коронное выражение лица и спокойно выйдешь из здания. Туда кто только не прилетает, так что лишнего внимания не привлечем. Я свалю сразу. Свяжись со мной, как закончишь со своими делами. Но мне потребуется не меньше двух часов на возвращение, так что имей в виду. — Спасибо, Малик. — Сочтемся. Все, не отвлекай меня пару минут. Стоя на крыше в границах вертолетной площадки и спиной чувствуя ветер от поднимающегося в воздух СВВП, Адам ощутил сильное дежавю. Все было так же, как в его прошлое посещение Монреаля. И одновременно совершенно иначе. Впрочем, в первый раз его спонтанное решение ворваться в здание Пика и задать вопросы мисс Кассан имело неожиданные, но полезные результаты. Хотелось верить, что тщательно спланированное проникновение в один частный дом будет не менее успешным. Адам прогулялся по городу, выкурил три сигареты, сменил два такси, убедился, что слежки нет, и направился, наконец, к интересующей его улице. За несколько кварталов до дома Эверетта он включил инфолинк. — Притчард? — Дженсен. — Я почти на месте. — Я вижу. Так, да, тебе нужен дом, который будет справа от тебя и не доходя до искомой точки. В нем сейчас никто не живет, но по всем четырем сторонам должны быть камеры. На воротах тоже две камеры. — Зеленый забор? — Он. Тебе нужно внутрь и подойти к стене, которая соединяет дома. Как дойдешь, я смогу указать тебе нужную точку. — Принято. Отключаюсь. Адам внимательно оглядел улицу: дорогой район, наверняка не так давно был пригородом для богатых, много зелени, очень чисто и очень пусто. Деревья скрывали Адама и от любопытных глаз, и от камер, но спешить не стоило. Сегодня его целью была первичная разведка и установка устройства, которое дал ему Фрэнсис. Дженсен пару раз медленно и с солидным перерывом прошелся по противоположной стороне улицы, фиксируя мельчайшие детали и запоминая алгоритм движения камер, которые транслировал ему радар. Кажется, в саду дома Эверетта он засек турель, но поручиться не мог. Ладно, об этом ему завтра подробно расскажет Притчард, если сегодня он все сделает правильно. Собрав достаточно информации, Адам вернулся к началу улицы, где он приметил небольшое кафе. К счастью, хозяину было плевать на количество неорганики в его теле, главное, чтобы были деньги на очень недешевый кофе и очень дорогой круассан. Оценить оттенки вкуса Дженсену было не под силу, но есть и пить их было можно, а большего и не требовалось. Для первой части операции нужна была темнота, а значит, около часа нужно было где-то переждать. Видимо, как лекарство от скуки, Притчард скинул ему на карманный секретарь информацию, которую накопал на владельца дома, в чей сад Адам сегодня собирался залезть. Вернее, как оказалось, не владельца, а нанимателя. Тот снял этот весьма недешевый особняк два месяца назад и все это время активно делал в нем ремонт, заказывая, судя по фотографиям, удивительно безвкусные вещи в розовых, сиреневых и прочих пастельных тонах. — У меня на примете две девушки, которые годятся на роль его любовницы. Пока не понимаю, какая из них. Может, конечно, обе, но он не похож на человека, способного на искусный обман, хм... — Фрэнсис, какой неожиданный интерес к чужой личной жизни. — Мне скучно, — огрызнулся тот. — А ты просиживаешь штаны в пафосной кофейне вместо того, чтобы обеспечить меня новыми источниками информации! — Я ждал темноты. А рядом нет ничего, кроме этой самой кофейни, — оправдываясь, ответил Адам. — Я уже иду. — Молодец, хороший мальчик, — ехидно сказал Притчард и резко, без перехода: — Стой! Не выходи оттуда! Черт, давай, там наверняка есть туалет. Быстрее! Годы совместной работы сказались: Адам сначала развернулся и невозмутимо пошел в сторону уборных, и только когда закрылся в кабинке, спросил: — Что случилось? — Я засек машину Эверетта, думал, он просто проедет мимо, а он притормозил ровно перед этим убогим заведением. Судя по уличной камере, он зашел купить кофе. Я скажу тебе, когда он уедет. — Жду, — Адам оперся о боковую стену кабинки и подавил желание щелкнуть лезвием. — Так, сейчас семь. Интересно, он всегда так возвращается? — Я проверю по камерам. Чуть позже. Так, вот, выходит. Погоди, пусть уедет, — несколько секунд тишины, и наконец Притчард облегченно выдохнул: — Уехал. Ты можешь выходить. Будь осторожен, дом наверняка охраняют лучше, когда хозяин дома. — Я сегодня не собираюсь туда лезть, но спасибо за заботу, Фрэнсис. Притчард фыркнул и отключился. Адам неторопливо шел по улице, на этот раз по нужной ему стороне, следя за показателями радара. Миновав ворота дома с зеленым забором, он замедлил шаг и начал обратный отсчет. На отметке ноль, сильно оттолкнувшись от земли, он перемахнул через двухметровую ограду, выбрав момент, когда камеры снимали другие части улицы. Сад внутри был заросшим и неухоженным. За давно не стриженными деревьями и кустами легко было спрятаться, и Адам, стараясь не оставлять слишком заметных следов, осторожно двинулся вдоль забора. Вокруг царила тишина, только ветер еле слышно шелестел листвой. Ограда, разделяющая два участка, тоже была выше человеческого роста и с виду довольно прочной. К счастью, Адам не собирался полагаться на обычное зрение. Радар по-прежнему фиксировал только технику: камеры и турель — он не ошибся! — людей поблизости не наблюдалось. На всякий случай он включил сверхзрение — да, если люди и есть, то только внутри дома. Отключив полезную, но очень энергоемкую аугментацию, Адам медленно пошел вдоль забора, продолжая поглядывать на показания радара. Никого. — Стоп, здесь. — Черт, Притчард, предупредил бы. — Прости, принцесса, в следующий раз буду нежнее. Но сейчас ты сможешь заняться делом? — Да. Разумеется, — Адам выдохнул через нос и полез в карман пальто за крошечным устройством. — Спутник не обманул, забор действительно каменный. — Отлично. Тебе нужно в радиусе полутора футов от точки, где ты стоишь, найти углубление и установить туда маячок. Прямая видимость не нужна, главное, чтобы его не засекли. — Сейчас, — Адам аккуратно начал обшаривать руками ограду в поисках подходящего места. — На совесть строили. — Только совсем низко тоже не стоит, будет риск потерять часть данных. — Привередливый какой. — Для тебя стараюсь, между прочим. — Туше. О, — Адам еще раз ощупал неплотно прилегающий камень и, стараясь не шуметь, вырвал его и кинул под ноги. — Так, смотри, я устанавливаю и включаю, как ты мне объяснял. Вот, готово, проверяй. — Пинг есть, сигнал стабильный. Удивительно, Дженсен, с первого раза. — Учусь у лучших. — Выбирайся оттуда уже, — проворчал Притчард, проигнорировав подколку. — Лучше тем же путем, которым пришел. — Как скажешь, — Адам еще раз убедился, что качественно закрепил маячок. Маленькое чудо технического гения Фрэнсиса и неоценимой экспертизы Элизы полностью сливалось с забором. Вопреки киношным представлениям о шпионских играх, никаких огоньков на нем не было. — Порядок, я... — Стой. Замри. Пригнись, быстрее! Адам на автомате резко опустился на корточки, и тут над ним промелькнул луч прожектора и послышались громкие голоса: — Да тут черт ногу сломит! Я же говорил, что должно быть красиво! А тут не сказочный сад с цветами и павлинами, а заросший огород у бабушки на ферме. — Сэр, но на плане были клумбы только с фронтальной части дома. — Конечно, поэтому все вокруг надо оставить, как было, — заросшее сорняками и какими-то колючими кустами! — шаги, сопровождаемые треском ломающихся веток и отборным матом, раздались совсем рядом. К счастью, фонарь больше не метался из стороны в сторону и светил строго по пути движения несущего его человека. — Безобразие! Через неделю здесь не должно быть ни одного сухого дерева, никаких сорняков и никаких колючек! — Это розовые кусты, сэр. — Плевать! Цветов на них сейчас нет, так что нафиг они сдались! — Осень, сэр, холодно для большинства цветов. — Хрен с вами, закажите срочно новое оформление для сада, чтобы соответствовало времени года. За завтра нарисуют, послезавтра я согласую и у вас будет пять дней, чтобы превратить это убожество в приличное место. Чертовы кусты! Недовольный наниматель и его сопровождающий свернули за угол, продолжая — в более конструктивном ключе — обсуждать изменения, которые необходимо внести в ландшафт сейчас, желательно немедленно. Адам порадовался, что его ноги и руки не могут затечь — замер он в крайне неудобной позе. — Тебе лучше свалить оттуда прямо сейчас. Я перехватил сигнал телефона его помощника — скоро сюда набегут другие люди, которые будут разбирать завалы. У тебя максимум десять минут. — Назад или вперед? — Так, они сейчас у парадного входа. Вперед. Они там все вытоптали, так что можешь особенно не аккуратничать. — Шуметь в любом случае не стоит, — Адам приподнялся и, пригнувшись, медленно двинулся вперед. — Камера справа от тебя. На улице видеонаблюдение есть только у дома Эверетта. Она далеко, но лучше не рисковать. Подойди как можно ближе, и я скажу, когда будет пора. — Гда там счастливый владелец? — Да уж, счастья полные штаны. Они обходят дом. Времени почти нет. Ты на месте? — Еще нет, сейчас, — Адам миновал особенно раскидистый розовый куст и замер. — Я готов. — Хорошо. У тебя будет пять секунд, чтобы перебраться через забор и двинуться в сторону от дома слева. — Я понял. Высокий голос временного владельца дома опять стал слышен достаточно отчетливо. Он костерил ремонтную бригаду за никак не спрятанные камеры — видимо, они были уже прямо за углом. — Три, два, один. Дженсен, вперед! Широким шагом, переходящим в бег, Адам миновал оставшееся расстояние до ограды, одним мощным толчком оказался на ней и спрыгнул на землю за секунду до того, как в прямой видимости показались люди. Дженсен резко развернулся и быстрым шагом направился прочь от дома Эверетта. — Отель забронирован на первые документы, которые я тебе дал. Координаты в твоем навигаторе. Завтрак и ужин оплачены. — Спасибо, Фрэнсис. — Просто будь осторожен.