A stroke by stroke guide to the ancient Inazuman language

– «С гласными покончено, теперь согласные». – Пробормотала Люмин, утыкаясь носом в импровизированную книгу, которую она изучала. Путешественница читала исторические книги в надежде найти записи о том, что произошло 500 лет назад. Ее цель — наткнуться на что-либо, связанное с катаклизмом — была прервана, когда она осознала, что большинство книг в тот период были написаны на древнеинадзумском языке. Упомянутый язык все еще используется в Инадзуме, хотя и медленно умирает. Только определенные пожилые люди и известные семьи из разных кланов могут свободно читать язык на сегодняшний день. Поэтому она обнаружила, что запоминает иностранные иероглифы в надежде, что она сможет перевести архивы во что-то, что прольет свет на то, что действительно произошло в Каэнриэ'ах. – «А? Они пишут согласные с гласными в слоговых парах?» – Высказала Люмин с недоверием, когда она просматривала страницы, заполненные ее рукописями. Путешественница выразила заинтересованность в изучении древнего языка Леди Комиссии Ясиро, и Аяка великодушно предложила ей одолжить запрещенную книгу, что передавалась из поколения в поколение. Которую бы она приняла, если бы только не знала, что случится с книгой столетней давности. Она не хотела рисковать тем, что ее парящий компаньон прольет напитки на книгу, что передавалась из поколения в поколения клана Камисато, окрасив страницы в фиолетовый цвет соком из волчьего крюка. Другой представленный вариант был предложением принцессы Сирасаги нанять личного учителя для путешественницы, оплаченного упомянутой Леди Комиссии Ясиро. Который тоже был отклонен по очевидным причинам. В качестве последней попытки помощи Принцесса-Цапля заручилась поддержкой своего брата. Аяка особенно настаивала на том, чтобы позволить своему брату, Аято, лично обучать чужеземку по причинам, неизвестным светловолосой путешественнице. В качестве компромисса, чтобы не тратить время и ресурсы брата и сестры Камисато, Люмин решила записать древние иероглифы, которые она должна была изучить. К счастью для нее, значение слов остается прежним и по сей день. Изменилось только написание. Она пропустила множество рекомендаций и инструкций и вместо этого перешла сразу к буквальному переводу. В конце концов, ей не нужно было это делать с изыском. Достаточно просто понять иероглифы и перевести на Тейватский. – «П-почему у одной буквы два разных символа?» – Заявила она в ужасе, когда перелистнула страницу своей импровизированной книжки и обнаружила множество иероглифов для гласных, которые, как она думала, запомнила. Ее надежда просто запомнить буквы и перевести их сразу рухнула, когда она узнала, что ей придется познакомиться с пяти разными символами только для буквы «к». Древнеинадзумский язык состоит из слогового письма, что заставляет ее запоминать иероглиф для каждого из слогов: «ка», «ки», «ку», «ке», «ко». Рухнувшая надежда теперь разбилась вдребезги, когда следующая страница книги представила ей другие пять иероглифов. Таким образом, ей придется запомнить десять символов, по два на каждый слог. – «Паймон...» – Люмин уже собиралась попросить о помощи, когда она вспомнила, что ее парящий компаньон надулась и ушла после того, как светловолосая путешественница в шутку назвала ее некачественным гидом. Люмин медленно продвигалась вперед, когда она услышала тихий стук в ее дверь. Проигнорировав это, она вернулась к запоминанию слоговых символов. Ведь путешественница уже запомнила по крайней мере тридцать иероглифов. Она не хотела, чтобы что-то или кто-то сбил с толку или раскритиковал её. Встречаться с путешественником — редко видеться друг с другом, а когда это удается, обычно все заканчивается тем, что оба партнера лежат в постели без сил. Тоска делает желания сильнее, пока они не станут жгучей потребностью. Много раз она задавалась вопросом, действительно ли странствующий самурай хочет быть с ней или это все из-за мельчайшей стабильности, что она может предложить, будучи путешественницей? «Может, он просто использует тебя для своего собственного облегчения». – Шептала ее пессимистическая половина. Мысли ушли на второй план, как только она продолжила знакомиться с иностранными иероглифами, не предпринимая никаких попыток, чтобы открыть ее дверь. Светловолосая странница хорошо осведомлена, что Кадзуха стоит перед ее дверью, поскольку она получает уведомление, когда кто-то входит в ее чайник. Она выпрямилась, когда дверь мягко открылась, сигнализируя о присутствии ее возлюбленного. Люмин сосредоточилась на символах, которые она закончила запоминать. Белокурая чужеземка решила просто ознакомиться с тридцатью иероглифами на сегодня. В конце концов, она не хотела перегружать свой разум новой информацией, и, в любом случае, ей некуда торопиться. «Вы только посмотрите, кто решил явиться». – Заявила Люмин, внутренне поморщившись, из-за чего ее слова звучали более резко, чем предполагалось. Вместо того, чтобы показать это, она взяла ручку и начала писать иероглифы, которые она выучила. Она собирается сделать маленькие карточки, чтобы проверить, сможет ли она запомнить их верно. Может быть, маленькая часть ее задета тем, что ее возлюбленный приходит и уходит тогда, когда ему заблагорассудится. Для начала, светловолосый блондин редко заходит в ее чайник. А если Кадзуха и заходит, то это так же спонтанно, как и использование его глаза бога. Люмин пыталась отмечать в календаре каждый раз, когда он приходил, надеясь, что она сможет набросать схему, чтобы предсказать его следующий приход. Но она быстро обнаружила, что разочаровывается все больше и больше, пока не прекратила отметки. – «Будет проще предсказать, когда я выиграю главный приз в соревновании по резке нефрита в Ли Юэ». – Пробормотала она. – «Прости меня за то, что я просто вошел. Я постучал заранее, но, похоже, ты занята». – Кадзуха неуверенно сделал шаг вперед и был поражен запахом звезд и цветов. Он остановился, сдерживая себя, чтобы внезапно не обнять путешественницу. Боль в голосе странницы также не прошла мимо него. Он не мог просто войти и вести себя так, будто бы он не показывался почти месяц. – «Ты знаешь, что с тебя не возьмут мору, если ты будешь заходить в мой чайник чаще, чем раз в месяц, да?» – Риторически спросила Путешественница, постепенно расстраиваясь в том, что она даже не может различить, какие иероглифы должны представлять из себя один и тот же слог. – «Будет неправильно, если странник вроде меня будет приходить сюда каждую ночь». – Кадзуха присел, чтобы обнять Путешественницу, утыкаясь в ее шею и греясь в аромате звезд и ветряных астр. Он действительно жаждал ее. Часто ночами он обнаруживал себя, скучающим за золотыми глазами Путешественницы. Ему требуются все его силы, чтобы просто не пойти к ней, даже допуск обители, данный путешественницей, не помогает. Кадзуха понимает, что они оба странники с разными целями. Самурай знает, что его клинок затупится, если он останется надолго. Ему нужно продолжать двигаться, ведь он боится того, что захочет остаться на одном месте. С ней. Он ступил на опасную территорию, когда искал золотые глаза путешественницы. Кадзуха не знал, когда это началось, только осознал, когда было слишком поздно предпринимать что-либо. Как человек, находящийся в гармонии с природой, Кадзуха всегда находит время, чтобы оценить местность вокруг. Он может восхищаться цветами за их красоту и аромат. Но в конце дня, это просто цветок, который он может увидеть где угодно. Затем он сопровождал прославленную путешественницу в ее приключениях. Даже с кучей заданий это никогда не ощущалось как рутина. Не с окружающей природой, полностью сияющей и пестрящей цветами. Такое же обычное поле цветов вызовет у него рассеянную улыбку, когда он вспомнит яркую лучезарную улыбку белокурой путешественницы всякий раз, когда она срывала очередной цветок, чтобы не забыть свою привычку накапливать. Со временем он заметил, что абсолютно полностью утонул в золотых глазах путешественницы. Все напоминало ему о Люмин. Цветы, деревья, даже бездомные коты, которых путешественница приручала и забирала к себе в чайник. Он знал, что чужеземка, пахнущая звездами, рано или поздно уйдет. Он прекрасно осознавал это. Если бы только этого знания было достаточно, чтобы удержать себя от желания. Кадзуха, вопреки тому, что говорил ему его разум, заявил о своем намерении путешественнице. Разбираясь в поэзии и витиеватом языке, даже он не мог описать счастье, которое он чувствовал, когда Люмин принимала его. Лишь бы только неуверенность не стала очевидной. Одного взгляда на ее золотистые глаза, впрочем, было достаточно для уничтожения всех его сомнений. Это даже заставило его почувствовать себя виноватым за то, что он думал, что она приняла его, потому что он спас ей жизнь. – «Я занята сейчас, Кадзуха». – Сказала Люмин, прежде чем со вздохом отложить ручку. Запах клена и осени в опасной близости от нее угрожал растопить всю ее решимость. – «Могу я узнать, чем ты занята?» – Спросил странствующий самурай, медленно покрывая поцелуями заднюю часть ее шеи, вынуждая Путешественницу резко вздохнуть. Его руки полностью обнимали странницу, по которой он очень скучал. – «Я учу древнеинадзумский язык. Может, мне стоило принять предложение Аяки обучаться у ее старшего брата. Я не ожидала, что этот язык будет слож... ах!» – Вскрикнула Люмин, остановив ворчание, когда Кадзуха внезапно укусил ее за шею. Укуса было недостаточно, чтобы потекла кровь, но его внезапность вызвала у нее неожиданный стон. – «Ммм...» – Кадзуха смог лишь промычать, продолжая осыпать шею путешественницы поцелуями. Он обратил особое внимание на след от своего укуса, поскольку заявление возлюбленной застало его врасплох. Странствующий ронин не ожидал, что благородная принцесса клана Камисато будет использовать такую коварную тактику. – «Кадзуха, я серьезно». – Сказала Люмин строго, держа самурая за плечи, чтобы остановить его. Она осознала свою ошибку, когда их глаза встретились. Рубиновые зрачки, смотревшие на нее, передавали гораздо больше, чем могли бы выразить его красивые слова — она сочла это несправедливым. Она укусила свои губы, пытаясь отвести взгляд от пары малиновых глаз, держащих ее в плену. Ее возлюбленный всегда уважал ее и ее личные границы. Поэтому Кадзуха только смотрел на нее, ожидая ее следующего шага. – «Ты так несправедлив». – Сказала путешественница шепотом, осознавая, что Кадзуха все равно услышит это громко и ясно, прежде чем вновь приблизиться, чтобы завладеть ее губами. Люмин действительно тосковала по компании странствующего самурая. Она скучала по тому, как его потрескавшиеся губы с готовностью отвечали взаимностью. Всегда отвечая ей с той же страстью. Запах хрустящих осенних листьев и слегка сладковатый аромат клена обрушились на нее так внезапно, что ей пришлось остановиться, чтобы глотнуть воздуха. Не то чтобы безжалостный самурай позволил ей, когда ее возлюбленный вновь быстро сократил расстояние между ними. Люмин благодарна судьбе за то, что она сейчас сидит, иначе ее колени подкосились бы раньше. Они оба хватали ртом воздух, когда Кадзуха прервал поцелуй. – «Я действительно скучал по тебе». – Шептал самурай в малиновых одеяниях с закрытыми глазами, соприкоснувшись лбами. – «Тебе и не нужно этого делать. Ты же знаешь, что тебе здесь всегда рады». – Тихо сказала Люмин, одергиваясь первой, больше не позволяя себе увлечься светловолосым блондином, стоявшим перед ней. – «Иногда мне кажется, что ты здесь только тогда, когда хочешь удовлетворить свои потребности». – Кадзуха тут же открыл глаза, когда услышал, как Люмин произнесла эти слова. Легкий обвиняющий тон намекал на то, что она сказала это не только потому, что дулась. Кадзуха никогда не перестает осыпать свою возлюбленную вычурными словами и стихами. Как человек, которому нечего предложить, он просто решил отдаться светловолосой путешественнице, даже в постели. Его помощь чужеземке — это его собственный особый способ дать что-то Люмин и только ей. С уколом обиды и разочарования из-за того, что он не выразился должным образом, странствующий ронин поднял Путешественницу на ее кровать. Люмин была не готова к этому действию, так как изо всех сил старалась избегать зрительного контакта. Она пожалела о том, что сказала, как только это сорвалось с ее губ. Путешественница в панике обвила руками шею светловолосого парня. – «К-Кадзуха, я...» – Чужестранка собиралась дать заднюю, когда ее прервал грубый поцелуй мужчины с рубиновыми глазами. Его поцелуй был требовательным, в отличие от того, как он нежно опустил путешественницу на ее кровать. Упершись локтем в бок своей возлюбленной, чтобы поддержать ее вес, Кадзуха использовал свою забинтованную руку, чтобы притянуть Путешественницу для более глубокого поцелуя. Люмин мягко тянула и дергала его за хвост, пока он покусывал ее нижнюю губу. Его язык нырнул внутрь, как только светловолосая путешественница смягчилась и открылась ему. Ее сладкий вкус вторгся во все его чувства, заставляя его жаждать большего. Он наклоняется, чтобы сократить ту маленькую пропасть между ними, ему нужно почувствовать ее тепло, чтобы убедиться, что он не спит. Его язык хотел проникнуть в нее глубже. Целовать каждый уголок ее рта и запоминать ее вкус. Не то, что бы странница легко позволила бы ему это. Язык Люмин сомкнулся на его языке, влажные мышцы терлись и бросали ему вызов. Кадзуха чувствовал, что его сожрут, если он не будет стоять на своем. Он находил одновременно милым и эротическим то, что Путешественница хочет его так же сильно, как он хочет ее. Это ощущение заставило дернуться его член, который был таким напряженным, что он боялся, как бы он не порвал его нижнее белье. Несмотря на пульсирующее чувство между ног, Кадзуха продолжал. В конце концов, он здесь для того, чтобы удовлетворять Люмин. Он может справляться со своим собственным желанием наедине, как обычно он делает, в то время как другие пираты посещают бордели. Кто бы мог подумать, что Кадзуха, свободный, как ветер, также будет искать компании. Он полагал, что так и будет, но обнаружил, что во всех остальных чего-то не хватает, но не то чтобы в этом была вина этих людей. Они просто не освещают все вокруг так, как это делает она. Они не улыбаются так, как она. Они — не Люмин. Его размышления были прерваны кричащими легкими, умолявшими его о кислороде. Кадзуха не возражал, если бы его последний вздох был потрачен на поцелуй с чужеземкой, если бы это означало, что он сможет еще немного насладиться ее вкусом. Но он предпочел бы не душить светловолосую путешественницу до такой степени, что она задохнется. Более того, у человека с рубиновыми глазами есть определенная цель. – «Я заметил, что ты неправильно писала иероглифы». – Прошептал Кадзуха ошеломленной блондинке. Ее глаза затуманились, когда их взгляды пересеклись, заставив блуждающего ронина улыбнуться. – «А?» – Это все, на что способна Люмин. Она попыталась прикусить свои распухшие губы, чтобы заставить себя сосредоточиться на том, что говорит ее возлюбленный. – «Древние иероглифы следуют определенному порядку штрихов. Тебе также нужно знать их наизусть, если ты хочешь написать их правильно». – Странник в малиновом одеянии терпеливо объяснил, целуя место между шеей и грудью странницы, не прерывая зрительного контакта. – «Мне не нужно знать, как правильно писать. Я просто хочу иметь возможность прочитать их». – Сумела сказать Люмин, наконец начиная выходить из своего ошеломленного состояния. Говоря, она рассеянно играла с оранжево-красным поясом владельца глаза бога Анемо. Перекатившись на бок, так как он боялся, что его вес будет давить на чужеземку, Кадзуха покачал головой, держа путешественница за руку. – «Так не пойдет, путешественница. Это Капитан могла бы дать тебе фору, чтобы ты прошла в полуфинал». – Начал светловолосый блондин, его глаза озорно блеснули, когда он заметил, как Люмин изо всех сил старается не смотреть на его губы. – «Но если бы мне пришлось учить тебя древнеинадзумскому языку, я бы не стал делать это без энтузиазма». – Он сократил расстояние между ними в последний раз, чтобы невинно чмокнуть чужеземку в губы, прежде чем встать. Люмин сидела на своей кровати и следила глазами за красноглазым ронином. – «Ты умеешь читать и писать иероглифы Древнеинадзумского языка?» – В ее голосе присутствовал шок. – «Ммм... Хотя мне было передано только название моего клана, я научился этому, поскольку большинство учений нашего клана написано на этом языке». – Объяснил светловолосый блондин, хватая забытую книжку Путешественницы. – «Сегодня ты изучила тридцать иероглифов. Как насчет того, чтобы продолжить в том же темпе?» – Говоря это, Кадзуха опустился на колени рядом с кроватью Путешественницы. Близость его головы к юбке Люмин напомнила ей о дискомфортной влажности между ног. – «Я буду учить тебя тридцати иероглифам каждую неделю». – Пояснил странствующий самурай, заметив замешательство на лице светловолосой странницы. Намек на то, что ее возлюбленный будет навещать Люмин раз в неделю, заставил ее ободриться. Но Люмин, будучи Люмин, решила испытать свою удачу. – «Шестьдесят иероглифов. Два раза в неделю». – Златоглазая Путешественница с вызовом посмотрела на парня, стоящего на коленях. Она уже собиралась спросить, почему он вообще стоял на коленях, когда Люмин услышала его смешок. – «Всегда такая жадная». – Сказал Кадзуха со смехом, качая головой. Его губы опасно изогнулись вверх, прежде чем сказать «Как пожелаешь». Затем он подтянул Путешественницу к краю кровати и быстро нырнул под ее платье.