Элой

      Иногда, когда Элой устает от бесконечной болтовни Меридиана, она уходит так далеко, что лучшие следопыты Дома Солнца могут гнаться за ней месяцами – и не увидеть вдалеке даже исчезающей за скалами пряди волос. Пожалуй, Раст смог бы без труда разгадать все ее уловки, пройти по едва заметному следу и отыскать даже на голых камнях, но старого изгоя уже давно нет в живых, тогда как ее теперешние союзники знают: если Спасительница желает одиночества, то пытаться вернуть ее назад заведомо бесполезно.       …Спасительница, тьфу! В который раз Элой корит себя за то, что уступила Аваду в его намерении устроить пышный праздник, дабы отметить победу над «Затмением» и спасение всего мира. Гуляния продлились несколько дней, и поскольку бдительный Король-Солнце позаботился о том, чтобы главная героиня торжества никуда не сбежала, теперь лицо «Спасительницы Меридиана» было известно каждому его жителю. Результат не заставил себя ждать: уже на следующий день, выйдя из дома, Элой обнаружила, что каждый второй встречный ей кланяется, каждый третий бормочет под нос (и нет, не «Понаехали тут дикари всякие…»), а каждый пятый – лезет обниматься! Попытка призвать Его Лучезарность к ответу успеха не принесла – Авад, чтоб его рыскари драли, явно решил возглавить начавшееся безумие и стал чаще обычного вставлять в диалоги заверения в своей бесконечной благодарности, так что, мужественно выдержав еще неделю подобных издевательств, Элой решительно собрала пожитки и, не сказав никому ни слова, исчезла в диких пустошах.       На то, чтобы остыть, ей потребовался месяц – целый месяц бесконечной охоты, скачек на прирученных дуголобах и терпеливого подкарауливания голодных коршунов на трупах убитых щелкозубов. Встреча с Брином, полубезумным шаманом, пьющим «кровь» машин, подействовала на нее отрезвляюще – на фоне этого чудака, пытающегося не отравиться машинной жидкостью захватчика, меридианцы с их слегка зашкаливающим чувством признательности показались вполне разумными людьми, так что, в очередной раз забив сумки редкими деталями, Элой не двинулась в сторону ближайшего поселения, но повернула обратно на запад, к возвышающемуся вдалеке Шпилю и старым друзьям, по которым – странное дело! – начала уже немного скучать.       Во второй раз, правда, ее терпение лопнуло уже на четвертый день, после чего, несмотря на все уговоры Эренда и Авада, она начала регулярно выбираться из каменных стен, чтобы вновь ощутить северный ветер, бьющий в лицо, содрогание земли под лапами громозева или чуть кисловатый запах перекопанной земли, по которой прошло стадо деловитых копьерогов. Конечно, жизнь среди машин никогда не была простой – даже встреча с группой рыскарей, подкравшихся незамеченными, могла стоить «Спасительнице Меридиана» потрескавшейся гордости и пары сломанных ребер! – но Элой любила эти дикие равнины, эти холмы, затянутые предрассветной дымкой, и таинственные руины, в которые раз за разом заводило ее неутолимое любопытство.       Она не боялась одиночества: выращенная изгоем и ставшая Искательницей, Элой провела большую часть своей жизни наедине с самой собой, так что редких комментариев себе под нос был достаточно, чтобы удовлетворить потребность в общении, жестковатое кроличье мясо, испеченное на углях, вполне годилось в качестве ужина, а если вдруг темнота заставала ее в пути, не давая времени разбить лагерь, то Элой забиралась на голову длинношея и, раскинув руки, лежала на нагретом солнцем металле, вглядываясь в медленно кружащуюся бездну звезд.       Она еще помнила, как называются некоторые из них. В детстве, когда Раст давал ей первые уроки выживания, он рассказал, как находить в ночном небе Охотника, спустившего тетиву, и Кабана со стрелой в боку, от топота которого убегала, сверкая белым кончиком хвоста, робкая Лиса… интересно, как называли эти созведия Предтечи? И о чем они думали, вглядываясь в эту бездну, заполненную светом, – со свойственным им безрассудством мечтали дотянуться до звезд? Или так же, как сама Элой, лишь ощущали себя крошечными песчинками, которые тихо качает на своих ладонях Вселенная?..       Длинношей все шел и шел, как молчаливый страж доверенных ему земель, и даже грохот его шагов постепенно растворялся в сгущающихся сумерках; на его голове, свернувшись клубком, спала человеческая девушка, и прядь темно-рыжих волос шевелилась от теплого дыхания, и чуть заметно трепетали ресницы.       А звезды все кружили и кружили перед ее закрытыми глазами.