Спасти рядовую Штерн

Сознание возвращалось медленно. Прорывалось на мгновение сквозь плотную тьму и угасало заново. Потом робко билось снова. И так бесконечное количество раз, пока он все-таки не открыл глаза, сразу же жмурясь от света. Боли не было. Где он вообще? Зрение не фокусировалось полностью, но стена напротив с расставленными около нее ширмами рисовала какие-то знакомые картинки воспоминаний и подсказывала, что он в Хогвартсе, хотя последнее, что он помнил, — как умирал, захлебываясь собственной кровью на каменном полу в маленьком замке на юге Германии. Растерянно повел глазами вокруг, пытаясь сбросить воздействие транквилизаторов и обезболивающего. Это действительно был Хогвартс. Он жив? Он серьезно смог выжить после такого? Сердце глухо ударилось при этой мысли о грудную клетку, и Малфой облизнул сухие губы, чувствуя этот удар. Как так? Оно же остановилось — он помнил эту бесконечную тьму, в которую провалился и из которой не было выхода. Опустил взгляд ниже, грудь туго стягивали белые бинты. Но сразу же заново учащееся биться сердце снова споткнулось. Кассандра, та самая Кассандра Штерн сидела в больничном кресле рядом, наклонившись вперед, устроившись головой на его животе, и спала, разметав светлые волосы по бинтам, сжимая его пальцы на правой руке, а вторую руку спрятав ему куда-то под спину, обнимая. Связующие с реальным миром постепенно возвращались, и он действительно уже чувствовал тепло ее ладони и тяжесть ее головы. Шевелить эту новую реальность не хотелось, было страшно. Вдруг это его последняя предсмертная галлюцинация. Такая живая, как подарок на прощание. И если так, он хотел остаться в ней навечно. — Касс… — хрипло выдохнул он еле слышно, боясь спугнуть то, что он видел. И она сразу же подняла на него голову, испуганно и недоверчиво вскинула янтарные глаза, чуть замутненные после сна и казавшиеся огромными на заострившемся и осунувшемся лице. С глубокими тенями, которые залегли под ними. Самые, блять, красивые глаза. Она так же будила его тогда в больничном крыле, растерянно просыпаясь и боясь спугнуть свою иллюзию, накаченная хрен пойми чем? И его иллюзия вскинулась, отшатнулась, прижала ладони к губам, уже не разбитым, какими он их помнил в последний раз, и разрыдалась, так громко и глупо, совершенно не похоже на Штерн, совсем по-девчачьи, выплескивая что-то, видимо, окончательно накопившееся, из последних сил сдерживаемое и сейчас требующее немедленного выхода, просто чтобы с ума не сойти. А потом, плача, бросилась к нему, порывисто обнимая, и он почувствовал весьма сильный удар под ребра и в скулу на лице, когда она, не рассчитав свои силы, прижалась всем телом, лихорадочно дрожа. И эта тупая боль окончательно подтвердила — он жив. Блять. Он выжил. — Мерлин, — изумленно выдохнул он и даже вроде бы смог как-то поднять правую руку и обнять ее, прижимающуюся и рыдающую что-то о том, что она почти потеряла его. В рот лезли ее растрепанные волосы, а ухо и шея быстро становились мокрыми от слез, и это было самым прекрасным, что он вообще когда-либо чувствовал. Он прижимал ее к себе ослабшей рукой и так много хотел сказать, но заметил, как давление на торчащий из руки катетер поднялось, что-то вкачивая в вену, и мозг начал снова отъезжать в медикаментозный сон. Его, видимо, постепенно выводили из комы, которую он ненадолго с себя сбросил, но сейчас уйдет обратно, должен был, и успел шепнуть: — Все хорошо. Я рядом, Гриффиндор. И прежде чем провалиться обратно во тьму, Малфой почувствовал, как она задрожала еще сильнее от этих слов. *** Второй раз он очнулся более уверенно, уже чувствуя боль в теле, которая подсказала, что его меньше пичкали обезболивающими, и эта боль была родной и знакомой, почти как лучший подарок на Рождество, потому что она подтверждала, что он все еще жив. Действительно жив, и все это не предсмертная галлюцинация. Малфой уже почти был уверен, что горячие слезы, льющиеся по его шее, все-таки были реальностью, замутненной, но реальностью. Кассандра была здесь, с ним, в Хогвартсе, а теперь он снова слышал на задворках сознания ругань, возвращаясь обратно в эту самую реальность, и знакомый и родной ему голос звенел гневом: — Вы не посмеете меня выгнать отсюда! У меня есть разрешение декана Слизерина! Идите и с Северусом поспорьте! — Мисс Штерн! Вы уже четыре дня здесь безвылазно! Раз, как вы говорите, мистер Малфой очнулся и был в сознании, то его жизни больше ничего не угрожает, а вы себя доведете! Вы не спите и не едите! — Я поела! — огрызнулась девушка. — Дважды! За четыре дня! Один раз, когда Северус заставил под угрозой выгнать отсюда, а второй раз, когда мисс Уизли почти насильно вталкивала в вас еду! Сердце Драко сжалось. Судя по разговору, он был в коме минимум четыре дня, и Кассандра непостижимым образом переломала Помфри, заручившись поддержкой его декана, и выбила себе право быть здесь двадцать четыре часа в сутки. И, видимо, и была. Он не знал, что подстегиваемому ее истерическими криками на каменном полу в Германии Снейпу на второй раз с удивлением удалось уловить слабое и редкое биение сердца в груди своего студента, которого сразу же, принимая все риски, отправили через каминную сеть в Хогвартс, моментально открыв проход, и он это тоже пережил. Кассандра раненым зверем металась под дверьми лазарета, окруженная друзьями из Гриффиндора и Слизерина, в то время как в школу спешно призывались лучшие врачи из Мунго. Когда к Больничному крылу проковылял Грюм, Штерн бросилась к нему и влепила при всех боевому аврору и своему преподавателю звонкую пощечину, от которой тот даже не стал уклоняться, а она, вся перепачканная кровью Драко, отчаянно зарычала: — Вы! Вы убили его, не позволив нам трансгрессировать! Вам важнее было всех накрыть, чем его жизнь! Вы просто убийца — и никто больше! Как вы, блять, посмели, он же ваш студент! И бессильно зарыдала следом, даже не сопротивляясь, когда Аластор сгреб ее в охапку, блокируя ее руки на своей груди, прижимая к себе, и зашептал, хмуро уставившись в пол, понимая, что действительно мог и все еще может потерять ученика в плату за окончание войны: — Все-все, девочка, его успели доставить в лазарет. Это все был большой риск, да, но Пожирателей больше не осталось, мы накрыли последнее гнездо, война закончилась. Прости меня, что тебе приходится это переживать. Мне нужно было быстро принять решение, и я принял такое, прости. Забини молча отвернулся, искривив губы, а Поттер зло выплюнул: — Надеюсь, ваше решение позволит вам спокойно спать по ночам, профессор. Когда Снейп вышел и сказал, что все закончилось, Драко погрузили в искусственную кому, и остается только ждать, Кассандра бесцеремонно оттолкнула самого грозного учителя в школе и ворвалась внутрь, и больше ее никто не смог выгнать. Снейп сразу понял, что его любимица скорее сойдет с ума, если он ее отправит прочь, и холодно приказал Поппи оставить ее. А на следующий день гневно ворвался обратно и почти тыкал Кассандру в тарелку с едой, шипя, что если бы он мог предположить, что она реально безвылазно будет тут торчать, он бы никогда на это не пошел. Джинни и Гермиона втихаря таскали ей кофе. Это было единственное, о чем она просила, хоть его и не одобряла медсестра при ее и так взвинченном состоянии, а еще зеленые яблоки и десерты, надеясь, что хоть что-то она съест, и после уроков часто сидели с ней, принося домашние задания, которые по ее словам тоже ее немного отвлекали, и уже даже не пытаясь вытащить ее хоть на час наружу. Каждая из них знала, что тоже не отошла бы ни на шаг от постели. Одна думала о Блейзе, а другая — о Гарри, и обе понимали, что вели бы себя сейчас абсолютно так же. И они просто сидели рядом, стараясь поддержать подругу, как могли. Кроме того момента, когда Кассандра чуть не потеряла от измотанности сознание, и Джинни, психанув, ушла куда-то, а потом появилась с эльфийкой Малфоя, которая уже находилась в Хогвартсе, чтобы ухаживать за ним, и помогла той принести кучу еды, после чего они обе почти насильно впихивали хоть что-то в девушку. Все остаточные границы давно уже стерлись, и все «Золотое Трио» само бесконечно переживало, надеясь, что слизеринец выживет и даже потом нахамит им по пути на завтрак. В очередной раз он доказал, на чьей стороне сражался, бросившись защищать их подругу и тем самым показывая свое настоящее отношение к ней ценой собственной жизни. Он еще не знал этих подробностей, но почти хотел, блять, плакать от такой заботы, понимая, насколько сильно Кассандра его на самом деле любила. — Ой все! — воскликнула Помфри. — Я не могу больше! Ваш ужин давно на тумбочке. Я передам Викки, чтобы она в два ночи поменяла лекарства в капельнице мистера Малфоя, а вы отдыхайте. В шесть утра я приду сама. Вы свои лекарства не забыли выпить? — Есть, мэм. Нет, мэм, — согласно отрапортировала Штерн, после этого бурча в ответ на еще какие-то замечания, и через минуту дверь в Больничное крыло хлопнула. Драко открыл глаза и хрипло насмешливо спросил: — Что, построила тут всех? — Ты-то, блин, не набрасывай, — огрызнулась девушка, а потом, все осознавая, повернулась к его кровати, прижав руки ко рту. — Мерлин… ты… Он тихо рассмеялся, игнорируя боль в грудной клетке. Кассандра секунду стояла неподвижно, но потом бросилась к нему, сразу резко останавливаясь и хмурясь от его поднятой вверх ладони. Малфой подавил вздох. Она опять все не так поняла, а ему придется научиться быть нормальным и показывать то, чего он хочет, не через перемалывание ее сердца. Он уже не раз отталкивал ее, и, конечно, вскинутую руку она восприняла как запрет. Приподнял бедра, перемещаясь левее, подвинул плечи, чуть стиснув челюсти от боли, но освобождая справа место. И поднял на нее серые ждущие глаза. — Иди ко мне. Он не знал, что она маленькую вечность ждала именно этих слов, в которых заключался целый ее мир, и вообще отчаялась их когда-либо снова услышать, — просто увидел, как она вздрогнула от произнесенного, но через секунду летела к нему, и он уже обнимал ее, прижимал к себе, зарываясь носом в ее волосы, а она спрятала лицо на его перебинтованной груди и замерла, словно раненый зверек. — Касс… Все хорошо. Я тут. — Он легко потряс ее за плечо, но она упрямо мотнула головой, прижимаясь, не веря и сглатывая слезы. — Ну что ты… — Господи… Драко… Я думала, что потеряла тебя там. Ты… ты не знаешь, как это было страшно, твое сердце действительно остановилось в какой-то момент… Господи… — Знаю. — Малфой коснулся губами ее макушки. — Когда он тебя забрал, я думал, что с ума сойду. Теперь все было просто. Он все еще выворачивал себя наизнанку этими признаниями, но теперь это стало проще и… правильно? Кассандра провела с ним несколько бессонных ночей, доводя себя до истощения снова, доказывая, насколько сильно она хотела, чтобы он жил, но… хотела ли она остаться рядом с ним?.. После всего. Все ее поведение кричало о том, что хотела, но ему нужно было это услышать. Просто пиздец как нужно. Сейчас же. Это было самым важным. — Касс, — он нервно сглотнул, — насчет нашего последнего разговора… об отношениях… ты хочешь? После этого всего?.. Хочешь, чтобы я был твоим?.. Ты… примешь меня обратно?.. «Пожалуйста, Гриффиндор». А она что-то залепетала в ответ, оправдываясь так невнятно, что он легко снова тряхнул ее за плечо, а потом вслушивался в сбивчивые рассказы про помолвку, про которую она все еще хотела объясниться, словно это было уже хоть сколько-нибудь важно. Потом она, почему-то захлебываясь в слезах, рассказала про поцелуй с Голдштейном. Наверное, боялась, что он не простит этого. И он равнодушно, ну почти, повел плечами, конечно, мысленно жалея, что не сбросил того с метлы в игре, когда ему представился случай. Но глобально словно ее поцелуй с когтевранцем мог сравнять счет в том, как он, накачанный алкоголем и злобой, трахал Пэнси в своей комнате, перечеркивая вообще все. Все ее оправдания казались такими незначительными и глупыми после того, что они пережили, и он недоумевал, почему ей это так важно. — Касс, да похер мне и на твою помолвку, и на Голдштейна. Ты все еще хочешь быть со мной? — задал он прямой вопрос, скрывая дрожь и понимая, что иначе она никогда не продерется через лес объяснений и извинений. «Ты хочешь быть со мной, несмотря на то как сильно я тебя унизил своими словами при первом столкновении, сказав, что на такую как ты, даже Пожиратель не заглянется? Останешься со мной после того спора на десять галлеонов, когда я бездумно пообещал трахнуть тебя? После того, как узнала, что я и сам был Пожирателем? Останешься рядом, когда я оттолкнул тебя после статьи Скитер, не желая вообще услышать тебя? После того, как я изменил тебе? И после того, как на твоих глазах я стал убийцей?.. Мерлин, сколько же ошибок я допустил, находясь рядом с тобой… Останься, прошу тебя. Останься». Она вскинула на него свои янтарные заплаканные глаза, в которых светилась надежда, и робко кивнула. Малфой судорожно и облегченно выдохнул, притянул Кассандру к себе и, прижимаясь щекой к ее голове, нежно погладил пальцами ее волосы. — Моя… только моя, — тихо шептал он, и это все накопленное и невысказанное наконец-то срывалось с его губ. — Так люблю тебя… такая нужная. Моя… Прости меня, никогда больше не оставлю тебя… Так боялся, что потерял, что не успею… Она подняла голову, опаляя горячим дыханием его шею и прижимаясь губами к пульсирующей венке. И на выдохе в ответ послышалось отчетливое «люблю тебя». От этих слов сердце громко застучало, перекачивая что-то похожее на тот адреналин, когда выходишь из крутого пике в погоне за снитчем. Они справились, они пришли друг к другу. Она щедро дала ему еще один шанс, и он собирался каждый следующий день доказывать ей, что достоин этого. — Я обещал тебе свидание на Астрономической башне. И не переставал ни дня помнить об этом. Пойдешь? Со мной. Прости, что так поздно позвал. Штерн снова вскинула на него глаза и кивнула. — Пойду. Вот так просто каждым своим словом она дарила ему прощение. Робко, словно это был вообще первый поцелуй в его жизни, Малфой потянулся к ее губам. Не оттолкнет? Ответит? Ответила, нежно касаясь в ответ, пробуя заново его поцелуи на вкус. И плевал бы он на свое слабое физическое состояние, чтобы прижать ее к себе ближе, порывистее. Но после нескольких мягких мазков языком с сожалением отстранился. Сейчас ее измотанное состояние было важнее всего, чего бы он там ни хотел. — Гриффиндор, — в его голосе зазвучал упрек, — тебе надо поесть и поспать. Ты себя окончательно извела. Я был в коме четыре дня? — Да, четыре… А есть и спать я сейчас не хочу. У меня есть все, что мне нужно. — Она завозилась под его боком, устраиваясь поудобнее. — Думала, что потеряла тебя… и… я так скучала по тебе все это время. Так невыносимо было, знаешь… — Конечно, знаю, Касс. Мне тоже. Драко прижал ее к себе, чувствуя тепло ее тела. Мерлин, как же ему не хватало ее, пока они были в ссоре. И как же он боялся, что не найдет ее, не спасет. А потом смирился с тем, что умирает и что ему просто все-таки не суждено. Он не жалел ни тогда, ни сейчас и, не раздумывая, снова бы бросился умирать ради того, чтобы она жила. И был очень благодарен этим неизвестным ему богам, которые все-таки подарили ему жизнь и возможность быть с ней. Внезапно он заметил, что дыхание девушки уже стало спокойным и размеренным, и усмехнулся. Так быстро заснула. Такая измотанная, но успокоившаяся от того, что он вернулся к ней и с того света, и в отношения. Провел пальцами по ее волосам, легко целуя. — Спи, Гриффиндор, — прошептал он, почти захлебываясь незнакомым ему чувством настолько сильного ощущения счастья и нежности. — Завтра поговорим. Мерлин… так люблю тебя… моя. Он перебирал ее пряди волос и иногда шептал на ухо какую-то белиберду, пока не раздался тихий хлопок аппарации, а появившаяся эльфийка отчаянно затряслась, широко распахнув глаза и чуть не выронив кувшин с водой. — Викки, тихо. — Он показал на спящую Штерн и улыбнулся. Та поставила кувшин прямо на пол, метнулась к нему, а он уже призывающе откинул вторую руку с торчащим из предплечья катетером. — Хозяин… — прошептало прижимающееся к тему дрожащее тельце. — Хозяин… Драко обнял ее и тихо ответил: — Все в порядке, не трясись уж ты так. — Викки знала, что хозяин выкарабкается, Викки верила. — На его бинты покатились крупные слезы. — Викки как и раньше ухаживала за хозяином и верила. — Все, все. Как и всегда, — усмехнулся Драко. — Куда же я от тебя денусь. — Хозяин… — Викки вскинула на него глаза, быстро глянув перед этим на спящую рядом с ним девушку, но, видимо, решила на всякий случай укрепить ее позиции. — Мисс Кассандра ни на шаг от вас не отходила четыре дня, кричала на всех, кто ее пытался выгнать. Мисс Джиневра позвала Викки, когда мисс Кассандра от нервов чуть сознание не потеряла, и мы ее почти насильно кормили и укладывали поспать хоть пару часов. А Викки врать вам не станет! А мисс вас так отчаянно любит. Простите ее, что бы она ни сделала, что вы считаете непоправимым. Но хозяин же наверняка перегибает палку, хотя сам же был счастлив с ней. А мисс так любит хозяина, что не могла сделать ничего настолько непоправимого. Смягчите свое сердце, мистер Драко, Викки очень просит вас. Малфой нахмурился от ее слов, узнавая, что Кассандра опять себя довела до потери сознания, ожидая, когда он проснется и вообще проснется ли. А потом удивленно вскинул брови. Его домовик первый раз обратилась к нему по имени, хоть и с приставкой. — Викки, так и продолжай меня называть, пожалуйста, — мягко попросил он. — Ты бы этим очень меня порадовала. А касательно нее… — Он прижал спящую девушку еще ближе к себе. — Все хорошо. Тебе не о чем переживать. Мы помирились, но проблема на самом деле была не в ней, а в том, что я мудак. Эльфийка оторвала лицо от его груди и вскинула бровь. — Что, даже не станешь говорить, что я сквернословлю? — тихо рассмеялся Малфой. — Викки не станет, мистер Драко, — кивнула она, второй раз назвав его по имени. — Мисс вас очень любит, и с учетом ваших слов вы и сами знаете, что виноваты и довели бедняжку до такого состояния. Вам должно быть очень стыдно перед мисс. — Все я знаю, и стыдно — это очень слабо сказано, — вздохнул блондин, поворачивая голову к входной двери вслед за домовиком, навострившей уши, и сразу прижал палец к губам, показывая головой Блейзу на спящую Кассандру. Тот облегченно нервно широко улыбнулся, а затем быстро подошел к кровати. — Викки пойдет, — шепнула эльф и перед тем как исчезнуть, добавила: — В два часа ночи Викки поменяет капельницы, а пока не будет мешать разговорам мистеров. Драко повернулся к Забини и тихо хмыкнул: — Чем позже вечер, тем краше гости? — Это точно, брат, — кивнул тот, смотря на девушку. — Я очень рад, что ты очнулся. Я-то ей поесть принес и посидеть рядом. А тут ты, слава Мерлину, пришел в себя. Она все-таки наконец заснула? Малфой кивнул, в очередной раз непроизвольно прижимая ее к себе чуть сильнее. — Помирились? — нервно хмыкнул Блейз, садясь на стул. — Блять, как я рад, что ты выжил. Ты просто пиздец всех перепугал. — Я тем более рад, — хохотнул Малфой. Забини вытащил из кармана мантии и положил на тумбочку два зеленых яблока, а потом достал какой-то небольшой пузырек, наполненный жидкостью невнятного цвета, и поставил рядом. — Что это еще за мерзотная гадость? — спросил Драко. А сам смотрел на яблоки, бесконечно мысленно благодаря друга, который с первого дня знакомства был рядом со Штерн, заботясь о ней и постоянно опекая, делая для нее все то, что не сподобился делать он сам. И был с ней последний долгий месяц, который обернулся для нее адом. — Что? — вскинул тот брови. — Сам ты мерзотная гадость, а это мои эльфы передали ей, говоря, что в этой неаппетитной жиже максимум питательных веществ, витаминов и калорий. Чтобы хоть так она поела. Ты вообще видел, насколько она похудела и извела себя? — Да все я видел. Еще давно видел, до последних событий. Больше это не повторится, — хмуро огрызнулся блондин. — Блейз, мы действительно помирились, она все-таки простила меня, и повторной ошибки я не допущу. Пусть она сейчас поспит, а утром выпьет всю эту блевотную на вид жижу, обещаю. И… спасибо тебе. За все. — Славно. Я рад и за нее, и за тебя, что вы наконец-то со всем разобрались, — кивнул мулат в ответ, а потом тихо добавил еще раз: — Блять, друг, как ты только выжил… — Я понятия не имею, — хмыкнул Драко в ответ. — Что я пропустил за эти дни? — Пощечину, которую Касс отвесила Грюму, например, — тихо засмеялся Забини. — Что? — прищурился блондин. — Ага, — хмыкнул мулат. — Тут всем не понравилось, что Грюм так рискнул вашими жизнями, а Штерн выразила физически общее мнение, это я тебе позже в красках опишу — зрелище то еще было. Но есть и более интересные новости, Касс не рассказала еще? Малфой отрицательно покачал головой и хмуро бросил: — Она почти сразу заснула после того, как мы помирились. Видимо, организм больше тупо не вывез, когда понял, что все закончилось. — Тебе понравится, — фыркнул Забини. — Нарцисса в Хогвартсе и дважды прорвалась сюда, несмотря на запрет Снейпа, который, видимо, из-за статьи Скитер старательно разводил их с Кассандрой на всякий случай, чтобы избежать лишнего накала страстей, потому что все и так были на взводе. А, как оказалось, твоя мать теперь в ней души не чает. По крайней мере, в первый же день после прибытия сюда она меня добрых полчаса расспрашивала, что это все-таки за красавица, которая не отходит от твоей постели ни на шаг, насколько у вас все серьезно и давно, почему ты раньше ее скрывал от матери и как ты к ней относишься. Короче, вопросов было море. Я так понял, что ты Нарциссе особо не отвечал на письма с вопросами про ту статью. Но она, кстати, сама сразу, видимо, поделила написанное Скитер как минимум на четыре. А когда я ей рассказал, в чем дело… Я думаю, персонально Скитер вход в Мэнор теперь в принципе запрещен навсегда. Мерлин, а ты сам знал, что твоя аристократка-мама знает слова всякие неприличные и умеет их произносить? И у вас правда есть охранные чары, которые могут порубать неугодного человека на входе в ворота в лоскутки? А то Нарцисса прошипела примерно про такую участь Скитер, если она еще раз сунется к вам хоть на один прием. По тебе она тоже, кстати, от души проехалась, с удовольствием бы еще раз послушал, как она называет тебя упрямым ослом. — Да, были. С трудом их, кстати, деактивировал, потому что гостеприимства моим предкам было не занимать, — отмахнулся Драко. — Не об этом разговор. Что ты ей ответил? — Согласился с ее мнением, конечно. — Забини усмехнулся. — Я не об этом, — нетерпеливо процедил Малфой. — То, что вы считаете меня ослом, я и так уже понял. Что ты ей рассказал про мои отношения с Кассандрой? — А, правду ляпнул, — беззаботно ответил мулат. — Сказал, что ты ее любишь. А с учетом того, что когда я сегодня утром сюда заходил и наблюдал, что Касс обращалась к ней просто тупо по имени и держала ее за руки, я уверен, что они нашли общий язык. Ну, мать-то у тебя всегда была не глупой, заистерила просто за последние полгода, что неудивительно после всего произошедшего. А вот Драко с удивлением вспомнил то, что мама же раньше всегда отворачивала голову куда-то в сторону, когда его отец за ужином в очередной раз рассуждал, какую выгодную партию в лице Астории он подобрал своему наследнику. А вечером приходила в комнату к сыну, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и всегда смотрела как-то сожалеюще, обнимая его и гладя по голове. Теперь он окончательно понимал почему. Она была против этого брака, которого явно не желал ее единственный сын. Но сразу приняла Кассандру, потому что он сам ее выбрал. Он мысленно хмыкнул. Касс держала за руки его мать, в которую до мозга костей были вбиты правила приличия, которые всегда сопровождались холодной вежливостью и дистанцией с посторонними, не семьей. Ну, или ему казалось, что эти правила были заложены в нее почти на уровне генов. Или Штерн опять разрушила все границы своей легкой рукой. В любом случае было очевидным, что Нарцисса не просто приняла выбор сына, она приняла саму Кассандру, и Малфою что-то подсказывало, что противоположные чистота ее крови и одновременно совмещающиеся с ней корни из глубокой деревни тут были совсем ни при чем. «Ладно, Гриффиндор, не то чтобы меня, как и тебя, волновало, примет ли мой выбор моя семья, точнее, тот краеугольный камень, что от нее остался. Нарцисса и Викки. Но они приняли. Да и с твоим отцом, я думаю, мы теперь тоже сможем договориться. И ты с ним помиришься. Он — твоя семья». А потом вынырнул из своих мыслей и вспомнил еще нечто важное, о чем он подсознательно не хотел упоминать в разговоре с Кассандрой. — Что с Пэнси? Она в Азкабане? Забини отвел глаза, прежде чем ответить: — Брат, нет… Она сейчас в Мунго. Пыталась покончить с собой в своей комнате, вены перерезала Сектумсемпрой, но авроры вовремя появились и доставили ее туда. Я так понял, что она там пробудет еще какое-то время. Ей походу уже там диагнозов наставили, проверяя психические болезни в нескольких поколениях выше. И там, видимо, вся семья с прибабахами оказалась. Ты, конечно, молодец, что довел ее, но тут, блять, никто не знал, что она больна и на что способна, обычный человек просто тупо впал бы в депрессию, а по внешним признакам даже я не выявил, что она настолько одержимая, хотя мы все в семье прирожденные лекари. Я говорил тебе, что она нестабильна, но не представлял насколько. А в ней был адский коктейль безумия, я по своим каналам уже все разведал за эти дни, кое-где надавил разными способами и достал все документы, чтобы ознакомиться с заключениями целителей. А потом все это разобрал — не буду утомлять тебя кучей научных терминов, но если судить по признакам, то спустя время к ней спичку можно было бы поднести и она по психованности сравнялась бы с твоей любимой тетушкой Беллатрисой. Только ее одержимость направлена не на Темного Лорда, а на тебя. И я не шучу. Это не отменяет твоей вины в принципе, что ты относился к ней как мудак, но нормальный человек не пошел бы на убийство, вообще не принимая в расчет, кого зацепит рядом. Ну и диагнозы диагнозами, но я тебе добавлю еще свое мнение, и это не потому, что ты мой друг и я хочу ослабить твое чувство вины. Пэнси привыкла получать свое любыми способами. И несмотря на заключения врачей, я считаю, что в ее поступках не последнюю роль играла рациональность. Я думаю, что она вполне себе осознавала, что она делает, легко пустив в расход «Золотое Трио». Цель оправдывает средства, скажем так. Тебе чертовски не повезло, что именно ты стал объектом ее вожделения. Драко прикрыл глаза и еле сдержал дрожь. Он всех покалечил рядом с собой. Для него одна стала истеричной убийцей, а вторая просто довела себя до нервного срыва пару раз и чуть не погибла тоже дважды. — Блейз, — хрипло выдохнул он, — я пиздец боюсь, что я опять сделаю ей больно. Я, видимо, ни черта не могу принести никому, кроме минутного удовольствия или боли. Забини показательно посмотрел на Кассандру, которая тихо спала у его друга под боком, иногда прижимаясь во сне сильнее, и так просто пожал плечами. — Да нет, не стал бы этот светлый человек так тебя обнимать, если бы не видел в тебе чего-то хорошего под твоим смазливым лицом, это не про нее. Просто больше не делай ей больно. Она дала тебе второй или какой там шанс. Воспользуйся им и люби ее, вот и все, в чем проблема? Драко выдохнул, догоняя свои мысли в голове, все действительно… …так просто? *** — Мальчик мой. — Седовласый волшебник зашел в Больничное крыло и махнул рукой Малфою, который полулежал на кровати, откинувшись на подушку, и попытался приподняться, увидев директора Хогвартса. — Не вставай. — Профессор, — кивнул тот в ответ, откидываясь обратно. Дамблдор сел в кресло рядом с кроватью. — Я не отниму у тебя много времени. Я попросил целую толпу твоих друзей подождать под дверью, чтобы поговорить с тобой наедине, и мне перед ними даже неловко от этого. Драко непонимающе качнул головой. Какую еще нахрен толпу друзей. Забини обещал зайти вечером с Ноттом, а Кассандра только недавно все-таки недовольно соизволила уйти на завтрак, разразившись гневной тирадой, что ее выгоняют, обижают и не слушают, чего хочет она. А потом легко купилась на его просьбу принести ему пудинг, даже не задумавшись о том, что это мог сделать любой эльф, и абсолютно забыв, что он не любит сладкое. — Чудо, что ты выжил, Драко. Северус сказал, что у тебя останавливалось сердце, и я бесконечно рад, что ты нас не покинул. Смелости вам двоим, конечно, было не занимать, чтобы спасти эту замечательную девочку. Малфой молча наклонил голову, ожидая, о чем именно хотел поговорить директор. Альбус мысленно усмехнулся, переходя ближе к делу. Что Снейп, что младший Малфой не отличались любовью к пустым разговорам. — Предвосхищая твой вопрос, Аластор вообще не посчитал нужным ставить меня в известность происходящего, пока я был в Министерстве. Просто собрал авроров и выдвинулся. И, если честно, я до сих пор не знаю, как было бы лучше. Особенно с учетом принятого им решения наложить антитрансгрессионное на замок, запечатав вас в логове Пожирателей. Малфой взмахнул рукой. — Я прекрасно понимаю, почему он это сделал. Холодная логика и расчет аврора. Максимум три потерянные жизни против окончания войны. Небольшая плата. Но. Она могла погибнуть… — Его глаза наполнились холодом, а в голосе уже угрожающе лился расплавленный металл. — И этого бы ему не простили ни «Золотое Трио», ни Снейп, ни я, если бы сами при этом выжили, конечно. И тогда никто бы не закрыл глаза на то, что преподаватель Хогвартса пожертвовал жизнью студентки. Грюму, в смысле профессору Грюму, на самом деле несказанно повезло, что Штерн не пострадала. Снейп бы его просто в порошок стер, если бы она погибла там, хотя могла сразу трансгрессировать, если бы не наложенные чары. — Ну, из-за этого, скажем так, и это если очень мягко говорить, неприятный разговор у них все-таки вышел, — хмыкнул директор, вспоминая, как еле успел остановить в собственном кабинете чуть не начавшийся бой между разъяренным деканом Слизерина, вернувшимся из Больничного крыла, и хмурым аврором. Малфой криво усмехнулся, примерно представляя себе эту картину и догадываясь, что Снейп собирался в качестве аргументов использовать не слова, а палочку. Дамблдор внимательно посмотрел на своего ученика и тихо сказал: — Но ты же и сам там чуть не погиб, Драко. — И что? — недоуменно нахмурился тот, а потом понял смысл вопроса и пожал плечами. — Это не имеет значения. Во-первых, я осознанно принимал на себя риски, зная, что мы можем не выбраться. Профессор Снейп меня предупредил об этом, если вам это важно услышать. Во-вторых, имея метку Пожирателя, у меня было и так не очень много шансов пережить войну, а тем более битву за Хогвартс. И если бы не ваше слово в суде, я бы сейчас гнил в Азкабане, большая разница, можно подумать. Вы же могли и не защищать меня тем, что я был вашим информатором, потому что наша сделка распространялась только на мою мать. Я в принципе задержался тут дольше, чем мне было отмерено, поэтому моя смерть не имела бы никакого значения. Директор вздохнул, качая головой. С первого курса он подозревал, что судьба этого мальчишки будет изломана, с каждым годом все больше укрепляясь в своих подозрениях. Северус сразу же донес ему в конце пятого года обучения, что несовершеннолетний младший Малфой первым получил метку. Но Дамблдору понадобилось еще почти полгода, чтобы мальчик сам пришел к нему за помощью, за которой он не привык ни к кому обращаться, никому не доверяя, но в итоге все-таки закатал рукав у него в кабинете, показывая предплечье с проступающей на глазах меткой и с отвращением кривя губы, глядя на змею, выползающую из черепа. Волан-де-Морт собирал сходку в очередной раз, а младший Малфой все еще должен был послушно выжидать в школе, чтобы выполнить свое первое задание — убить выжившего из ума, но все еще опасного старика. Альбусу было все это время очень больно за своего студента, которого безостановочно и очень жестоко перемалывала эта война. Благодаря своему информатору и по совместительству декану Слизерина, он был в курсе всего, что происходило в Мэноре, в частности, каким пыткам там подвергался Драко. Но при этом Малфой пришел в кабинет директора и просил защитить только свою мать, в обмен предлагая себя хоть как информатора, хоть как отбитого самоубийцу, который по первому же приказу воткнет свою палочку в глаз Реддла, если только Нарцисса будет в безопасности. И он не шутил, предлагая себя в обмен на эту сделку. Что угодно, что даст ему гарантию защиты матери, своя жизнь представлялась ему самому дешевым обменным кнатом за эту услугу. Он ни разу не упомянул себя в просьбах защиты. Стойкости слизеринцу было не занимать. Директор опустил глаза, с горечью радуясь, что все закончилось, в том числе наконец-то и для младшего Малфоя, который так спокойно сейчас говорил о своей смерти. Попытался неловко переменить тему: — Касательно того, что вы с Северусом сделали, применив Непростительное… В этот момент сердце блондина пропустило удар. Вчера для него, кроме Кассандры, ничего не имело значения, и они облегченно выдохнули, вернувшись друг к другу, совсем забыв о том, какой ценой он ее спас. Непростительное. Ничего дальше у них не будет. Его ждет Азкабан. На долгие годы. Драко прекрасно понимал это, когда направлял палочку в грудь Пожирателя и ее кончик вычерчивал запрещенную руну, такую простую и при этом такую непоправимую. Тогда это было неважно. Глобально это и сейчас было неважно. Он вычертил бы ее снова и снова, потому что тому ублюдку не было места на этой земле, он и так слишком много забрал у девочки из глубинки Германии. Тюрьма была совершенно незначительной платой за то, что эта мразь перестала дышать. Но потом он так глупо забыл про это, настроив в своей голове глупых воздушных замков, и Кассандра забыла. Мерлин, это же ее сломает. Он почти вздрогнул, боясь даже представить, что будет с ней, когда она узнает, что его забрали авроры. Сухо сглотнул и закончил предложение за директора, сразу обрубая, не желая слушать долгие словесные обороты, которые все равно приведут к этому же итогу: — Меня отправят в Азкабан. Когда? — не выдержал, вскинул на Дамблдора глаза, в которых была бесконечная просьба, и чуть запнулся. — Прошу вас, дайте мне немного времени с ней попрощаться… Она… понимаете, она… Волшебник поднял ладонь, с силой сжимая плечо Драко, и быстро произнес: — Мерлин… мой мальчик, никто никуда не отправит ни тебя, ни Северуса. Это и так очевидно, но я просто хотел на всякий случай сказать, вдруг бы у тебя возникли вопросы. Вышло никудышно, прости меня, старика, — он сокрушенно покачал головой, успев увидеть в серых глазах восемнадцатилетнего парня плещущееся море отчаяния и покорности принять наказание за сделанное. Господи, этот юноша опять просил не за себя, а за тех, кого он любил. — Но… как? — недоверчиво тихо выдавил Малфой. — Я же применил Аваду… — Драко, вас с Северусом зацепило остатками войны, вы защищали студентку, которая вам обоим очень дорога. Этот Пожиратель был насильником и убийцей, и его однозначно ждал Поцелуй дементора. Никто не собирается рушить твою жизнь или жизнь Северуса из-за смерти Пожирателя, чья вина была давно доказана. То, что ты дальше будешь жить с осознанием того, что ты забрал чью-то жизнь, это более чем достаточное наказание для тебя, — Дамблдор наклонился чуть ближе и доверительно тихо продолжил: — Хотя, мальчик мой, ты знаешь, что он сделал с мисс Штерн и насколько сильно разрушил ее жизнь, поэтому я не имею права сметь тебя осуждать в том, что ты явно не жалеешь о принятом тобой решении. Успокойся и поправляйся. Я очень надеюсь, что на следующем матче уже увижу тебя на поле в хорошей форме. Малфой рвано выдохнул, понимая, что скрывать волнение от этого волшебника бесполезно, все равно увидит. — Спасибо, профессор, — кивнул он в ответ. — Вот и славно, — Дамблдор отпустил его плечо и продолжил: — Но на самом деле я здесь, чтобы поговорить с тобой о мисс Паркинсон. Драко нахмурился и опустил глаза. — О чем именно? — Она сейчас в Больнице Святого Мунго, на пятом этаже, где с ней работают целители, и судя по всему, она там пробудет еще долгое время. Когда ее вылечат и, скажем так, обуздают ее порывы, ее отправят в Азкабан, и Визенгамот решит на сколько лет, конечно, учитывая ее состояние. Всех, кто принимал участие в битве в Хогсмиде, включая тебя, Драко, скоро начнут вызывать в Министерство для дачи показаний. Равно как потом тебя и мисс Штерн из-за того, что случилось около стен школы. Я понимаю, что она дважды пыталась убить человека, которого ты любишь, и пойму, если ты выдвинешь против нее обвинения, но ее могут посадить в Азкабан на долгие годы, просто подумай… Малфой вскинул глаза и непочтительно перебил директора, как и в предыдущем разговоре: — Ей нужна в первую очередь помощь, а не тюрьма, особенно с учетом того, что никто в итоге не погиб. Мне лично будет лучше знать, что она где-то и здорова, а не отбывает годы в Азкабане. Я слышал от Забини, что в ней намешалось много наследственного, но это же не ее вина! Я не собираюсь выдвигать никакие обвинения и причинять ей вред… — он резко оборвал сам себя, а потом тихо добавил: — И так уже причинил больше, чем достаточно… Дамблдор удовлетворенно кивнул, сверкнув стеклышками очков. — Я всегда знал, что милосердие тебе не чуждо, Драко. Я уже поговорил со всеми остальными студентами, принимавшими участие в битве в Хогсмиде, и, судя по всему, приговор будет мягким, насколько это возможно, принимая во внимание месяцы, которые она проведет на лечении. Не исключаю, что на нее наложат Обливейт касательно всех воспоминаний, связанных с тобой и мисс Штерн, что даст вам гарантии, что история не повторится. Блондин тихо выдохнул. В Блейзе и Нотте он не сомневался. Но гриффиндорцы тоже не выдвинут обвинений против Паркинсон. Ни Поттер, ни Уизли, ни Грейнджер, ни даже Штерн, которой досталось больше всех. Этому факультету действительно хватало благородства и милосердия. Дамблдор закончил свою речь: — Обучение мисс Паркинсон в Хогвартсе пока приостановлено. Возможно, она продолжит его в следующем году или через год, когда вы уже выпуститесь. От этого все только выиграют. И, собственно, это все, о чем я хотел с тобой поговорить. Поправляйся, мой мальчик. Малфой кивнул в ответ, и директор поднялся, сделал несколько шагов к двери, а потом обернулся, и мягкая лукавая улыбка коснулась его губ. — Скажу твоим друзьям, чтобы они заходили. Я очень рад, что ты наконец-то научился открывать людям свое сердце, Драко, хоть и частично. Ты успешно учишься тому, чего тебе на самом деле очень не хватало. И вышел. «Что это, блять, за высокопарная дичь была сейчас в конце? И какие еще нахрен друзья?» — недоуменно вскинул брови Малфой. Дальше у него слегка зарябило в глазах от обилия мантий с красно-золотыми отворотами. «Золотое Трио» в полном составе вместе с Кассандрой и младшей Уизли гурьбой ввалились в лазарет. «Мда, не особо надолго я ее смог выгнать», — недовольно подумал Малфой, глядя на Штерн, которая-таки держала в руках пудинг, который ему, видимо, теперь придется съесть, чтобы не расстраивать ее — сам же попросил принести. А потом приподнял бровь, осознавая слова Дамблдора, у которого явно было весьма извращенное чувство юмора, когда он сказал, что под дверью его ждут друзья. Вот уж воистину, блин. «Золотое Трио». Правда следом за ними, косясь недовольными взглядами на гриффиндорцев, еще зашли Блейз и Тео, не дождавшиеся вечера. Но первой к нему из-за гриффиндорских мантий вывернулась и бросилась Николь, заламывая руки, а потом чувствительно ударила под ребра, обнимая. «Вся в сестру», — парень поморщился от пинка, вспомнив, как получил такой же от старшенькой, когда только пришел в себя. — Ты жив! — Девушка прижалась к нему, и он растерянно ее обнял. — Мерлин, Драко, и я просто не пережила бы ее потерю! Спасибо, что вернул ее ко мне! Ты не представляешь, насколько я тебе благодарна! И ты выжил! Не представляю, что было бы с Касс, если бы она тебя потеряла. Она бы не пережила этого… Прежде чем он успел ответить и вообще придумать, что ответить, та явно смутилась своего порыва и, шепнув еще одно быстрое «спасибо», отстранилась и отступила назад. Следом гриффиндорцы, как-то не сговариваясь, молча и синхронно расступились, давая дорогу Полумне, и Малфой искренне улыбнулся. — Привет... — но сразу недоуменно уставился на какое-то странное растение в горшке, которое она несла в руках, а потом поставила на тумбочку рядом с ним. — Это Герберт. Я подумала, что тебе в лазарете может быть скучно, а с ним можно поговорить. Он все понимает и даже отвечает иногда. Я очень рада, что ты выжил, Драко. Ты даже не представляешь, как бы мне тебя не хватало. Тот с сомнением посмотрел на куст, представив себя со стороны, когда его выпишут и он потащит это нечто странное с собой в подземелья. Ему даже показалось, что растение пошевелилось. «Ладно, наверняка Кассандра заберет, восхитившись этой невнятной хренью», — подумал он. Посмотрел на когтевранку и абсолютно серьезно кивнул. — Спасибо, Полумна. Спасибо, что пришла. — Да хорош ваших сантиментов! — раздался нетерпеливый голос, и Джинни рыжим вихрем пролетела к его койке, быстро и довольно аккуратно его обняла, при этом звонко чмокнув в щеку, а затем плюхнулась рядом в больничное кресло. — Драко, блин! Гаденыш просто! Ты вообще представляешь, насколько сильно ты тут всех перепугал?! Четыре дня в коме! Прикалываешься, что ли?! Хорошо хоть, что живучей змеей оказался! Он подавил желание тупо похлопать глазами от этого внезапного порыва гриффиндорки — что это, блять, сейчас было вообще? — а потом непроизвольно хохотнул: — Вот это я понимаю, поздравления. Я тоже рад тебя видеть. — И с подозрением уставился на Поттера и его долговязого рыжего друга. Ладно еще Грейнджер, но эти-то что тут забыли. — А что вы все здесь делаете? Он был уверен, что смог надежно скрыть свое удивление. Дамблдор не соврал. Под дверью Больничного крыла стояла эта толпа студентов, стоило им узнать, что он очнулся. И верный Забини не дождался вечера, придя с насмешливым Ноттом. Стояли себе сзади и ухмылялись, словно на спектакле. — Ну точно прикалываешься! — возмутилась младшая Уизли. — Тебя проведать пришли. Касс сказала, что ты очнулся, и мы сразу все сюда. — И правда, не тупи, блин, — скривился черноволосый парень в очках. — Ты чуть не погиб. Как мы могли не прийти? Рон согласно кивнул, обнимая Кассандру за плечи, и блондин начал в голове прикидывать варианты, как бы сломать тому руку без палочки и не вставая с кровати. — А, ну да, — насмешливо фыркнул он. — Благородство Гриффиндора, как я мог забыть. Гарри раздраженно закатил глаза, а потом сжал челюсти и сделал несколько шагов вперед, вставая рядом со своим врагом. Малфой неудобно для него смотрел на Поттера снизу вверх, но успешно компенсировал это ледяным прищуром серых глаз, тщательно пряча в этом льде недоумение. Все притихли. А тот решительно произнес: — Мы все здесь действительно тебе очень благодарны за то, что ты спас нашу подругу, все присутствующие, а для Гриффиндора в конечном итоге и наши собственные задницы, что в Хогсмиде, что теперь. Мы бросились бы за ней, не раздумывая, но ты принял удар на себя. И нам всем действительно было бы не все равно, если бы ты там погиб. Слизеринец медленно кивнул, принимая его слова. А дальше все замерли и перестали дышать, потому что Поттер вскинул правую руку и протянул ладонь для рукопожатия. — Драко? И спустя несколько долгих секунд Малфой приподнялся, пожимая руку гриффиндорцу в ответ, и ровным голосом ответил: — Гарри. Они сухо кивнули друг другу, и парень в очках на шаг отступил. Все тихо и изумленно выдохнули. Многолетняя вражда, начавшаяся долгие годы назад в вагоне Хогвартс-экспресса с несостоявшегося рукопожатия, все-таки, видимо, с ним, состоявшимся, и закончилась. А блондин внезапно расхохотался, разряжая обстановку и обращаясь к Поттеру: — Так это что, мы теперь, не приведи Мерлин, должны будем дарить друг другу подарки на Рождество по такому случаю? Тот моментально ухмыльнулся в ответ: — Конечно, а ты как думал? Мы же вас с Касс будем ждать в Норе на Рождество, а там всегда все дарят друг другу подарки. Джинни громко фыркнула в ладонь, представив себе Малфоя, встречающего Рождество в Норе. Лазарет разорвал неприлично громкий хохот Блейза, который, правда, моментально захлебнулся, когда его обладатель понял, что такая участь ждет и его самого, встречающегося с Грейнджер. Джиневра звонко рассмеялась следом, больше не сдерживаясь от мысли, как Забини и Малфой будут выглядеть в свитерах от ее матери, а Драко застонал и обреченно закрыл глаза, откидывая голову на подушку.