Спасти рядовую Штерн

Конец июля, чуть больше года назад. Шварцвальд. Германия. Штерн вышла из камина и повела головой, оглядываясь. — Ника? Младшая сестра сразу же подняла голову, обложенная со всех сторон учебниками и пергаментами. — Привет. — Почему ты опять занимаешься уроками тут на кухне, а не у себя? — подняла бровь Кассандра. — Да так просто, — спокойно пожала плечами та в ответ. — Какая разница, где? Да и к чаю с печеньками ближе. Старшая кивнула, принимая объяснения, а Николь тихо выдохнула, радуясь, что та опять дома. Почти всегда Кассандра возвращалась через камин, до этого никому ничего не говоря, просто тихо исчезая на несколько часов, как правило в ночи, но иногда — и днем. Какое-то время назад Ника почти смирилась с этим, смутно догадываясь, куда могла отлучаться ее старшая сестра. Все стало очевидным, когда однажды та зашла домой ранним утром со двора, нахмурилась, увидев Николь, и на вопрос, где она была, беззаботно ответила, что засиделась у Ганса, а сама неосознанно прижимала согнутую в локте руку к мантии, медленно поднимаясь по крыльцу, словно превозмогая невидимую всем боль. Нике стало ясно, что не было никакой посиделки, что где-то было сражение, в котором они с Гансом принимали участие, что она была ранена и вернулась домой, наспех где-то подлатавшись. Дальше было только хуже. Вести из газет становились все тревожнее, Волан-де-Морт уверенно набирал силу, и Кассандра пропадала все чаще, как-то успевая следить за винодельней, тратя на это и на Николь время, сэкономленное на сне. — Вы с Гансом в рядах сопротивления, да? Причем, видимо, на передовой? — как-то дождавшись, пока отец выйдет, однажды спросила за завтраком Ника, опустив глаза в тарелку и уныло ковыряя желток в яичнице. Сестра вздохнула и отложила свои приборы в сторону. — Ник, тебе не о чем переживать. Все в порядке. — Как же оно может быть в порядке, когда ты постоянно уходишь из дома, подвергая себя опасности? — Послушай, — мягко сказала Штерн, явно расстраиваясь, что этот разговор состоялся. Она хотела бы еще дольше защищать сестренку от страшной реальности, — мы с Гансом присматриваем друг за другом. Просто, понимаешь… ты сама читаешь газеты и видишь, что все становится только хуже. Ты… ты же знаешь, что происходит с людьми там, где появляются Пожиратели… Мы просто пытаемся это остановить как можем, вот и все. Николь хмуро кивнула. Она помнила ту ночь, она никогда не сможет ее забыть. — Я боюсь, что однажды ты не вернешься… — тихо прошептала девочка, и ее голос задрожал. Кассандра встала, обошла стол, обняла сзади младшую и, положив голову ей на плечо и уткнувшись носом в волосы, пробормотала: — Ник, я делаю все, чтобы каждый раз вернуться. Обещаю. Кроме того, я уже весьма сильный боевой маг, тебе не о чем переживать, мы с Гансом можем за себя постоять. «И поэтому лезем в каждую, сука, операцию, понимая, что опытных и сильных в рядах сопротивления на самом деле не так уж и много». — Веришь мне? — шепнула она. Та еле сдерживала слезы, закинув руку за голову и притягивая старшую ближе к себе. — Не подведи меня, пожалуйста. Я не переживу, если потеряю тебя. — Не подведу, — кивнула Кассандра, целуя ее в щеку. — Ешь свой завтрак. У нас на сегодня еще куча дел, и я обещала тебе помочь разобраться с последней темой по нумерологии… Также Николь помнила, что после обещания сестры прошла всего лишь неделя, когда она делала до ночи уроки, зная, что Кассандра снова не дома, и дожидаясь ее на кухне. И случайно заснула при свете прямо на столе, положив щеку на учебник по трансфигурации. Глубокой ночью раздался хлопок аппарации, и старшая Штерн ухватилась за стул, чтобы не упасть. Растерянно и гневно уставилась на сестру, которая проснулась и теперь испуганно хлопала глазами. — Что ты здесь делаешь так поздно? — прошипела Кассандра сухими обескровленными губами. — Прости… — Ника отпрянула назад, напряженно вглядываясь в бледное лицо старшей сестры и ее залегшие синие тени под глазами. — Я… делала уроки и случайно заснула… Что с тобой?! Штерн без сил сердито сжала пальцы на спинке стула. Она не ожидала, что в два часа ночи младшая застанет ее на кухне в таком виде, в котором она и сама себя видеть бы не хотела. Николь сдавленно вскрикнула и резко встала, отодвигая свой стул назад, с ужасом смотря на руку Кассандры. Штерн опустила глаза, и так прекрасно зная, что она там увидит. Но убрать резко руку она не могла — боялась, что упадет, оторвавшись от опоры, которую ей давал этот чертов предмет мебели. Все вены в правой руке были словно наполнены чернилами, разветвлялись на более мелкие сосуды, тонкими черными дорожками уходя в капилляры во все стороны, забираясь выше и прячась за рукав мантии. — Ника… Пожалуйста, не кричи, разбудишь отца. А это точно последнее, что мне сейчас требуется. — Она попыталась все-таки отпустить стул, но пошатнулась. Младшая сестра еще секунду стояла в ступоре, а потом бросилась к Штерн, подныривая ей под плечо и помогая сесть. — Спасибо… — шепнула та, пряча почерневшую руку в складках мантии. Николь отступила, она не справлялась с увиденным и тихо лепетала: — Где ты была? Ты ранена? Это проклятие? Что произошло?.. — Тихо, Ника. Все в порядке. — Кассандра вскинула здоровую левую руку, прося сестру успокоиться и собирая остатки сил для разговора, хотя ей хотелось замертво упасть на кровать. — Я нигде не была, я была с Гансом на тренировке. Просто все немного вышло из-под контроля, но тебе не о чем переживать. Я дома, как и всегда. Николь, которую трясло от шока, села и дрожащим голосом заявила: — Ты мне сейчас внятно расскажешь, что произошло. — Тебя это не касается, — устало покачала головой старшая. — Тебе достаточно знать, что все в порядке. — Черта с два! — прошипела внезапно Ника. — Хватит делать из меня маленькую и защищать так слепо. А я не маленькая и имею право знать! Я твоя сестра или кто?! Расскажи! У меня нет никого, кроме тебя. Ты и сама знаешь, что папа сильно сдал и ты теперь глава семьи, но прекрати меня так опекать. Я стараюсь помогать, как могу, и имею право быть в курсе! Мне очень тяжело от того, что ты закрываешься и ничего не рассказываешь. Пожалуйста… не отталкивай меня… — тихо прошептала девочка в конце. — Я боюсь за тебя. Так страшно не знать, что происходит, и самой что-то додумывать… Кассандра тяжело вздохнула, поняв, что ее загнали в угол: — Ладно… расскажу… но ты будешь молчать. Николь кивнула, и та, попросив стакан воды, продолжила: — Да, мы давно в сопротивлении на самой передовой. Ты и сама видела, насколько эффективный мы создали отряд после того, как нас натаскал Северус, и почти ежедневных самостоятельных тренировок. Ник, ты пойми, мы просто хотим защитить вас всех. Но война касается не только нашей деревни. И если сегодня Пожиратели не собрались в Браунштайне, то это значит, что они собрались где-то еще, где прольются такие же кровь и слезы, как и у нас, а завтра или послезавтра они опять вернутся к нам… Все очень плохо, Темный Лорд стремительно набирает силу, и количество его приспешников растет с каждым днем. Весь магический мир действительно в большой опасности, и ни я, ни Ганс не можем стоять в стороне, ограничившись территорией нашей деревни. Потому что мы все сейчас в опасности и, если прекратим противостоять им, мы просто ускорим собственный конец. Мне, как и всем, очень хочется верить в «мальчика, который выжил», но мы не можем позволить себе такую роскошь — просто стоять в стороне и ничего не делать. Он же тоже просто человек, и если бы он мог уничтожить Волан-де-Морта, то уже уничтожил бы. Но до сих пор нет, он просто мой ровесник, которому выпало бремя убить самого темного волшебника всех времен. И мы помогаем сопротивлению как можем… Нам с Гансом чуть не хватает еще опыта для некоторых мощных боевых заклинаний, чуть не хватает сноровки… Ты же знаешь, что такое пограничная магия, да? — Да, — прошептала Николь. — Но… разве ей можно просто так пользоваться?.. Разве она медленно не разрушает душу практикующего? — Все верно, — кивнула Кассандра. — Но это если пользоваться ей бесконтрольно и бездумно, а ее помощь нам с Гансом сейчас необходима, если мы хотим и дальше возвращаться домой. Мы не собираемся ей злоупотреблять ни в коем случае, нам нужно совсем немного. — Это ты называешь «не злоупотреблять»? — Николь побледнела и широко распахнула глаза. — Ты руку свою видела?! Это же от нее, да? Касс, в магии, делающей такое с ладонью, которая держит палочку, точно нет ничего хорошего! Пожалуйста, не надо!.. Ты же погубишь себя! Ты на труп сейчас похожа! — Тихо, тихо, — нахмурилась Штерн. — Я понимаю твое беспокойство. Но мы просто еще только учимся, и сегодня, признаюсь, я немного перестаралась. Ну ладно, много. Но впредь я буду умнее, и такого больше не повторится, обещаю тебе, хорошо? Ты же знаешь, что я из тех, кто умеет учиться на своих ошибках. И я не собираюсь вредить себе, просто поверь, ладно? Николь насупленно кивнула, если честно, уже не сильно веря обещаниям старшей сестры в принципе. — Вот и славно. А теперь, раз ты здесь, помоги мне, пожалуйста, добраться до кровати… Я не уверена, что дойду. Младшая помогла сестре подняться, та обняла ее левой рукой за плечи, а правую с тихим еле слышным стоном спрятала в карман, стараясь лишний раз не пугать Николь ее внешним видом. — Не переживай, это рассосется за пару дней, — прошептала Штерн. Ника молча покачала головой и, придерживая Кассандру за талию, медленно и осторожно повела ее наверх в спальню. Потом помогла снять мантию, и сестра обессиленно рухнула на кровать. — Я могу еще чем-то тебе помочь? — обеспокоенно спросила Николь. — Может, зелье какое принести? — Нет, спасибо. — Штерн устало закрыла глаза. — Ты и так очень помогла, а мне нужно просто поспать. Спасибо… иди к себе… — И сразу же заснула. Ника нахмурилась, принимая решение не уходить. Все равно она сейчас не уснет от нервов и переживаний, а так хоть присмотрит немного за сестрой. Подтащила стул поближе к кровати, села рядом и тихонько обхватила пальцы на ее левой руке, поглаживая… Поспать ей этой ночью почти не удалось. Примерно через полчаса Кассандра начала все сильнее метаться на кровати в бреду и кошмарах, что-то бессвязно бормоча, и не просыпалась, сколько Ника ее ни пыталась разбудить. Николь тихо плакала, задыхаясь от переживаний, не зная, что ей делать, и несколько раз уже почти была готова бежать и будить отца. От этого останавливало только осознание того, что он просто впадет в панику и ничем не поможет и что Кассандра явно запретила бы ей кого-либо вообще звать. Поэтому она принесла тазик с холодной водой и марлю, а затем, глотая слезы, до утра вытирала потный лоб сестры, которую трясло от сильного жара, а ее поврежденная рука была вообще какой-то невозможной для человеческого тела температуры. Когда за окном неуверенно забрезжил рассвет, Николь чуть выдохнула, потому что Касс наконец-то перестала метаться, словно успокоившись, и заснула ровным глубоким сном, все-таки, видимо, поборов проклятие в ее крови. Ника покачала головой, не понимая, как ее сестра все это выдерживала и откуда в ней был этот металлический стержень, который в последний момент скорее с треском сломался бы, чем согнулся раньше хоть на миллиметр. Она подождала еще некоторое время, убедившись, что Кассандра спокойно спит. Протерла последний раз лицо сестры мокрой марлей и легко коснулась ее лба губами. — Хоть ты и считаешь меня беззащитной и маленькой, чтобы делиться со мной всем, я все равно так люблю тебя, — прошептала Ника и бесшумно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. После этой ночи Кассандра спустилась вниз только к двум часам дня и чувствовала себя очень слабой, как человек с упадком сил после гриппа, но внезапно почти выспавшейся. Отец с сестрой явно только что закончили обед, и Николь быстро мыла посуду, ловко направляя палочкой чистые тарелки к висящему в воздухе полотенцу. Быстро повернулась к Штерн и максимально обычно спросила: — Выспалась? — Да, все в порядке. Что-то я вчера слишком устала, — кивнула та, отодвигая стул и садясь напротив отца. Тот неодобрительно поджал губы. — Меньше надо мотаться по своим непонятным делам и больше времени проводить дома, тут и так дел невпроворот, тогда бы высыпалась. Кассандра сразу вскинулась. — Папа, мы уже неоднократно говорили, что у меня за дела и почему они так важны. Не начинай, пожалуйста. — Когда я сегодня утром вышел на крыльцо, там меня встретил голодный Джек, которого никто еще не покормил. Хорошо хоть Ника проснулась и вынесла ему похлебку. Николь легко отмахнулась. — Не вижу никакой проблемы в этом, па, не раздувай из мухи гиппогрифа. Кассандра еле сдержала в себе рык. «Так сам бы и покормил эту чертову псину! В чем, блять, проблема?!» — А с рукой у тебя что? Ника бросила быстрый взгляд на правую руку сестры. Забинтована. Та равнодушно повела плечом. — Обожглась неудачно. Нанесла мазь и замотала, за пару дней пройдет. Отец неодобрительно покачал головой. — Сейчас начинается сезон, когда нужно ухаживать за лозами, и понадобятся обе руки каждый день. Штерн откинулась назад и прищурилась, одновременно чувствуя вину и сдерживая на языке вопрос, сколько своих рук он готов предоставить в работу, а не сидеть тут и брюзжать. — Касс! — беззаботно вклинилась в разговор Ника. — Ты голодная? Сделать тебе яичницу? Есть совершенно не хотелось. — Да, пожалуйста, — кивнула Штерн. — Было бы здорово. Отец еще раз недовольно поджал губы, встал и молча вышел с кухни. Кассандра вздохнула. Он всегда был недоволен ей в последнее время… И откуда в его походке все уверенней слышалось какое-то старческое шарканье? Повернулась к младшей. Та стояла к ней спиной и уже разбивала на сковородку второе яйцо. В ее остро торчащих лопатках чувствовалось напряжение. Блондинка встала и бесшумно подошла сзади, сгребая сестру в охапку и тыкаясь носом ей в шею. — Спасибо, что не разбудила его вчера. Как видишь, мне и правда нужно было просто спокойно поспать. Николь подавила вздох. Спокойно, ага. — Ты не ушла? Так и сидела со мной какое-то время? — тихо спросила Кассандра. — Но… как ты это поняла? — Стул, глупая, — фыркнула Штерн. — Он стоял прямо рядом с моей кроватью. — Ну… да, — осторожно ответила Николь. — Немного посидела на всякий случай. Кассандра прижала ее к себе еще сильнее. — Не переживай, Ник. Как видишь, я уже почти восстановилась. Все в порядке. Тебе правда не о чем переживать. Я извлекла урок из случившегося, и это не повторится. Поверь мне. — Она с сомнением и некоторой тошнотой посмотрела на два ярко-желтых желтка на белом фоне, шкворчащих на сковородке, и бодро спросила: — Скоро готово будет? Есть хочу — умираю. Николь откинула назад голову, прижимаясь ближе к сестре, и положила ладони ей на руки, обвившие талию. Коснулась пальцами бинтов. — Я тебе верю. Просто… береги себя. … и сейчас опять Николь тихо выдохнула, радуясь, что та дома. Каждый раз Кассандра возвращалась, неизменно спрашивая про уроки. Когда старшей не было дома, Ника всегда садилась заниматься на кухне, чтобы быть ближе к камину. На всякий случай. — Что сейчас делаешь? — спросила Штерн, обходя стол. — Руны… — вздохнула та. — Полная муть. Абсолютно непонятно и ужасно скучно. — На самом деле, довольно интересный предмет. Он много где не обязателен к изучению, но мне кажется, что его зря недооценивают. Хочешь — вместе разберем, что тебе непонятно? Николь быстро закивала, и Кассандра фыркнула: — Ладно, мне надо сходить к Гансу, а ты пока сделай перерыв. Вернусь — и посмотрим. Договорились? Младшая моментально позахлопывала учебники и направилась к чайнику. — Скоро буду, — улыбнулась Штерн и вышла с кухни. Ганс жил в конце улицы, буквально через пару домов, так что через несколько минут она уже поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Почти сразу ей с легкой улыбкой открыла симпатичная брюнетка, но при виде Кассандры вся ее доброжелательность испарилась. — Ты. — И тебе привет, Лора, — вздохнула Штерн. — Мне нужно поговорить с Гансом. — А это обязательно делать именно сегодня? — вскинулась девушка. — Да, обязательно. — Опять собираешься потащить его на какую-то вылазку, где он будет рисковать собственной жизнью? Штерн промолчала. — Тебе что, больше всех надо, что ты сама лезешь на рожон, а заодно тянешь и его за собой? Кассандра опять промолчала, к своей радости слыша знакомые шаги, направляющиеся к двери, и следом приближающийся голос лучшего друга: — Лора, кто там?.. О, Касс, привет! А чего вы здесь стоите? Пойдемте на кухню, я как раз кофе собирался варить. — Ганс, я на минуту, я просто хотела с тобой поговорить. Не буду заходить, — хмуро бросила Штерн. — Уверена? — спросил тот. — А то давай, кофе попьешь с нами. Мама утром вкусных брецелей напекла. — Абсолютно, — кивнула девушка. — Просто удели мне пару минут, и я пойду. — Ну как хочешь. — Он пожал плечами и повернулся к своей девушке. — Милая, ты не могла бы подождать меня на кухне? Я сейчас вернусь. Но внезапно та топнула ногой и заявила: — Нет, не могла бы! Всегда когда она приходит, ты потом исчезаешь, а я должна сходить с ума от переживаний, вернешься ли ты! Да она просто предвестник беды каждый раз, как появляется на пороге твоего дома! Сам ты никуда не уходишь, пока она не придет! Парень нахмурился и, пытаясь сгладить стремительно назревающий конфликт, мягко сказал: — Лора, пожалуйста, не говори глупостей. Просто из нас двоих именно Касс является координатором. — Почему ты ее всегда защищаешь? Знаешь, что?! Я не могу больше это выносить! — нервно взвизгнула девушка и бросилась в дом явно с целью забрать свои вещи и уйти. — Блять… — вздохнул Ганс и устало бросил подруге: — Иди на кухню и сделай нам кофе. Конец этого вечера уже очевиден всем здесь присутствующим. Но при этом все равно побежал внутрь, уговаривая Лору остаться и закончить ссору. Кассандра тихо проскользнула на кухню, прикрыв дверь, нахмурилась и покачала головой. Сняла со стены большую турку и достала сливки, стараясь не прислушиваться к ругани, доносящейся из коридора. Когда она разливала кофе в чашки, в коридоре раздался громкий звон пощечины, от которого она вздрогнула, пролив темную горячую жидкость на стол, а затем — хлопок входной двери. Тишина. Штерн села, обхватив свою кружку ладонями и почти не чувствуя, как ее горячие стенки обжигают подушечки пальцев. Ганс тихо зашел на кухню и опустился на стул, устало констатировав факт: — Ну, она предсказуемо ушла. Его левая щека разгоралась красным. — Прости меня, пожалуйста. — Штерн низко опустила голову. — Если бы я знала, что так получится, я бы не пришла… Прости меня. — В смысле? — нахмурился парень. — Ты что, серьезно винишь себя в этой ссоре? Кассандра закивала, почти не сдерживая обжигающие глаза слезы. Ганс был единственным, с кем она могла не притворяться и быть собой. — Да что ты такое говоришь? Ты тут при чем? У тебя же просто, видимо, вести от штаба о новой операции. Что не так? Штерн резко оттолкнула кружку, расплескивая кофе на скатерть. Нервы постепенно сдавали. — Все я при чем! Я тебя, блять, в это втянула! И по моему зову ты действительно каждый раз идешь на бой, не задумываясь. Лора права. — Лора истерит излишне там, где нужно просто принять мой выбор, — хмуро бросил Ганс в ответ. — Она тебя любит. И переживает за тебя, вот и закатывает истерики. И ее можно понять. — Понять-то можно, но развешивать мне оплеухи тоже, знаешь ли, не дело. Да и не нравится мне, что ты ведешься на ее слова… — А где она не права?! — воскликнула Штерн. — Касс… — он вздохнул, явно не желая получить вторую истерику подряд, теперь уже от лучшей подруги, которой обычно рассудительности было не занимать. — Мы оба в это ввязались добровольно, когда Лоры еще не было. И думаю, все-таки не надо напоминать почему? Если Волан-де-Морт победит, не будет ни меня, ни тебя, ни Лоры, ни нашей деревни. Давай я напомню тебе, что мать Лоры из тех, кого Пожиратели называют грязнокровками. Скажи мне, как ты думаешь, что сделают Пожиратели с ее матерью? И скажи, что они сделают с дочерью грязнокровки? Для нее не будет места в новом мире, если Темный Лорд придет к власти. Ни для нее, ни для ее семьи. Их просто сразу же убьют. А она этого почему-то не понимает, не хочет понимать. Я люблю эту истеричку и не могу не продолжать быть в сопротивлении, потому что хочу, чтобы она жила. И такие, как она. Поэтому прекращай свою попытку закатить мне истерику и рассказывай, что у тебя за информация. Мне и ее скандала выше крыши хватило. Парень сделал большой глоток кофе, одобрительно покачав головой. — Хорошо сварила. Кассандра все еще хмурилась. — Бавария. Сегодня ночью на старом заброшенном кладбище. Пожиратели будут проводить какой-то мерзкий ритуал, походу с жертвоприношением… — она чуть запнулась, — маглорожденных. Координаты я знаю, трансгрессируешь со мной парно к без пяти двенадцать ночи, в самый разгар церемонии за пять минут до кульминации. Сходка крупная, авроры собирают всех по-максимуму. Ганс невесело хмыкнул. — У тебя еще остаются вопросы, почему я принимаю и буду принимать участие в битвах? — Да нет. — Девушка покачала головой, тянясь обратно к своей чашке с кофе и желая перевести разговор. — А обещанные брецели-то где? Парень усмехнулся, вставая и подходя к шкафу, чтобы достать большую жестяную коробку. — Держи. Штерн откинула крышку и выудила оттуда кренделек. — Так лучше. Обожаю, как твоя мама их печет. — Ты скажи мне, что это тебя так накрыло? — Ганс внимательно посмотрел на нее, следом тянясь к выпечке. — Не похоже же на тебя совершенно. Дома все в порядке? — Да нормально, — отмахнулась Кассандра, пережевывая тесто. — Точно? — прищурился он. — Мне-то ты можешь сказать, сама же знаешь. — У тебя и своих проблем хватает, — буркнула блондинка, — на фоне которых мои кажутся детским лепетом, что так и есть. — Нет, Касс, это не дело. — Он покачал головой и встал, забирая с собой кружку. — Пойдем покурим. — Ладно, пойдем. — Штерн вздохнула и поднялась, понимая, что от разговора ей не отвертеться, и тоже забирая с собой почти нетронутую чашку. Они вышли на веранду и сели на верхнюю ступеньку лестницы. Ганс достал из пачки две сигареты, протянул одну подруге, прикурил, сделал глоток кофе и потребовал: — Рассказывай. — Да нечего особо. — Штерн выдохнула дым в вечереющее небо. — Отец напрягает. Он что-то совсем сдал в последнее время и не собирается выкарабкиваться из этого. Винодельня на мне, Ника на подхвате, а он только ходит и указания раздает. Веришь, нет, я за последние несколько месяцев ни слова поддержки от него не получила. Как бы нет и нет — обойдусь. Но он же всегда мной недоволен, я от него только упреки и слышу вместе с причитаниями, что я не уделяю достаточно внимания винодельне. Сегодня вместе с завтраком вот получила новую порцию брюзжания на ровном месте. Потрясающая мотивация на весь день, не находишь? А стоило мне огрызнуться, знаешь, что он сделал? Заявил, что мама меня плохо воспитала. Еще и маму приплел. Тут уже и у Ники настроение испортилось. Она и так старается меня поддерживать как может, но его вечное недовольство, причем направленное исключительно на меня, даже Николь явно тяжело выносить, хотя ты знаешь, что она легкая как перышко и прекрасно умеет не замечать и сглаживать конфликты. Но не по десять раз на дню же. — Блин, я и не думал, что у тебя дома так напряжно, — неодобрительно покачал головой Ганс. — Нет, когда я заходил к вам недавно, я видел, что Август сдал еще сильнее, по нему это видно, извини, что это говорю. Но не думал, что настолько. — Да он в старика превратился, давай смотреть правде в глаза, — нахмурилась девушка, глубоко затягиваясь сигаретой. — А ведь ему и сорока пяти нет! Не вывез без мамы… поседел моментально, сгорбился, закрылся в себе и на нас с Никой забил полностью заодно. — Наверное, он ее очень любил… — тихо сказал парень, угрюмо и расстроенно уставившись на свои кроссовки. — Это да, — кивнула Кассандра и надолго замолчала, задумавшись. А потом спросила: — Как ты понял, что любишь Лору? Ганс от неожиданности фыркнул: — Что за внезапный вопрос? — Ну серьезно, ответь. — Да я не знаю, что тебе ответить, — пожал плечами парень. — Просто понял, что это оно. — Но как? Я вижу по твоим глазам, что ты ее любишь, но в какой момент ты это понял? Тот покачал головой. — Это сложно. А точнее, наоборот, просто. Это просто приходит… Так же, как ты понимаешь, что чувствуешь голод или что тебе холодно, или что чувствуешь себя счастливым. Наверное, каждый раз, когда я ее вижу, я чувствую себя счастливым, — он усмехнулся. — Ну, кроме тех моментов, когда она, например, дает мне пощечину. Кассандра нахмурилась. — Прости, это из-за того, что я пришла… Лора мне нравится, честно, и мне очень жаль, что мы почему-то не можем поладить. Хотя что я говорю, это очевидно, если бы я не уводила тебя на сражения… Ганс легко отмахнулся, останавливая девушку. — Не переживай. Вам и без этого было бы сложно поладить. — В смысле? — недоуменно вскинула глаза Штерн. — У нее довольно сильно развито чувство собственности. Она ревнует меня к тебе, вот и все, — усмехнулся парень. — Я просто надеюсь, что со временем это пройдет. — Но… — Кассандра была явно сбита с толку. — Я разве даю ей какой-то повод ревновать? Мы же с тобой просто друзья. — Ага, — фыркнул Ганс, забавляясь настолько искренней и наивной реакцией подруги. — Например, ты в зеркало давно себя видела? — Ей-то чего переживать с того, как я выгляжу! — всплеснула руками девушка. — Она очень красивая. — Это в данном случае не аргумент, увы. Плюс сколько мы с тобой знакомы? — С рождения по сути, как говорила мне мама. А для меня всю свою жизнь, сколько я помню. — Ага, а я с Лорой знаком полгода примерно, из которых встречаемся месяца четыре — где ей тут тягаться с тобой, по ее мнению. — Глупости какие. Ты же мне как брат. — Вот это я и пытаюсь ей иногда объяснить, — вздохнул парень. — Получается так себе. Кассандра внезапно легко рассмеялась, а он подозрительно на нее уставился. — Что? — Да неважно, — ответила та, отмахиваясь и продолжая посмеиваться. — А ну говори, — потребовал Ганс. — Я, может, тоже хочу посмеяться. — Да я наш тот поцелуй вспомнила, припоминаешь такое? Парень откинул назад голову и расхохотался, выдавив: — Да уж. И не напоминай, пожалуйста. Штерн с улыбкой посмотрела на своего друга. Вообще, лично по ее мнению, он был очень красивым. Высокий, хорошо сложенный, с очень густыми чуть вьющимися каштановыми волосами. Темно-карие глаза и немного очаровательных веснушек, раскиданных по носу в любое время года и совершенно его не портящих. Они действительно были вместе с детства, бегали купаться летом на речку, дули друг другу на разбитые коленки, позже помогали по хозяйству, приходя в гости, болтали вечерами, делясь разными секретами, и стали друг другу самыми близкими людьми. А потом как-то внезапно залезание на деревья за яблоками прекратилось, и они постепенно превратились в парня и девушку. Поэтому Кассандре было даже неудивительно, когда немного меньше года назад, прогуливаясь осенью по ее виноградникам, готовящимся к зиме, Ганс как-то неловко остановился, замялся, а потом притянул ее за руку к себе и попытался поцеловать, совершенно внезапно для него заливаясь краской. Девушка не стала его отталкивать, все было логичным, и она даже уже ждала этого какое-то время. Для них обоих это был первый поцелуй, который грезился чем-то прекрасным, хоть они сначала и неловко столкнулись носами. Интуитивно разобрались, что к чему, но после нескольких еще робких мазков по губам и языкам друг друга мягко отстранились, не зная, что сказать, и старались выдать это за смущение, нежность, черт пойми что, чтобы не обидеть другого и не сделать ему больно. Кассандра первой правильно трактовала смущение парня и быстро произнесла, сама удивляясь от того, как все повернулось, и доверительно коснулась его руки. — Ганс… если что, ты мне правда очень нравишься, но… я не знаю, как это объяснить… Я словно сейчас пыталась поцеловаться с братом… Он недоверчиво вскинул на нее свои глаза, все еще опасаясь чего-то, наверное, что мог дать ей надежды своим поцелуем, но увидел только привычный и знакомый взгляд своей подруги, разве что чуть ошарашенный и недоуменный. — Обожаю тебя за твою прямоту, — растерянно пробормотал он. — Мне тоже показалось, что я сестру целую… Инцест какой-то, честное слово… Так странно, потому что ты же мне тоже нравишься. Оба помолчали, пытаясь осознать и проанализировать произошедшее. — Но походу мы только что выяснили, кем мы приходимся друг другу на самом деле… — покачала головой Штерн. — Да уж действительно, — хмыкнул Ганс в ответ после молчания. — Не то, чтобы я ожидал прям этого, но такой расклад мне тоже нравится. — И чем же? — подняла бровь девушка, все еще до конца не понимая, как реагировать на произошедшее и свои собственные ощущения. Темноволосый парень положил ей руку на плечо, подтаскивая ближе к себе и увлекая дальше по тропинке меж лозами сбрасывающего листья винограда. — А тем, что ты теперь точно никуда не денешься от меня. У нас нет вариантов дать друг другу пощечины и со скандалом разойтись. Ты сама первой озвучила, кто я тебе. Мы с тобой походу давно уже семья друг другу, с самого детства, — он ухмыльнулся, сделав акцент на обращении, — сестренка. — Знаешь, я только сейчас задумалась над смыслом фразы «семью не выбирают», — нахмурилась Штерн, отпуская ситуацию и начиная по привычке как обычно делиться с ним своими мыслями. — И какая-то глупая фраза получается в нашем с тобой случае. Тебя-то я выбрала, братец, — и лукаво усмехнулась, обнимая его за талию в ответ… ...Ганс закончил смеяться, вспоминая этот свой первый поцелуй. — Да уж, это было действительно максимально нелепо. Он откинулся назад и улегся прямо на веранду. — А почему ты спросила про Лору? Штерн сделала глоток кофе, поставила чашку рядом с собой и последовала примеру друга, устраиваясь рядом. — Не знаю, просто стало интересно, что это за чувство и как его распознать. — Уверен, что ты разберешься, когда придет время. Кстати, Герман явно на тебя давно засматривается. Не думала о нем? Вроде неплохой парень. — Да не знаю. Не уверена. Если бы он был бы тем самым, я наверняка бы это уже поняла? Я понятия не имею, как это все работает, — нахмурилась Кассандра. — Лора переехала сюда с семьей не так давно, вы встретились. И сразу все поняли. А так… у нас же в деревне все друг друга знают. С учетом того, что я вряд ли покину дом, у меня шансов встретить того самого не так-то и много, не находишь? Парень повернул к ней голову. — Подожди, ты же мечтала переехать в Лондон и устроиться работать в Аврорат, насколько я помню. — Было дело… — вздохнула Штерн. — Но куда я перееду? Отец совершенно не способен управлять винодельней, мы в долгах по уши… я скорее хочу, чтобы Ника отсюда уехала, когда закончит обучение. Пусть переезжает в крупный город, например, даже Берлин, работает на интересной работе, заводит друзей, ходит на выставки, создает семью, путешествует… А я куда со своей винодельней? Я тут нужна. Ганс потянулся к Кассандре рукой и сжал ее пальцы. — Не хорони себя раньше времени. Вот закончится война — и разберемся. Придумаем что-нибудь. Ты слишком талантливая ведьма, чтобы оставаться тут. Вот смотри, например. Закончится война, устроишься на работу в Аврорат на хорошую должность и зарплату. Ты правда очень талантливая, я же это вижу, и мне кажется, тебя там с руками оторвут. Поднимешь винодельню и наймешь управляющего. Жить будешь в Лондоне и там встретишь своего того самого. Как тебе такой план? — Глупости, — отмахнулась блондинка. — Какие-то мечты. — Ну и ладно, — пожал плечами парень. — Нам всем не помешает немного помечтать. Тем более что тут все выглядит вполне логично. А мне будет интересно познакомиться с тем, кто пленит твое чудесное сердце. Интересно, кто он и что сейчас делает, какой он. Штерн засмеялась, внезапно для себя поддерживая эту нелепую игру: — Надеюсь, что он повыше меня и с очень хорошим чувством юмора. — Ага, а еще очень умный, очень красивый, играет в квиддич, как ты любишь, и очень богатый? — охотно продолжил перечислять тот. — Ганс, — фыркнула девушка, — так не бывает. Это уже принц какой-то получается. На белом коне. — Ладно, пусть конь будет черным, для баланса. Но в остальном на меньшее для тебя я не согласен. Ты слишком хорошая. А еще он обязательно будет очень сильно любить тебя в ответ — и никак иначе, — кивнул парень, и его голос опять стал серьезным. — Касс, правда, не решай пока ничего по своему будущему, слишком рано. Закончится война, а там разберемся. В любом случае я всегда буду рядом и помогу тебе. Решим, что делать. Кассандра вздохнула. Глупо было строить планы, когда на носу опять очередное сражение ночью, в котором они, безымянные, будут пытаться помочь незнакомому им «мальчику, который выжил» приблизить победу над темными силами. — А что ты будешь делать после войны? — спросила она, отвлекая себя от мрачных мыслей. — О, все просто. Прежде всего я сделаю предложение Лоре, и мы сыграем свадьбу на всю деревню. Ты, кстати, будешь моим шафером, — заявил Ганс и толкнул подругу локтем в бок. — И даже не смей отпираться. — Ладно, — засмеялась Штерн. — И мальчишник тебе организую. — Договорились, — улыбнулся тот. — А потом… мне, в отличие от тебя, и тут хорошо. Построим свой дом, будем вести дело моей семьи и дальше. Хочу двух детей: мальчика и девочку. По выходным будем ездить в город на ярмарки и погулять. Путешествовать еще будем. В Лондоне тебя навестим заодно. Кассандра повернулась на бок, подвинулась ближе и уткнулась лбом в плечо своего друга. — Мне очень нравятся твои планы. Когда ты это рассказываешь, я начинаю верить, что мы победим и это все сбудется. Ты умеешь давать чертову надежду, которой мне иногда очень не хватает. Спасибо тебе. Я тебя очень люблю, знаешь? — Она выдохнула и, отстранившись, села. — Так, я обещала еще Нике помочь разобраться с рунами. Я пока домой, к половине двенадцатого вернусь, подготовимся и выдвинемся. — Ага. Иди. Оставь чашку, я все уберу, — беззаботно кивнул Ганс, оставаясь лежать на веранде. — А я пока к Лоре сгоняю. Помириться все-таки надо попробовать. И да, я тебя тоже очень люблю. Штерн встала и послала ему воздушный поцелуй. На душе стало легче. И правда, они все решат после войны и осуществят свои мечты — почему бы и нет в конце концов? Неиссякаемый оптимизм Ганса всегда вселял надежду. Добро опять победит зло, как и должно быть в итоге. Сегодня им предстояла обычная очередная вылазка, которым Кассандра давно потеряла счет. И потом будет еще одна, и еще. Но в итоге все будет так, как сказал Ганс. Она хмыкнула по пути домой. Шафер, ишь ты. Тогда она еще не могла знать, что этого всего не случится, потому что ее лучшему другу жизнь несправедливо отмерила еще всего лишь несколько часов.