Спасти рядовую Штерн

— Херня какая-то, — пробурчала Штерн, жуя кончик пера. — Ну не понимаю… Драко оторвался от эссе по Травологии и поднял голову. — Что у тебя там? — Да херня какая-то, говорю же, — вздохнула девушка. — Пять раз перепроверила, а на выходе цифры все равно не сходятся. Они сидели после ужина в том забытом всеми кабинете и делали уроки. Малфой потер глаза, отложил свой пергамент и протянул руку к Кассандре. — Дай посмотрю. — Да не надо, разберусь, — отмахнулась Штерн и насупленно уставилась в расчеты. Он хмыкнул и быстро выхватил лист из ее рук. — Дай, говорю. У меня все равно от описания этой тентакулы голова разболелась. Кассандра поджала ноги поудобнее, повернулась к Драко, облокотившись боком на спинку дивана и положив локоть сверху. Невольно залюбовалась профилем его сосредоточенно нахмуренного лица, пока он проверял ее расчеты. Сердце екнуло, когда он задумчиво прикусил кончик пера, а потом быстро записал пару вычислений рядом с ее цифрами. Девушка вытянула лежащую на диване руку дальше и легко провела по его шее кончиком своего пера. — Гриффиндор, — тихо фыркнул парень, не отрывая взгляд от пергамента, — отвлекаешь. Кассандра, улыбаясь, повторила движение. — Щекотно же, — отмахнулся Малфой и, когда она прошлась кончиком пера по его уху, многообещающе прорычал: — Нарываешься… Штерн проигнорировала это замечание, продолжая выписывать на его шее восьмерки. — Так, — вздохнул он. — Во-первых, я нашел у тебя ошибку — вот здесь ты почему-то написала тройку вместо шестерки. А во-вторых, я тебя предупреждал! Малфой отложил пергамент и резко дернул на себя смеющуюся Кассандру, усаживая ее на колени лицом к себе. — Я тебе, значит, ошибки глупые выискиваю, — прищурился он, — а ты… — А я соскучилась, — улыбнулась девушка, обхватывая ладонями его шею и запуская пальцы в платиновые волосы на затылке. Драко резко расхотелось дальше говорить. Он подался вперед, находя ее губы своими, и привлек ее к себе, откидываясь обратно на спинку дивана. Кассандра целовала мягко, глубоко и медленно, чувственно продолжала зарываться пальцами в его волосы. И Малфой позволил ей вести и никуда не торопил. Ему ее тоже было мало. Штерн скользнула руками вниз и поддела его джемпер. Драко подался вперед, помогая его снять. Следом она также стянула через голову свой и, не вставая, потянулась к палочке. Наложила на дверь запирающее и заглушающее заклинание. Парень непроизвольно облизал губы, чувствуя быстро зарождающееся давление в паху. Кассандра повернулась обратно, и он видел, как ее глаза заволакивает дымка желания, пока она неторопливо развязывает ему галстук. Положил ладони на ее колени, стискивающие его таз, и повел выше к бедрам, скрывающимся под юбкой. И ждал, внимательно смотря на нее потемневшими глазами, старательно игнорируя нетерпение, скопившееся в кончиках пальцев. Гриффидорка наконец-то справилась с галстуком и начала расстегивать пуговицы на рубашке, припав губами к шее парня и покрывая ее поцелуями. Драко откинул назад голову, закрывая глаза, и резко выдохнул сквозь зубы, когда ее язык прошелся по выступившему кадыку. Повел плечами, помогая снять расстегнутую рубашку, и весь напрягся, чувствуя, как ее ладони скользят по его груди и плечам, пока она целует его за ухом. Отстранилась, убрала руки и потянулась к своему бордовому галстуку. Слизеринец возбужденно сделал вдох, понимая, что готов смотреть вечно на то, как она раздевается. Для него. Сжал пальцами ее бедра, когда она сняла рубашку, оставаясь в юбке и белом кружевном лифчике. — Сними… — едва слышно просяще прохрипел он, и после секундного колебания Кассандра потянула руку за спину к застежке, снимая лифчик и отшвыривая его рядом на диван. Малфой только успел попрощаться с самоконтролем, как она легко поднялась с его бедер, привставая на колени, одновременно целуя, оказываясь выше него так, что ему пришлось закинуть назад голову, чтобы не разорвать соприкосновение с ее губами. И внезапно почувствовал, как ее ладонь опустилась на его уже напряженный член и начала гладить сквозь брюки. — Касс… — изумленно выдохнул ей в губы Драко, который желал такого прикосновения уже черт знает сколько времени, но совершенно не ожидал, что она так быстро осмелеет и сделает это сейчас. Резко сжал ее ягодицы, разорвал поцелуй, опуская голову ниже и припадая губами к ее соску. Штерн застонала и более требовательно продолжила двигать ладонью, лаская его между ног. Малфой немного вскинул бедра и прошептал: — Мерлин, только не останавливайся… И почти зарычал от разочарования, когда она сразу же остановилась. — Чш-ш-ш… — прошептала Кассандра, нетерпеливо расстегивая его ремень и ширинку на брюках. Ее пальцы скользнули внутрь, массируя пульсирующий член уже только через ткань боксеров, и Драко толкнулся ей в ладонь и застонал: — Что ты делаешь?.. Скользнул сзади рукой под юбкой в ее трусики, доставая до мокрых складок и самозабвенно погружаясь в них пальцами. Девушка хрипло выдохнула, убрала руку и требовательно потянула вниз верхний край его боксеров вместе с брюками. Малфой поднял бедра и второй рукой резко сдернул всю одежду. Опустился обратно, смотря на Кассандру с почти животной похотью и надеждой, что она его коснется. Первый раз, сама. И откинул голову назад, зажмуривая глаза и хрипло выдыхая, когда она действительно осторожно и неуверенно обхватила рукой его член и несколько раз мягко провела ладонью, распределяя выступившую из головки смазку. — Пожалуйста, еще… — прошептал Драко, нервно сглатывая, и девушка продолжила ему мастурбировать, вглядываясь в его чуть нахмуренные от напряжения темные брови и подрагивающие ресницы. — Блять, да, так… Еще… И, удерживая одной рукой за бедро, второй продолжил гладить ее промежность, иногда задевая клитор. — Хочу тебя… — выдохнула Кассандра, закусив губу. Малфой тихо зарычал, спуская бедра немного ниже и оттянул пальцами в сторону мокрую ткань ее нижнего белья. Мерлин, у него не было терпения раздевать ее полностью. Штерн припала к его губам, одновременно с этим опустила бедра, проведя несколько раз головкой члена, зажатого в ладони, по мокрым складками и мягко, но уверенно полностью опустилась до самого основания. Драко показалось, что все его тело затряслось в агонии от того, как туго стенки ее влагалища обхватывали его и от осознания, что она сама это сделала. Он схватил ее за ягодицы и притянул ближе к себе, застонав от невероятных ощущений, когда она скользнула по члену. — Черт, — выдохнул он, когда она сама повторила это движение вперед и назад. Снова и снова. Жадно припал к ее шее, покрывая поцелуями, скользя языком по ее коже. И чувствовал, что сходит с ума от того, как она двигается на нем, как тяжело и сбито при этом дышит, как сама так глубоко на него насаживается, что на яйцах и паху остаются мокрые разводы ее смазки. Не глядя, смахнул на пол с дивана пергаменты и учебники, приподнялся, придерживая Кассандру за спину, и положил ее на диван, не выходя из нее и придавив сверху своим телом — кожа к коже — и начал ритмично двигаться. — Тебе хорошо? — прошептал он в перерывах между поцелуями и глубокими чувственными толчками. Штерн кивнула. — Драко?.. — Мм? — Ты… в конце ты… можешь не отстраняться… Он замер и, недоуменно нахмурившись, вопросительно посмотрел в ее глаза. Штерн чуть покраснела. — Ну, я подумала, что раз мы… уже… то я начала принимать зелье, которое… ну ты понял… Он кивнул, и в его глазах похоть смешивалась с восхищением. — Значит, мы с тобой сегодня кончим одновременно. — Малфой поцеловал ее и выдохнул. — Скажи, когда будешь на грани. Отстранился и продолжил мягко двигаться, неторопливо массируя ее набухший клитор большим пальцем, любуясь тем, как Кассандра начинает выгибаться сильнее с каждым очередным толчком его бедер. Плавными, но до конца, до упора. Больно прикусил нижнюю губу, чтобы отрезвить себя от сумасшедших ощущений ее лихорадочных поглаживаний пальцами по ребрам и груди. Еще мягче, еще плавнее, заставляя ее прочувствовать каждое движение. Опустил глаза, смотря на то, как он входит в нее раз за разом, и вид ее задранной школьной юбки и сдвинутых в сторону белых кружевных трусиков просто сводил с ума, заставляя задыхаться от возбуждения и сдерживаться, пока она не захочет большего. — Быстрее, пожалуйста… — вскоре прошептала девушка. — Я… я, кажется… И он ускорился, сразу же чувствуя, как внизу живота поднимается напряжение. Такое сильное. Кровь стучала в висках, кислорода не хватало, он опять сдерживал себя на следующей грани, уже быстро и сильно толкаясь между ее ног. Сперва — доставить ей удовольствие, потому что свое он точно получит. Кассандра застонала, обхватывая его тело дрожащими ногами, притягивая к себе, требуя его еще глубже, еще резче. И он уже грубо вдалбливался в нее, опираясь дрожащей ладонью на ручку дивана за ее головой, почти сцарапывая ногтями обивку. Подводя ее к краю. Подводя себя к краю. «Давай, моя хорошая. Давай. Я же вижу, что ты уже готова». И Штерн откинула назад голову, задрожала, выгибая спину и судорожно вдыхая. Драко провел последний круг пальцем по ее клитору и почувствовал, как ее мышцы внутри начинают сокращаться, и это сразу же толкнуло его за грань. Точнее, вышвырнуло за грань, сметая реальность, оставляя только мозговыносящий оргазм, когда он кончал сразу же вслед за ней. В нее. Сходя с ума от ощущений. Почти задохнулся, когда обессиленно упал на Кассандру, совершив несколько последних судорожных фрикций, догоняя и продлевая свое удовольствие. «Блять, серьезно, трахаться почти три года и не знать, что физически возможно настолько сильно кончить?» Немного приподнялся на дрожащей руке и лег рядом, дергая ее плечо на себя. Порывисто и обессиленно прижал девушку к своему горячему телу и прохрипел: — Как ты? Удовлетворенно увидел, что ее глаза еще замутнены после только что произошедшего и что она не успела прийти в себя. — Я… Штерн чувствовала, что ее до сих пор потряхивает от оргазма, который она испытала. И это было так сильно, что она вообще не понимала, где она и что она. Драко обнимал ее и что-то спрашивал, но она даже не могла разобрать слов. Она только слышала голос, сейчас низкий, дрожащий, чувствовала сильные и нежные руки, тепло другого тела и его лихорадочное глухое сердцебиение. Что-то неразборчиво пробормотала в ответ, ощущая, как на внутреннюю часть бедра медленно вытекает что-то вязкое и теплое. Как и в ее первый чертов раз. Но сейчас… сейчас это не было гадким и отвратительным, это… казалось таким правильным окончанием ее порывистых поцелуев, ее желания… так невозможно сильно хотеть его? Обладать им? Быть с ним? Она облегченно выдохнула, пытаясь успокоить остаточные судороги, проходящие по телу. Сегодня она окончательно закрыла свой гештальт, тянущийся с кошмарами во снах целых два года. Он закрыл. Не просто показав, что это чертовски приятно физически, но и то, как через это выплескиваются эмоции — открыто, порывисто, через край, чрезмерно. Слишком чрезмерно. Через обнажающие вопросы, через сдержанные или наоборот несдержанные стоны, сбитое дыхание, порывистые движения и через расширенные от удовольствия зрачки широко распахнутых глаз. — Я… И глупо расплакалась, пряча лицо у него на груди, когда он, явно сбитый с толку, прижимал ее к себе, спрашивая, что произошло, и шептал какую-то белиберду, не был ли он слишком груб с ней, не обидел ли ее, и просил прощения непонятно за что. «Ничего, Драко. Просто ты единственный, кто смог закрыть мой гештальт. Единственный, кого я захотела. Единственный, кого я…» Когда они после лежали полуодетые рядом на диване, Кассандра провела пальцем по его груди. — Драко?.. — Мм? — Расскажи мне, откуда у тебя эти шрамы? Пожалуйста. Малфой сразу же нахмурился. — Тебе это знать не обязательно. — Но я хочу это знать. Пожалуйста, расскажи. Драко молчал так долго, что Штерн подумала, что он уже не ответит на вопрос. Но он все-таки вздохнул и неохотно отстраненно заговорил: — Когда Волан-де-Морт возродился и стал собирать приспешников заново, он часто использовал для собраний Мэнор. Более того, мог оставаться неделями в особняке, используя поместье как свою штаб-квартиру. Он был заинтересован в молодой крови его последователей. Как понимаешь, все дети Пожирателей попадали под удар, выбора особо не было. Из меня он хотел сделать идеальный пример для подражания. Образец его идей и силы, образец его последователей. Чистокровный древний род, влиятельность, богатство, нетерпимость к грязнокровкам — и я стал идеальным вариантом для него. Малфой быстро сглотнул. Он помнил тот разговор, когда Волан-де-Морт первый раз появился в Мэноре и по-хозяйски, с шипением втягивая воздух через свои рваные ноздри, клал бледные холодные пальцы с длинными обломанными ногтями ему на подбородок, задирая его голову и поворачивая лицо из стороны в сторону, оценивая, словно породистого жеребца. Покупать или нет. Затем он удовлетворенно хмыкнул и отступил назад. И тогда слизеринцу потребовалась моментально вся его выдержка, чтобы не задрожать от отвращения и ужаса. У него и так по факту было свободы столько же, сколько у бесправного эльфа. А теперь его окончательно купили с потрохами. Не спросив его. За бесплатно. Драко быстро научился получать благосклонность Темного Лорда и умело ей пользоваться, заслуживая ее своим статусом и готовностью выполнять все его поручения. Он их выполнял — всегда. Сразу же, стиснув зубы и не задумываясь. Потому что за первую же оплошность он с ужасом наблюдал, как за его ошибку поплатился не он, а его мать, кричащая в агонии на полу гостиной Мэнора от Круцио. И больше таких ошибок он не совершал. Но даже сейчас спустя долгое время он с отвращением вспоминал эти объятия Реддла при каждой последующей встрече, когда тот был в хорошем настроении. И каждый раз они вызывали в нем мелкую дрожь, почти животный ужас и такую же ненависть к этому бледному существу с красными глазами и ноздрями змеи, которое словно выкачивало из организма все, задавая высокую планку любому дементору. Благо тогда Малфой уже умел это скрывать, каждый раз давя в зародыше кривую ухмылку отвращения и ужаса. Он действительно был больше рад, когда Темный Лорд появлялся в паршивом настроении и поднимал палочку, указывая на своего молодого последователя, просто потому что мог и хотел сорвать свой гнев на ком-то — «Круцио!» — и это каждый раз было милосерднее отвратительных объятий, сопровождающихся мерзким шепотом. Драко вынырнул из воспоминаний и продолжил говорить: — Помимо этого, я должен был выжидать в Хогвартсе, не привлекая к себе особого внимания, чтобы в нужный момент нанести удар изнутри. Пока я был в школе, меня особо не трогали. Но на всех каникулах меня натаскивали примерно как бойцового пса на так называемых «тренировках». Это были бесконечные дуэли между мной и отцом с опытными Пожирателями или моей любимой тетушкой Беллатрисой, которые заканчивались последующими наказаниями, если я недостаточно хорошо справлялся. Но благодаря этой безумной женщине я и стал сильным боевым магом, так что в целом наши дуэли очень даже пошли мне на пользу. Шрамы просто являются последствием полученного опыта. Правда, большая их часть получена на тренировках, на которых Лорд лично проверял разными способами, в основном Круцио, как долго я могу выдерживать боль, прежде чем потеряю сознание. Ну, кстати, почти каждый раз время действительно увеличивалось. Иногда в Мэнор вызывали Снейпа, чтобы он натаскивал мой организм на невосприимчивость к ядам. — Драко забылся, будничным тоном, как серый и ничего не чувствующий камень, рассказывая о событиях в его поместье, положив руку на плечо Штерн, и внезапно почувствовал, что она вздрогнула. — Чш-ш… Все в порядке, Касс. Времена были темные, если бы Снейп плохо выполнял свою работу, Реддл бы это заметил, и сопротивление лишилось бы двойного агента, коим наш декан и являлся, как я к шестому курсу окончательно удостоверился, и которому Волан-де-Морт доверял. Как дополнительный бонус, которому я действительно был рад с учетом того, как все складывалось, я становился сильнее. Я чувствовал, что Снейп знает, что он делает, до капли отмеряя яды, и я каждый раз ему верил, знал, что переборю отраву и не умру. Кассандра оторопела от ужаса. Драко сказал, что в основном Реддл пытал его Круцио… но это Непростительное не оставляет таких следов на коже. Так сколько же раз он его тогда получил, если его тело выглядело как сетка еле заметных шрамов от других заклинаний? Она подняла на него глаза, полные гнева и жалости. — А… твой отец серьезно одобрял такие пытки?.. Драко хмыкнул: — Если я был недостаточно хорош и Волан-де-Морт был недоволен моим старанием, то отец первее всех был готов меня наказать, чтобы не навлечь гнев на всю нашу семью. Кассандра, ради Мерлина, убери свою жалость из глаз, я ее не заслуживаю. Я тебе это рассказываю исключительно потому, что ты попросила. — А Нарцисса?.. Как она к этому относилась? Малфой вздохнул: — Ей было тяжело на это смотреть. И я не хотел, чтобы она на это смотрела. Отец тоже щадил ее чувства, хоть в чем-то мы с ним были единодушны. Поэтому она, слава Салазару, не знала про многочасовые пытки. Догадывалась, конечно, пыталась меня расспрашивать иногда, но наверняка не знала. После тренировок ей было запрещено приближаться к моей комнате, пока я сам не спущусь на какой-нибудь условный завтрак. Меня выхаживали эльфы. И иногда Снейп, если он был в Мэноре. Полученные шрамы вообще были последним, что меня волновало, но матери их видеть не стоило. Иногда меня отпускали ненадолго к Забини в Италию, и там раны залечивали его лучшие опытные эльфы. Как видишь, шрамов уже почти не осталось. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я ответил на твой вопрос? Кассандра потрясенно кивнула, не в силах представить, сколько раз тело Драко, который сейчас как ни в чем не бывало лежал рядом с ней, было исполосовано режущей болью от заклинаний, сколько раз он лежал на полу без сознания после Круцио или бился в агонии из-за ядов, которые ему давал ее любимый Северус, которого она уже тогда знала. Какая насмешка судьбы. — Драко… — Она замялась, не решаясь задать вопрос, на который никто не знал точного ответа. — Да спрашивай уже. — Малфой тяжело вздохнул, подозревая, какой именно вопрос она сейчас задаст и какой последует за ним. — Ты… — она тихо выдохнула. — У тебя была метка? Блондин сжал челюсти и прямо и спокойно ответил, почти буднично, хотя внутри все переворачивалось от мысли, что после этого она от него отвернется и возненавидит, изнасилованная Пожирателем и сама потом добровольно отдавшаяся другому Пожирателю. Он, блять, должен был рассказать ей это раньше, до секса, но не сделал этого. Не только потому, что уже давно хотел ее почти до одержимости и боялся спугнуть этим фактом. Отчасти поэтому и не сказал, желая все-таки получить ее себе. Но он просто вообще не хотел в принципе, чтобы кто-либо еще знал про эту уродливую метку. По мнению Малфоя, знающих и так было более чем достаточно. Про знак Темного Лорда на его предплечье в школе знали Дамблдор, Снейп, Грюм и Забини. Собственно, благодаря Дамблдору суд над ним был быстрым и закрытым, и эта информация не утекла в прессу. Даже Поттер, которого не раз вызывали на слушания, не знал точно о том, что у его заклятого врага было это клеймо. Но сейчас она прямо спросила, и он не мог ей соврать. Просто не мог. Он перестал поглаживать плечо Кассандры и убрал пальцы. — Я стал самым молодым Пожирателем за всю историю правления Реддла. Выбора особо не было, как ты, надеюсь, можешь догадаться, — процедил он. — И предвосхищая твой следующий вопрос, сразу скажу, верить мне или нет — дело твое. Я никого не убивал и никогда не использовал Аваду. После смерти Волан-де-Морта метка бесследно исчезла у всех, поэтому я искренне не понимаю идиотов, которые ищут Поттера, чтобы кого-то там воскресить. Вся его магия окончательно умерла вместе с ним. Он помнил, как точно это почувствовал и с облегчением в первый раз вздохнул в ту минуту, когда так ненавидимый им Поттер убил существо, которое Малфой ненавидел еще больше, куда больше, до Луны и обратно. И так еще несколько раз. До чесотки, до крови на коже на месте татуировки, которую ему давно хотелось содрать. Вместе с кожей. До мяса. До костей. Сука, этот Поттер с почти с нимбом на голове, блять, освободил его. Потому что даже когда метка не становилась черной, она все равно ежедневно питала своих приспешников темной магией, исходившей от ее создателя. Накачивала их сердца чернильной мертвой тьмой так сильно, что иногда по утрам Драко, уставившись в зеркало, как мантру повторял сухими обескровленными губами простые истины того, что он вроде бы все еще считал добром, а что — злом. Это было что-то настолько давящее, что даже он, давно понявший, какую клетку должен сломать, забывал, терял грани, путаясь в том, что правильно, а что — нет. И у него отпадали все вопросы, почему даже те последователи, в глазах которых часто сквозил ужас от поступков своего Лорда, все равно шли за ним. Эта метка была отравой, проникающей в кровь вместе с уродливым черепом на предплечье, она ломала даже сильных, ведя за собой всех. Как баранов на жертвенный камень. Драко четко помнил, что, когда все закончилось, он упал на колени, жадно и с облегчением делая вдох за вдохом, словно только учился дышать заново этим чистым воздухом без примеси чего-то гниющего и разлагающегося в легких. Он не знал, сколько времени он так и провел на коленях, но при этом наконец-то свободным: то ли вечность, то ли несколько минут — а потом авроры уже грубо подхватывали его под руки, выбивая из ослабших пальцев палочку. Словно никто и не видел, на чьей стороне он дрался. Для них он все равно был Малфоем — предателем, который постарался переметнуться на выигрышную позицию. Краем глаза заметил, как к нему кинулась Лавгуд с окровавленной головой и горящими глазами, желая, блять, объяснить его палачам, что к чему, и Драко сразу же покрыл ее такой отборной бранью, что ни у кого из авроров не возникло сомнений в том, что ее не стоит принимать в расчет, и ее грубо отшвырнули в сторону, словно полоумную, которой она действительно и казалась, потому что на данный момент желающих вступиться за младшего Малфоя больше не было. Когтевранка вскинула на него мокрые от слез глаза, кивнула и отступила, выдерживая его секундный открытый молящий взгляд. Она все поняла. Он не хотел, чтобы ее по недоразумению зацепило как ту, кто помогает Пожирателю, коим он и являлся. Конечно, ее бы никто в итоге не тронул, но Драко не хотел, чтобы взвинченные и ни хера не соображающие авроры без разбора схватили и ее, когда она должна была оставаться в Хогвартсе, оплакивая гибель друзей, а не находиться на допросах, объясняя, почему она единственная бросилась на помощь Пожирателю. Драко чуть тряхнул головой, выводя себя из воспоминаний и решая замолчать упоминание использования остальных Непростительных. Напряженно спросил, отмечая с неким облегчением, что Кассандра все еще не отпрянула от него в ужасе: — Теперь твое отношение ко мне поменяется, верно? Мне, наверное, следовало рассказать тебе об этом сразу? Как минимум, до?.. — До чего? — непонимающе нахмурилась она. Малфой сглотнул. «Ты, блять, шутишь? Мне еще и вслух это произнести?» — До того, как мы… ну… это… — растерянно выдавил он, от неожиданности теряя свою броню и стараясь смягчить формулировку. Она вскинула на него глаза и хмыкнула: — А, это. Ты вроде бы никогда особо не отличался косноязычием Рона, что сейчас не так? Хочешь сказать «до секса», так и скажи. Да нет, я и так давно подозревала, что ты получил метку. «Пророк» же писал, что Реддл находился в Мэноре какое-то время, а жить под крышей с Темным Лордом и не получить метку было бы странно, особенно после твоего рассказа про то, какими пытками тебя натаскивали. Я не видела тебя в бою, но по тебе просто с первого взгляда понятно, что ты сильный боевой маг — ну, по крайней мере мне точно видно. Понятно же, для чего тебя готовили. И предвосхищая твой вопрос, который ты не задашь, — она мягко прошлась подушечками пальцев по его груди, а Драко понял, что уже не дышал какое-то время, — я не провожу никаких параллелей. И мне очень жаль, что тебе пришлось это все пережить… Малфой приоткрыл от удивления рот, а потом быстро сделал рваный вдох и спросил, желая, как можно скорее перевести разговор: — Расскажи мне про свои кошмары. О твоем основном я, видимо, догадываюсь. Штерн помолчала, раздумывая. Открыться в ответ было бы честно. — Да. Но прошлым летом… После той бойни и обучения у Северуса у нас была одна цель — не допустить случившегося снова. Мы постоянно обучались сами, в основном такие, как я: молодые, энергичные и полные желания отомстить. Понимаешь, хоть в нашей деревне все и умели охранять свои угодья от диких зверей и все такое, но по факту все были миролюбивыми фермерами, выращивающими виноград и ведущими сельское хозяйство. Ступефай, Экспеллиармус и Протего — вот и весь набор защиты, да еще и не в самых умелых руках. Я и еще восемь человек создали группу патрулирования, взяв на себя защиту деревни, когда Пожиратели устраивали в замке рядом свои пьяные оргии. Следующая крупная сходка была в конце зимы, и они решили повторить то, что сделали осенью, но не знали, что мы были готовы. В прошлый раз они чувствовали свою силу и смело ходили по улицам по двое-трое или даже поодиночке. Но на этот раз на улицах были мы, подготовленные, заранее спланировано разбитые на три команды. Оттесняли с главных улиц разрозненных Пожирателей, не давая им сгруппироваться, и с помощью взрослых оглушали и брали в плен. В ту ночь мы потеряли троих взрослых и одного из нашего отряда, взяв в плен троих врагов. Против тридцати восьми убитыми и двух пленных в прошлый. Конечно, нам помог эффект неожиданности против не самых трезвых Пожирателей, но все равно. Мы впервые смогли дать отпор. И были воодушевлены этой победой. Я и мой лучший друг Ганс, с которым мы росли вместе с самого детства, возглавили и расширили отряд. Мы осмелели. Нашли лазейки, как можно проникнуть в замок, и иногда нам удавалось узнать о планах противника, более того, некоторых мы видели без масок. Пару из них уже разыскивали авроры из Германии. Мы передавали наводки о их планах и местонахождении в Аврорат и даже несколько раз участвовали в поимке некоторых Пожирателей, так как авроров было мало, а мы с Гансом были уже достаточно сильными боевыми магами. Если быть точнее, то, что мы называли Авроратом, к следующему лету уже по факту было просто центром движения сопротивления, потому что власть Волан-де-Морта быстро распространялась не только в Англии, но и по всей Европе. Мы пытались параллельно жить дальше, возделывать виноград и все такое прочее, но нас все чаще вызывали члены сопротивления, количество стычек росло, как и количество Пожирателей. Но мы упорно возвращались живыми. Иногда ранеными, но живыми и получившими новый боевой опыт. Все изменилось одной июльской ночью, когда по данным авроров на одном из заброшенных кладбищ в Баварии Пожиратели собирались провести какой-то темный ритуал. Мы с Гансом даже в подробности не стали вникать, сразу согласились помочь, и в назначенное время трансгрессировали к указанной точке. Драко приподнял пальцами подбородок Кассандры и удивленно и вопросительно изогнул бровь. — Да, я научилась нормально трансгрессировать как раз к шестнадцати с половиной годам. Разрешение, конечно, получила в семнадцать в совершеннолетие, но на его отсутствие до этого всем было наплевать. Что ты удивляешься, я уверена, что ты и сам еще раньше этому научился. Малфой утвердительно качнул головой и прошептал: — Прости, что перебил, продолжай, пожалуйста. Штерн вздохнула: — Когда мы оказались на месте, бой уже начался. Повсюду слышались хлопки аппарации прибывающих авроров, но было видно, что Пожирателей много, слишком много. Никто не ожидал, что их будет столько. Силы были неравными, и для нас битва стала очень ожесточенной и долгой. Мы с Гансом прошли вместе уже многое и прекрасно сработались в паре, спина к спине, прикрывая друг друга. Но в этом бою было слишком сложно, Ганс не успел выставить щит на какое-то проклятие, которое летело в меня сбоку, и просто предпочел в прыжке получить его прямо в грудь, чтобы оно не ударило в меня. Я до сих пор слышу его крик боли. Я окружила нас черным дымом, моментально схватила его за руку и аппарировала куда-то в сторону метров на пятьдесят, скрыв нас за каким-то надгробием. Трансгрессировать еще раз куда-то далеко было нельзя, его организм бы не выдержал. Я не знала, что делать, а он, кашляя кровью, уверял меня, что он в порядке и просил оставить его и продолжать бой. Говорил, что дождется. И я его оставила, бросила моего лучшего друга истекать кровью. Мы победили, видимо, озверев от отчаяния. Пожиратели стали аппарировать с кладбища, оставляя своих раненых, ритуал был сорван… Ганс меня дождался, как и обещал. Правда, только для того, чтобы попрощаться со мной и через пару минут умереть на моих руках… Драко прижал Кассандру к себе, закрыв глаза, пока она продолжала надрывно говорить: — Мой лучший друг, получивший проклятие, которое предназначалось мне… На тот момент он встречался примерно полгода с одной девушкой, она его очень любила. Его невозможно было не любить, он был таким замечательным. Она всегда очень переживала, когда мы отправлялись на вылазки, умоляла нас отказаться от помощи сопротивлению. Но мы не могли. Ганс обычно отшучивался, что с нами ничего не произойдет, потому что мы с ним вместе, а я отмалчивалась. А потом мне пришлось к ней прийти и сказать, что ее любимый погиб на очередной нашей с ним вылазке. Я тогда получила пощечину за то, что не уберегла его, что втянула в эту идею создать отряд и не могла остановиться. Я все понимала. Только можно было подумать, что кто-то может винить меня в его смерти больше, чем я это делала сама. И после почти каждую ночь в моих кошмарах он снова и снова кидался грудью на проклятие, а потом умирал на моих руках… Губы Кассандры задрожали, и она, всхлипнув, уткнулась в грудь Драко. — Гриффиндор, — прошептал парень, целуя ее в макушку и обнимая, — мне так жаль. Так жаль, что ты потеряла друга, что ты через это все прошла, вы прошли. Ты вряд ли поверишь мне, но в его гибели нет твоей вины. Шла война. Все были под ударом. Он явно был очень смелым, а ты была ему очень дорога, и он просто не смог поступить иначе. Это очень трагичная история. Но неужели ты действительно думаешь, что он обрадовался бы, узнав, что ты так сильно мучаешься чувством вины? Штерн вздохнула: — Знаешь, мне кажется, вы бы с ним поладили. Он действительно был замечательным. — Наверняка, — грустно усмехнулся Малфой. Он не сомневался, что в ее мире вполне было реально, чтобы он подружился даже с Поттером. Но он не мог мысленно не отдать дань уважения и благодарности этому незнакомому ему пареньку из глубинки Германии, которому была так дорога Кассандра, что он, не задумываясь, пожертвовал жизнью ради нее. И только благодаря ему она осталась жива.