Столовая Леди

Четверг

      Сиреневое небо с частичками розовой сладкой ваты — что может быть лучше перед выходом в школу?! Это была одна из тех вещей, которая могла обрадовать человека в будний день, особенно когда он был весь по горло в делах. Почему же я говорю об утреннем выходе в школу, когда учусь во второй смене? Ответ прост: я бы хотел уже забыть о художественной школе и всего-навсего поспать утром, но произойти этому была не судьба.       В мою группу входили Давид и оба Никиты, Егор и Матвей, Диана и Надежда, Маша Сахара и Катя Грыва. Раньше мы делились на две подгруппы, когда утром приходила одна, а перед уроками, примерно за два часа, — другая. Однако это многим не понравилось: не все хотели ходить утром, и Елизавета Александровна решила объединить нас в одно целое, чтобы самой меньше возиться и проводить время на работе.       Обычно я ходил в художку вместе с Катей Грывой. С ней можно было обсудить всё, что угодно. Это был наилучший собеседник в мире, по крайней мере, для меня.       Катя — относительно спокойная, активная, трудолюбивая девушка — когда была маленькой, очень любила рисовать и гулять во дворе с друзьями: они не только рассказывали друг другу страшилки и пытались сами их придумывать на ходу, но также каждую встречу отдавали большую часть времени московским пряткам — легендарной уличной игре десятых годов.       Однажды она завела тетрадку и писала туда стишки. Ей нравилось сидеть в палатке, несмотря на то что та располагалась дома. Маленькая Катя брала книжки с полок брата, но читала самостоятельно только некоторые рассказы. Со временем, когда стала постарше, начала брать книги уже из библиотеки.       Екатерина мало-помалу развивала в себе разные способности в области игры в шахматы, чтения или написания стихов. Одним из главных её достижений стало овладение таким музыкальным инструментом, как гитара. Однако по какой-то причине Катя отдала предпочтение игре на укулеле, когда Женя приняла решение заниматься этим видом искусства.       Если быть честным, то Катя часто плясала под дудку Жени. Она постоянно поддерживала подружку и переходила на её сторону, даже если их мнения и мысли вообще не совпадали. Когда мы с Катей оставались наедине, без Жени, она показывала себя с наилучшей стороны, себя настоящую, свободную и независимую. Когда же в нашем общении присутствовала ещё и Женя, то Катя начинала повторять за ней, забывая о нормальном поведении со мной.       Закончив трудовую деятельность в художественной школе, мы с Катей вышли из здания и не спеша пошли по дорожке, окружающей единственную и неповторимую пару елей, часто дававших творческим людям новые идеи или вдохновение на продолжение задуманного.       — Представляешь?! Она ко мне не подходила целый урок и только сейчас, перед тем, как собираться, подошла и указала на мелочи, из-за которых мне придётся стирать весь построенный натюрморт и строить его заново! — был не в духе я, обращая внимания на то, чтобы открытое окно не передало моих возмущений учителю.       — Ну! Она ко мне подходила, конечно, но передвинуть вазу сказала только сейчас, когда я уже убрала всё построение и лишние линии, — согласилась Катя. — «Вы уже седьмой класс, с прошлого года должны были рисовать натюрморты…» Милая, а мы виноваты в том, что мы в прошлом году написали лишь один натюрморт и то в конце года? Мы виноваты в том, что у нас снова сменился учитель? — разбушевалась уставшая Катя, сделав паузу для нового рывка. — «Как вы будете рисовать картины через два года, если вы месяц простой натюрморт построить не можете?» Тебе какая разница, а? Это уже наша проблема! Все рисовали, и мы нарисуем. А-а-а, бесит! — мило сжав кулачки, закончила Катя.       — Согласен. Кстати, мне сказали, что мы должны нарисовать обязательно одну картину в девятом классе, а другие уже по остатку времени, то есть у нас в запасе будет целый год. А она раскудахталась по какому-то там натюрморту.       — Так ещё и подчеркнула «простому». Конечно, даст она сложный натюрморт всем, когда половина группы и рисовать толком не умеет, а если и умеет, то не хочет.       — Вообще мы будем рисовать композицию, так что натюрморт, в принципе, и не пригодится.       — Ай, не нравится — пускай сама рисует. Я не буду тратить нервы на это, мне в школе ещё хватает.       — Так помимо этого, она же заставляет брать рисунки домой, доделывать и потом приносить, — напомнил я.       — И это тоже прям раздражает! А если у меня свободного времени нет? А что делать, если школа давит своей нагрузкой? А если мне тяжело добираться? Ещё и ответ её убил: «Но ведь Никита же успевает всё делать, хотя он отличник». Но мы же не Никита! Без обид.       — Нет слов, одни эмоции.       — Вот именно, — подтвердила Катя, остановившись, когда я протянул руку, чтобы разойтись в разные стороны.       — Всё, не расстраивайся, переживём!       — Ага, удачи! Увидимся в школе!       В одиночестве, окружённый стаями зеленоватых берёзок, наслаждающихся или, наоборот, страдающих от всемогущего солнца, я отправился домой перекусить, передохнуть и подготовиться к выходу в школу. Что первая смена, что вторая — разницы я особо не видел. Всё равно вставал рано или идти в художку, или чтобы доделывать уроки, которые не успел начать ещё вчера. Я предпочитал первую смену и ненавидел вторую. Из-за неё невозможно было спланировать идеальный график, который в старшем возрасте был так необходим.       Надежда на плохую погоду продолжала держаться во многих из нас. Перед тем, как прийти в школу, по пути к ней я постоянно прятался от солнца. Создавалось такое впечатление, что я скоро загорю от такого переизбытка солнечной энергии. Не успел я подняться на третий этаж в свой кабинет, как резко затянуло небо и были слышны удары капель ливня о старую крышу школы. Представления и мысли о том, что жизнь налаживалась и погода могла ухудшиться в разы, придавали природе такую силу, что казалось, будто школу специально обливали тоннами воды. В конечном итоге прысканья дождика хватило максимум на десять минут. Как назло, тучи беззаботно и ни о чём не думая улетали в сторону полигона, открывая путь вновь появившейся звезде. Спасибо и на том, что согнало хотя бы духоту. Дышать действительно стало легче. В округе было столько пыли и песка, что бывало не успеваешь дойти до школы в начищенных, как новеньких, туфлях, как тут же они покрывались светлым слоем.       Я не буду тянуть кота за хвост и расписывать потрясающий школьный день с одними и теми же уроками. Думаю, информации о том, что половину дня пришлось провести на английском, химии и истории, вполне будет достаточной. Лучше рассказать о том, как проходил тот самый учебный предмет, на котором еженедельно нас ожидали тесты и практические работы независимо от того, последний урок четверти это был или нет. Как раз таки информатика постоянно задерживала выставление отметок, что не на шутку поднадоедало и раздражало. Словом, так происходило лишь в нашей подгруппе, куда входила вторая половина класса, считая по журналу, от меня до Щербета Матвея. Её преподавателем была Миндаль Наталья Степановна — женщина, может быть, прожившая полвека. В то время как мы усердно работали и старались заработать максимальную оценку с учителем-профессионалом, другая подгруппа, которой повезло с Дубровской Марией Александровной, просто отдыхала, не напрягалась и ничего не делала.       Скорее всего, я и был причиной, по которой вторая половина класса была отправлена на обучение к Миндаль. Как оказалось, она захотела к себе в группу именно меня, вопреки тому что я её не знал, пока не появилась информатика. Так как в журнале я был тринадцатый по счёту, то одноклассники ниже тоже были удостоены честью получать знания от Натальи Степановны.       Если судить по тому, как мы понимали информатику, то для парней это не составляло большого труда в отличие от девочек. Они были не тупые и совсем не глупые. Просто домашние параграфы были написаны научным языком и мелким шрифтом в количестве от пяти страниц. Столько информации за раз сбивало их с толку, и девочки начинали путаться.       Такая ситуация почти всё время происходила с Ариной Саудовской. Арина, которая в этом году как бы пришла в наш класс, оказалась давней знакомой, отлучившейся на два года в деревню. Её образ действительно изменился. Последние воспоминания об Арине у меня были связаны с тем, что мы вдвоём сидели на второй парте первого ряда, а сама она ходила вся оптимистичная и приветливая, с двумя хвостиками по бокам. Честно, я сперва не узнал запомнившуюся девочку в той, что вернулась спустя время.       Угрюмое выражение круглого лица уже говорило о многом, что произошло с Ариной в деревне. Русая карешка — на месте чёлки волосы были разделены на две половины и направлены в противоположные стороны — и округлые линзы очков вряд ли помогли бы раскрыть мою одноклассницу с первого взгляда. На это был способен, возможно, лишь чёрный блеск губ, яркий при свете дня. Дерзкий, забивной характер Арины с её особенной речью составляли неотъемлемую часть 7 «Б» класса.       На Арине всегда сидели чёрные джинсы и не до конца застёгнутая на пуговицы клетчатая рубашка, рукава которой чуточку подворачивались. Эта девушка была вынуждена присутствовать на уроке ради аттестации. Её место и компьютер располагались слева от меня, близко. Поэтому, когда Наталья Степановна выходила из кабинета по делам во время урока, Арина рвалась изо всех сил ко мне и просила помочь. Я не отказывал ей в этом, ведь мне было не жалко. Правда, перед тем, как ко мне обращаться, девушка высказывала своё мнение и об учителе, и о её заданной практической части. «Какая на фиг практическая работа на пять частей по три задания?! Где она вообще берёт всё это?! Каким образом я, по-вашему, должна сделать этот бред?!» — приблизительно таким было её сегодняшнее высказывание. Учительница информатики обычно приходила за пять минут до конца урока и предупреждала нас об этом. Во все времена информатика для Арины ассоциировалась и со стрессом, и с напряжением, и с нервами. После того, как звучал звонок, существовало два исхода событий. Если работа была лёгкой и девушка справилась с ней на отлично, то её радости не было предела, а информатика для неё становилась несложной. Если, наоборот, работа была одной из самых тяжёлых или кто-то просто не прочитал теорию перед практикой, то плохой результат не заставлял себя долго ждать. За ним впоследствии следовали негативные эмоции, характерная лексика и тому подобное.       Следом, после информатики, шла моя любимая, родненькая физкультура, от которой по четвергам вечно отвлекала неприятная геометрия. Так бы всё было прекрасно, если бы учебный день не завершался классным часом. Хотя и на том спасибо, что его не было в субботу, в девять часов утра, как у старшеклассников.       На классном часу 7 «Б» класс, помимо решения тех или иных собравшихся за последнюю неделю вопросов, занимался деятельностью ЮИД — юных инспекторов движения. Задача состояла в том, чтобы проводить всякие мероприятия в школе и в городе на тему ПДД, обучать младшеклассников и посвящать их в юных пешеходов. Ежегодно, в сентябре, это было главное мероприятие нашего класса. Ведущими «праздника» избирались я и Даша, а остальным доставались разнообразные персонажи. К примеру, Даник Васильев со своей соломенной шляпой превосходно вошёл в роль Незнайки, а Никита Лойола — светофора. Были ещё и знаки дорожного движения, но это настолько кринжово выглядело, что мне было бы лучше промолчать.       — Я надеюсь, что за выходные вы выучите их так, чтобы в понедельник на генеральной репетиции всё отскакивало от зубов. Не выучите — не моя проблема. Позориться будете вы, а не я, и плохие отметки по языку и литературе получите вы, а не я, — использовала отличную попытку замотивировать Юлия Витальевна.       — Как хорошо, что я в этом не участвую, — рано обрадовалась Кристина.       — Мероприятий хватает. Те, кто не участвуют в посвящении, пойдут в библиотеку слушать что-то новенькое о вреде курения, алкоголя, наркотиков и так далее.       — Каждый раз одно и то же, — цокнув, сказала Надежда.       — Повторение — мать учения, — объяснила Диана.       — А, раз уж ты согласна с этим… Юлия Витальевна! Диана очень хочет пойти. Повторение — мать учения же.       — Надя горит желанием пойти со мной за компанию! — еле проговорила Диана, рот которой был прикрыт ладонью соседки.       — Не неси чепухи!       — Я поняла. Надежда и Диана — первые желающие. Что ж, с радостью вас записываю. Кто-нибудь ещё?       — Ну ты, Диана, и су… рок. Да, противный сурок!       — И ты на суслика похожа, — с усмешкой на лице сказала Диана, получив несколько хлопков по голове.       — С этим разобрались, идём дальше. На следующей неделе, с понедельника по среду, организовывается сбор макулатуры. В понедельник и вторник с восьми утра до пяти вечера, в среду с восьми утра до двух часов дня. Кто сдаст, тому плюс балл к одной самостоятельной по языку или литературе.       — А можно сдать один килограмм? — специально спросил Костя.       — Да не позорься ты! Неужели не найдёшь хотя бы три килограмма бумаги?       — В принципе, можно было бы купить в магазине и сдать, — ляпнул Даник Васильев.       — Так, я смотрю шутников в классе много завелось? Что за цирк в конце концов?.. — устроила минуту молчания Юлия Витальевна и продолжила: — Когда будете сдавать, убедитесь, что вас записали. Всё, с этим закончили. Теперь переходим к последнему вопросу, и я вас отпускаю домой. Сейчас будьте максимально серьёзными. Необходимо выбрать старосту, который будет отчитываться за весь класс, брать задания у педагогов-организаторов и следить за их выполнением, помогать мне и другое. Есть кандидаты?       В прошлом году старостой был я, а моим заместителем — Даша. В этот раз мне тоже не хотелось упускать шанс, так что рука поднялась сама по себе. Однако в этом году количество кандидатов увеличилось вчетверо: баллотировался я, Алина, Костя и Матвей.       — Ничего себе! А с каких пор ты, Костя, проявляешь такую активность? Уверен, что будешь справляться со всем?       — Попытка не пытка.       — А спрос не беда. Ну, попытай счастье. Хочу напомнить, что голосовать может каждый, но один раз. То есть если вы проголосовали за кого-то, то за другого будет уже нельзя. Начнём, — сказала Юлия Витальевна, схватив кусочек мела и написав имена кандидатов. — Кто голосует за Алину?       Рук было немного, чего я и ожидал. Руки подняли только подружки Алины, я и больше никто. Когда на доске появилась цифра «5», Юлия Витальевна продолжила опрос:       — Есть те, кто поддерживает Костю?       — Я! — отозвался Давид, резко встав с места и высоко взодрав длиннющую руку.       — Всё? Из мальчиков больше никто не хочет поддержать своего друга? Вы меня иногда поражаете, — говорила Юлия Витальевна, вырисовывая единицу. — Кто за Никиту?       Я знал, что большинство проголосовало бы за меня. Я обычно делал всё на сто процентов, в то время как многим было лень чем-то заниматься. Стало как-то грустно, когда за меня проголосовало лишь два человека: Настя и Антон. «Значит, хотят сделать старостой Алину? Странно, что многие воздержались», — мелькнуло в моих мыслях.       — Вы сегодня и вправду меня поражаете. Ладно, сколько голосов будет за Матвея. Два-три?       Неожиданно из маленьких ростков выросли высокие деревья, которых насчиталось в количестве тринадцати штук.       — Вы что, на приколе? — спокойным голосом спросил удивлённый Матвей, доедавший батончик мюсли. — Я же по приколу пошёл.       — Как мы видим, — дописав около имени Матвея тринадцать, подводила итог Юлия Витальевна, — по результатам голосования победил Матвей. Поздравляю тебя! Нужно, чтобы ты выбрал себе заместителя, так как в документах я помечу его и тебя.       — Ну, пускай будет Егор.       — Эй, ты что, дурачок? — снизив тон, пробормотал Егор.       — Егор, согласен? — не поняла ответа классный руководитель.       — Ну давайте.       — Хорошо, Егор, теперь ты заместитель Матвея… Перед тем, как я вас отпущу, скажите, почему вы не проголосовали за Никиту?       — Никита всегда им был, пусть Матвей попробует свои силы, — ответила за всех Алина.       — Ясно. Это хорошо, что вы стараетесь развиваться в разных сферах. Всё, не буду задерживать. До свидания.       — До свидания! — послышался хор из наших голосов, смешавшийся одновременно с прозвеневшим звонком.       На сей раз домой я пошёл уже не с девочками, а с Антоном. Шли мы по совершенно другому пути, по которому оба добирались за одинаковое время и в школу, и домой. Антон не был большим любителем рассказывать, как и я, и, пока я быстро пытался найти абсолютно любую тему для разговора, чтобы она не оказалась слишком тупой или неподходящей, половину дороги мы провели в молчании.       — День классно прошёл, — прервал я бесившую тишину.       — Да, особенно информатика.       — Ну конечно! Ты же не у Миндаль, — слегка позавидовал я.       — И хорошо, — радовался Антон.       — Кстати, я тебе говорил о том, что Миндаль собирается взять меня на какую-то районную олимпиаду среди всех классов? Вообще среди девятых-одиннадцатых, но не суть важно.       — Не, не говорил. Пойдёшь?       — Да, почему бы нет. Схожу посмотреть, какие задачи там предложат. Может, что-нибудь решу с моим-то уровнем знания Pascal.       — Думаю, что-то да решишь. Ты же знаешь больше меня и всех в нём.       — Это да, но некоторые темы я и слышу в первый раз. Мне предстоит изучить строки, какие-то массивы и другое, чего я пока не понимаю.       — И что будет, если победить?       — Обещают дать планшет. Каждому участнику выдадут рюкзак «hoster.by», что мне не помешает.       — Здорово, сходишь просто так и рюкзак получишь.       — Это да…       На этом разговор прекращался до тех пор, пока мы не доходили до развилки дорог возле детского сада. Почему-то раньше я с Антоном здоровался и прощался просто словами. Но с недавних пор я решил взять инициативу в свои руки и стал здороваться и прощаться с ним уже рукопожатиями. Я не хотел бы высмеивать его, а всего лишь хотел бы сказать, что когда мы жали друг другу руки, то Антон делал это немного странно, просто давя кисть собеседника на протяжении долгого времени, что выглядело неловко. Я не решался на то, чтобы ему об этом сказать. С одной стороны, я, как настоящий друг, смог бы помочь ему исправить этакий недочёт. С другой стороны, мне тяжело было бы сказать ему об этом, чтобы это не выглядело так, будто я смеялся над ним. Возможно, я просто утрировал, но я и вправду боялся потерять его дружбу, которой так дорожил.

      24 сентября 2020 года