Папочка

      Жизнь Хью вошла в определенное русло. По средам Мадс отвозил его к доктору Роудсу на несколько часов, в течение которых они разговаривали обо всем, что казалось Хью важным. О детстве и родителях, о внутренних переживаниях. Сессии иногда представляли почти бесконтрольный поток слов при гипнотическом вмешательстве и пульсирующем холоде мерцающего света. В целом — было странно, но уж привычно. После этого Миккельсен всегда отвозил Хью куда-нибудь ближе к природе или устраивал настоящие романтические свидания для восстановления душевного состояния. Но помогало это неплохо. Дэнси теперь почти всегда оставался самим собой, лишь изредка, в крайне напряженных эмоциональных сценах, падая в Уилла.       Сегодняшняя среда оказалась одной из самых тяжелых за ближайшие недели. Кажется, на Хью в этот день сорвались все собаки: сначала ему устроила истерику Клэр, потому что они не созвонились накануне вечером. Потом позвонили родители с головомойкой по поводу того, что до сих пор не видели внука. Каким образом в этом оказался виноват Хью — ему решительно было непонятно. Следом он как ребенок разрыдался на приеме у Роудса, чувствуя себя выжатым лимоном. А после Фуллер несколько раз подряд гонял его по досъемкам и озвучке. Таблетки неожиданно вызвали побочные эффекты в виде головной боли и тошноты, так что к вечеру Дэнси едва стоял на ногах.       — Я выдохся, — Хью уронил голову на руки, устало опустившись за обеденный стол. — По ощущениям, Фуллер просто ушел в разнос.       — Еще пару часов, милый, и мы закончили, — поддержал его Миккельсен, пытаясь заставить Хью поесть хоть что-то.       — Я уже не могу. Даже пару часов, Мэсс, — пожаловался Дэнси. Он только-только закончил озвучку предыдущих снятых сцен, и Мадс предложил ему очередную чашку ромашкового чая. — Весь день мне выносят мозг, да еще и слишком интенсивное взаимодействие у Уилла и Ганнибала.       — Таблетки? — Насторожился Мадс, быстро поднимая взгляд и поставив на стол полупустую баночку колы без сахара.       — Конечно, пью, — отмахнулся Хью. — Я не про это. А про то, насколько эти двое на самом деле привязаны друг к другу. Насколько глубоко прописаны их персонажи и взаимодействия. И эти вечные недомолвки еще. Я не знаю, как объяснить.       — Я понимаю, — кивнул Мадс и пробрался под столом к одиноко лежащей на колене ладони. — Тебе не нужно объяснять, я понимаю. Как ты себя чувствуешь?              Вместо ответа Хью тяжело вздохнул, высвобождая руку из железной хватки — к ним торопился сияющий улыбкой Фуллер. Брайан был взволнован сильнее, чем когда-либо, объясняя внезапные нововведения в сюжет. Дел было на полвечера не очень интенсивных съемок, так что Хью позволил себе почти не слушать, только кивать иногда и вставлять многозначительные «ага» и «супер» в интенсивную речь продюсера. В целом, съемки проходили очень хорошо: они наконец нагнали съемочный график и теперь шли в четком темпе по сценарию. Половина съемочного вечера ушла на съемки Аланы, Ганнибала и Уилла, в речи которого проскользнула сказанная когда-то Хью фраза, блеснули широко раскрытые в подозрении глаза доктора Блум, повеяло спокойной уверенностью Ганнибала. Каковы бы ни были их отношения — они точно знали, как относятся друг к другу. Остальным этого знать не нужно было.       Эти недомолвки окончательно добили уставшего донельзя Дэнси. Он пытался еще выдавать из себя какую-то эмоцию, сидя за столом с Ганнибалом и Джеком, но получалось из рук вон плохо.       — Эта рыба вкусная, — заключил Хью, накалывая на вилку очередной кусок форели.       — Хью, ты можешь сказать это еще раз и действительно иметь это в виду? — Раздался голос из-за кадра, и Дэнси устало рассмеялся.       — Я пытаюсь, — он и правда пытался уже раз шестой сказать одну и ту же реплику, но вкус оставлял желать лучшего. Мадс по правую руку от него тоже рассмеялся, наблюдая, как Хью пытается быстрее прожевать кусочек блюда.       — Подожди, у тебя тут… — Миккельсен смахнул пару несуществующих крошек с колена, этим безмолвным жестом поддерживая Хью. — Ну вот, давайте еще раз. Если не получится, то на сегодня заканчиваем. Так, Брай?       — Так, — бросил Фуллер, что-то чертя в своем блокноте. Вероятно, вопроса он даже не услышал.       Последний дубль Хью так же запорол, случайно выплюнув изрядный кусок рыбы обратно на тарелку. Кажется, кто-то захохотал, а Дэнси почувствовал себя до крайности никчемным. Какой уж он актер после такого? Простой дубль, из-за которого они сейчас отложат съемку, потратят время су-шефа на кухне и несколько сотен долларов на свежую форель для следующего дня. Хью поник, удаляясь в свой фургон переодеться. Мадс оказался сразу позади него, закрывая за ними двери.       — Как ты, elskede? — Миккельсен зашторил небольшое окно и обнял Хью сзади, аккуратно сцеловывая полоску кожи от линии волос у шеи до торчащего накрахмаленного воротничка.       — Теперь лучше, — он попытался улыбнуться, но спустя пару неудачных попыток бросил притворяться. — Мне показалось, что из меня все соки выжали.       — Тебе помочь переодеться?       — Я могу переночевать здесь, как думаешь? — Задумчиво почесал подбородок Хью, игнорируя вопрос.       — Можешь, — Мадс, судя по звуку удивленного голоса, поднял бровь, — но зачем? Поехали домой, elskede. Я наберу тебе ванну, закажу что-нибудь вкусное.       — Не уверен, что смогу хотя бы переодеться, не то что дойти до машины, — вздохнул Дэнси, почти полностью повиснув на чужих руках. Ноги и правда едва слушались, а тело отказывалось двигаться. Миккельсен с готовностью подхватил его и осторожно усадил на диванчик.       — Отдохни пока, милый. Я помогу, — Мадс опустился на колени, расшнуровывая тесные уилловские ботинки — сначала на левой ноге, потом на правой. Поднял встревоженный взгляд и по очереди поцеловал открывшуюся кожу между носками и брюками. Одним движением руки заставил Хью откинуться на спинку, пробираясь пальцами под узость ремня, ослабляя его натяжение, расстегнул пуговицы и ширинку, потянул ткань на себя. Мадс действовал медленно и очень аккуратно, так что Дэнси закрыл глаза, полностью расслабляясь. Одной рукой он приподнял Хью за поясницу, второй уверенно стащил ткань к бедрам. Оставил несколько невесомых, но до жути приятных поцелуев на внутренней стороне ноги, продолжая снимать брюки. Скрипнула чертова дверь.       — Черт, — визажистка распахнула дверь, втискиваясь внутрь боком, неся огромную сумку с многочисленными палетками и кистями. Только через секунду она обернулась и во все глаза уставилась на открывшуюся сцену. — ОЙ. Ой!       — Хелен! — Хью даже не смог подорваться, только как-то неуверенно подался вперед, отлипая от спинки дивана и поднял ладони. — А я… Мы…       — Я помогаю Хьюстону переодеться, — невозмутимо сообщил Миккельсен, не отрываясь от своей изначальной задачи. — Ты тоже можешь помочь.       Хелен еще несколько секунд немигающе глядела на них, а потом просто развернулась на пятках и стремительно выскочила из фургона, не сказав ни слова. Хью с Мадсом неуверенно переглянулись. А потом в один голос выдохнули «блять». Дэнси хрипло рассмеялся, закрывая лицо руками, Мадс так и остался сидеть на коленях.       — Думаешь, это обернется чем-то плохим? — Миккельсен все же успешно стянул уилловские брюки с Хью и быстро поднялся, закрывая дверь фургона на замок.       — Не знаю. Хелен меня любит, так что вряд ли она побежит рассказывать всем о том, что видела, — пожал плечами Дэнси и улыбнулся, когда горячие ласковые пальцы осторожно начали массировать ноющие икры и лодыжки, а коленку покрыли поцелуями.       — Но вероятность есть, — закончил за него Мадс. Выглядел он сейчас почти на свой возраст, задумчиво опустив глаза в пол и нахмурившись. Хью потянулся было разгладить морщинку, но не успел — его прервал грубый укус в нежное место у бедра, вырывая тихое шипение из плотно сомкнутых губ. — Может, это и к лучшему…       — Ты о чем, Мэсс? — Хью попробовал поднять на себя взгляд чужих глаз. Мадс мотнул головой, набрасываясь на нежную кожу бедер с порцией новых укусов. Болезненных и ноюще-приятных, слегка жгучих и горячих. Дэнси заметался, то ли пытаясь отстраниться, то ли наоборот — притянуться ближе. Прошло довольно много времени с тех пор, как ему запретили кончать — и Хью все чаще внутренне сжимался от желания разрядки. Но. — Мэсс!       — Да?       — Я слишком устал, Мэсс, — нахмурился Хью, боясь и расстроить отказом, и расстраиваясь сам. Укусы и столь тесный контакт слегка разожгли в нем желание, но тело не отзывалось, оставаясь каменным.       — Я знаю, elskede. Просто ухаживаю за своим… За тобой, — неловко закончил Мадс и оставил последний укус, аккуратно зализав его розовым блестящим языком. Он проделал тот же фокус с переодеванием, только теперь натягивая излишне узкие джинсы вверх по бедрам. Хью пытался, как мог, упростить задачу, но Мадс справился довольно успешно. Дальше шел пиджак и блеклая простая рубаха из плотного материала. С ними дела пошли быстрее, оголенному по пояс Хью мягко, но чувственно размяли мышцы рук, растерли чуть замерзшие кисти, прочертили языком влажную клетку, повторяющую линию кубиков пресса.       — Спасибо, — поблагодарил Хью, расслабляясь под уверенными нажатиями на плечи. Он уткнул голову в сгиб шеи перед собой, с наслаждением вдыхая обилие запахов кожи и дерева, смешанных с сигаретным шлейфом. Он хотел сказать еще что-то приятное, но тело оказалось слишком мягким и воздушным, почти невесомым.       — Спи, elskede, — прошептал Мадс на ухо нежно, окончательно отправляя Хью в сон.       Проснулся он на следующее утро от сладко лижущих его глаза солнечных лучей. Он оказался раздет и укутан теплым одеялом в их с Мадсом постели. С кухни доносилось тихое датское мурчащее пение, аромат кофе и свежих панкейков. Хью потянулся с удовольствием, чувствуя приятное натяжение в мышцах. Выбравшись из одеяльного плена, он сразу прошлепал босыми ногами в душ, смывая с себя весь вчерашний день и следы ночи. Когда он выглянул из-за двери, полотенце и свежая домашняя одежда уже оказалась приготовленной — Хью только улыбнулся, чувствуя необычайный прилив нежности. Казалось, его знали до самых мелочей, чувствовали любое желание и исполняли его почти мгновенно. Может, если Дэнси станет делать что-то подобное, Мадс тоже его полюбит? Мысль, конечно, абсолютно глупая — это либо есть, либо нет. Но желание сделать для Миккельсена хотя бы небольшой сюрприз осталось.       Они и так провели последние несколько праздников порознь, то Хью мотался к Клэр в Нью-Йорк, то Мадс засиживался на семейных застольях на несколько дней. Так что, если уж им и не суждено встречать праздники вместе, то никто не мешает им устраивать свои собственные. Например, сегодня. Они вкусно позавтракали, Хью выпил безукоризненный эспрессо с молоком и благодарно чмокнул Мадса.       — У нас есть еще полчаса на сборы, — ответил Миккельсен в поцелуй, стремясь углубить его, обхватывая чужое тело в крепкие объятия. Хью прислушался к себе и… Ничего. Абсолютно. Да, ему очень нравилось прижиматься так тесно, чувствовать тяжесть чужих рук, но. На этом все.       — Мэсс, я…       — Уже двенадцать дней, — быстро заключил Мадс хмуро, но спокойно, без претензии. — Обычно у тебя либидо выше моего. Доктор Роудс говорил про побочные эффекты препаратов?              Хью замер. Действительно — он не считал дни, как, видимо, Миккельсен. Но, по крайней мере, раньше он бы сам не слез с Мадса после вчерашнего, а теперь вообще не чувствовал какого-либо желания.       — Что-то говорил, но я не особо запомнил, — пробормотал Дэнси, боясь заглянуть в карие глаза и увидеть там… Что? Разочарование? Обвинение или обиду?       — Давай я позвоню и уточню, хорошо? — Мадс нежно поцеловал его в лоб, успокаивающе обнял. — Я думаю, такое бывает, тебе не стоит беспокоиться, elskede.       — Мне слегка… неловко. За то, что я не могу дать тебе того, чего ты хочешь, — тяжело сглотнул Хью. День перестал казаться таким уж хорошим и прекрасным, каким был все это утро. Пальцы его заскользили по обнаженной спине, повторяя линию позвоночника до самых домашних брюк, прошлись по бокам, решительно сдвинул ткань вниз. Хью попытался почувствовать хоть что-то. Нет. Совсем ничего. Хью потянулся сесть на колени — в конечном счете, для некоторых вещей его желание было необязательным.       — Перестань, min søde og dumme dreng, — Мадс помог Хью сесть на стул и опустился рядом на колени. — Forstår du ikke, at jeg er klar til at gøre hvad som helst for dig? Jeg elsker dig trods alt.       — А?       — Говорю, дурной ты, Хьюстон, — улыбнулся Мадс, беря одну из прохладных ладоней в свои и согревая их дыханием. — Для меня важно то, чтобы с тобой все было в порядке, а остальное — пустое.       — Ты назвал меня глупым мальчиком? — Запоздало перевел Хью из своего скудного датского вокабуляра, притворно хмурясь, но все же поднимая взгляд на Мадса. — Как сказать, что ты невыносимая задница?       — Du er den bedste — лукаво усмехнулся Миккельсен, заставляя Хью буквально по слогам повторить эту фразу.       — Спасибо, Мэсс, — хрипло поблагодарил Хью, опускаясь к чужой растрепанной макушке и целуя аккуратный пробор. — И да, «ду эден бесте», Миккельсен.       — Я знаю, — хохотнул Мадс и поторопил его собираться, заставляя Хью заподозрить неправильность перевода.       — Теперь ты точно обязан учить меня датскому! — Бросил он Миккельсену вслед.       Они доехали до съемочной площадки без происшествий. Мадс не стал звонить доктору Роудсу при Хью, за что тот был ему неожиданно благодарен. Хелен старательно игнорировала присутствие Дэнси возле себя. Она даже не пожелала ему доброго утра, не рассказала, как обычно, истории из утра многодетной мамы. У нее была действительно большая семья: муж, престарелая мать и четверо детей разного возраста, которым нужно было приготовить сразу и завтраки, и обеды, собрать младших в школу и садики. Как в таком темпе она еще и успевала работать полный рабочий день и всегда улыбаться — Хью решительно не понимал. Наверное, она просто была каким-то сверхчеловеком.       — Хелен, — тихо позвал Хью, когда визажистка почти закончила с его лицом. Та даже не взглянула на него, продолжая вбивать тонкий слой кремового скульптора у скул. — Поговори со мной.       — О чем? — Фыркнула она, внимательно разглядывая результат своей работы. Когда ее помощник удалился на перекур, Хелен сузила глаза и прошипела: — О том, что ты спишь с Мадсом?       — Все не так! Он правда помогал мне, — замахал руками Дэнси, стараясь придать голосу как можно больше убедительности. — Я был совсем выжат, даже планировал остаться в фургоне на ночь.       — Было очень заметно, как он тебе помогал, — вновь прошипела она. — И эти укусы с засосами, которые я не раз перекрывала для съемок. Я еще думала, как Клэр умудряется ездить к тебе так часто. А никак!       — Хелен, просто выслушай меня…       — Я думала, что здесь только Фуллер ненормальный, — заключила она громко и поспешно отвернулась. — Мы закончили.       Хью не ответил, поднимаясь с кресла. Он все еще пытался переварить все те слова, которые ему бросили прямо в лицо. Это оказалось куда болезненнее, чем он думал. Потерять любящего друга и его расположение к себе. Дэнси пробормотал привычное «спасибо», удаляясь переодеваться. В груди разворотилась ноющая пустота, грозящая проглотить все хорошее впечатление от утра. Предательские слезы скопились у глаз. Он надеялся, что все закончится не так. А как? На самом деле ее реакцию можно было понять. Хелен — типичная южанка с крайне консервативными взглядами.       — Знаешь, что еще хуже? — Внезапно визажистка оказалась прямо за шторкой. — Что у тебя есть чудесная жена и ребенок. А ты водишь шашни с мужиком! Лучше бы помог той, с кем у тебя есть будущее, а не бросался на кость, как голодная собака.       — Хелен, не надо, — Хью опустил голову, прячась в своей уютной раковине самокопания и бесконечного чувства вины.       — Если ты ей не скажешь, Дэнси, я сама все расскажу. Такая женщина, как она, должна быть счастлива, — отчеканила визажистка ледяным тоном. Каждое слово — удар ножа.       — Хелен…       — Я тебя предупредила!       И она удалилась так же резко, как и подошла. Хью услышал только с силой хлопнувшую дверь фургона. Твою. Мать. Он осторожно сполз по стенке фургона, закрывая лицо ладонями. Удивительно, что еще пару часов назад он чувствовал счастье. Не зря, видимо, мама говорила, что тот, кто много смеется, потом будет много плакать. И все же Дэнси сдержался: переоделся, промокнул глаза, приводя себя в подобие порядка. Мир под его ногами слишком уж стремительно разрушался, а ведь он просто когда-то решил сыграть главную роль в этом сериале. Он вышел на площадку с обычной легкой улыбкой, поприветствовал Лоуренса и съемочную группу, занимая свое место у стола. Блэк-аут шторы за окнами имитировали глубокую ночь, а свечи на столе и приглушенный свет создавали интимную атмосферу. Мадс улыбнулся ему из-за дверей, и Хью тотчас поймал гневный взгляд Хелен на себе. За время работы с Фуллером, Дэнси как-то даже забыл, что существует гомофобия и косые взгляды. Должно быть, Брайан уже давно к такому привык. Осталось привыкнуть и Хью с Мадсом.       Дэнси вновь запорол несколько дублей с этой чертовой рыбой. Он старался отвлечься и вжиться в Уилла, но обычно приветливый Грэм сегодня его отвергал. Так что он остался в своей голове вариться в бульоне этих тревожных и кошмарных мыслей.       — Прекрасная рыба, Уилл, — Мадс умело сервировал тарелку Джеку первому — выделяя его почетность за столом. — В свежепойманной гораздо больше аромата и вкуса.       — Настал мой черед приносить мясо, — ответил Хью с меньшей, чем нужно, долей тихого сарказма в голосе.       — Я нахожу форель очень Ницшеанской рыбой, — ему не ответили ни взглядом, ни кивком головы, но упрямый доктор Лектер все равно продолжил. — Жизнь в дикой природе находит свое отражение во вкусе мяса.              Хью бросил взгляд на тарелку, и его замутило. Впервые подача блюд оставляла желать лучшего: неочищенная цельная рыба со сваренными глазами, изо рта которой торчал свой же хвост — изящная аллюзия на самоедство. Вот и Дэнси занимался этим на протяжении нескольких часов: старательно и методично выедал себе мозг чайной ложечкой, отчаянно пытаясь найти решение хоть какой-нибудь проблемы, которых у него внезапно оказалось выше крыши.       — Мы впитаем этот опыт и позволим ему изменить нас, — торжественно произнес доктор Лектер, обращаясь только к Уиллу. — Все мы Ницшеанские рыбы в этом контексте.       Хью дернул уголком рта, сдерживая свое негодование. Насколько бы упростились отношения, если бы люди перестали друг другу лгать? Или усложнились бы? Смог бы Дэнси и дальше смотреть Клэр в глаза, после того как два года изменял ей? Смог бы смотреть в глаза повзрослевшему Саю и видеть в них отвержение? Смог бы смотреть на закрывшегося Мадса и не желать коснуться его раз за разом? Уж лучше Хью останется этой чертовой «ницшеанской рыбой», впитавшей в себя все горести жизни в одиночестве.       — Хьюстон, — деланно угрожающе зарычал Лоуренс. — Просто, мать твою, скажи, что рыба вкусная! И разойдемся уже!       Хью слишком задумался, пропуская реплику. Да черт подери! Просто сказать «Эта рыба очень вкусная» — и все! Больше ничего не требуется. Они попытались еще раз. Режиссеру не понравилась интонация. Сменили тарелки. Еще раз — Фуллер попросил Хью играть глазами, вкладываясь в подтекст. Чертов Уилл Грэм все еще не пускал его, оставляя актера чужеродным среди всего этого застолья. Еще раз. Сменили тарелки. Бульон давно уже остыл, но на это дружно махнули рукой. Хью с силой попытался втиснуться в Уилла, отбрасывая свою личность и переживания подальше. Он должен был сделать все хорошо — хотя бы двадцатый дубль. И он закрыл глаза.       — Мы должны оставить в прошлом извинения и прощение.       — Прощению требуются двое: тот, кого прощают, и тот, кто прощает, — не сдерживается Грэм, наблюдая за отточенными шагами Ганнибала по столовой. Лектер по привычке распускает полы пиджака в сторону, элегантно присаживаясь за стул во главе стола.       — Именно поэтому мы впитаем этот опыт и поглотим его, — безапелляционно заканчивает Ганнибал. Вынуждая своих собеседников принять это как данность. — Все мы Ницшеанские рыбы в этом контексте.       — И именно это делает нас вкуснее, — едва не фыркает Уилл, отвергая навязанное прощение. Если его вообще можно таковым обозначить. Если можно не согласиться с тем, что каждая крупная рыба поглощает более мелкую в целях эволюции. Той самой, которую привыкли игнорировать или не замечать. Тогда как каждый ее виток — от создания плавников до идеально развитого голосового аппарата — результат жизни той самой «Ницшеанской рыбы». Отвергнуть это предложение — палка о двух концах. Ты либо моралист, либо сверхчеловек. Уилл ловит себя на том, что ему отчаянно хотелось бы остаться просто рыбой.       — В наших действиях не было личного, — лжет Джек, и Уиллу дается тяжело не фыркнуть от этой неприкрытой манипуляции.       — Эта рыба потрясающая, — Грэм смотрит Ганнибалу прямо в глаза, имея ввиду вовсе не рыбу. Да и вряд ли когда-нибудь они с Лектером смогут говорить друг с другом без подтекста.       Уилл чувствует многое, безошибочно считывает искусно показанные эмоции и прямой стан. Но он вдруг становится неуверенным. Может ли это быть игрой? Двойной игрой? Тройной? Он вдруг перестает чувствовать себя в безопасности рядом, потому что не понимает точно, чего ожидать в конце концов. Ганнибал сейчас в равной степени может убить его вилкой, а может пригласить еще на один ужин и одарить новым нагроможденным смыслами разговором. В попытке изменить его. Так же, как он изменил Рэндалла. Как изменил Марго. Как потихоньку вплелся в обыденность Аланы и Джека.       — Не правда ли? — Ганнибал с интересом наблюдает, как Уилл цепляет на вилку рыбу, щедро смоченную душистым бульоном. Он наблюдает, как каждый кусочек скрывается в его рту, и от этого изучающего взгляда Грэму становится жарко. Так смотрят когда хотят убить или поцеловать. Вот и вся их специфика отношений.       Хью оглушенно моргнул, сгибаясь пополам в приступе хриплого кашля. Его руки запутались в чем-то длинном и мягком, а сигарета выпала из рук на асфальт. Асфальт?! Дэнси заозирался по сторонам, пытаясь осознать место, на котором стоит.       — Что… Почему? Блять! Что я делал? — Миккельсен оказался рядом. Мужчина только откашлялся, хватаясь за горло, так что голос его опасно сел, а глаза забегали по крытой курилке. Конечно же, он в курилке. Возле него Мадс. Чем-то безразмерным на нем оказался теплый плед.       — Ничего, все было хорошо, — Мадс быстро откинул свою сигарету и прижал к себе взволнованного Дэнси, успокаивая подрагивающие плечи своими прикосновениями.       — Я не… — Хью поднял на него расширившиеся от ужаса темные глаза, и Миккельсен аккуратно скользнул губами по его замерзшему носу. Он не знал точно, что должен был спросить. И не хотел знать возможные ответы на все вопросы.       — Нет, все хорошо. Перестань думать, — Мадс спешно расцеловал его щеки и лоб, замещая собой все тревожные мысли. — Ты пил таблетки сегодня?       — Пил, — кивнул Хью, укладывая голову на широкую грудь и слушая ровное глубокое дыхание и стук сердца. Пальцы его вцепились в чужие бока, сминая идеально выглаженный костюм.       — Что там случилось, милый?       — Я просто очень сильно хотел закончить съемку. Я перестарался. Черт, я такой идиот!       — Это ничего, elskede, ничего, — ладони зарылись в непослушные кудри, а губы опустились на высокий лоб. Мадс начал аккуратно раскачиваться, почти баюкая Хью в объятиях.       — Сколько времени прошло?       — Полчаса, не больше. Не переживай.       — И ты все это время был с Уиллом? — Хью обескураженно моргнул. — Даже не знаю, что сказать на это. Приятного времяпровождения пожелать?       — Я так люблю эту твою удивительную способность дерзить в самых обескураживающих моментах, моя радость, — Мадс легко улыбнулся, сцепляя их руки в одно. — Это все неважно. Постарайся больше так не делать, хорошо? Ты постараешься ради меня?       Хью не ответил, только кивнул, закрывая глаза. И кивнул еще раз для убедительности. Его руки слегка потряхивало, но в голове было удивительно чисто. Он едва помнил произошедшее, только разбросанные обрывки в памяти, но мог спокойно анализировать свои дальнейшие действия. Он успокоился через несколько минут, когда убедился в том, что ничего страшного не произошло. Потом он выпросил у Фуллера перерыв, сходил в душ, переоделся, вытерпел прикосновения недовольной Хелен к лицу и новой порции макияжа. Визажистка молчала и хмурилась, так что Хью постарался абстрагироваться. Закрыл глаза, цепляясь пальцами за собственные колени. Мадс вошел к нему после короткого стука и поставил на столешницу чашку кофе и небольшой перекус.       — Хью, ты в порядке? — Миккельсен остановился у стола позади Хелен, и та тихо фыркнула.       — Да, в норме. Мне лучше, — коротко ответил Дэнси, не желая продолжать разговор в присутствии визажистки. Ему вдруг стало внезапно стыдно.       — Мадс, — отчеканила Хелен неприязненно, — пожалуйста, не мешай. Мне нужно, чтобы Хью сидел неподвижно.       Миккельсен приподнял бровь, удивленно глядя на напряженную спину визажиста. Он открыл рот, закрыл и вновь открыл, поймал хмурый взгляд Дэнси в зеркале и снова закрыл. «Допустим» — пробормотал Миккельсен и достал сигареты из кармана. Конечно, вряд ли кто-то до этого момента так с ним общался, и его удивление было вполне объяснимым. Хью объяснил ему всю ситуацию после обеда. Нетронутая курица с овощами отправилась обратно в холодильник, зато две чашки горячего кофе слегка привели его в чувство. Миккельсен все обдумывал ситуацию, задумчиво глядя на экран своего телефона. Он тоже едва притронулся к еде.              — Мы можем добиться ее увольнения, — наконец пробормотал Мадс в нос. — Она может сколько угодно ходить по СМИ и звонить Клэр — но доказательств у нее нет. Общественность решит, что она просто мстит за увольнение.       — Нет! Это… Неправильно. Хелен не должна отдуваться за наши с тобой поступки.       — Не должна. Так же, как и шантажировать тебя.       — Я поступил отвратительно, — мотнул головой Хью. — Может, Хелен и права… Не важно, — Дэнси отвернулся, изображая невероятно занятой вид. Он несколько раз перелистнул странички со сценарием, поправил рубашку, осмотрел носки своих ботинок. Мадс понял его верно. И молча поднялся, удаляясь. Хью будто зарядили пощечину. Наверное, они с Мадсом и правда слишком самонадеянны, упиваясь своими маленькими играми и считая, что люди вокруг слишком глупы, чтобы увидеть их действительное отношение друг к другу. Вот теперь Хью оказался вообще в какой-то нелепейшей ситуации. С одной стороны — долг и семья, осуждение друзей и привычная жизнь. С другой — любимый человек и желание навсегда остаться с ним, изменить их совместное будущее, быть вместе до самого конца. Наступит момент, и Хью все равно придется выбрать кого-то. И разбить сердце другому. И самому себе.       Дни пролетели одинаковые и безликие, все, как один. Завершалась последняя неделя съемок. Впереди у них был лишь подсъем деталей, озвучка, а потом билет на самолет и старый-добрый Нью-Йорк.       — Брайан, твои гениальные шедевры все больше меня удивляют, — Миккельсен шутливо поклонился, когда на очередной пятиминутке они обсуждали прочитанный накануне сценарий. — То есть это должно выглядеть как групповушка в кадре?       — Метафоры, дружочки, — восторженно развел руками Фуллер. — На экране это будет выглядеть шикарно!       — Ага, метафоры, — хмыкнул Хью, напряженно вглядываясь в лицо Каролин. Она с явным удовольствием несколько раз перечитывала один и тот же момент.       — Не совсем понимаю техническую часть съемки, — аккуратно начала Каролин, опуская бумаги на обтянутые легким платьем колени и соблазнительно отставляя ногу в сторону Мадса. С его ракурса она, должно быть, выглядела крайне привлекательно.       — Все просто. Некоторые кадры будут сняты порознь, — ответил Майкл, переворачивая магнитную доску другой стороной. На ней вихрились замысловатые картины раскадровки явно авторства Фуллера. — Вот эти и эти, — Раймер указал пальцем на две непрорисованные фигуры разной степени оголенности, — Уилл и Марго в Вирджинии. Эти — Алана и Лектер в Балтиморе. Потом — склейка — бум — и переходим к общей сцене.       — Мы специально изготовили большую кровать, задники покроют грин-скрином.       — Большую? — Кэтрин подняла взгляд на чуть не подпрыгивающего от счастья Фуллера.       — Чтобы мы смогли снять вас всех на ней!       — Прости, но… Что? — Каролин удивленно вскинула бровь.       — Вот фото, — указал на свой экран Майкл.       — Настоящий траходром, — хохотнул Миккельсен, как только ему протянули сотовый.       — Покажи! — Лоуренс оказался позади них и быстро выхватил телефон из рук. — Вот дерьмо! Реально траходром! — Фишберн залился своим заразительным хриплым смехом, так что, когда очередь дошла до Хью, он вытирал выступившие от веселья слезы с глаз. Кровать была реально просто огромной. На ней, без сомнения, могли разместиться не только две пары, но и гораздо больше людей.       — Ну что, — фыркнул, отсмеявшись, Фуллер, — все на грим! Сейчас снимем только общую сцену, остальное потом.       Постельные сцены — это всегда странно и немного неловко. Даже для опытных актеров отыграть неподдельную страсть довольно тяжело. В карьере Хью было множество постельных сцен, в которых он умело изображал и желание, и возбуждение, и разочарование — много чего. Был даже момент, в котором он играл постельную сцену сразу с мужчиной и женщиной. Но «Ганнибал», как всегда, раздвигал границы его актерских навыков. Он уже попробовал себя в амплуа злодея и манипулятора, что было в новинку. Он рождался из тела мертвого оленя. А теперь вот постельная сцена с четырьмя людьми.       Каролин с Кэтрин все крутились около зеркал в телесном белье, репетировали некоторые движения и томные взгляды друг перед другом. Наконец, подготовленные, они улеглись в одну постель. Хью возле Кэтрин, Мадс с Каролин на другой стороне. Щелкнул затвор, над павильоном зависла команда «Мотор!», и они зашевелились. Все еще сомкнутые в невинном поцелуе губы Хью на Кэтрин, ее легкие касания к его плечам. Они перекатились, внимательно следя за тем, чтобы не пересечь незримую линию, за которой Мадс, нависнув над Каролин, покрывал воздух возле ее шеи аккуратными поцелуями. Играть страсть и не отвлекаться на обнаженного Миккельсена оказалось тяжелее, чем Хью думал. Сыграл еще тот факт, что Дэнси слишком давно не получал какой-либо разрядки: полноценного секса ему не хотелось, а самоудовлетворяться ему запретил Мадс. Теперь же, прижимаясь к красивым женским изгибам талии и нежности спины, Хью все чаще бросал взгляды на крепкие мужские бицепсы и жилистые руки. Мадс был сверху, скользил по шелковым простыням над Каролин, раскинувшей руки и обнимающей его торс ногами. Хью же был снизу, придерживая Кэтрин за бедра, пока она красиво выгибалась на его бедрах, раскидывая по плечам водопад светлых волос.       «Крупный план» — скомандовал Майкл, и к Хью приблизилась камера, запечатлевая очередной затуманенный взгляд Уилла вдаль. Дэнси даже не пришлось играть — в том углу сидел непропорциональный и рогатый вендиго, наблюдая за каждым их движением. Для Уилла этот образ значил слишком многое — явственный след доктора Лектера, потаенное зарытое в душе желание. Хью придал взгляду след обреченности и похоти, представляя на месте Кэтрин над собой Мэдса. «Браво, Хью!» — выкрикнул Фуллер со своего места. Они поменялись местами, теперь Дэнси оказался позади партнерши, на одном уровне с Миккельсеном. Они стояли обнаженные, в одном лишь нижнем белье совсем рядом. В одной постели под прицелами фотокамер. Хью поймал на себе мимолетный взгляд Мадса, перед тем как он откинул голову, имитируя экстаз. Его темные глаза закатились, а мышцы показательно напряглись, и Хью уже не смог отвести взгляд. Благо, вендиго как раз стоял в той стороне, так что со стороны казалось, будто он смотрит на него, а не пожирает глазами Мадса. Мгновенное ощущение эйфории и крепкий узел возбуждения — Хью вдруг заерзал на месте. Он был слишком близко к Кэтрин, так что он по-джентльменски отодвинулся, стараясь не касаться ее своим явным возбуждением.       Благо, это продлилось недолго. Кэтрин аккуратно выбралась из кровати, принимая от помощницы теплый халат. Хью перебрался на другую сторону, прикрываясь простыней. Мадс тихо хмыкнул, оглядывая покрасневшие щеки Дэнси и позабавленно поглядел на его приклеенные к бедрам руки. Каролин развернулась, прижатая к теплу Мадса сильными объятиями. Она нежно скользнула по его предплечьям ладонями, откинула голову на плечо, приоткрывая рот для поцелуя. Хью постарался смотреть на это без ненужной ревности и с должным спокойствием. Это всего лишь специфика их работы. Каролин обернулась к нему: ее щеки красиво порозовели, а губы слегка припухли. Черные волосы разметались по плечам. Хью вдруг нашел ее красивой и изящной. Пожалуй, не будь у него ни Клэр, ни Мадса, он бы приударил за ней. Только вот Миккельсен позади нее привлекал Хью куда больше. Дэнси потянулся к ее мягким губам, не прикрывая глаз. Мадс смотрел прямо на него. Жадно и со смесью то ли ревности, то ли возбуждения. В глубине его карих озер блестело чувство дикого собственничества, отчего Хью едва слышно замычал Каролин в губы.       Новый кадр: Дэнси упал на подушку боком, глядя Каролин прямо в глаза. Ее щеки все еще пылали, кожа ощущалась нежной под прикосновением. Позади нее лежал Мадс, аккуратно касаясь линии ее талии. И смотрел только на Хью, оглядывал его напряженную шею, точеные ключицы, подтянутый пресс. Каролин развернулась, забирая все внимание Мадса на себя. Но тот голодный взгляд еще долго будоражил доигрывающего одиночество Дэнси. Команда «Стоп!», Каролин легла на спину между ними, смеясь. Она глубоко покраснела от тихих шуток Миккельсена по поводу «тройничка». Хью только хмыкнул, все еще лежа на боку.       — Я спать, — пробормотал Дэнси, потянувшись. Он в самом деле слегка устал, еще и неожиданное возбуждение мешало двигаться нормально.       — Ну конечно, оргазм сильно расслабляет, — хохотнул Миккельсен, подкладывая локоть под голову. Их взгляды вновь пересеклись поверх изящного профиля Каролин. Та вновь захихикала, также не торопясь подниматься. Так они и пролежали еще некоторое время, смеясь и пошло шутя, обнаженные и красные от смеха.       — Знаете, как сразу вывести шоу в рейтинги? — Внезапно хохотнула Каролин, потягиваясь.       — Как же? — Задал вопрос оторвавшийся от своего планшета Фуллер.       — Вот так, — девушка выбралась из-под простыни и присела на краю у ног мужчин. Она легонько подтолкнула их за ноги, заставляя перекатиться ближе друг к другу. Изгибы ее тела, окруженные только телесным бельем, соблазнительно качнулись. Хью слегка опешил от такого. Ему, конечно, могло показаться, но выглядело все так, словно их обоих сейчас соблазняют.       Миккельсен без возражений перелег ближе, касаясь гладкой мускульной груди у всех на виду. Кто-то одобрительно засвистел, послышался оглушающий смех Лоуренса за кадром. Кто-то тихо фыркнул, но Хью было плевать. Фуллер скомандовал «мотор». Вокруг них закружились камеры, а Дэнси не мог оторвать взгляда от Мадса, аккуратно положившего ладонь на его щеку. Мгновение — и он, укрытый простыней, оказался сверху над ним, опустился к шее, почти как с Каролин. Только вот губы его оказались не в сантиметре от кожи, а прямо на ней — горячие и мягкие, Хью пришлось сдержать себя, чтобы при всех не раздвинуть ноги по привычке.       — Давай, Хью, импровизируй, — подначил Фуллер, снимающий сцену еще и на личную камеру. Вот, значит, что. Импровизировать? Это Хью умеет. Он запрокинул голову, подставляя соблазнительный изгиб шеи, придвинулся бедрами ближе, все же распахивая их в разные стороны. Ногти понарошку впились в чужие бока и спину.       — Доктор Лектер… Ганнибал! Пожалуйста, — прохныкал Хью шепотом Уилла, потянулся вперед, замирая перед губами. Одно дело играть, другое — целовать Мадса при всех. Глаза Миккельсена затянуло похотью. Его предплечья оказались по обе стороны от лица Хью, будто закрывая их ото всех. — Не смей меня целовать сейчас, — одними губами прошелестел Дэнси, активно имитируя прелюдию: то вжимался в чужое тело, то делал вид, что покрывает чужие шею и линию челюсти поцелуями.       — Боишься, что не сдержишься? — Так же тихо хмыкнул Мадс, поддерживая одной ладонью его голову, зарываясь пальцами в кудри. — Смотри на меня, Уилл, — пророкотал хрипло Миккельсен, играя на публику. Послышались одобрительные смешки за кадром. Хью прикрыл глаза, утыкаясь в линию чужого плеча. Мадс едва его касался, но тугой ком возбуждения постепенно нарастал от столь тесного и недвусмысленного контакта. Еще немного — и Хью придется прятаться ото всех, чтобы просто подняться с кровати.       — Снято! — Фуллер спас положение, громко смеясь и командуя съемочной группе готовить следующую сцену. — Всем спасибо, все молодцы! Хью, Мэсс — все было прекрасно!       — Прекрасно, — фыркнул Хью, когда Миккельсен оттолкнулся и откатился от него. Болезненное напряжение крови пульсировало под слишком тесными боксерами. — Было бы прекрасно, если бы кое-кто не запрещал мне кончать! — Прошипел Дэнси, пытаясь отдышаться.       — Я предлагал тебе, — хмыкнул тихо Мадс, не торопясь подняться. Каролин уже удалилась переодеваться, площадка вокруг них опустела.       — Тогда я не хотел, — оправдался Дэнси, укрываясь. Вставать отчаянно не хотелось. — Зато хочу сейчас.       — Одно твое слово, мальчик мой, — Мадс ласково погладил его торс горячей ладонью. — Я наплюю на все правила приличия, и возьму тебя прямо здесь. У всех на виду. Чтобы каждый мог слышать твои жаркие и несдержанные стоны. Твои надрывные просьбы, когда ты будешь умолять меня позволить тебе кончить, — этот чертов Миккельсен вновь оказался над ним, сам раздвинул его ноги, прижался пахом к паху. Хью отчаянно запротестовал — их ведь могут увидеть! — Тебе нужно лишь попросить, elskede. Я возьму тебя так жестко и грязно, что ты не сможешь сидеть еще пару дней. Прямо так, насухую, без смазки или слюны, — Мадс толкнулся бедрами, вырывая тихий задушенный скулеж.       — Черт, прекрати, Мэсс! — Дэнси постарался отодвинуться, и хватка стала серьезнее. Хью в очередной раз задохнулся от возбуждения, когда его грубо укусили в самую ключицу. — Пожалуйста, не здесь…       — Останови меня, — хмыкнул Миккельсен, забираясь рукой под белье. Чертово датское совершенство уложило ладонь на возбужденный член, раскатывая нежную податливую кожу вверх и вниз. — Давай, мальчик мой. Скажи, чтобы я остановился. И я прекращу.       — Твою мать! — Хью притянул Мадса к себе, ощущая новые укусы на горле, впился в чужую спину ногтями. — Я не могу. Я слишком хочу…       — Значит, это да?       — Нет, о Господи, — Мадс ускорился. Чувствительная от долгого воздержания плоть набухала в его руке, сама толкалась в ладонь, истекала смазкой. Хью заметался, пытаясь оглядеться по сторонам. Хоть бы никто их не заметил! — Черт побери, Мэсс! Нас же увидят! Пожалуйста…       — Мне остановиться? — Миккельсен явно наслаждался эффектом. Сбивчивая речь Хью, его полуприкрытые, но испуганные глаза, попытка прижаться теснее, еще ближе, еще интимнее.       — Нет! О, черт! Да!       — Нет или да, милый? — Мадс сосредоточил движение кисти у самой головки, лаская чувствительную уздечку большим пальцем. Хью закусил губу, сдерживая стон.       — Нет! Мать твою, Миккельсен! Не смей останавливаться… Ох, черт! Еще, пожалуйста. Еще!       — Мой умный мальчик, — улыбнулся Мадс прямо в губы и отчаянно ускорился.       — Ты… правда сделаешь это так? — Прохрипел Хью, выгибаясь и хватаясь ладонями за крепкие плечи над собой.       — О да. Ты кончишь подо мной посреди съемочного дня. Прямо на той кровати, которую только что снимали со всех ракурсов. Прямо здесь, куда в любой момент могут войти и застукать нас с тобой, — Хью тяжело простонал, кусая кулак. Тело его выгнулось и само подалось вперед, безумное и жадное до ласки. — Смотри на меня. Или я остановлюсь.       И Хью взглянул в темноту этих глаз, видя свое собственное растерянное и покрасневшее лицо в отражении. Его губа кровоточила от остроты собственных клыков, а во рту пересохло, бедра сами двигались на руку.       — Ты кончишь для своего папочки? — Промычал Миккельсен, заменяя шепот на беглый датский. И Хью подчинился, разрываясь изнутри от обилия чувств и электрических импульсов по телу.       — Твою мать… — прошелестел Хью, расслабленно утыкаясь щекой в прохладную наволочку. Руки Мадса оказались испачканы, так же, как и белье Хью. Но это теперь проблемы Миккельсена, сам Дэнси мог только закрыть глаза, глубоко дыша и медленно приходя в себя.       — Прекрасно, мой милый мальчик, — улыбнулся уже укутанный в халат Мадс. — Сейчас я вернусь и приведу тебя в порядок.       — Ага, — равнодушно протянул Хью, укрываясь простыней. Прошло всего-ничего, а у входа на площадку послышались тихие шаги. — Мэсс?       — Нет, — фыркнул женский голос у дверей. — Хью мгновенно поднялся, открывая глаза. Хелен стояла там с напряженно прямой спиной, скрестив руки на груди. — Ты должен был быть на гриме минут десять назад.       — Прости. Я, кажется, задремал, — Хью постарался придать голосу убедительности. Еще одной вспышки злости Дэнси просто не выдержит.       — Я уже поняла, — зло бросила визажистка, отворачиваясь. Она пересеклась с Мадсом у выхода и тут же покраснела от гнева, увидев полотенца и сменный халат. Хью только простонал обессиленно. Когда же это все закончится?